Вместе вопреки

Сам не знаю зачем я это предложил. Наверное, при виде ее расстроенного лица сработал какой-то первобытный инстинкт, но вот сейчас мы стоим в лифте в окружении еще троих мужчин и… молчим. Когда приятный женский голос торжественно объявляет нам о том, что мы достигли первого этажа, я в шаге от того, чтобы ослабить галстук от перенапряжения.

– Где ты оставила машину? – спрашиваю, надеясь, что просто она просто бросила ее на улице, а значит нам не придется находиться вдвоем в полумраке подземного паркинга. Я не ожидал эту встречу. Не был к ней готов.

– У меня нет машины, я приехала на метро, – буднично бросает она и не дав мне времени соскрести свою челюсть с начищенного до блеска пола, дергает ручку двери и напоминает: – Ты обещал подумать над моим предложением.

Глава 5

Марат

Раздраженно поднимаю глаза от монитора, когда Вадим с громким стуком заходит в мой кабинет. Не люблю когда цифры не сходятся, а в этом файле творится жуткая неразбериха. Им не инвестор нужен, а хороший бухгалтер для начала.

Начальник безопасности, легко считав мое настроение, без лишних прелюдий кладет файл на стол и отчитывается:

– Вся информация по Алисе Крейтор за последние шесть лет, как вы просили.

Удивленно кошусь на файл. Такой тонкий, в нем от силы пару листочков.

– Так быстро?

Начбез пожимает плечами: – Не за это ли вы нам платите?

– И за это тоже, – киваю ему. Вадим уходит, но я почему-то не спешу открывать файл. Упрямо заканчиваю сверять цифры на мониторе, будто самому себе пытаюсь доказать, что мне совсем неинтересно как Алиса провела последние шесть лет. Будто в этом файле очередной рабочий проект, который ждет своей очереди и он не прожигает сейчас огромную дыру в моем любопытстве. Будто, да…

Сколько раз за это время я о ней вспоминал? Но всегда держался, считая, что чем меньше о ней знаю, тем лучше. Она разбила мое сердце, уничтожила и без того шаткое доверие… почти сломала меня.

Сейчас же, своим визитом Алиса обрушила на меня все эти воспоминания, словно снова макнула в то липкое болото, из которого я не мог выбраться почти два года. Что ж… посмотрим что же такого произошло за это время, что она там взъелась на обожаемого папашу до такой степени, что решила уничтожить его фирму.

Первое, что бросается в глаза, это то что Алиса так и не закончила универ. Гадство. Я забрал документы из деканата специально чтобы дать ей свободу, а выходит, что зря. Она отчислилась всего через месяц после меня.

Второй удивительный факт – она пошла работать. Причем, не в фирму отца, а преподавателем хореографии. Поразительно, что инфаркт ее отца хватил только спустя шесть лет, не знаю как старик пережил такое “падение” дочери. Учитель танцев вряд ли возглавлял список достойных профессий по его мнению.

Я бегло просматриваю выписки из ее трудовой книжки, так и не в силах до конца представить Алису на работе. С детьми. В первой студии она проработала всего несколько месяцев, затем устроилась в другую, а через год пошла работать учителем хореографии в интернате и параллельно работала инструктором в фитнес центре.

Может, это не та Алиса? Каковы шансы, что Вадим нашел ее однофамилицу? Ну никак информация, умещающаяся на двух листиках А4 не вяжется у меня с дочерью одного из богатейших людей нашей страны. Ни тебе пьяных дебошей, ни дорожных штрафов… Хотя, что она там говорила? У нее машины нет? Может, сбила кого в пьяном угаре и отец отобрал права? Так себе идея, конечно, особенно, если знать ее хорошо. А я знал. Но какие еще могут быть причины, чтобы она захотела отказаться от отцовской компании?

Я бы мог, наверное, еще долго строить предположения, одно интереснее другого, но переворачиваю страницу и буквально каменею на слове “сын”. У Алисы есть сын.

Крейтор Тимур. В графе отец прочерк. Неужто папа позволил ей родить вне брака? Тот Михаил Крейтор, которого я знал, заставил бы любого мужчину жениться на дочери, лишь бы избежать ненужных слухов.

А потом я смотрю на дату рождения и чувствую как внутри все сжимается и в голове включается калькулятор. Я люблю цифры. Цифры любят меня. Но сейчас почему-то они разбегаются, словно тараканы от внезапно включившегося света. Девять месяцев. Сколько это недель?

