Игры Огня

Ощутите, как холод накидывается на кожу и кровь кидается к внутренним органам, чтобы защитить их от переохлаждения. Это не зависит от вас, так устроен организм, и он так устроен у всех – перед холодом все равны. Тело забьется в конвульсиях, чтобы хоть чуть-чуть согреться, чтобы тряской выбить искру для разжигания огня в крови. Пульс застучит с частотой бешеного барабанщика, вдох и выдох будут чередоваться один за другим. И так до тех пор, пока температура тела не начнет опускаться ниже тридцати пяти градусов…

Вы начнете засыпать… Откажут почки… Мышцы расслабятся и, если вы не успели перед заморозкой сходить в туалет, то после разморозки вас будет сопровождать запах древнего дерьма. Да и сами вы в глазах размораживателей будете всего лишь древним дерьмом. Человеком, который захотел обмануть время.

Курица из морозильника…

Прежде, чем потеряете сознание, вам захочется раздеться. Да, вы уже обнажены, но вам станет так жарко, словно залезли в раскаленную сауну в норковой шубе. Это кровь прильнет к коже и обожжет ледяную корку. Кровяные тельца захотят спасти тело. Безуспешно. Сердцебиение начнет затухать – тяжело станет моторчику гонять ледяные шарики. Дыхание замедлится, внутри начнет скапливаться угарный газ. Когда температура тела упадет до двадцати двух градусов – сердце остановится…

Игорь засыпал. Из молодого тела выливалась жизнь, или это лилась моча? Из отверстий в металлических стенках доносилось шипение, никакого запаха, кроме собственного пота не слышно. Темнота… апатия… уходящая жизнь… Перед глазами замелькали картинки, какие бывают при удушье…

Немного истории

Говорят, что воровать первый раз страшно – Игорь чуть не обделался бетоноблоками, когда сунул руку в открытую сумку женщины, которая стояла перед ним в рейсовом автобусе. Холодный пот чуть ли не цвиркнул тонкими струйками на жирную спину и легкомысленную блузку в цветочек. Женщина была размером с газетный киоск, её и выбрали-то из-за размеров – на прокорм такой туши нужно потратить много шелестящих бумажек.

Кожу царапала молния кожаной сумки, пальцы наталкивались на какие-то бумаги, косметичку, спутанные провода наушников, ключи, брелоки. Наталкивались на что угодно, но не на упругий кошелек из «крокодиловой кожи». Анатолий подталкивал сзади. Игорь отмахивался и чувствовал, как между лопатками прокатилась крупная капля.

Каким-то седьмым чувством тетка заподозрила неладное и оглянулась. Ребята тут же сделали вид, что увлеченно смотрят на картинку из соцсети. С экрана телефона щерилась глубоководная рыба с фонариком на отростке и экскаваторной челюстью. Жуткое зрелище – кошмар аквалангиста. Тетка с явным неудовольствием оглядела небогато одетых молодых людей. Вместо того чтобы по телефонам лазить, лучше бы на завод шли работать – такое выражение лица ребята встречали у многих взрослых людей. У тех, кто никогда тяжелее карандаша в руках не держал.

После побега из колонии ребятам пришлось переехать из Нижнего Тагила в более большой город. Им и стал Екатеринбург. Толчея, машины, люди – грех не затеряться двоим подросткам. Июльские ночи на удивление в этом году теплы и ласковы, вот только очень хотелось кушать. Отжали пару телефонов у двух лошков и один проели, но это разовая акция. Школьники подняли такой ор, что пришлось бежать от подоспевшей помощи в лице поддатого мужика.

Тетка снова подозрительно оглянулась. Её заметили в магазине, вернее красный пухлый кошелек. Проводили до остановки. Опыта воровства нет ни у того, ни у другого, но жрать-то хотелось.

– Ты вытащишь и передашь мне. В случае чего ты чистый, а я сразу же выйду, – шептал Анатолий Игорю, когда они ждали автобуса и следили краем глаза за теткой.

– Давай лучше ты вытащишь, а я выйду, – ответил Игорь.

В этот момент подъехал автобус, и тетка тяжело пошла к дверям. Препираться некогда, ребята порхнули к автобусу. Час пик не разочаровал своей толкотней и огромным скоплением народа. Огромной баржей тетка заплыла внутрь автобуса, а ребята маленькими катерками скользнули следом. Игорь оказался к ней ближе и несмело потянул за молнию сумки. Сумка открылась, осталось дело за малым – вытащить кошелек.

