Нагна

– Все, мне пора – встал и сказал Андрей.

Ярослава и Рада тоже поднялись из-за стола, чтобы проводить.

– Вот вещи, которые мы приготовили для тебя, они обязательно пригодятся в дороге – сказала Ярослава и передала ему заплечный мешок, красиво и изящно украшенный вышивкой, – там чистое белье, полотенце, еда на первое время, лечебные травы, целебную силу которых ты знаешь как использовать.

– Давай, присядем по старому русскому обычаю перед дорожкой – предложила Ярослава и все трое присели.

Рада сидела рядом с Андреем и обнимала за шею. В комнате было тихо, но в открытые окна доносились мелодии, бодрящие и призывные, затем они сменялись спокойными и легкими. Эти звуки, когда Андрей смотрел то на девочку, то на женщину, дополняли неповторимую атмосферу очарования момента и гармонии чувств, создаваемой сидящими людьми, искренно любящих друг друга.

Вышли из дома, погода была предгрозовая, не раз Андрей, находясь в общине, становился свидетелем того, как собирались тучи над долиной, гремел гром, сверкали молнии и лил, словно из ведра, дождь, но потом быстро все заканчивалось, скоро светлело, и на небе не оставалось ни следа от скоротечной стихии.

Поднялся ветер, точно поторапливая их, теребил одежду и волосы. Все трое, взявшись за руки, направились по алее в противоположную сторону, в отличие от той, по которой пришел Андрей. Темная масса над головами увеличивалась, росла, разбухала, все живое в долине замерло, стихло и готовилось встретить освежающую прохладу, принять влагу и направить ее на собственное преображение. После дождика всегда по – новому притягательно выглядела растительность, раскрываясь более выразительно, более яркими насыщенными красками, с глубокими полутонами и тонами.

Андрея поражала рациональность устроенной оросительной системы, «хаотичный» природный полив дополнялся человеческим промыслом, когда ручьи собирались и направлялись к тем растениям или деревьям, которые требовали повышенной порции воды, необходимой для их роста и созревания. Он уже представлял себе, как здесь будет идти дождь, как побегут, словно змейки извиваясь, струйки, собираясь в особые распределительные резервуары, а потом, когда выглянет солнце, все оживет, поднимется птичий гомон, заряжая пространство энергией движения и деловитостью. Все здесь было чудесно! Но грусти расставания не чувствовалось.

Они ускорили шаг, подгоняемые порывами ветра, пробежали по декоративному мостику и спустя несколько минут оказались перед входом в пещеру.

– Андрей, пойдешь по ней, она выведет тебя туда, куда следует – сказала Ярослава.

– Все, возвращайтесь быстрее домой, пока дождь не застал вас – ответил Андрей.

Он обнял Раду, девочка прижалась к нему, и он почувствовал, как бьется ее сердечко. Потом поднялся и посмотрел в глаза Ярославы, прочтя в них все, что невозможно выразить словами.

– Я непременно вернусь!

– Мы знаем! Мы будем ждать тебя!

Последние слова совпали с сильным раскатом грома, и сверкнула ярко молния, потом послышался еще один.

– Все, идите, а то промокните – последние слова он проговорил быстро, затем повернулся и пошел прямо, в темноту.

– Андрей, на входе висит факел, возьми – уже прокричала ему вслед Ярослава. Он удалялся от них, и, обернувшись, увидел, что они еще стояли и провожали его, два родных, близких человека, которых обрел здесь как неожиданный великий дар судьбы. Андрей уходил не один, он уносил в своем сердце любовь двух людей, чувствуя их отныне всегда рядом с собой…

IХ

В пещере было душновато. Как и говорила Ярослава, факел действительно был на входе вставлен в подставку, прибитой к стене. Когда появился огонь, Андрей пошел, освещая себе дорогу. Он спускался по каким-то порожкам, потом поднимался, поворачивал и шел дальше. Теплое приятное чувство после расставания не покидало его, перед ним стоял образ провожающих, и исходящий от них свет заряжал и ободрял Андрея.

Он уносил с собой дар Ярославы, ее умение видеть, понимать и помогать окружающему миру, человеку, ее терпение, такт и любовь, ставшими его неотъемлемой частью. Перенял от нее внутреннее спокойствие, достоинство и чувство красоты, изменившие и обогатившие природу Андрея. Он понимал, что ему еще долго придется «распаковывать» все те щедрые «подарки» Ярославы, которыми она с такой любовью одарила его.