Щелкаю по заснувшему монитору и ввожу свой самый странный поисковый запрос: как рассчитать дату зачатия?

Следующие несколько минут я открываю для себя много новых слов: пдр, акушерский, эмбриональный срок и наконец, жму на ссылку с калькулятором, который любезно предлагает рассчитать день зачатия по дате родов.

И несмотря на то, что красные буквы на экране навязчиво предупреждают о том, что данные могут быть неточными и отличаться от реальных, я сейчас чувствую каждый гулкий удар своего сердца.

Меня вряд ли можно назвать сентиментальным и уж тем более я не веду учет того когда и с кем спал. Но то время я помню прекрасно. И рад бы выкорчевать эти воспоминания из собственной памяти, да не могу. Мы расстались почти за год до этого и после такого перерыва… в общем, та ночь навсегда останется в моей памяти. Расчеты на сайте показывают дату зачатия на три дня позже той ночи, но… что они там говорили про неточность?

Как же так?. Я был уверен, что Алиса пила таблетки. Когда мы встречались точно пила, а потом я и не спрашивал. Не до этого было. Неужели у меня есть сын?

Отец… я пытаюсь распробовать это слово на языке, но даже вслух произнести не могу. Мой папаша был последним подонком и себя я в этой роли представляю смутно. Но кожу ладоней, тем не менее, начинает покалывать от какого-то странно предвкушения. У меня есть сын?

Как, вообще, так получилось? Почему промолчала?

Память тут же услужливо подсовывает наш последний разговор шесть лет назад. Помню ее слезы, даже отчаяние. Я тогда все списал… просто на свое поведение. Признаю, я вел себя с ней как кретин. Еще и считал себя благородным, мать его, рыцарем за то что нашел в себе силы ее отпустить, хоть и жестоко!

А сейчас вдруг понимаю, что была другая причина. Она пришла, чтобы рассказать мне о беременности. Моим ребенком. А я даже слушать ее не стал.

Вопросов гораздо больше, чем ответов, а так как у меня нет ни хрустального шара, ни желания на нем гадать, то я бросаю очередной взгляд на листок, вбивая в память адрес и встаю из-за стола полный решимости навестить единственного человека, который знает правду.

Дорога до ее дома занимает больше сорока минут и все это время набатом в голове звучит лишь одна фраза. У меня есть сын. У меня есть сын. От нее. От девушки, которую я когда-то любил и боготворил. От той, что предала меня.

С трудом представляю Алису в этом, богом забытом, спальном районе, но видимо, за эти шесть лет ее жизнь, действительно круто изменилась.

Одновременно со мной к обычной панельной многоэтажке подъезжает серебристый внедорожник и я даже не особо удивляюсь, когда водительская дверь распахивается и из нее выходит Алиса. Что там она говорила по поводу того, что у нее нет машины?

Что, вообще, из того, что она мне сказала – правда? И самое главное, почему скрыла ребенка? Моего ребенка??

Я глушу мотор и уже открываю дверь с целью выяснить все здесь и сейчас, когда замечаю, что в машине она была не одна. Алиса обходит авто, открывает заднюю дверцу и на тротуар выпрыгивает мальчуган. Машина высокая, поэтому Алиса заботливо ловит его. На пару мгновений ее губы касаются его лба, а меня пробивает электрический разряд за электрическим разрядом. Двести двадцать вольт беспощадно проносятся по венам и сметают все на своем пути, подпитывая мою эйфорию еще больше, когда она нежно треплет по волосам и опускает на землю.

Мой сын.

Подсознание услужливо рисует мне красочные картинки их жизни вдвоем. Прогулки в парке, веселые карусели, дни рождения и кучу других моментов. Моментов, которые я пропустил. Которых она меня лишила.

Рука так и замирает на ручке и сердце предательски пропускает пару ударов. Я с жадностью вглядываюсь в незнакомый силуэт: темные волосы, худощавый… Невольно улыбаюсь вспоминая себя в детстве, только ленивый не пытался меня накормить, и несмотря на регулярные тренировки в спортзале, массу я смог набрать только несколько лет назад.

