Золушка барачного квартала

– Ой, наверное. – Элька перестала улыбаться. – Ты знаешь, я как-то все равно боюсь… ну, замуж боюсь, потому что не хочу как отец с Раисой, не живут, а существуют. Я хочу, чтобы… ну вот как в книжках писали, чтобы и в горе, и в радости… хотя горя совсем не надо…

– Это точно, горя ты и так хлебнула. Ну, что, подруга, молодец, что решилась! И нечего стесняться наших трущоб. Эх, где наша не пропадала!

– Ты знаешь, я сейчас вообще не переживаю об этом, мне, кажется, я такая счастливая… в субботу договоримся со Славой, когда к его родителям пойдем… в смысле знакомиться.

– Так, Золушка, платье свое голубое надень и туфли белые, будешь, как принцесса…

– Ага, на горошине, – девчонки рассмеялись.

– Здрасьте, теть Сима, – Элька взлетела на крыльцо, застав соседку за любимым занятием – она кормила кошку Дымку.

– Здравствуй, Эличка.

Девушка присела рядом, погладила кошку. – Повезло тебе, киска. Вон какая хорошая у тебя хозяйка, – Эльке казалось, в эти минуты она любит всех, всем готова была сказать доброе слово.

С улыбкой появилась дома, озадачив своей улыбкой Раису, штопающую Петькины носки.

– Чего лыбишься, в лотерею что ли выиграла? – угрюмо спросила Раиса.

– Лучше!

– Чего лучше? – Раиса отвлеклась от работы.

– Да так, пока ничего…

– Ну, тогда и нечего скалиться, лучше вон мясорубку Кочкиным отнеси, брала я у них, наша-то совсем старая.

– Мне постирать надо, так что, теть Рая, к Кочкиным я не пойду. – она позвала Петьку. – Петя, сбегай, пожалуйста, к Кочкиным, отдай мясорубку тете Тамаре.

Петька беспрекословно принял из рук Эли мясорубку.

– Ишь, ты распорядилась, ребенка гонять, кажется, я тебе сказала, а не Петьке. – Раиса посмотрела на сына. – А ты чего кинулся выполнять задание, как будто на службе у нее?

– Так она же волшебное слово сказала: «пожалуйста». – Петька удивленно смотрел на мать.

– Тьфу ты, воспитательница нашлась, настроила пацана.

– Да никого я не настраивала, пусть сбегает, а я пока постираю, заодно и халатик ваш выстираю, вон он лежит.

Раиса смягчилась. Предложение, выстирать халатик, ей понравилось. – Ну ладно, стирай. – Потом взглянула на сына. – А ты чего стоишь? беги уж.

Когда Петька ушел, Раиса уже почти по-доброму сказала: – Я ведь хотела, чтобы ты к Кочкиным зашла, а там Родион, сын их, может, вы договоритесь, жених-то он не плохой.

Элька рассмеялась. – Да не нужен он мне. И никогда не интересовал, пусть другую себе невесту найдет, а у меня…

– Что у тебя?

– Да так, ничего.

Элька уже развешивала белье, как появился отец. – Чего вдруг на ночь глядя стиркой занялась?

– Да есть же время, да и сессия закончилась.

Отец присел на ступеньку крыльца, и показался Эльке печальным.

– Пааап, ты не заболел случаем?

– Да здоров я, телом здоров, а душой болею.

Элька присела рядом, прикрыв коленки ситцевым платьем. Несмотря на выбор отца, привести в дом Раису, она все же жалела его. – А ты скажи, может, я помогу чем, – предложила она.

– Да чем ты поможешь, дочка, это я должен тебе помогать, – он положил ей руку на плечо. – Эх, Элька, дочурка моя… прости непутевого отца… тяжело тебе с нами.

– Да ладно, пап, все нормально, справимся.

