Лучший друг моего парня

5 Глава

Как-то так получилось, что с Мироном мы не пересекаемся до самого вечера. Обмениваться взглядами – да, оставаться наедине – нет. И втайне надеюсь, что и не останемся. Потому как боюсь того, что будет, если мы опять окажемся в одном изолированном пространстве. Людей в доме предостаточно. Спустя пару часов как стемнело, подъехало ещё несколько машин, и народу значительно прибавилось.

– Они все будут ночевать здесь? – спрашиваю, провожая взглядом компанию из незнакомых парней, которые, громко переговариваясь, двигаются мимо меня и Вики к веранде.

Там разбили зону барбекю. Так как народу много, мясо жарить не прекращают вот уже несколько часов. У меня на коленках тоже стоит тарелка с несколькими кусочками шашлыка и овощей гриль. В руке – стакан с колой. У моей новой подружки точно такой же набор, только в её стакане преобладает виски.

– Переживаешь, что вам с Соколовым не дадут уединиться? – хмыкает Вика.

Вообще не переживаю насчёт этого. Потому что сегодня Саше не обломится ничего. Может даже не рассчитывать. Меня вообще не очень волнует, где сегодня будет спать мой парень. Лишь бы мне досталась комната, закрывающаяся на ключ.

– Думаю, часть уедет, часть завалится спать в тачки, кто-то уснёт в гостинке, а кто-то прямо на лужайке. А кто-то будет трахаться всю ночь, – беспечно произносит Вика и бросает быстрый взгляд в сторону Мирона.

Она на него запала. Девяносто девять из ста! Гейден сидит на ступеньках и, не обращая внимания на стоящий вокруг него общий гул, что-то быстро печатает в телефоне.

На его голове чёрная бейсболка козырьком назад, надета прямо на мокрые после купания в бассейне волосы. Колени широко расставлены, он упирается в них предплечьями. Своих дамочек он уже где-то потерял.

– Почему ты не с ним? – спрашиваю у Вики.

– Я? – изумляется девушка и опять смотрит на Мира, словно только его увидела.

Свою симпатию она умело пытается скрыть.

– Он же тебе нравится. У тебя это на лбу это написано.

– Надеюсь, всё же не написано, – пьяно смеётся, а потом так грустно добавляет, что мне хочется её обнять: – Он никогда ни с кем не встречается. Только трахается. И то на его условиях.

– Что значит, на его условиях? Какие-то извращения? – подаюсь вперёд.

Неужели в компании все в курсе, что творится за закрытыми дверями спальни каждого на этой лужайке? Я не хочу стать частью этого грязного белья. Мне хватает и своего.

– Понятия не имею. Я с ним не спала, – в её голосе сквозит обида.

Вот как интересно. Мне казалось, здесь все друг с другом переспали. И не единожды. Атмосфера располагающая. Развратная и похотливая. Несколько парочек, никого не стесняясь, зажимаются прямо на шезлонгах.

Будто почувствовав мой взгляд, Мирон едва заметно поворачивается и вскидывает глаза. Даже через разделяющее нас расстояние эти тёмные омуты меня пугают и манят одновременно.

Облизываю губы и быстро вгрызаюсь зубами в кукурузу гриль. Уголки его губ дёргаются, и он опускает взгляд обратно, утыкаясь в телефон.

Вот что странно: как я успела понять, Мирон Гейден что-то вроде местного короля вечеринок. Его все хотят. Парни – пообщаться, девушки – забраться на коленки и потереться как кошки, но он словно сторонится всего этого. Мирон даёт людям крупицы своего внимания, а потом, отстранившись, закрывается. Например, как сейчас, когда он сидит в центре всеобщего веселья один.

– Хочешь вина, малыш? – На мои плечи опускается плед.

– Нет, спасибо.

– Давай поговорим, малыш. Хватит обижаться…

Саша – сама забота и очарование. Он знает, что накосячил и что я всё ещё на него дуюсь. Это уже не первый раз за этот вечер, когда он пытается помириться. Понимаю: надо мириться, иначе я буду выглядеть полной идиоткой.