С Игоря пролилось сто потов, пока тетка успокоилась и вновь отвернулась. Глубоководная рыба на экране телефона подмигнула Игорю, и тот решился. Ладонь лодочкой нырнула между крохотными зубчиками молнии. Пальцы наткнулись на гладкие клеточки и сжали добычу. Пять долгих секунд. Прокатилась ещё одна капля пота по позвоночному столбу, зато кошелек перекочевал под рубашку Анатолия.

Игорь выдохнул и наткнулся на колючий взгляд незнакомого парня. Скуластый, похожий на злого хорька с бегающими глазками, он смотрел прямо в лицо Игоря и улыбался. Улыбались только губы, показывая острые мелкие зубки, которые придавали ещё больше сходства с мелким хищником. Он осматривал двоих ребят таким взглядом, словно приценивался к свинине на рынке. Анатолий тоже увидел парня, нахмурился и показал увесистый кулак. Парень оглядел колотушку, задержал на секунду взгляд на царапине, понимающе кивнул и отвернулся к окну.

За пыльным стеклом показалась серая остановка с надписью «Ост. Медгородок». Ребята начали потихоньку протискиваться к выходу. Пассажиры недовольно ворчали, мол, надо было раньше думать, ребята извинялись и пробирались дальше. В тот момент, когда они попали к дверям, в автобус потекла струйка новых пассажиров. Треск рвущейся материи. Шипение сквозь зубы. Матюки на головы непочтительной молодежи и в лица пахнул свежий воздух. Даже щедро сдобренный бензиновыми выхлопами он разительно отличался от автобусного, в котором пахло застарелым потом и различными оттенками духов и одеколона.

Ребята поспешили прочь, унося свою добычу, когда их окликнул веселый голос:

– Эй, щипачи-неумехи, тормознитесь! Базар есть!

Разморозка

Когда проводились первые опыты по крионике, доктора не знали – смогут ожить их пациенты в дальнейшем или так и останутся замороженными кусками мяса. Поэтому в лед шли люди с неизлечимыми болезнями, несчастные страдальцы, которым осталось жить два понедельника. Они уже приговорены к смерти, им всё равно. Так и было: спали в ожидании пробуждения существа с раковыми опухолями размером с теннисный мяч, спали подхватившие СПИД рок-звезды, спали толстосумы, которым даже всё состояние не помогало вылечиться от смертельных заболеваний. Спали и ждали своего часа. Оживут ли люди после разморозки? Этого не знал никто.

Не знали, пока не получилось оживить замороженное животное. Люди со всего мира следили за пробуждением сурка Джона, а этот зверек даже не осознавал своей значимости для огромных двуногих созданий, которые суетились возле него днями напролет. Его заморозили. И он стал первой размороженной ласточкой. Спустя две недели хомяк ожил и даже смог завести потомство, клетки почти полностью восстановились, соображал не хуже прежнего, единственно – иногда замирал на месте на несколько секунд, но это такие мелочи, по сравнению с тем, что он смог вернуться к жизни, которая была до заморозки. Акции криодепозитариев взлетели на астрономическую высоту, люди поверили в мир будущего!

Никто не знал, кому первому пришла в голову идея использовать преступников-смертников на благо общества. Замораживать и разбирать людей на запчасти. Но была бы идея, а исполнители найдутся – замороженные органы оттаивали и долго ещё служили своим новым хозяевам, пока прежние лежали в ледяных гробах. Своеобразные доноры-Белоснежки…

Темнота… космическая темнота черной дыры… полное отсутствие света…

Стуки и царапание за стенкой… Мозг живет… Всё тело заморожено, но мысли продолжают двигаться… Медленно, как улитка по стволу двухсотлетнего баобаба… Холода нет, тепла нет… ничего нет… лишь изредка стук и царапанье.

Редкие периоды проблесков… вроде бы они есть, а вроде и нет – замороженный мозг не успевает фиксировать. Так летом можно увидеть далекую тучу и тонюсенькую, не толще волоска, молнию и в этот момент задаться вопросом – а была ли молния, или это зрение сыграло шутку?

Игорь находился в анабиозе долгое время. Очень долгое. Для бабочек-однодневок пронеслось семьдесят три тысячи пятьдесят жизней. Двести лет одиночества. Лишь редкие стуки за стенкой составляли компанию.