Наконец, пещера кончилась, и он уткнулся в широкие лапы ели, которая загораживала выход и, видно, была посажена здесь с целью его сокрытия. Дерево было старым, огромным, Андрей смог это оценить, когда с трудом пробрался через такое природное препятствие. Поднял голову и увидел зеленую стену, уходящую высоко в небо. Пролетел черный ворон, массивный, с большим клювом, описав круг, потом еще, словно оценивая неожиданного посетителя, зашедшего без приглашения в его собственные владения. «Хозяин», не видя опасности, сел на ветку высокой сосны, продолжая пристально наблюдать за гостем.

– Ну, извини, дружище, за такое вторжение – со смехом сказал Андрей, – я ненадолго к тебе заглянул.

Казалось, ворон понимает человеческую речь, и одобрительно подал голос.

– Вот и хорошо, что ты не сердишься на меня – продолжал свой диалог Андрей, – не хотелось бы по недоразумению ссориться с хозяином.

Ворон в этот раз несколько наклонил головку, что, по-видимому, означало согласие с его стороны.

– Я сейчас осмотрюсь и уйду – пообещал гость, птица посмотрела на него внимательно, оттолкнулась от ветки и полетела, удаляясь по своим делам.

Андрей стоял в заросшем лесу, похоже, человек в этом месте не частый гость. Вдруг послышался треск ломаемых сучьев под тяжестью массивного тела, причем звук приближался. Андрей осмотрелся в поисках надежного укрытия, и хотел было уже вернуться в пещеру, как кусты раздвинулись, и ему в лицо посмотрел большой медведь. Для последнего стало полной неожиданностью, равно и для самого Андрея, который без страха, а скорее из любопытства, направился смело на крупного зверя. Стремительность происходящего, явно обескуражила «настоящего смотрителя» леса, видя приближение к себе двуного существа. Медведь зарычал, предупреждая не подходить, потом встал на задние лапы и изобразил свирепость. Такая демонстрация силы почему-то рассмешила Андрея и еще больше раззадорила неизвестно откуда взявшийся пыл. Дистанция между ними быстро сокращалась.

– Ну что это за встреча такая? Кто так гостей принимает, а, Мишка? – спрашивая медведя, подходил к нему Андрей. Медведь и без того обескураженный напором без агрессии со стороны человека, да еще говорившим с ним, совсем пребывал в тупике.

– Иди сюда, я тебя поглажу.

Медведь опустился на четвереньки и …заковылял навстречу. Андрей подошел к нему вплотную и подергал за ухо.

– Вот проказник! – и с этими словами стал гладить морду зверя, который замер и, казалось, перестал дышать, стараясь не пропустить ни одного прикосновения человека, вбирая в себя исходящее от него тепло. Тут прилетел обратно ворон, сел на ту же ветку и смотрел на такую сцену молча.

– Все, дружище, мне пора идти – Андрей потрепал еще раз медведя за шерсть и пошел в ту сторону, которую наметил, когда ласкал животное. Тот продолжал стоять, а потом побрел за человеком. Вскоре на пути попался родничок, Андрей наклонился и стал его пить, вода была холодная и вкусная. Затем умылся ею, отчего лицо покраснело, как будто загорело, и потом свежесть растеклась по всему телу. В пяти шагах росла малина, видно угодья «хозяина» леса.

– Слышишь, дружище? – крикнул Андрей медведю, заметив его слежку за собой – я полакомлюсь лесным угощением, надеюсь, ты не будешь возражать? – и принялся есть спелые вкусные сладкие ягоды. Андрей лазил по кустам малины и смотрел с улыбкой на медведя, наблюдавшего за ним.

– Все, я сыт, на этот раз прощай, не ходи за мной – и пошел дальше, больше он не слышал тяжелых шагов за собой, словно зверь понял, о чем его просили.

Идти было приятно и легко, кругом царила жизнь. Веселое и задорное настроение очень радовало самого Андрея, который дивился на себя, и смеялся, вспоминая свой безрассудный демарш.