– Так, ребятки, я пошла.

Вика, похихикав, подхватывает свою тарелку и полупустой бокал и, покачивая бёдрами, идёт в сторону своих подруг. Смотрю ей вслед и игнорирую Соколова. Как я и думала, хитрая змея опускается на ступени около Мирона. Он даже головой не ведёт в её сторону. А я ощущаю что-то вроде лёгкого триумфа и только потом вспоминаю, что рядом со мной застыл мой парень с двумя бокалами вина и виноватой заискивающей улыбкой на лице.

Вздохнув, беру его за руку и тяну на себя. Соколов ставит бокалы на землю и с готовностью обнимает меня, заметно расслабляется. Утыкаюсь носом в его футболку, пряча лицо.

– Я не обижаюсь, Саша, – говорю тихо я, – просто рассчитывала, что мы проведём этот вечер немного иначе. Только ты и я.

– Конец лета – все возвращаются с отдыха, эти тусовки временные, малыш. Скоро будет всё как раньше. В следующие твои выходные поедем куда захочешь, малыш. Только вдвоём. Хорошо?

– Хорошо.

Я решаю не уточнять, что следующие мои выходные приходятся на начало учебного года и мы вряд ли куда-то сможем поехать.

– Хочешь, поднимемся наверх?

– В другой раз, Саш.

Мой парень ничуть не обижается. Наклоняется и пытается поймать мои губы своими. Позволяю ему сделать это, приоткрывая навстречу свои. Поцелуй выходит нежный и тягучий. Но каждую секунду, целуясь с Соколовым, ощущаю, как покалывает затылок. Кто-то очень любопытный не может оторвать от нас глаз?

Вечеринка продолжается до самого рассвета. У меня получается немного расслабиться и получить кайф, просто наблюдая за веселящимися и пьяными людьми, творящими всякую дичь. Видео с их нетрезвыми и не всегда адекватными выходками теперь хранятся в моем телефоне, надежно спрятанные под паролем. Мало ли, вдруг они смогут мне пригодиться? Врагов здесь я не имею, но кто знает, как может повернуться жизнь в тот или иной момент.

Только когда солнце начинает подниматься из-за горизонта, даже самые стойкие сдаются. Наступает долгожданная тишина. Саша приготовил для нас комнату своих родителей, и она единственная закрывается на ключ. Вход туда для всех был строго запрещен. Мой парень вырубается поперёк кровати, не сняв с себя спортивные штаны и толстовку. Я не собираюсь ему помогать, в конце вечера он опять перебрал с алкоголем. А я чувствовала себя ответственной мамочкой, контролируя, не свалится ли её дите в открытый бассейн.

Несколько минут смотрю на это чудо. Вот говорят: мажоры, элита. А отдыхают точно так же, как и все. Ничего необычного в этой дачной вечеринке не было.

Выхожу на балкон и несколько минут стою, обхватив себя за плечи руками. Мир просыпается, и в этот ранний час он просто прекрасен без нас – людей. Несмотря на то что в моей жизни мало настоящих друзей и совсем нет родных, одна я бываю крайне редко. Только если в своей крохотной комнате, запертая в четырёх стенах.

Люблю тишину. Люблю момент, когда можно забыть, что кто-то смотрит на тебя и постоянно оценивает каждый шаг. Люблю, когда можно сбросить все маски и просто побыть собой. Вот как сейчас.

Смотрю на бирюзовую гладь бассейна, и решение приходит моментально. Почему бы и не поплавать в одиночестве, пока все отсыпаются?

Через пять минут я уже сижу на краю бассейна, привыкая к воде, успевшей остыть за ночь.

– Бу! – внезапно раздаётся прямо над ухом.

– А-а-а! – вскрикиваю от неожиданности и в следующий миг ухожу с головой под холодную, бодрящую воду.