Кто это? И стучали ли вообще? Может это галлюцинации? А может он сам чья-то галлюцинация?

Голова профессора Доуэля могла щуриться, болтать, шевелить ушами – хоть какое-то развлечение. Игорь лежал в камере без движения. Он даже не знал – есть у него органы или остался один мозг? Кусок бывшего преступника. Секунды сливались в минуты, минуты в дни, дни в года. Два столетия… Он успел пожалеть, что не выбрал смерть.

Всего две секунды боли… и свободен. Две секунды или два столетия… Как говорят одесситы: «Это две большие разницы!»

Однако всё рано или поздно заканчивается и также закончилось пребывание в состоянии заморозки. Сознание приходило постепенно. Сначала пришла боль. Жуткая, рвущая на части, словно в тело вцепились миллионы пассатижей и каждый потянул в свою сторону. Забирались под кожу, вытягивали сухожилия, немилосердно обрывали волокна тугого мяса.

Темнота и жгучая боль – вот два спутника, которые поприветствовали Игоря. Дикий крик снаружи дал понять, что кто-то ещё размораживается. Крик Игоря заполнил холодное пространство камеры. Тело понемногу приобретало чувствительность. В каждую молекулу тела втыкались раскаленные иглы, они отбрасывали ненужные атомы прочь, а те упорно лезли обратно, на привычные места. Крики рвались один за другим, Игорь даже не пытался их сдерживать – так больно не было никогда. А кричал ли он? И кричал ли кто-то другой? Или это снова галлюцинация?

Крышка криогенной камеры отъехала в сторону. Игорь попытался зажмуриться от яркого света – не получилось. Он сумел только подумать об этом, за двести лет мышцы атрофировались и пришли в полную негодность. Если к этому прибавить заледеневшую кровь, то можно понять состояние Игоря.

Он не видел ничего – корка льда покрывала глаза, он не слышал ничего – толстые пробки закрыли ушные проходы. Только слепящее пятно белого света… Оно было нестерпимо ярким, обжигающим. Оно причиняло боль ничуть не меньшую, чем оттаивающее тело и… сознание Игоря провалилось в спасительную темноту. Туда, где оно находилось около двухсот лет. К знакомым и родным галлюцинациям…

Две фигуры в костюмах из серебристой ткани вызвали бы у Игоря ассоциацию со старинными водолазами, если бы он их увидел. Хотя нет – шлемы были в полтора раза меньше и не скручивались толстые шланги для воздуха. «Водолазы» осмотрели лежащих людей, переглянулись.

– Они ещё живы… – глухо раздалось из-под забрала.

– Прекрасно, значит, у нас появились очередные кандидаты на Игры Огня, – последовал ответ второго «водолаза».

Одна из фигур показала на синий круг в центре заброшенной лаборатории. Пришельцы синхронно пробежали пальцами по приборчику, напоминающему наручные часы, и под контейнерами возникли неровные черные пятна. На вид это напоминало разлитый черничный сок.

«Сок» застыл в мгновение ока и фигуры вытянули руки с прибочиками-часами вперед – в такой позе со времен Советского союза ставили памятники дедушке Ленину. Застывший «сок» оторвал от пола тяжелые камеры, и они поплыли пушинками именно туда, куда им указывали пародии на советского вождя.

Черные кляксы донесли контейнеры до круглой платформы. Фигуры в костюмах нажали на приборчики и кляксы растаяли в воздухе, словно их и не было. Серые ящики остались лежать на синем круге.

Одна из фигур осмотрела помещение, в её черном стекле шлема отразились облупленные стены в потеках, искривленные столы с неработающими старинными компьютерами, склянки разбитых колб. В здании царили хаос и запустение, какое бывает на заброшенных складах, откуда в спешке эвакуировали сотрудников. Клочья паутины трепетали на ветру. Свежий поток воздуха врывался в разбитые окна и гонял по грязному полу бумажные обрывки.

Вторая фигура в это время пыталась привести в рабочее состояние платформу разморозки. Увы, старинный компьютер отказывался подавать признаки жизни. Из отверстия процессора выполз недовольный таракан и уставился на фигуры в костюмах. Когда же один из «водолазов» потянулся к нему, то насекомое шмыгнуло прочь, соскочило со стола и успешно запуталось в густой сети. Толстый паук поспешил к пиршеству, неожиданно упавшему с неба.