Но на Николая словно волна накатила и уже невозможно было остановить. – Мамка-то твоя совсем другая была, не то что Раиса. Любил я ее, ох любил… потому может и тяжело было пережить мне это горе… заглушить хотел, а чем заглушишь… А тут Раиса со своей любовью… Ну, думал, может, забудусь, вот и заглушил, – он вытер глаза, полез в карман. – Вот держи, денег немного, купи себе чего-нибудь.

– Не, папка, не надо, оставь…

– Бери, говорю, дочка же ты мне…

Элька взяла деньги. – Я знаешь, папа, хочу, чтобы все было в семье справедливо, чтобы деньги, пусть общие будут, но чтобы без обиды, вот что я хочу. И если будет у меня своя семья, то жить хочу так, чтобы не обижать друг друга.

Николай снова вытер глаза и прижал дочку к себе: – Цветочек ты мой, Элюшка, душенька твоя добрая, дай, Бог, чтобы все у тебя было не так как у меня.

– Папка, спасибо, спасибо! – Элька уткнулась в колючую щеку отца. – Ты не представляешь, как мне это важно, особенно сейчас. Ты знаешь, мне кажется, сегодня у меня счастливый день, все так хорошо, что даже страшно.

В субботу Эля сидела у фонтана, поджидая Славу и щурясь от солнца. Она вставала, подходила к кустам сирени, которые уже отцвели, прислушивалась к щебетанию птиц, к жужжанию шмеля, вглядывалась вдаль, где начиналась аллея… но Славки не было.

«Ну, где же он?» – думала она, с тревогой поглядывая на часы, которые остались от матери и которые были дороги ей как память.

Прошел час, а Эля так и сидела у фонтана одна. Она вспоминала подробности их последней встречи, хорошо помнила время и место назначенного свидания – вроде ничего не перепутала.

Прошел еще час. Уже солнце стало садиться. Эля обошла весь сквер, вглядываясь в прохожих, – Славы не было. Несмотря на теплый вечер, холодок прошелся по спине, она почувствовала, как вокруг нее все рушится, как карточный домик, все ее мечты, все ее надежды, казалось, исчезают, и остается пустота.

«Этого не может быть, – думала она, теребя листик сирени, – этого не должно быть, ведь он сказал, что любит меня, сказал, что я его невеста… как же так… разве так можно…»

Она хотела заплакать, но слез не было, и от того стало еще тяжелее. Лучше уж нареветься, выплакаться, а так – что-то тяжелое нависло, и освободиться от этого чувства было невозможно.

Домой идти не хотелось, вызвала Зойку, и та успокаивала ее, дрожащую, растерянную.

– Он не пришел, он вообще не пришел… это потому что я сказала про наш район… а у него такие родители…

– Подожди, сядь, успокойся, – Зойка сама испугалась, потому что никогда не видела подружку такой подавленной. Элька всегда могла справиться с любой ситуацией, как говорили одногруппники: «ровно дышит». А сейчас Эльку словно подменили.

– Один раз не пришел, это еще не беда, – Зойка вдруг встрепенулась, словно ее что-то грандиозное осенило: – Слушай, а может у него случилось что-то…

Элька расплакалась. – Не хочу, чтобы у него что-то случалось, пусть у него все хорошо будет…

– Вооот, надо разобраться, – сказала Зойка, – а теперь быстренько слезы вытерла и улыбнулась. Ну, Эличка, ты же сильная…

– Да, я сильная, – сказала Элька, вытирая слезы.

Глава пятая

В тот день завод практически остановился. В цехах работа еще как-то теплилась, а что касается конторы, то коллектив, можно сказать, был парализован удручающей новостью: накануне арестован директор завода Геннадий Нижегородцев.

В кабинетах шептались, с опаской поглядывая на дверь, в коридорах проскальзывали мимо друг друга, опуская глаза. Главный инженер, которому поручили временно возглавить руководство заводом, потерял прежнюю уверенность и каждое решение обдумывал, оглядываясь на трест.