Выныриваю спустя несколько секунд и, жадно хватая воздух, смотрю на довольного собой Мирона Гейдена.

– Ты идиот?

– Как водичка? – отвечает вопросом на вопрос Мир, склоняя голову набок.

Мы боремся взглядами. Как я могла забыть? Дьявол, видимо, никогда не спит.

– Слабо проверить? – бросаю вызов.

Он растягивает губы в одной из своих жутких улыбок, словно только этого и ждал и я ничуть его не разочаровала, и медленно начинает раздеваться. Закинув руку за голову, стягивает футболку и отбрасывает её в сторону. Его тело точно такое же, как осталось в моей памяти: жилистое и подтянутое. С правой стороны на ребрах виднеется татуировка, которой не было раньше. Несколько строчек. Стих? Мотивирующая фраза?

Не разобрать, а спрашивать я не собираюсь.

– Свои руки держи при себе, или я буду кричать, – решаю обозначить границы, чтобы не нафантазировал себе там чего-либо.

– Я сыт, – отвечает Мирон, принимаясь за ремень на шортах.

Его фраза двусмысленная и пошлая. Не знаю, где находится его комната, в которой он должен ночевать, но почти уверена, что сейчас она не пустует.

Сглатываю и опускаю взгляд на его руки, увитые выступающими венами. Это безумие. Он мне не нравится. Он отвратительный. Извращенец, помешанный на сексе. И рядом с ним я тоже думаю о этом постоянно! Это заразно?

Его энергетика давит, пугает и манит одновременно. А моё тело словно живёт собственной жизнью, попадая под его магнитное поле. Что это? Химическая реакция?

Мне бы вылезть из бассейна и подняться наверх, лечь к Саше под бок и забыть про порочного дьявола передо мной. Но вместо этого я рассекаю руками воду и жду, когда он присоединится ко мне. Этот демон точно имеет надо мной власть.

Мирон прыгает в бассейн рыбкой, как только избавляется от остатков одежды, тихо и без брызг. Он быстро достигает дна, а затем, оттолкнувшись, плывет в противоположную от меня сторону к другому краю бассейна. И так несколько раз, выныривает ненадолго лишь для того, чтобы сделать жадный вдох.

Чувствую легкий укол разочарования. Задержав дыхание, ухожу с головой под воду.

Плаваю я, как и ныряю, хорошо. Каждое лето в детском доме нас отправляли в лагеря, непременно расположенные на берегу реки или озера. Один раз даже вывозили на море. Какой-то местный меценат расщедрился и подарил сиротским детишкам три недели на песках Анапы. Там я впервые влюбилась и поцеловалась. Его звали Паша. Маленький курортный роман, а потом мы разъехались по разным городам. Одно из самых ярких воспоминаний. Лучшее лето в жизни. Больше на море я не была. Влюбиться мне тоже больше не удалось.

Гейден проплывает мимо, интенсивно работая руками. Он будто собирается вымотать себя этим нескончаемым заплывом. Я, наоборот, двигаюсь медленно и размеренно. Переворачиваюсь на спину и расслабляюсь, прикрыв глаза, позволяю воде обнять и ласково поддерживать моё тело.

Меня относит к ближайшему бортику. Принимаю вертикальное положение, цепляясь за него, стирая с лица капли воды.

– Ты неправильно дышишь.

– Что? – оборачиваюсь.

– Нужно дышать резко и часто. Твоё дыхание поверхностно и недостаточно насыщает кровь кислородом. Поэтому ты быстро устала и сдалась.

– А я и не знала, что у нас соревнование, – произношу насмешливо, выгибая бровь.

Мирон расположился у противоположного бортика и, зачесав назад мокрые волосы, смотрит своим ленивым, пробирающим до костей взглядом. Беспардонно скользит им по моим голым, точащим из воды плечам, ключицам и застывает на полушариях груди. Пики сосков затвердели и отчетливо просвечиваются через мокрую и липнущую к телу ткань.