Но через мгновение пацан оборачивается и улыбка моментально сползает с моего лица, а где-то в районе груди начинает снова кровоточить. Он не может быть моим сыном. Несмотря на то, что мой прапрадед по материнской линии был татарином и меня назвали в честь него, внешность у меня чисто славянская. А вот мальчик то ли якут, то ли бурят. Родства между нами точно быть не может, а значит Алиса…

Лживая дрянь. Просто лживая дрянь!

На секунду мы с ним даже встречаемся взглядами, он с восхищением смотрит на мою тачку, но затем мать его окликает и он спешит догнать ее у подъезда, хватает ее руку и они вдвоем скрываются из вида. Громкий хлопок закрывающейся двери выводит меня из ступора и я с ревом срываюсь с места.

Какая же она лживая дрянь! Даты сходятся, в этом сомнений нет. А значит тогда она спала не только со мной. Интересно, это был кто-то постоянный? Или просто случайная связь? Способ забыть меня? Я весь месяц тогда не находил себе места, корил себя за то, что довел ее до апатии, чувствовал вину за ее прогулы и отсутствующий вид в те дни, когда она все-таки появлялась на учебе. Я был уверен, что причина всех ее бед – именно я. И переступив через себя, избавил ее от страданий. Самоликвидировался из ее жизни.

Но получается, что когда она в своей комнате плакала и говорила, что не готова отпустить меня… она уже была с кем-то другим? Почему-то от этого становится особенно противно и я чувствую как желчь начинает подступать к горлу. Гадство. Даже хваленая дыхательная гимнастика моего мозгоправа сейчас не помогает. Дрянь. Какая же она дрянь.

Глава 6

Нажимаю на кнопку звонка и нервно поглядываю на часы. По дороге из поликлиники мы попали в пробку и теперь я безбожно опаздываю за сыном в сад. Тимур и так расстроился утром, что идет туда без лучшего друга, а если я заберу его позже всех – будет дуться весь вечер.

Наконец, дверь распахивается и на пороге появляется заспанная соседка.

– Прости, – виновато произносит она. – Заснула все-таки.

– Ничего страшного, – отмахиваюсь я, сдавая ей на руки внука. – Надо было написать, что собираешься прилечь, я бы тогда с Костиком вместе за Тимуром съездила.

– Да я не думала, что засну, – поясняет Саяра. – Обычно мигрень если разойдется, то дня три минимум не отступает, ты же знаешь.

– Знаю-знаю, – произношу с сочувствием и чмокнув ее в щеку, сбегаю вниз по ступенькам.

– Спасибо, детка. Я твоя должница, – доносится мне вслед.

За последние шесть лет мы столько раз выручали друг друга, что уже наверное, и не сосчитать кто кому должен.

Мы появились в жизни друг друга очень вовремя. Я не любительница сваливать все на судьбу, но до сих пор уверена, что именно она свела нас с Саярой вместе.

Мы обе тогда были в очень сложном положении.

Я была на пятом месяце беременности и как раз узнала, что хозяйка танцевальной студии, в которой я трудилась нагло меня обманывала.

Когда Виола только взяла меня на работу, я была уверена, что вытащила счастливый билет. У меня не было профильного образования, но было много энтузиазма и четкое осознание того, что эта работа мне нужна позарез, а иначе мне не выжить.

Именно поэтому я и согласилась на минимальную оплату, экономила на всем и ждала, когда студия наберет клиентов, будет надежно “держаться на плаву” и Виола поднимет мне оклад.

Я вела четыре утренние группы пилатеса и три вечерние танцевальные у девочек. Каждый день. Без выходных.

В моих группах было много людей, но Виола объясняла, что большинство из них купили абонементы на год с большой скидкой, поэтому я и получала копейки. Каждый раз она обещала, что сможет повысить мне оплату как только наберется больше клиентов. И каждый раз я ей, конечно, верила.

Правду я узнала совершенно случайно от коллеги. Света вела в нашей студии направление пол-данс и когда мы разговорились о зарплате, выяснилось, что никаких таких скидочных абонементов не существует.

Виола даже не стала особо оправдываться. Она сказала, что загуглила мою фамилию и прекрасно знала, что в деньгах я не нуждаюсь. Видимо, считала, что работаю по десять часов в день я исключительно от скуки…

До сих пор помню то ощущение безысходности. Наверное, впервые после того как я распрощалась с богатой жизнью, я испугалась, что у меня не получится. Что я не справлюсь. Я смотрела в ее глаза и мне хотелось кричать! Кричать, что это несправедливо. Кричать, что она не имела права меня обворовывать. Кричать, что я увольняюсь.