Путешествие по лесу длилось больше недели, и не всегда давалось легко, приходилось пробираться через буреломы, глубокие большие овраги, искать брод и переходить речки. К вечеру Андрей вышел на опушку леса и увидел одинокий дом, напоминающий сторожку. Он направился к нему, подойдя, обошел вокруг, по пути миновал возделываемый огород, пасеку, но никого не встретил и не нашел. Крикнул, есть ли кто-нибудь здесь, однако, ответа не последовало, только жужжание пчел и стрекот кузнечиков на лугу перед избой. Андрей решил войти в дом, постучал для приличия в дверь, хоть никто и не отозвался, и шагнул внутрь. Там была одна большая комната с печкой посередине и кроватью в углу, стол стоял со скамьей, было чисто и ничего лишнего, только полки с едой, а также с хозяйственной утварью. Вышел из дома и сел на крылечке, решив на нем дожидаться хозяина, еще раз осмотрел округу, в стороне находился большой сарай, а рядом с ним подвал, уходящий в землю. К дому вела накатанная повозками дорога с двумя колеями, уходящая вниз, под горочку, и идущая потом вдоль широкой реки, блестевшей на солнце миллионами искр. Андрей задремал, его аккуратно толкала чья-то рука, он с трудом открыл глаза и не сразу сообразил, кто перед ним стоит. Усталость от ходьбы и аромат луга, мерное жужжание насекомых сморили Андрея, который погрузился в глубокий здоровый сон.

– Эка, сынок, как тебя разморило! – смеясь, продолжая толкать, проговорил чей-то голос, – видать, с далеко идешь.

Андрей, наконец, пришел в себя и увидел перед собой доброе улыбающееся лицо пожилого человека, но крепкого и еще полного сил.

– Вот что, хлопец, я сейчас коня расседлаю, кое-что доделаю и приду, а ты, посиди, отдохни малость – хозяин ушел. Андрей сидел и ждал, когда мужчина закончит свои дела.

– Я вернулся. Давай, для начала познакомимся что ли, а то негоже без имен общаться. Меня Журом все кличут, и ты также меня называй, – представился хозяин – а ты кто?

– Я Андрей, издалека пришел.

– Ну, это-то видно, по твоему наряду и «нечуткому» сну – засмеялся Жур, – пойдем теперь в дом, приглашаю, поедим и поговорим.

Введя гостя в дом, предложил садиться за стол, а сам начал хозяйничать, носить еду, сбегал в погреб и принес прохладный кувшин, нарезал хлеб. На столе, как на скатерти-самобранке появлялись все новые и новые яства, видно, Жур не бедствовал совсем. Движения были у него стремительные, но не порывистые, да и сам он производил впечатление человека волевого, решительного.

– Готово, – сказал Жур, оглядывая предложенную гостю еду и наливая в деревянные кружки тягучую жидкость из кувшина – за знакомство, хлопец Андрей.

– За знакомство! – и чокнулись. Андрей залпом осушил приятную на вкус жидкость, от которой ему стало как-то сразу весело.

– Хороша? Сам делаю, по дедовскому рецепту. Силы дает и настроение враз поднимает – говорил Жур, – а теперь ешь, что хочешь.

Застолье было долгим, хозяин оказался простым и легким человеком, они быстро нашли общий язык и компанейски продолжали беседу.

– После работы люблю хорошо поесть, накружишься за день, а вот за столом расслабляюсь – говорил захмелевший Жур, – живу я здесь один, как видишь, после смерти жены переехал сюда. Это место случайно нашел, как-то раз проезжал мимо, вот сюда и потянуло потом. Пошли, Андрейка, на свежий воздух.

Вышли и сели на крыльцо, Жур с кувшином не расставался.

– Смотри, небо сегодня какое, звездное – и указал рукой вверх, – частенько сяду здесь и любуюсь, свою Миланушку вспоминаю, какая она у меня была! Всю жизнь с ней прожили душа в душу, а вот ушла внезапно, сердечко остановилось. На меня посмотри, я мужик крепкий, в моем роду все такие, никак не сказать, глядя на нас, что уже старики.

Жур налил себе еще кружку и выпил, предложил Андрею, но тот отказался.

– Ну и правильно, это я не могу до сих пор смириться с утратой, вот и для забытья иногда потребляю. А тут случай представился, ты свалился, как снег на голову, захотелось выговориться, а то накопилось… – и Жур ударил себе в грудь, – прости, Андрейка за мое поведение.

– Перестань, я тебя прекрасно понимаю.

– Я тебя ни о чем спрашивать не стану – посмотрел уже туманными нетрезвыми глазами Жур, – захочешь, сам о себе расскажешь, нет – настаивать не буду.