Опускаюсь ниже, прячась, и прижимаюсь спиной к холодному кафелю.

– Мне нравится дух соперничества.

– Ты всегда выходишь победителем?

– Почти, – уклончиво отвечает Мирон и, оттолкнувшись, пересекает разделяющее нас расстояние в несколько гребков.

Упирается ладонями в бортик, загоняя меня в ловушку. Опять он хищник, а я его добыча, с которой сначала принято поиграть. Точно так же было и в подсобке магазина.

Кожа покрывается мурашками. Мы совершенно одни. Кроме пения птиц над головами, больше никаких других посторонних звуков. И свидетелей.

Вжимаюсь в бортик, пытаюсь удержаться на воде, не отводя взгляда от лица напротив. На его ресницах и губах блестят капли воды. Хочу облизать свои, но помня, какое это доставило ему удовольствие прошлый раз, не делаю этого.

– И какой же у нас был приз? – говорю, приподняв подбородок.

Держаться на воде становится всё сложнее. Между нашими телами жалкие сантиметры. Ощущаю жар его кожи и плавлюсь под его взглядом. Я просила Гейдена не трогать меня и не распускать руки, он так и делает. Вместо этого давит своей энергетикой. Но ещё чуть-чуть, и я сама схвачусь за его плечи. И тогда… тогда всё полетит прямо к чертям, прямо в ад.

– Тебе не понравится, – хрипло произносит Мирон, кружа глазами по моему лицу.

Смотрит внимательно и изучающе.

– Я знаю. Тогда, может, ничья?

– Ты не спала с Соколовым, – вдруг говорит Мирон и двигается ближе, его дыхание касается моих щёк. – Ты его не хочешь.

– Если ты думаешь, что хочу тебя, то ты ошибаешься. Твои друзья в курсе, как ты проводишь свой досуг?

– Ты про клуб? Можешь рассказать, мне плевать. Заодно ответишь на вопросы, что ты там делала в тот же момент, что и я.

– Ты чудовище. Ты мне противен. Неприятен. Ты извращенец! – плююсь обзывательствами.

– Это спорное утверждение. Я вижу, как пульсирует венка на твоей шее, вот здесь. Это страх? Нет. Желание? Да.

Мирон наклоняется, и вдруг моей холодной кожи касается что-то тёплое и влажное. Его язык. Он чертит небольшой круг, почти целуя мою шею, а потом дует на него. Всё происходит в какие-то секунды.

Я дезориентирована. Меня подкидывает и вышибает из реальности. Пальчики на ногах поджимаются, и я вот-вот уйду с головой под воду. Тихо охаю и сжимаю каменные мужские плечи, впиваясь в них ногтями.

– Чудовище, – бросаю прямо ему в лицо. – Кто тебя хочет, больные на всю голову идиотки.

Мирон хрипло смеётся, качая головой. Он перехватывает меня за талию и разворачивает. Я, зажмурившись, ударяюсь грудью о бортик, и в следующий момент чувствую, как горячее мужское тело прижимается к моему. Его грудь к моей спине, его бёдра к моим ягодицам. Я чувствую его возбуждение и свожу ноги вместе, потому что моё тоже рвётся наружу.

Дыхание сбивается. Я делаю попытку вырваться, но добиваюсь лишь того, что давление чужого тела усиливается. Мир накрывает мою ладонь своей и шепчет мне на ухо:

– Ты тоже меня хочешь, Ангелок. Просто сопротивляешься. Это даже занятно. Твоё тело всё говорит за тебя. Сейчас я отпущу тебя, и ты поднимешься в комнату к своему парню. Разденешься и пойдешь в душ отогреваться под горячими струями воды. Ты ведь так замерзла, плавая в остывшем за ночь бассейне. И пока ты будешь в ванной, где никто не видит и не слышит тебя, ты запустишь свои хорошенькие пальчики себе между ног. – Мирон сжимает мою руку и делает характерное движение бёдрами. Мои глаза округляются. – Ты ведь влажная уже, да? Я знаю, что да. – О боже… он делает ещё одно движение бёдрами, и моя распластанная на кафеле грудь начинает ныть и просить ласки. – И доведешь себя до оргазма. Тихого и не приносящего должного удовлетворения. Просто разрядка. И так будет каждый раз, пока я тебя хорошенько не трахну.