На территории предприятия группа рабочих собралась у одного из цехов, горячо обсуждая случившееся.

– А я говорю: Нижегородцев – расхититель социалистической собственности, он крал у своего народа. – пожилой мужчина в кепке, худощавый, слегка сутулый, выкрикивал обвинения в адрес директора.

– Погоди, Михалыч, не кати бочку на директора, еще не доказано, – формовщик Плетнев пытался унять напористого работягу.

– Как же не доказано? Его же арестовали, а в кабинете ОБХСС теперь… документы проверяют. А так просто не стали бы арестовывать, значит виноват. Куда бетон уходил? Куда балки отправлял? Налево они уходили, снабжал ворье, сам вор.

– Геннадий Иванович не вор, он многим помогал, – пытался отстаивать честь бывшего директора Плетнев. – Гамову квартиру надо было, он с семьей и с тещей в коммуналке ютился, в одной комнате… кто помог? Нижегородцев выбил для него жилье. А у меня сын младший болел, так Геннадий Иванович сам врачам звонил, лекарство доставал. А для коллектива сколько добра сделал! Все для людей! А если он отправлял, куда изделия нашего завода, так доход не в карман ему, а заводу шел.

– А ты проверял? – не унимался Михалыч. – Говорят, у него машина на нетрудовые доходы куплена, так ее конфискуют теперь…

– Эх, Михалыч, голова у тебя седая, а думать ты не умеешь, хорошего человека так и не заметил. Да таких как наш Нижегородцев поискать надо.

Мужики еще долго спорили, готовы был уже схватиться, но увидели следователя, приехавшего поговорить с работниками, замолчали и разошлись.

С высоты седьмого этажа открывался живописный вид на город. В ближайшем обозрении раскинулся сквер, а за ним многоэтажные дома, широкая улица с тротуарами. Славка постоял минут пять на балконе, вернулся в комнату, где у телефона сидела мать. Валентина Александровна смотрела на телефон, который в день ареста мужа разрывался от звонков, а потом, словно отключали его.

– Мам, не жди, кто хотел, те позвонили, – сказал Славка, присаживаясь напротив. – Лучше скажи, как чувствуешь себя, давление как?

– Да что мое давление, в норме, не переживай. – Она поднялась, поправив блузку. Валентина даже дома одевалась элегантно, привыкла за много лет, сама себя к этому приучила. Ее ровно подстриженные волосы, был собраны в этот раз шпильками, а некоторые пряди, непослушные, выпали, и она убирала их время от времени.

Мысли Славки был заняты внезапным арестом отца, здоровьем матери и пропущенным свиданием с Элей. После ареста мать почувствовала себя плохо, вызывали скорую помощь, Славка сутки просидел дома. Он успокаивал себя тем, что обязательно найдет ее. Но уже прошла неделя, а он никак не мог вырваться.

Она набрала номер их давних знакомых. – Алла, здравствуй, дорогая… да-да, это я, Валентина. Что? занята? Хорошо, я перезвоню… что говоришь? долго будешь занята? А-аа, ну хорошо, – она положила трубку.

– Мам, ну перестань ты звонить всем подряд, – Славка сразу понял, что некоторые знакомые и даже друзья отвернулись от них, избегая лишних разговоров. Кто-то боялся за свою карьеру, кто-то не хотел, чтобы падала тень на репутацию семьи, а кто-то просто занял выжидательную позицию, не вступая в разговоры с семьей бывшего директора предприятия.

– Я удивлена, просто не могу в себя прийти… почему такое отношение? Гена стольким людям помогал, откликался на любую просьбу, у нас каждый день были гости…. Он столько сделал для завода, да и вообще для строительной отрасли нашей области… к тому же, еще не было суда…

– Мам, перестань, и так понятно… надо общаться с теми, кто общается с нами.