Он налил себе еще целую кружку и всю ее выпил, язык начал у него заплетаться уже не на шутку, потом поняв, что хватит, с трудом выговорил: «Я спать в сарай, а ты на мою кровать, ты гость, подушку найдешь, до завтра» и посеменил. Когда Андрей предложил ему свою помощь, довести до сарая, то хозяин дома отказался, буркнув, что сам, не в первый раз. Оставшись в одиночестве, Андрей продолжал сидеть в ночной тишине и прохладе, под звездным небом, где серпом висела луна. Он вспоминал Ярославу и Раду, сердце при этом приятно щемило. Домой идти не хотелось, сон подкрался незаметно…

– Нет, ну ты знатный все же гость! – над ухом раздался веселый голос Жура, – тебе даже кровать не нужна! Вечером встретил тебя здесь сидящим, и утром меньше всего ожидал тебя здесь увидеть. Ты всегда спишь сидя? – со смехом продолжал говорить и спрашивать хозяин дома.

– Добрый день, Жур! Уж больно вечер получился хороший, да и ночь тоже, уходить не захотелось.

– А-а, понимаю-понимаю, у каждого свои воспоминания – и подмигнул глазом, в котором и намека не было на вчерашнюю нетрезвость, – пойдем, медку поедим.

После завтрака Жур занялся домашними заботами, Андрей вызвался же ему помочь, его желание было охотно встречено, и вместе они проработали до обеда. Когда стало жарковато, Жур предложил войти в дом и там переждать пока не станет прохладнее.

– Андрейка, и гость ты знатный, и работяга тоже, рад, что с тобой посчастливилось свидится.

– Мне тоже. Скажи, Жур, я пришел оттуда, – махнув рукой в сторону леса, начал Андрей, – куда я попал, где нахожусь?

– Ты, видать, странник – прищурившись, посмотрел на Андрея хозяин дома, – и хороший человек, в тебе нет зла, в этом я хорошо разбираюсь. Ты не похож на людей из соседнего царства, чумных, заморышей, что вынуждены бежать к нам от своего князя.

– Ты говоришь о князе Радоше?

– О нем, извини, но поганый он человек, как можно так людей ненавидеть, не понимаю – Жур сокрушенно покачал головой – мало того, что у себя пакостит, так ведь смуту сеет между другими князьями, наветы наводит, а тут слушок прошел, что войной грезит и войско собирает большое, даже бандиты к нему идут. Непростые времена настали.

– А вашего правителя как зовут?

– Князь Глеб! – с большим уважением проговорил Жур это имя, подчеркивая всей интонацией, что не чета он князю Радошу, – наш князь – человек мудрый, не знаю я правителя лучше него. Могу судить об этом, давно живу, и не одного князя на своем веку перевидал, до него и у нас плохо было, а как он вокняжился, так все переменилось, порядки стали другими, души в нем народ не чает. Раньше я жил в большом городе, там много было иноземцев, рассказывающих о своем житие, слушал я их и понимал, князь Глеб большого сердца и ума человек. Теперь вот бегут из разных земель к нам люди в надежде найти защиту и справедливость.

– И находят? – удивился Андрей таким словам Жура.

– Находят – последовал утвердительный ответ, – я отвезу тебя до ближайшей деревни, там посмотришь на заведенный у нас порядок. Андрейка, сказки любишь? – неожиданно спросил Жур.

– Да ведь не ребенок я, чтобы их слушать.

– А ты послушай, я расскажу тебе одну, она многое тебе объяснит про нашего князя.

– Давай, сказочник, поведай мудрость народную – с юмором согласился Андрей.

– Сказка о том, как исчезли деньги, итак… – с загадочным лицом приступил к своему повествованию Жур.

«Жили-были люди, обычные такие с виду, от других ничем не отличались. Да и было у них как у всех, свое княжество, свои законы, свои обычаи и со всем необходимым, что в таких случаях полагается. Были у них, конечно, и свои деньги, которыми они очень гордились, честно говоря, душой они не кривили, деньги были выдающиеся: золотые крупные монеты с красивой чеканкой, в общем, не зря они восхищались ими, у соседей таких не было, завидовали нашим людям за то, что смогли так выделиться. Жили люди и ничего без денег не решали, ну это уже как водится.