– Этого никогда не будет, – произношу подрагивающим голосом, а затем поворачиваю голову и впиваюсь зубами в чужое предплечье, с силой сжимая челюсти.

Мирон, чертыхнувшись, отпускает меня. Вернув себе свободу, быстро подтягиваюсь на бортик и бегу в сторону дома, шлепая босыми ногами по каменной дорожке. Вода струями бежит вниз по моему телу, но меня совсем не заботят оставленные мной мокрые следы.

Забежав в нашу с Сашей комнату, не сбавляя скорости, пробегаю в ванную и с силой захлопываю дверь, закрываясь на замок. Приваливаюсь к ней спиной.

Моё сердце готово вот-вот выпрыгнуть из груди. Мне противно от самой себя. Потому что, к моему стыду и отвращению, внизу живота образовалась сжатая до предела пружина, а между ног влажно и горячо. Я ненавижу и презираю Мирона Гейдена всей душой, но по какой-то невероятной причине он до дрожи в коленках и помутнения рассудка меня возбуждает. И он это знает.

6 Глава

– Малыш, просыпайся, – звучит ласково над ухом.

Я только сильнее кутаюсь в одеяло и прячу ноги, прижимая их к груди. Из лап Морфея не так просто выбраться, особенно когда наконец долгожданный выходной, а на кровати ортопедический матрас.

– Сколько времени? – спрашиваю, не разлепляя глаз.

Саша просовывает руки внутрь моего одеяльного кокона и гладит ладонями мои бёдра. Аккуратно лаская нежную кожу. Выгибаюсь кошечкой и тихо постанываю, поощряя его действия. И гоню прочь неуместные мысли о совсем других руках. Чужих. Требовательных. Неделикатных.

Мирон мучил меня эротическими кошмарами весь остаток ночи. Я буквально чувствовала его давящее присутствие рядом. Ощущала бешеную порочную энергетику, которой он меня заразил. Впрыснул распаляющее удовольствие в мою кровь. Поселил в голове развратные мысли. Конечно, я его не послушала и не стала давать выход возбуждению под струями воды. Наверное, поэтому неумелые и несмелые касания Саши распаляют меня очень быстро. Именно поэтому, а не потому, что вместо его светлых лучистых глаз я представляю другие: тёмные с греховной поволокой.

– Ты куда-то торопишься, малыш? – шепчет Соколов.

Откидывает с моей головы одеяло и присасывается влажными губами к нежной коже на шее.

Это так совершенно непохоже на Соколова. Он наконец решил дать нашим девственным отношениям зелёный свет? Не хочу его торопить, мало ли какие у него там тараканы в голове. Но сейчас вряд ли можно найти хотя бы одного парня нашего возраста, который просто спит, находясь в одной кровати со своей девушкой.

Его руки перемещаются мне на живот, минуя развилку у ног.

– Я – нет, – облизываю пересохшие губы и прикусываю нижнюю, чтобы скрыть разочарованный стон.

– Отлично, малыш.

Как можно не трогать меня внизу? Соколова там ждёт тёплый и влажный приём, несмотря на его хаотичные дёрганые движения, которые начинают меня раздражать.

Порочный и искушающий моё нутро образ Мирона я стремлюсь вытолкать из своих мыслей прочь. Бесплотный Гейден из моих фантазий растягивает губы в дьявольской улыбке и никуда не спешит уходить. Он потешается надо мной даже у меня в голове! Это клиника!

Соколов задирает мою тонкую спальную маечку, и я в предвкушении закрываю глаза.