Блестящий костюм вновь вернулся к компьютеру. Пальцы коснулись «часов», раздалось сухое потрескивание. Потрескивание усиливалось, по пыльному экрану монитора запрыгали мелкие искорки. Загудел блок процессора. Паук испуганно отпрянул от бурчащей коробки, и таракану едва не удалось вырваться на свободу, но голод преодолел страх и паук вернулся к своей жертве. Теперь таракану несдобровать!

Фигура у монитора показала раскрытую ладонь. Потом загнула один палец, второй, третий… Когда же ладонь превратилась в кулак, фигура нажала на клавишу запуска.

– Процесс дефростации запущен. Полная разморозка произойдет через двадцать пять минут! – грянул из скрытых динамиков женский голос.

Фигуры присели от звука и оглянулись в поисках источника.

– Техникам занять свои места! Нач… – зеленые лучи вырвались из приборчиков-часов и динамики вспыхнули голубоватым пламенем. На грязный пол упали тяжелые капли расплавленной пластмассы.

Синюю платформу накрыло куполом силового поля. Такое поле считалось устаревшим и его давно нигде не использовали, но в заброшенном здании с выцветшей вывеской «Проект «П» оно ещё функционировало. Из центра платформы фантастическими змеями вырвались шланги и впились в металлические бока.

Фигуры наблюдали сквозь мерцающий экран силового поля, как из контейнеров возник зеленоватый дымок. Ни одного звука. Возможно, что силовое поле не пропускало наружу не только запахи. Зеленый дымок заполнял барьер, скрывал под собой контейнеры. Потом платформы открылось ещё одно отверстие. Дым начал исчезать в нём подобно джинну, который выполнил загаданное желание и должен вернуться обратно в лампу Алладина.

По экрану монитора протянулись две ровные полоски – две параллельные линии, которые по аксиоме никогда не пересекаются. Одна синяя, другая красная. Они хранили параллельность до тех пор, пока последние клочки газа не ушли в отверстие. В силовом куполе засверкали молнии, и фигуры инстинктивно отпрянули от платформы. Молнии облизывали стенки контейнеров, забирались внутрь и прохаживались по лежащим телам. Сцена напоминала древнейшую картину «Франкеншейн», только в фильме было всё более громоздко и пугающе. Линии на экране монитора сломались и пошли рисовать скалы и ущелья. То вверх, то вниз. То вверх, то вниз.

В край контейнера вцепилась красная распухшая рука…

Молнии прекратили дикий танец, и синеватый силовой купол растаял в воздухе. Два «водолаза» выставили приборчики по направлению к контейнерам – неизвестно, какое состояние ума окажется у оживших людей. Раздалось тихое поскуливание и шорохи…

Из дальнего контейнера показалось отекшее лицо молодого черноволосого человека. Он оглядел безумными глазами заброшенное помещение, взгляд остановился на двух фигурах. Губы человека шевельнулись. При попытке перехватиться, он упал обратно на дно контейнера. Гул ударил под ржавые своды потолка, пробежался по облезшим стенам, перескочил на склянки. Второй контейнер отозвался царапаньем, над краем поднялась и пропала рыжая всклокоченная шевелюра. Человеку тоже не удалось выбраться наружу…

Два «водолаза» приблизились к платформе с размороженными людьми. Они скользили по воздуху в полуметре над полом на круглых синих дисках. Казалось, что гравитация не волнует этих существ. Они зависли рядом с металлическими параллелепипедами. Черные стекла шлемов заглянули внутрь.

В контейнерах шевелились два искалеченных человека: у черноволосого не хватало руки и обеих ног, у рыжеволосого отсутствовала нижняя челюсть, правая нога по колено отхвачена безжалостными хирургами, культи рук елозили по гладким стенкам. Подобно черепахам, которых перевернули на спину, люди пытались выбраться из своих гробов. Они смотрели на странных посетителей в блестящих костюмах и пытались что-то сказать.

Фигуры переглянулись и та, что поменьше ростом, коротко кивнула. Из приборчиков вырвались зеленые лучи, коснулись лба людей, и инвалиды затихли. Они лежали как две размороженные курицы, которых умелый повар разделывал на куски. Синева кожи придавала им большее сходство с полуфабрикатом. Лишь грудные клетки вздымались в такт дыханию.