Но я молчала. Смотрела на нее полными слез глазами и молчала.

Потому что знала, что на пятом месяце беременности я уже не найду другую работу.

Всю дорогу домой я жалела себя. Истязала мыслями о том как собиралась содержать ребенка, когда и себя-то не в состоянии прокормить? Уходя из дома отца я взяла минимум вещей, оставила почти все свои дизайнерский шмотки и украшения. Упаковала только пару комплектов одежды, все-таки на дворе была зима и даже с обостренным чувством гордости я понимала, что с голым задом долго не протяну. Из драгоценностей я взяла лишь те, что мне дарила подруга Алена и другие друзья/родственники. Все отцовские богатства, включая платиновую карту, я оставила в прошлой жизни.

Первое кольцо я сдала в ломбард сразу в тот же день, чтобы выручить денег на аренду жилья и купить хоть какие-то продукты. Остальные украшения я пообещала себе продать только в случае острой необходимости. И в тот день, спустя всего три месяца независимой жизни я даже думать не хотела о том, чтобы снова идти в ломбард. Деньги мне понадобятся, когда родится ребенок и я буду не в состоянии работать какое-то время. А сейчас я еще могу, правда, живот уже видно и вряд ли кто-то официально возьмет меня на работу…

Подходя к подъезду я встретила незнакомую женщину с коляской. Пандуса у нас не было и она неуклюже пыталась затащить ее по ступеням под вопли недовольного младенца.

Женщина была гораздо старше меня, из чего я сделала выводы, что малышу она приходится бабушкой. И тут же поймала себя на мысли, что завидую. Завидую какой-то незнакомой девушке, у которой есть родственники, готовые помогать с ребенком, в то время как мне нужно расчитывать только на саму себя. И от этой мысли на душе стало как-то совсем тошно…

– Давайте я вам помогу, – предложила я, схватившись за ручку коляски.

– Ты что? – запротестовала она, заметив мой живот. – Куда тебя тяжести тягать. Подержи лучше Костика, а я так затащу.

И еще до того как я успела возразить и сказать, что ни разу в жизни не держала младенцев, у меня в руках оказался сверток. Маленький вопящий сверток.

Мы с малышом испуганно смотрели друг на друга. Трудно сказать, кто из нас в тот момент боялся больше. Но он вдруг замолчал и мы с соседкой начали осторожно продвигаться в подъезд. Она поставила коляску в техпомещение и вытащила из корзины огромный пакет из супермаркета, глядя на который я сразу распрощалась с мыслями вернуть ей ребенка. Так мы и поднимались на пятый этаж: женщина с пакетом, а я с младенцем. Первые два этажа я держала ребенка на вытянутых руках, боясь сделать что-то не то. Но руки быстро устали и я на свой страх и риск прижала его к груди. Малыш довольно засопел и, кажется, собирался заснуть.

– Спасибо, – поблагодарила меня женщина, открыв дверь в квартиру. – Я Саяра, кстати. А это Костас, – кивнула она на малыша.

– Алиса, – представилась я и приготовилась отдать ей ребенка, но она уже скрылась в глубине заставленного коробками коридора. Судя по всему, они только-только переехали в наш дом. Это объясняет почему раньше я их не видела. Это или то, что я целыми днями пропадаю на работе.

– Спасибо, – еще раз поблагодарила Саяру, вернувшись в коридор уже без пакета. Она забрала у меня мирно спящего ребенка и шепотом удивилась: – Заснул, наконец-то. На прогулке так и не смогла его укачать.

После этого она пригласила меня на чай, а я почему-то согласилась. Сама себе удивилась тогда. Но видимо, мысли о своем незавидном положении меня вконец доконали и я боялась, что если сразу пойду домой, то от самокопания меня уже ничего не спасет и я проведу очередной вечер рыдая в подушку.