– Ты прав, сынок, но я все равно не могу понять и привыкнуть. И сейчас, когда папе нужна поддержка и помощь, они даже не хотят со мной разговаривать. – она посмотрела на сына. – Отец хотел взять тебя на завод, а теперь…

– Теперь я буду сам устраиваться на работу. А поддержка и помощь для отца – это мы с тобой.

– Я позвоню Бекетову, может быть поможет с трудоустройством…

– Мам, не надо, вот просто прошу: не надо. Я сам найду работу. Не нужно никого просить и уговаривать, тем более, унижаться.

– Да какое же унижение, попросить посодействовать в устройстве сына на работу. Тем более, ты молодой специалист с красным дипломом.

– Вот именно! Так что я сам устроюсь.

– Куда? Мы с отцом хотели, чтобы ты работал на перспективу, а теперь… – она заплакала.

Славка подошел к ней, опустился на корточки. – Мам, не надо себя так доводить. Я обещал отцу, что с тобой все будет в порядке, прошу тебя: успокойся.

– Хорошо, я не плачу.

– Мне нужно отлучиться из дома, пообещай, что будешь следить за давлением.

Вытирая слезы, она спросила: – Кажется, ты хотел нас с отцом с девушкой познакомить?

– Да, хотел, но сейчас не время.

– Ты из-за меня сидишь дома… понимаю, тебе, вероятно, надо увидеться, ты иди, сынок, иди… надеюсь, твоя девушка поймет тебя…

– О чем ты, мама?

Валентина подала областную газету. – Уже написали про отца, очень торопятся очернить человека.

Слава взял газету, пробежался глазами по статье и отшвырнул. – Мам, не читай подобные статьи. Вообще не покупай газеты.

– Эту газету мы выписываем, я взяла ее в почтовом ящике, – с горькой усмешкой заметила женщина.

– Мам, ну тогда просто не читай, не мучай себя, – Славка прихватил легкую ветровку, потому что вечерами бывает прохладно.

– Сынок, зонтик возьми, вдруг дождь,

– Ничего, не растаю.

Он ехал на автобусе, приближаясь к мосту, и думал о том, что Эля, возможно, не раз ехала на этом же автобусе, может даже сидела на этом же сиденье.

Он еще не представлял, где именно ее искать. В этом районе несколько улиц, да еще пара переулков, а он не знал адреса.

Невольно вспомнил статью в газете, и подумал, что Эля тоже могла ее прочитать. И что вообще она подумает о его семье. «Главное найти ее, а там решим, что делать дальше».

Славка не особо верил в удачу, в то, что с первого раза найдет Элю. Хотел даже заехать в техникум, где она училась, но сейчас каникулы, там ее не застать, а адрес тоже не дадут, тем более даже не знал фамилии. Но он точно знал, что если не в этот раз, то в другой – обязательно найдет ее.

Вообще Славка с детства был упорным. Он мог часами сидеть с конструктором, и даже если отец предлагал помощь, упрямо отвечал: «я сам».

И учился он с таким же упорством, потому что знал: ему это надо, невзирая на должность отца. Он и с Элей познакомился, благодаря своей настойчивости. Ведь танцевать Славка почти не умел, да и не любил. Он вышел тогда на улицу, стоял на крыльце, надеясь и веря, что Эля все же выйдет, и ему было гораздо легче с ней заговорить не среди толпы, а на улице, наедине. И танцевать он ее пригласил лишь потому, что очень хотел продолжить знакомство и проводить домой.

Славка вышел на первой же остановке, как только проехали мост. Покрутился у первого дома, наблюдая, как мальчишки по очереди катаются на велике, и пошел дальше, поглядывая по сторонам.

Найти таким образом любимую девушку не представлялось ему возможным, но что-то подсказывало идти дальше.

«А вдруг она обиделась, что я не пришел тогда к фонтану? Ведь неделя прошла». – подумал он и остановился.

