Спящая в огне

Ближе к полудню ноги гудели у всех северян. К таким длительным походам не был готов никто из них, поэтому было решено сделать небольшой привал и отдохнуть. С тех пор, как солнца стали ярче светить, находится на длинном, окруженном водой, мосту лучше не стало. Было все также тихо, безлюдно и непривычно, а клубящийся впереди туман никак не создавал вокруг уюта. Поэтому молодые люди старались как можно чаще разговаривать, даже если это были подколки в адрес друг дружки. Все лучше, чем безмолвные звуки воды и скрип досок под сапогами.

Они расположились прямо посреди моста, достав заготовленные припасы, состоящие из хлеба (спасибо Тайе за путешествие до Юга за ним. И как она только смогла в одиночестве пересечь этот жуткий мост…), томатов и сыра. В отдельном свертке лежала горсть ягод с орехами, а в бурдюке была вода. Трапеза должна была быть тихой, но никому не хотелось надолго замолкать, чтобы слушать пугающе спокойные звуки округи.

– Как думаете, как долго строили этот мост? – спросил Каэль, едва прожевав кусок сыра и по очереди взглянув на каждого молодого путешественника.

– Меня больше волнует, какая здесь глубина и как людям было не страшно здесь находиться во время строительства, – отозвалась Виола, передернув плечами и бросив быстрый взгляд на гладь воды.

Валериан, оторвавшись от своей еды, тоже взглянул на воду, прежде чем придвинуться к краю моста и лечь на живот, вытягивая руку вниз. Все с любопытством и долей настороженности наблюдали за тем, как целитель касается кончиками пальцев колыхающейся воды, прежде чем облизнуть их и перевернуться на спину, кривя лицо. Глубину воды ему не удалось узнать, зато он понял, что вода…

– Соленая.

– Разумеется, придурок. Это же море, – фыркнула близнец, наблюдая за тем, как брат возвращается на свое место и делает большие глотки воды из своего бурдюка, чтобы перебить привкус соли во рту.

– Я просто решил проверить, чего сразу обзываться, – в тон сестре отозвался Валериан, наблюдая за тем, как остальные присутствующие пытаются сдержать смешки.

– Сразу видно, кто плохо слушал уроки землеведения, – хихикнула Этна. Это же было так очевидно – вся вода, окружающая острова Форланда была морем, в которое впадали ручьи самого континента.

– Ой-ой-ой, госпоже Всезнайке слова не давали, – близнец насупился, закрывая бурдюк и возвращаясь к прерванной трапезе.

– Просим у Вас прощения, господин Глупыш, – ласково проговорила его сиблинг, даже попытавшись потрепать Валериана по непослушным волосам, но тот отклонился, еще больше насупившись, чем вызвал невольный смех у остальных.

– Кстати, Этна, тебе не кажется странным, что сегодня коронация у королев и твой день рождения? – когда все вдоль отсмеялись, Ундина перевела тему, взглянув на молодую целительницу. Их отношения всегда были весьма и весьма неоднозначными, подобно розе – пока ее не трогаешь, можешь узреть красоту, но стоит прикоснуться и наткнешься на ранящие шипы.

– Не кажется. Я ведь не выбирала, когда мне родиться, – спокойно отозвалась Этна, натыкаясь на взгляд Ундины, стойко выдерживая его.

– Я бы на твоем месте допустила мысль о том, что я – королева, – усмехнулась шаманка. – Впрочем, с такими шрамами…

– Тебя они так тревожат, что ты думаешь, я не могла бы стать королевой, будь у меня шанс? – Этна вскинула одну бровь вверх, показательно почесав шрам под глазом.

– Да, – спокойно кивнула Ундина. – Ведь главное в королеве – красота, а у тебя ее нет.

– А еще главное ум и влияние, чего у тебя, Ундина, тоже нет, – вклинилась в разговор Аурея, строго посмотрев на девушку, не позволяя острым шипам розы впиваться в нежную кожу ладоней целительницы. Впрочем, шипы уже впились в нее. Вопрос был лишь в том, испытывала ли Этна при этом боль. Очень маловероятно.