Тогда-то и выяснилось, что с завистью к маме малыша я поспешила. У невестки Саяры возникли проблемы со здоровьем за пару месяцев до предполагаемых родов и, к сожалению, она не выжила. Но малыша, к счастью, удалось спасти и теперь женщина практически в одиночку воспитывала внука в то время как ее сын Айсен пытался заработать денег им на жизнь. Саяра приехала сюда из маленького поселка в Якутии, чтобы помочь сыну. Они разменяли большую квартиру на поменьше, из оставшихся денег раздали долги за лечение невестки и заплатили в какую-то фирму, чтобы помогли ее сыну устроиться механиком на рыболовном судне. И вот Саяра, в свои почти пятьдесят, снова столкнулась с бессонными ночами, изматывающими хлопотами и переездом.

В тот раз я настояла на том, чтобы помочь ей разобрать хоть какие-то коробки, а через час, когда малыш проснулся, даже помогла ей его покормить. Я смотрела как он жадно обхватывает пухлыми губами бутылочку и поняла, что все мои проблемы решаемы. Я найду дополнительную работу, продам оставшиеся украшения, которые отложила на “черный день”, еще раз поговорю с Виолой… но я больше никогда не буду сомневаться в своем решении. Я справлюсь.

С тех пор прошло больше пяти лет и многое в нашей жизни изменилось, но мы с Саярой все так же помогаем друг другу. Это она держала меня за руку до приезда Скорой, когда начались схватки, встречала из роддома и провела по всем “острым углам” материнства.

Вот и сегодня, когда она свалилась с мигренью, я вызвалась отвезти Костаса в поликлинику. Ночью у него поднялась высокая температура, а наш участковый врач уже вторую неделю на больничном, поэтому утром Тимур отправился в сад один, а мы с Костиком провели долгие два часа в поликлинике, ожидая когда хоть кто-то из оставшихся педиатров освободится и сможет осмотреть его в боксе. Выяснилось, что лихорадку спровоцировала очередная аллергия. Мальчик родился недоношенным и с младенчества страдал аллергическими реакциями, а в годик этот стойкий малыш даже перенес операцию, которая исправила почти все проблемы. Помню, я тогда долго гуглила его диагноз и узнав цены на лечение, уже готова была распродать последние украшения, а если и этого не хватит – пошла бы на поклон к отцу. Он как раз тогда открыл свой благотворительный фонд. Для себя бы я ни за что не попросила у него денег, но на кону стояла жизнь Костика и я бы легко переступила через свою гордость. Но им неимоверно повезло, государство выделило какую-то квоту и его прооперировали совершенно бесплатно. Ну а аллергия… это уже мелочь. Главное, что в остальном он здоров и уже через пару дней сможет пойти в сад. Бедняга сегодня все уши мне прожужжал о том как скучает по Тимуру. Несмотря на почти семь месяцев разницы в возрасте, они ходят в одну группу и считают себя больше братьями, чем друзьями.

Утром Саяра настояла, чтобы я взяла машину Айсена, так как сам он в очередном рейсе. Он купил ее пару лет назад и даже заставил маму получить права, но она так и не решается ездить по плотному городскому трафику. Сейчас она хоть на дачу ездит самостоятельно, но первые разы мне приходилось довозить ее до выезда из города, а самой возвращаться домой на автобусе или такси, так как Саяра решалась рулить только вне мегаполиса. Зато сейчас она катается туда почти каждую неделю, еще и мальчишек с собой берет подышать свежим воздухом.

За эти годы Айсен начал неплохо зарабатывать, купил квартиру, машину, дачу… Я очень радовалась за них, но как бы низко это ни звучало… в душе я боялась, что скоро они переедут в район получше, в квартиру побольше и я опять останусь одна. Мне двадцать пять, а я все еще боюсь остаться “без взрослых” как маленькая девочка.

Однажды я думала, что мой страх точно сбудется, когда хозяйка квартиры, которую я снимала, сказала что собирается ее продавать. Но потом выяснилось, что новый хозяин тоже планировал ее сдавать и для меня в этой ситуации поменялся лишь номер счета, на который я отправляла каждый месяц оплату за аренду.

Сейчас мне даже смешно от этих мыслей, на моих счетах достаточно денег чтобы выкупить все квартиры не только в нашем доме, но и во всем районе. Вот только деньги отца мне не нужны. Шесть лет назад растерянная и запутавшаяся девочка смогла выжить без отцовской поддержки, и сейчас тем более я этих денег не хочу.