Жду несколько секунд… но ничего не происходит. Слюнявые поцелуи в шею тоже заканчиваются. Возмущённо распахиваю глаза и стремительно сажусь, отбрасывая в сторону одеяло.

– Ты куда? – я готова поругаться прямо сейчас, не вылезая из постели и не чистя зубы.

Саша безразлично перекатывается на другой край кровати размера кингсайз и, встав, направляется к двери, ведущей из комнаты.

– Скажу ребятам, что мы все остаемся. Колян предложил доехать до «Маяка», там у его бати небольшой катер на ходу. Умеешь кататься на вейке, малыш? – спрашивает мой парень и берётся за дверную ручку.

– Нет.

– Это просто. Я тебя научу. Спускайся минут через тридцать, все ждут только тебя, – говорит Саша и выходит в коридор, оставляя меня одну.

На первом этаже слышатся приглушённые голоса и смех около бассейна.

– Лучше б ты меня кое-чему другому научил, – бормочу, опуская лицо в ладони.

Между ног влажно, тело напряжено и требует разрядки, а всё, что я сейчас могу, – это посыпать проклятиями голову Мирона Гейдена. Почему его? Потому что в своём чёртовом неудовлетворении я виню именно его! Пока он не появился, мои мысли не были перегружены сексом двадцать четыре на семь.

Такой взвинченной и злой мегерой появляться на людях нельзя. Я же хочу произвести хорошее впечатление на всех этих мажоров и мажорок? Заручиться дружескими связями, на долгие годы вперёд. Может быть, я даже выйду однажды за кого-нибудь из них замуж? Хотя бы за того же Сашу. У него много положительных качеств, если отбросить в сторону страх физической близости.

Или может… он меня просто не хочет? Со мной что-то не так?

Только вот Мир ночью у бассейна продемонстрировал мне обратное. Его член чуть дыру в моём купальнике не проделал, таранил и пытался вырваться из трусов своего владельца.

Нервный смешок срывается с моих губ.

Ладно.

Откинувшись обратно на подушки, я просовываю руку под одеяло и, отодвинув в сторону липкое тонкое кружево, прикасаюсь к себе.

Первое касание растекается покалыванием и сладкой истомой по венам. Упираюсь пятками в матрас, шире разводя колени. Я сейчас очень чувствительна там, мне хватит буквально нескольких движений. Даже медленных. Вверх. Вниз. По кругу. Второй рукой касаюсь груди и сжимаю между пальцев напряженный ноющий сосок. До чувственной боли, которая только усиливает накатывающие одна за одной волны наслаждения.

Пальчики ног поджимаются, и я приподнимаю бёдра, метаясь по подушкам.

– Боже…

Скрип двери практически вырывает меня из лап оргазма.

Широко открыв глаза, смотрю на застывшую в дверном проёме фигуру Гейдена. Его всегда спокойный и надменный взгляд мечется между моим лицом и рукой, которая всё ещё находится у меня между ног. Спешно достаю её оттуда, радуясь, что одеяло скрывает всё остальное. Но… Мирон, конечно, догадался о том, чем я здесь занималась.

Жар опаляет мои щёки, окрашивая их в цвет перезрелых томатов.

– Ты… – выдыхаю, пытаясь найти подходящие слова.

– Продолжай. Я не буду мешать, просто посмотрю. Тебе нравится, когда на тебя смотрят? – хрипло спрашивает Мирон, опуская подбородок вниз.

Его глаза почти чёрные.

– Выйди вон! – произношу хрипло.

– А то что? Позовешь сюда своего парня, который не смог дотронуться до тебя даже пальцами? Пришлось это делать самой? Ты кончила?

Никто и никогда в жизни не задавал мне таких вопросов! Никто и никогда в жизни не разговаривал со мной так, а он делает это уже не первый раз.

– Проваливай!

Вместо этого Мирон медленно, как дикий и опасный хищник, приближается ко мне, не потрудившись даже прикрыть дверь.