– То есть ты согласна, что я красивая? – продолжила свои подначивания шаманка, самодовольно улыбаясь.

– Я не согласен, – спокойно отозвался Констэнс, даже не удостоив Ундину взглядом. Если бы не вмешательство его возлюбленной, то вряд ли бы он вообще открыл рот.

– Думаю, мы никогда не узнаем, что нужно королевам, чтобы быть королевами. Зато можем постараться понять, что нужно, чтобы быть их близкими друзьями, – закончила бессмысленную перебранку Виола, обведя всех рассудительным взглядом.

– Жаль, что не все это смогут прочувствовать на своей шкуре, – слова принадлежали Валериану, но его близнец решила заткнуть его тычком меж ребер, чтобы наверняка.

Остаток привала прошел в тишине. А после, собравшись с силами, молодые люди двинулись прямо по мосту. Они понятия не имели, сколько им еще предстояло пройти, но, судя по солнцам, зависшим в зените, они уже должны были быть на месте. Возможно, их немного затормозил привал.

Меньше, чем через час, клубившийся около самой воды туман медленно рассеивался и уже можно было рассмотреть очертания виднеющегося Юга. Их глазам предстали золотые поля пшеницы, тянущиеся еще на многие шаги вперед. Все, как один, ускорили шаг. Всем не терпелось поскорее сойти с длинного моста и ступить на землю Юга. А еще хорошенько передохнуть. Все же полдня ходьбы уже давали о себе знать.

– Наконец дошли, прям не верится, – проворчал Валериан, когда его ноги ступили на узкую тропинку между огромными полями. Чтобы не топтать пшеницу было решено идти по доступному участку земли друг за другом. Виола шла первой, а замыкал всю процессию Каэль.

– Не таким я его себе представляла, – отозвалась Аурея, ступающая за близнецом и осматривая местность, но не видя пока ничего, кроме полей.

– А каким? – поинтересовалась Этна, следующая за подругой. По правде говоря, она тоже не таким представляла себе сердце Форланда. Думала, что сразу, стоит им переступить порог моста, как бурлящая жизнь с головой обрушится на них и увлечет за собой. А пока она видела лишь безмолвные поля колючей пшеницы и ни единого домика рядом.

– Более живым? Не знаю.

– Ну, они же должны, как и целители, выращивать разные культуры. Иначе как бы мы ели их хлеб? – резонно ответил Констэнс, бодро шагающий позади девушек. Все молча согласились с его высказыванием и продолжили путь. Теперь можно было и помолчать. По крайней мере, они находились на… живой земле, а не на пустом мосту.

Постепенно золотые поля, объятые солнцем, редели. На их месте мелькали редкие подсолнухи и дикая, высокая трава, отличная от той, что растет в лесу. Один раз они даже встретили пасущуюся корову, которая лениво жевала травинку и при виде их также лениво замычала. Как бы интересно не выглядело животное, северяне не рискнули подходить к ней поближе из-за внушительного размера и рогов, поэтому просто пошли дальше, периодически оглядываясь, будто боясь, что млекопитающее ринется в погоню. Но, к их счастью, корову интересовала лишь трава.

Вскоре показались первые дома. Они были маленькими, деревянными и с оградками. Вокруг них росли плодовые деревья, а из-за забора слышалось кудахтанье кур и блеянье коз. Юг все еще не соответствовал ничьим ожиданиям. Каждый из них, кажется, недоумевал, мол, как могут правительницы жить в такой глуши. На их счастье им встретилась пожилая южанка, которая от души посмеялась над их разочарованием и любезно сообщила, что это лишь окраина Юга и чем дальше они будут идти, тем больше им будет попадаться домов, а там и до Двора королев совсем недалеко будет. Эти слова успокоили северян, и они двинулись дальше в путь, получив пожелание удачи на Отборе и предвкушая встречу со стороной, которая никогда не спала. По крайней мере, по словам других людей. Осталось лишь убедиться в этом самостоятельно.

Глава 11

Молодые путешественники шли еще около часа по полям и захудалым деревням, прежде чем смогли выйти к сердцу Юга. Не сказать, что они были очень расстроены, пока преодолевали нужное расстояние, но, признаться, все ожидали куда большего.