Глава 7

Звонок от Марата раздается настолько неожиданно, что я, кажется, забываю как дышать. Но когда беру трубку, понимаю, что зря дрожала как школьница – звонит не Скалаев, а его помощница, представившаяся Ксенией. Предлагает приехать к ним в офис сегодня к пяти вечера.

По четвергам у меня нет вечерних групп, так что я бодрым голосом заверяю, что это время мне подходит, хотя уверена, мы обе с ней понимаем, что даже если бы не подходило, я бы разбилась в лепешку, но сделала так, чтобы появиться в его приемной вовремя. Потому что Марат Скалаев второй раз предлагать не будет. И потому что мне эта встреча очень нужна. Настолько, что я ради этого рискнула всем что у меня есть.

После занятия я упрямо не поправляю макияж и прическу, тем самым пытаясь унять какое-то непонятное волнение и доказать самой себе, что это обычная деловая встреча, а не свидание. Но в конце концов не выдерживаю и под равнодушный взгляд таксиста провожу по губам блеском и распускаю тугой пучок волос. Чувствую себя при этом очень глупо. Я что, действительно надеюсь, что мой внешний вид может как-то посодействовать его решению мне помочь? Конечно нет. Это же Марат.

Но думать о том, что мне просто хочется при нем выглядеть хорошо я хочу еще меньше. Поэтому продолжаю утешать себя тем, что сделала бы тоже самое перед любой деловой встречей. В офис МиКрейта я тоже не в трениках хожу, всегда надеваю костюм и делаю укладку. Поэтому вполне логично, что и сейчас я желаю выглядеть презентабельно.

Марат не стал бы звонить просто так. Если он позвал меня, значит решил принять мое предложение. И пусть мне придется отступить от изначального плана, я полна решимости.

Когда я шла на прошлую встречу, моим главным страхом было что он узнает о сыне. Но сейчас я понимаю, что возможно, пришло время ему сказать.

За все эти годы я ни разу не засомневалась в своем решении скрыть ребенка. В самом начале у меня и выбора-то особо не было, шесть лет назад Марат просто не захотел меня слушать, когда я пришла к нему. Тогда он, наконец, поставил точку в наших болезненных отношениях и напугал меня до чертиков своими угрозами. Тогда я считала это концом света, сейчас же я понимаю, что это просто была судьба…

Когда Тимур только родился, я, видимо, от передозировки окситоцина в крови, пару раз порывалась заявиться к Скалаеву на порог с младенцем на руках. Нет, не для того чтобы молить о помощи. К тому моменту я уже прекрасно поняла, что со всеми жизненными трудностями прекрасно справлюсь и без посторонней поддержки. Тем более, без поддержки от того, кто выбросил меня словно надоевшую игрушку.

Но меня тогда переполняла такая искренняя и сильная любовь к сыну, что мне хотелось дать ему еще больше, мне хотелось, чтобы он чувствовал не только мою любовь, но и любовь отца.

Однако каждый раз я гасила в себе эти мысли еще в зачатке. Тот Марат, которого я знала, тот парень, который обещал уничтожить все, что мне дорого, не был способен на любовь. И это, безусловно, моя вина. Потому что прежний Марат любил… Но я сама разбила его сердце, я его предала и причинила такую боль, что вместо сердца в его груди остался лишь холодный камень. А с каменным сердцем человек просто не способен на любовь. Он может лишь выжигать все вокруг своей ненавистью. И разрушать, разрушать все на своем пути. Когда-то он едва не сломал меня и я готова была на все, лишь бы он не перенес свою ненависть ко мне на моего сына. Формально, конечно, нашего… но после стольких лет, я считаю, что вполне имею право считать Тимура исключительно своим.

То что я прочла о нем в интернете перед прошлой встречей лишь подогрело мое любопытство. За последние шесть лет он оттяпал себе нехилый кусок столичного бизнеса. Сеть пестрила сотнями интригующих заголовков с догадками о том, откуда у Скалаева взялись деньги для стартового капитала. Огромные деньги. Даже по моим меркам. Многие связывали его состояние с бизнесом отца, который промышлял криминалом, считали, что сын в тайне пошел по его стопам, а крупнейшая инвестиционная компания – лишь умелое прикрытие.

Факт в том, что правду не знал никто… даже я, несмотря на то что когда мы встречались я много раз пыталась выяснить откуда у него средства на дорогущие подарки, если счета отца уже тогда были арестованы из-за того что тот находился под следствием.