Уже были пройдены две улицы, но что это могло дать, ведь не заглянешь в каждый дом, в каждую квартиру. «А если просто назвать ее имя? Может кто-то знает девушку по имени Элина, ведь оно довольно редкое».

Но как назло, прохожих не было. Игравшие ребятишки не знали девушки с таким именем. «Может на другой улице» – решил он и ускорил шаг.

У одного из бараков девушка выбивала ковер. Он остановился и, глядя на нее, обдумывал, как спросить.

– Ну что, интересно? помочь хочешь? – спросила девчонка с пшеничным цветом волос.

Славка смутился.

– Эй, постой, – девчонка подошла ближе, – кажется, я тебя видела. Ты чего тут высматриваешь?

– Я девушку ищу. Элей зовут, в техникуме учится.

Лицо девчонки от удивления вытянулось. – А ты Вячеслав?

– Да-аа, я Вячеслав…

– А я Зоя, подруга Эли, мы с ней вместе тогда на танцах были, когда вы познакомились. Помнишь меня?

– Ну да, припоминаю.

– Пойдем, я ее вызову! – Зойка потянула его за руку, как будто знала давно. – Куда же ты пропал? Элька не знает, что думать.

– Так обстоятельства сложились…

Радость переполняла Зойку настолько, что она ворвалась в квартиру Золотаревых, забыв поздороваться. – Элька, бегом за мной!

– Куда это? – опешила Раиса.

– Надо, теть Рая! Дело высокой важности.

Зойка буквально вытолкала подружку из дома и вывела на крыльцо. – Беги вон к тому тополю, там тебя ждут.

– Кто ждет?

– Золотарева, у тебя, что интуиция не работает? Неужели непонятно, кто тебя может ждать?! Принц тебя ждет, только без коня, пешком пришел…

– Слава! – Элька кинулась в сторону тополя.

Туча налетела мгновенно, и хлынул дождь. Элька, очутившись в объятиях Славки, прятала лицо от крупных капель, он снял ветровку и укрыл ее. Но дождь пробрался сквозь густую крону дерева и намочил обоих.

– Тебе не холодно? – спрашивал он.

– Нет, даже не чувствую дождя, – бормотала Элька, ощущая теплоту его рук, его тела.

Ближе к осени, в августе, Славка привел Элю домой знакомить с матерью. После их встречи у старого тополя, когда застал дождь, прошло больше месяца.

– Ну что же, жизнь продолжается, – согласилась Валентина. И хотя недавний суд над Геннадием Николаевичем выбил ее из колеи, она все же надеялась, что апелляция поможет им. – Приводи девочку, – сказала она сыну, считая, что расспросы преждевременны.

Элька выгладила юбку так, что ни одна морщинка не коснулась ее. Она еще не видела матери Славки, от того внутри у нее сердце стучало, как будто хотело выпрыгнуть. И как только Славка не упрашивал не волноваться, Элька не могла справиться со своими чувствами.

Они поднялись на седьмой этаж, оказались на просторной площадке. Валентина открыла, подарив улыбку; она вообще была женщиной сдержанной, умела себя «подать», спрятав даже глубокое разочарование.

Внешне Эля ей понравилась сразу, и от этого появилось чувство досады. Странно, конечно, человек нравится, но почему-то начинаешь злиться на саму себя.

– Проходи, Эля. Вот, пожалуйста, сразу в зал, я уже накрыла стол.

Элька подала цветы, разулась, успела посмотреть в зеркало. Трехкомнатная квартира была со вкусом обставлена добротной мебелью.

– Вот, Эля, пробуй мои салаты.

– Спасибо, Валентина Александровна, попробую, – она села рядом со Славкой время от времени они переглядывались.

– Не волнуйся, не стесняйся, – подбадривал Славка.

Когда дело дошло до чая, Валентина осторожно спросила: – Ну а ты, Эля, с кем живешь, с родителями?