«Черничный сок» вновь разлился под контейнерами и понес ящики к выходу. Рядом парила одна из фигур. Выход уже не казался таким белым и стерильным, как при вхождении в него двух молодых и полных сил заключенных. Он потемнел и оплавился, будто принял на себя взрывную волну ядерного удара.

Вторая фигура проследовала за караваном до выхода и остановилась. Перчатка вытащила из скрытого отделения скафандра небольшую черную коробочку, напоминающую детский игральный кубик с буквами, и нажала единственную красную кнопку. Затем коробочка полетела внутрь помещения, а фигура в блестящем скафандре поспешила вон.

Огромный комплекс, весь в дырах и трещинах, с осевшим правым углом, просто перестал существовать. Только что он возвышался подобно прыщу на носу юнца, и вот в одно мгновение пропал. Никаких истаиваний, никакого съеживания, никакого взрыва – был и пропал. Лишь ровная яма десяти метров в глубину напоминала о его присутствии.

Кругом шелестел густой лес, птицы перекликались между собой и перепрыгивали с места на место, озирая непонятную дыру в земле. Ничего не выдавало того, что здесь недавно гнездился комплекс с названием «Проект П». Кругом девственная чистота нетронутого леса, лишь в воздухе покачивается темно-зеленая площадка, напоминающая увеличенный в десятки раз альбомный лист бумаги. На неё-то и встали контейнера со спящими калеками. Рядом опустился первый «водолаз» и повернулся назад. К яме.

Второй скафандр высматривал хотя бы один предмет, созданный человеком. Не обнаружив ничего похожего, фигура в скафандре вытащила ещё один кубик, на сей раз голубой, и метнула его на дно резервуара. Затем фигура поплыла по воздуху по направлению к платформе. Она не одну сотню раз видела, как ровные ямы наполняются чистейшей водой, как со дна поднимаются зеленые водоросли, как между скользких нитей начинают скользить блестящие бока зеркальных карпов. По бокам ямы выстрелили в небо гладкие стебли камышей. За несколько секунд на месте недавнего комплекса образовалось озерцо правильной прямоугольной формы. На ровную гладь воды опустился желто-зеленый лист березы.

Очередное адское наследие прошлого ликвидировано, можно возвращаться домой. Безмолвным призраком фигура подплыла к платформе и остановилась рядом с первой. Кивок шлема и платформа поплыла вперед и вверх.

Контейнеры прижались боками друг к другу, инвалиды в них спали также беспробудно, как двести лет до этого. Платформа скользила по воздуху, минуя кусты, обходила деревья, пока не поднялась выше крон. Фигуры на платформе напоминали сказочных владельцев ковра-самолета, а контейнеры походили на сундуки с богатством. Всё так и было, если бы сказку рассказывал робот по имени Шахерезада…

Путь платформы шел над заросшим лесом, в тени которого безбоязненно прыгали зайцы, шуршали листвой ежи, двигали черными носами пугливые лисы. Птицы провожали взглядами странный объект и возвращались к своим делам. Упитанная мышь юркнула между коряг огромной ели, когда платформа на миг закрыла луч солнца. На заросшей валежине грелся толстый уж, он поднял треугольную голову и проводил немигающим взглядом темный прямоугольник.

Ничего, абсолютно ничего не напоминало о присутствии здесь людей. То, что было построено около двух веков назад полностью скрылось под зелеными насаждениями. Ни грамма асфальта, ни крупинки бетона – девственная природа. И над этой темно-зеленой чистотой летела темно-зеленая площадка.

Бескрайнее синее небо взирало на зеленую поверхность. Солнце пригревало по-летнему жарко, и вскоре одна из фигур сняла с головы шлем. Показалось скуластое девичье лицо. Ветер подлетел и запутался в густых каштановых волосах. Девушка зажмурилась от удовольствия, конопушки собрались в кучку у задорно приподнятого носа. Ярко-зеленые глаза осматривали проплывающие внизу деревья. Она глубоко вдохнула и с удовольствием выдохнула.

Вторая фигура показала на шлем, на что девушка лишь склонила голову. Земляничного цвета губы раздвинулись и на солнце сверкнули белые зубы.

– Перестань, Дрианна! До дома ещё далеко, а когда ещё представится шанс вдохнуть старинных бактерий? – голос девушки напоминал мелодичное журчание ручья.

– Сиатра, надень обратно. Если заболеешь, то вряд ли будешь допущена до теста. Неизвестно, что принесли нам предки, – глухо проворчала вторая фигура.