И вот однажды, по утру, в летний теплый денек случилось страшное – деньги у всех жителей этого княжества внезапно исчезли! У всех! Такой вой поднялся!

Проснулся от трагичного шума в одном из посадов и наш герой Макар. Полагается сказать несколько слов о нем – мужик он работящий, всем хорош, но холостой! Никак за него девки замуж не идут, хотя в чем здесь дело понять не получается. Не идут и все! У них спрашивают, чем Макар не жених? И красив, и умен, и в манерах обходительный и взгляд ласковый, но уж больно какой-то хитрый и проницательный, это, если по правде сказать, далее – трудолюбивый, опрятный…в общем, настоящий молодец! Так девки эти только головой качают и что ответить на вопрос не знают, головки свои с косами отворачивают, и очи огненные в землю утыкают! Беда просто с ними или с ним, не разберешь толком!

Но стоит еще вот о чем сказать, что посад, о котором пойдет дальше речь, большой, раскинулся на берегу широкой реки, местные называют ее «Золотая», а откуда такое название, они, конечно, сказать не могут. А оно и понятно, все люди посада занятые, некогда о постороннем думать, да историю изучать, время на что попадя тратить. Место, где протекает река красивое, живописное – луга, леса кругом, кое-где холмы, а небо кажется можно рукой достать и потрогать его, какое оно. А какие яблоки здесь уродятся, ох, на всю округу известные, ешь – хрустят, сок так и капает и такие вкусные, что рука и глаза так и тянутся взять еще и еще, а груши какие…! Эх, да что говорить – благословенная земля! Но вот нельзя не удержаться и не сказать о бесподобном неповторимом вкусе клубники! А какая малина сочная созревает, а крыжовник…

В посаде этом все люди деловые, как я уже говорил, все разговоры только о серьезных вещах и ведутся – о расценках на товары, какую цену за урожай кто даст, какую плату возничий возьмет и так далее и тому подобное. Жизнь как жизнь!

В центре посада была торговая площадь, огромная по размерам, и все улицы вели и сходились точно на нее. Народу было здесь всегда тьма! Улицы широкие и построены с таким расчетам, чтобы телеги и люди, стекающиеся на рынок, не мешали друг другу, да и все было устроено здесь рационально!

Так вот, в один прекрасный день, точнее по – утру, проснулся от воя наш Макар в своем доме. Надо тоже сказать, дом был у него знатный – хоромы!, комнаты просторные, все чисто и все на своих местах находится, был он на все руки мастер, и люди к нему поэтому постоянно шли, только одна странность за ним замечалась и в недоумение всех ставила – плату за свой труд не брал! Ему предлагали всегда щедро за работу, просили взять, даже оставляли у порога, но не брал он и все, да к тому же еще и возвращал оставленное! Не понимали его жители посада, странным его считали, но шли…

Выглянул Макар в окно, а на улице твориться что-то несусветное: бабы бегают, кричат – «Воры, все деньги украли! держите их!» и руками машут, дети воют в свою очередь, глядя на взрослых, мужики стоят и тупо друг на друга смотрят, как будто мысленно общаются, только глаза выпученные, как у раков при варке, бороды всклокочены с волосами и руки нервно мнут то картуз, то собственную одежду, то поясок. Бабы побегают-побегают, потом подбегут к мужикам и давай их молотить за бездеятельность, а те стоят и, по-прежнему, ведут диалоги без слов.

Тут одному мужику плохо стало, обмяк, осел на дороге и сидит, ртом воздух ловит. Макар, быстро собрался и поспешил к несчастному, пробираясь через толпу зевак, собравшихся на месте нового происшествия, подбежал к нему и влил в рот несколько капель эликсира собственного приготовления. У того щечки порозовели, взгляд стал осмысленным, и он стал озираться по сторонам, постепенно к нему начало приходить совсем сознание и по мере прихода в чувство в такой же пропорции глаза стали заполняться ужасом. Это легко объяснимо, человек, который совсем недавно изображал рыбу, был никто иной как Фока Фомич, первый богач в посаде. Ох, сколько же у него денег было, и не счесть! Держал он лавку меняльную, где ссужал нуждающимся под немалый, надо сказать, процент, был у него и магазин большой с разным заморским товаром, да и вообще ему полгорода должны были, так что причина присесть у него увесистая набралась!