Вопрос этот, как считал Славка, был лишним, потому как он давно сказал, что Эля живет с отцом и с мачехой.

– Да, с родителями.

– Ну, насколько я знаю, в том старом районе города, в неблагоустроенном доме…

– Да, пока так. Обещают снести, отец квартиру ждет, но неизвестно, когда дадут.

– Понятно. А папа у тебя…

– Папа на деревообрабатывающем комбинате работает, вообще он столяр, – Элька рассказывала все, не скрывая.

Валентина кивала, вроде как поддерживая девушку, Славка уже начинал волноваться и подавал матери знаки, но она делала вид, что не замечает, продолжая играть роль радушной и в меру любопытной хозяйки.

Проводив Элю, уже в тот же вечер Славка услышал мнение матери. Но начала она издалека:

– Сынок, сядь, давай поговорим.

– Так и я хочу поговорить. Мам, ты уже поняла, что мы с Элей поженимся?

– Я думаю, это поспешное решение.

– Почему? Тебе не понравилась моя девушка?

– Ну отчего же? Она мила, даже вполне себе прилично держится. Но… как бы это правильно сказать, она слишком молода, еще учится и у нее…. ничего нет. В том смысле, что нет никаких связей, понимаешь?

– Причем связи, если у нас любовь…

– Слава, сынок, – Валентина села на диван рядом с ним. – Ты пойми, мы сейчас одни с тобой остались. Когда выйдет отец, неизвестно, а он был нашей опорой, нашей защитой… А теперь что? кто нам поможет? Родители Эли простые люди, за душой у них нет ничего.

– Ну и что, зачем мне ее родители, если я сам устроился на работу.

– Молодец! Но все равно вам с Элей будет трудно… послушай, есть девочки более успешные, которые крепко стоят на ногах. Вот у Северских дочка – чудесная девочка, твоя ровесница, высшее образование, уже перспективная должность… ее отец и тебя возьмет под свое крыло…

– Мам, ну что ты фантазируешь, какое крыло? Я же говорил, что мы любим друг друга, хотим пожениться, не вижу причин тянуть с этим.

Лицо Валентины словно окаменело, по реакции сына она поняла, что он не отступит. – Я против твоей женитьбы. Я против, чтобы ты встречался с этой девушкой из неблагополучной семьи.

– Понятно. В таком случае мы все равно поженимся, и я сниму комнату.

Валентина встала, спина ее была натянута как струна, недовольно взглянув на сына, вышла на балкон, чтобы остыть.

Перед обедом Элька сообщила отцу, что выходит замуж. Николай промолчал, а когда сел за стол, стал расспрашивать, Раиса внимательно вслушивалась в каждое слово.

– Так я не пойму, кто у него родители-то? – решил уточнить Николай. – Фамилия-то мне знакома: Нижегородцевы.

– Так у Славы отец директором завода железобетонных изделий работал, – пояснила Элька.

Отец перестал есть, отложив вилку в сторону. – Так это тот, которого за воровство посадили?

– Ну, на самом деле, Геннадий Иванович не воровал…

– Это тебе Славик твой сказал? – отец нахмурил брови, явно показывая недовольство.

– Дожили! С семьей уголовника связалась, – Раиса решила подлить масла в огонь.

–Тихо ты, – остановил отец, – у самой-то брат где сидит? – напомнил он. – В местах не столь отдаленных.

Раиса замолчала, надув губы.

– Ну, вот что, дочка, наслышан я от Михалыча про это предприятие, да и в газетах писали, расхищением социалистической собственности занимался этот Нижегородцев, а ты с его сынком связалась… Мы хоть люди и небогатые, зато честные… всю жизнь, горбатясь, все своим трудом… так что вот мое слово: не разрешаю.

– Как это понимать? – Элька старалась держаться спокойно.

– Не разрешаю тебе замуж, молодая еще.

– А я говорила: лучше за Родьку Кочкина выйти, поприличней будет, – напомнила Раиса.