Девушка немного подумала и кивнула. Каштановые волосы качнулись и скрылись под блестящим шлемом. Путешественники летели не меньше двадцати минут, прежде, чем на горизонте показались белые столбы. Платформа неуклонно приближалась к вырастающим гигантам. Вскоре можно было разглядеть, что это вовсе не столбы, а высокие дома. Стеклянные окна темнели проемами на фоне белых стен.

Платформа начала снижаться, деревья редели по мере приближения к огромным небоскребам…

Игорь открыл глаза и уставился в ослепительно белый потолок. Белее этого оттенка он видел лишь первый снег в деревне, и то, это было так давно, так давно… Судя по ощущениям, он лежал на мягкой кровати, тело укрыто пушистым пледом. Игорь попытался осмотреться, но из этого ничего не вышло, веки могли опускаться и подниматься, глаза же отказывались вращаться. Белый потолок и на краю периферийного зрения чернела непонятная блямба.

Веки смежились и снова открылись. Руки и ноги тоже объявили забастовку и напрочь отказались служить хозяину. Игорь попробовал крикнуть, но лишь слабый сип прозвучал вместо мощного окрика. Однако и этого сипа хватило для привлечения внимания.

Раздались шаги, и к его кровати подошел ангел. Другого названия этому прекрасному существу он не смог придумать. Казалось, что девушка воплотила в себе все лучшие черты и черточки красавиц с «Плейбоевского» разворота. Когда в улыбке показались зубки, то воспоминание о первом снеге кануло в небытие. По сравнению с белизной улыбки снежный покрой был всего лишь застарелой овсяной кашей.

– Очнулся? Вот и хорошо. Сейчас разомнем мышцы, а после снова можешь поспать, –бархатный грудной голос обволакивал и заставлял сердце прыгать в грудной клетке осатаневшим кроликом.

Бежевая маечка едва прикрывала два больших упругих шара, светло-синие лосины обволакивали стройные ноги. От её вида Игорь напрочь забыл, как нужно моргать. Тело ангела было совершенным, видно, что девушка не отлынивает от походов в спортзал. Обычно около таких богинь ошиваются «кошельки на ножках», толстосумы, которые думают, что могут всё купить и продать.

Девушка подняла правую руку Игоря и начала её пощипывать, крутить кисть в разные стороны, разминать пальцы. Игорь смотрел на девушку не отрываясь, пытался запомнить ямочки на щеках, яркие каштановые волосы, зеленые глаза. Ему казалось, что это лишь сновидение из разряда тех, которые он видел последние двести лет. Вот сейчас Игорь моргнет, и девушка исчезнет, растворится как дымка в безумной чехарде фантазий и галлюцинаций.

Игорь не сразу обратил внимание на то, как преобразилась его рука – вместо тонкой веточки, «музыкальной ручонки» как называл её отчим, сейчас разминалась мощная ручища культуриста. Мускулы перекатывались так, словно под кожу запустили сотню скоростных черепашек, и те бегали и показывали очертания круглых панцирей то тут, то там. Змейками струились вены, они по толщине не уступали карандашу, здоровенное запястье не обхватить и двумя ладонями. И эту мужественную руку разминала самая красивая девушка на свете. Сон, глюк, стандартное видение – иначе и быть не может, ещё немного и он проснется.

Однако девушка никуда не исчезала, старательно мяла, щипала и растирала мускулистую руку. Игорь успел несколько раз пожалеть, что не ощущает прикосновений и не может двигать пальцами – они были так близки к соблазнительной груди. Ох и сжал бы, ощутил шелковистость кожи, но, хренушки – оставалось только наблюдать за действиями девушки.

– Ох, как же нам повезло с вами. Ага, особенно с тобой. У тебя такие волевые характеристики, что можно спокойно раскидывать на троих игроков, и это я ещё не говорю о шкале выживания – такой высокий показатель ещё ни разу не встречался.

О чем она говорит? Ни хрена не понял. Рыжеволосая красавица старательно массировала руки, потом перенесла поглаживания и пощипывания на тело. Игорь ощутил, как у него сжалось внутри, когда девушка перешла к ногам, но никаких ощущений так и не возникло.

– Гляделками дыру во мне прожжешь, – улыбнулась девушка. – Ничего, сейчас зарядим тебе питательную смесь, а я пока займусь твоим другом. Через пару дней сможете ходить, и не только под себя.