Он упирается в матрас кулаками и не сводит с меня карих глаз. Волосы тонкими тёмными прядями спадают на его высокий лоб. На предплечье отпечаток моих зубов. Пометила чужого мужика.

– Мирон, – еле шевелю губами, его кадык дёргается при звуке имени, а глаза ещё больше темнеют. – Пожалуйста. Уйди.

Натягиваю одеяло до подбородка. Мира, кажется, это только веселит. Перед тем как знакомо улыбнуться, он проходится языком по нижней губе, и я сглатываю. Мои нервы как оголённые провода. Если дотронется, завизжу на ультразвуке. Обещаю. И всё равно, что обо мне подумают его друзья.

– В следующий раз вместо своих пальчиков представляй мой язык, Ангелок.

В ответ на эту наглость и похабщину мой собственный язык просто отнимается. За кого он меня принимает? Судит по той девчонке в прошлом, у которой не было никакого выбора и пришлось пойти на отчаянный шаг? Просто так люди не торгуют своим телом. Не делают этого ради развлечения.

Молча смотрю в дьявольские порочные глаза и хватаю ртом воздух. Отпускаю на мгновение одеяло, перестав прикрываться и вскидываю вверх руку. С громким хлопком моя ладонь встречается со щекой Гейдена.

Его чёлка комично подпрыгивает вверх. Глаза расширяются и становятся совсем чёрными. Крылья носа подрагивают в бешенстве, а на губах появляется злобный оскал. Не ожидал? Только – вот досада! – в данный момент я его совсем не боюсь и замахиваюсь ещё раз.

Мирон успевает перехватить моё запястье и больно дёргает на себя. Скольжу по простыне, путаясь в одеяле.

– Какого хуя ты творишь? – вкрадчиво интересуется Мир, встряхивая меня, как тряпичную куклу.

Голова дёргается. Волосы, взметнувшись вверх, хлещут по лицу не только меня, но и Мира.

– Не понравилось? Не нравится, когда врываются в твоё личное пространство и творят там всякую дичь, а? – Трепыхаясь, пытаюсь вырваться из стального захвата.

– Не забывай, с кем ты имеешь дело, малыш.

– Думаешь, вспомнил про Соколова, и я сразу уползу обратно в свою скорлупу? Испугаюсь? Я ничего не сделала. В отличие от тебя.

Мирон делает рывок и подтягивает меня ещё ближе к себе. Сталкиваемся носами. Мои глаза округляются. Теперь его волосы касаются и моего лба. Изучаю взглядом перекошенное злостью лицо и напряжённо улыбаюсь, зная, как это его бесит. Сердце бьётся то ли в испуге, то ли от избытка чёртова адреналина как припадочное.

На его щеке начинает алеть красный отпечаток моей руки. У меня даже пальцы покалывает от силы удара. Надеюсь, ему было ещё больнее. В душе разливается что-то похожее на удовлетворение. Хочу ударить его снова.

– Знаешь, что такое нарушение личного пространства? Если бы я хотел нарушить твоё, я бы сделал так…

Гейден поддевает пальцем лямку моего топа и, скользя пальцами по коже, медленно стягивает её вниз. Тонкая ткань несколько секунд остаётся болтаться на напряжённом соске, а потом соскальзывает вниз, на талию.

Он обнажил мою грудь и теперь таращится на неё, пуская слюни, как какой-то пятнадцатилетний подросток!

– Что ты творишь? Отпусти! – взвизгиваю, выкручиваясь змеёй.

Дёргаюсь, стараясь прикрыться, но вместо этого делаю только хуже. Кожа покрывается мурашками, волоски на руках встают дыбом. Жар между бёдер и не думает прекращаться, только нарастает. Гейден ворвался в комнату за несколько секунд до моего оргазма, и сейчас всё моё тело крайне чувствительно реагирует на каждое чужое прикосновение. От знающих, как и что делать, прикосновений Мирона легче не становится.