А вокруг шум стал нарастать, до посада быстро дошли шокирующие вести, что деньги не только у них пропали, но такая беда настигла все княжество, и все в панике, включая и самого правителя!

Такие новости подлили масла в огонь, и вой и причитания стали на несколько порядков выше. Что дальше делать, как жить без денег?

К вечеру от правителя пришел указ – использовать в качестве денег серебро! Но как только зачитали его на торговой площади и люди вздохнули с облегчением, как новый, еще больший, вой поднялся над посадом! Оказалось, все запасы этого металла тут же исчезли! и все попытки ввести новые деньги приводили к одному и тому же результату – все испарялось каким-то загадочным непостижимым образом.

Попробовали жители посада меняться, товар на товар, так и здесь чудеса – ну никак не получается договориться до устраивающих сторон условий, начинается все чинно, а превращается затем в крик, галдеж и вообще не понятно во что! Как будто все стали говорить на разных языках и понимать друг друга перестали, вроде сказывают знакомые и понятные вещи, а разумения в речах собеседников не видят. Напасть, одним словом!

Первое время даже рукоприкладство стало распространенным явлением, чего давно, да и то редко, можно было наблюдать в посаде. Люди как-то озлились быстро, потом стали избегать встреч. А оно и понятно, для примера, зашел покупатель в лавку за нужным товаром и стоит на него смотрит, а продавец, в свою очередь, на вошедшего. Заведут для приличия разговор о погоде, обсудят, что каждый кругом себя видел, а затем пустота, дальше беседа не идет, стоят, мнутся с ноги на ногу друг напротив друга и молчат. И так повсеместно!

Без денег совсем все встало, не знают жители как быть? Куда двигаться? Грустно стало совсем и как-то быстро стали люди дичать.

Один Макар в красной рубахе, шароварах, ходит по городу и улыбается, со всеми разговор заводит и что удивительно, ладится у него общение, да еще так споро! Опять дивятся на него люди! К нему идут…

А он встречает каждого пришедшего с сердечной улыбкой, в дом заведет, чаем напоит, посмотрит на человека, ничего ли его не беспокоит, о заботах расспросит, помощь окажет, какую просят, и отпускал с миром.

У него и так дом не пустовал, а теперь и подавно, шли к нему жители за советом, за товаром, и откуда он у него берется, никто не знал, однако, давал людям нужные вещи и, как всегда, ничего взамен не брал.

Только теперь его странность перестала таковой жителям посада казаться. А виделось им его поведение естественным и правильным.

Чуть какая неурядица, или чего-то в доме не хватает, то сразу идут люди к Макару. Да и странное дело, сами жители как-то тоже стали общаться между собой, делиться вещами и разговор стал получаться. Налаживалась жизнь! Стали собираться жители вместе на торговой площади и разные вопросы хозяйственные разбирать, и о, диво, дела совместные решаются, разногласий поубавилось.

Заметили люди перемены не сразу, а спустя некоторое время, когда после очередного обсуждения насущных вопросов решили ни с того ни с сего сад заложить и название как-то само собой нашлось – Макаров сад. Сказано – сделано! Выбрали место на берегу реки, план составили, стали дружно работать все вместе и вышло все на загляденье.

Любовались люди на творение рук своих и вечером разошлись по домам своим.

А утром… опять случилась неожиданность, деньги появились у жителей, да еще на своих местах, и в том же количестве, в каком пребывали до таинственного исчезновения, обрадовались люди, высыпали все на улицу и пошли как-то все разом, не сговариваясь, к дому Макара. Пришли, а его нигде нет, начали искать, но поиски ничего не дали, …исчез! Дом пустой, ни одной вещи не нашли, даже кровать пропала. Слезы на глазах у людей появились, а никто не стыдится, не пытается их прятать, долго стояли, пока не решили пойти в Макаров сад.

И когда шли, в сердце каждого человека росла радость и чувство скорого свидания с Макаром….

Вот и сказочке конец!»

– Ну как, понятна тебе, Андрейка, мораль? – хитро улыбаясь, спросил Жур – наш князь сначала людей изнутри поменял, а уж потом им самим понравилось жить по новым законам. Я вот, очень доволен, что на старости лет довелось пожить хорошо, хоть и нет со мной моей Миланушки – Жур глубоко вздохнул.

Андрей посмотрел на него, когда тот о старости говорил, и подумал «не похож он на старика, мужчина еще в силе, только подтачивает его одиночество».