– Вообще-то я совершеннолетняя, и сама могу принимать решение, – сказала Элька.

– Не можешь. Против я и все тут. Ты еще учишься, в моем доме живешь… и мать, если бы была жива, то же самое тебе сказала.

– Вот как раз мама меня бы поняла! – Элька встала и вышла на улицу.

Глава шестая

Еще было тепло, но осень напоминала о себе дождем, желтой листвой и прохладными ночами. Славка думал, что их распишут раньше, но в ЗАГСе сказали, что только через два месяца. И вот уже полтора месяца пролетело и осталось всего две недели.

– Как дома? как отец? – спросил Славка, встретив вечером у библиотеки.

– Не знаю, мы не разговариваем. А как у тебя? Валентина Александровна что говорит?

– Говорит о чем угодно, только не о нас с тобой, будто уходит от темы, или делает вид, что это ей неинтересно.

– Слава, мне кажется, она сильно переживает за твоего отца.

– Я тоже переживаю, но это же не повод уходить от жизни. Она, кроме работы, никуда не ходит, общается только с тетей Аней по телефону.

Они перешли через дорогу. – Ладно, давай о нас с тобой поговорим, кажется, я нашел комнату.

– Да-ааа? – Элька вроде удивилась, и в то же время обрадовалась, но смущение не давало проявить свою радость в полной мере. – И где же? в каком районе?

– Эль, мы, конечно, можем отказаться, если не понравится, но если по деньгам, то комнату сдают недорого… в твоем районе. Это двухэтажный барак, комната на втором этаже, чистая, светлая… я уже смотрел. Но не факт, что мы останемся там. Я ведь понимаю…

– Что ты понимаешь?

– Что тебе и так надоело там жить, а тут снова в бараке…

Элька обняла его и сомкнула руки, заглядывая в глаза: – Ах, какое разочарование, Золушка возвращается в трущобы, а впрочем, она оттуда и не выходила, – Элька рассмеялась звонко, целуя Славкины щеки, нос, губы.

– Неужели вдвоем, в одной комнате?! Славка, да мне все равно – в бараке или в шалаше. Я ничегошеньки не боюсь, я ко всему привыкшая. А вот тебе придется привыкать к неудобствам…

– Там, где ты, там и мне удобно, хоть завтра можем переехать, – он привлек ее к себе, – ты как? не против?

– Ну-уу, не знаю… мы же еще не расписались, – сказала она с напускной серьезностью.

– Всего две недели осталось… ну если не завтра, то через неделю, сказали, можем заселяться. Там мебель есть, плитка, остальное – наживем. Что молчишь?

– Да вот думаю, как мне от своих уйти, чтобы без шума…

– А мне как маме сказать…

– Элька, я, конечно, рада за тебя, но снова в бараке… это просто насмешка какая-то от жизни что ли, – Зойка не знала, что здесь больше – радостного или печального.

– Зоя, вот когда полюбишь, ты поймешь меня: хоть в бараке, хоть под тополем, лишь бы вместе… ну надо же с чего-то начинать.

– А и правда! Все-таки ты замуж выходишь! Веселиться будем, плясать будем!

– Ох, только свадьбы-то у нас не будет, – также в ритм Зойкиным словам пропела Элька. – Распишемся и все.

– Ну, конечно, не надейся, от меня не отвяжитесь, пока не поздравлю, не уйду.

– Так это понятно, ты же свидетельницей будешь. Ну а свидетелем Славин друг Леша.

– А родители?

– Ну, Слава своей маме скажет, а там уж придет или нет… это ее дело. Хотя, знаешь, Зойка, как мне хочется, чтобы она пришла. Не хочу новую жизнь с неприязни начинать, хватило мне Раисы…

– А если не придет?

– Заявление подано, все равно распишемся, так Слава сказал.

– А твои? – спросила Зойка, имея ввиду Элькиного отца и Раису.