Впрочем, легкое разочарование Этны испарилось также быстро, как испаряется по утрам роса с травы. Конечно, это не то, чего она ожидала, но, признаться, звуки домашнего скота, работающие в своих огородах южане (гораздо больших, чем у самих северян) и практическое отсутствие деревьев были любопытными феноменами. Ей сложно было представить, как можно было жить в доме, где больше одного этажа или как можно было управляться с таким большим хозяйством в лице скота, огорода и посевов пшеницы. Впрочем, люди, жившие в этой части Юга, не выглядели несчастными. Они изредка останавливали молодых северян, интересуясь, куда они идут и желали удачи, узнав, что на Отбор. Некоторые из них даже говорили о том, что они сами или их дети утром были на коронации и, если бы не работа, они непременно остались бы на гуляния, которые продлятся до самой ночи. Этна и сама была бы не прочь посетить эти гуляния, правда, не была уверена, что сможет сделать это из-за усталости. Может, вечером, как немного передохнет? Наверняка и остальные тоже захотят присоединиться.

Незаметно деревни и их огороды исчезли, сменяясь более широкими домами с уютными крылечками и распахнутыми настежь большими окнами. Домов было большое множество, но ни один из них не был похож на другой. У одного стены были каменными, у второго были резные оконные рамы, а у третьего и вовсе могла быть вывеска, уведомляющая о том, что в этом доме могут оказать различного рода услуги. Все было таким разнообразным, как цветы на лесной опушке! А мощеная дорога под ногами? Этна привыкла к тому, что под подошвой сапогов мягко пружинит земля и трава, но тут шаг был жестким и твердым, непривычным. Она, как и ее спутники, не знали, куда девать глаза: лицезреть здания, дорогу или веселящихся после коронации людей?

Постепенно дома терялись в более крупных зданиях, у которых были свои вывески с обозначениями. По одну руку раскинулись открытые продуктовые лавки, в которых в очереди за овощами, мукой и Мать еще знает за чем стояли южане. По другую руку виднелись стеклянные витрины с будто живыми манекенами, на которых, словно на больших кукол, были надеты роскошные наряды, достойные, казалось, королев. Меж таких ателье и магазинчиков виднелись скромные двери в читальные лавки. Каждая дверь будто манила к себе, нашептывая зазывания и приглашая войти внутрь хотя бы на минуточку, чтобы только одним глазком взглянуть на притаившийся внутри маленький мир.

Среди таких торговых точек были и вовсе громадные здания, возле которых ходили зазывалы. Своими зычными или певучими голосами они призывали зайти именно в их таверну, обещая вкусные напитки, свежую еду и мягкую постель. Все было таким чудным и необычным, что Этна даже не могла скрыть своего восторга. Мир здесь буквально бурлил и дышал. Совсем другой. Не такой, как ее тихий лес с перешептыванием деревьев. Но… такой энергичный и манящий. Она была готова жить здесь, лишь бы иметь возможность бродить по этим улочкам, похожим на вены большого организма.

– Насколько я помню, лавка Коллин находится прямо за таверной «Три светила», – проговорил Валериан, нехотя отрывая глаза от окружающего пейзажа, чтобы взглянуть на других северян и удостовериться, что он ничего не путает.

– Ага, осталось только найти ее. Тут так много этих таверн и магазинов, что глаза разбегаются, – отозвалась Ундина, завороженно таращась на воздушное платье, скрытое за витриной мастерской лавки.

Этна хотела было предложить пойти дальше или спросить у местных, где находится лечебная лавка матери Августы, но замерла. Юг, хоть и бурлил жизнью и множеством голосов, не имел своей музыки. Он был полон звуков, но никто не исполнял мелодию. Ровно до этой секунды, пока она не услышала мелодичный свист, хлопки в ладоши и… музыку. Мелодию, сплетенную двумя неизвестными ей музыкальными инструментами. Веселую, задорную и танцующую.

Из проулка выскочила девушка в легкой сиреневой юбке, которая развивалась от ее движений. На ней была простая белая рубаха, черный корсаж и белый большой цветок в распущенных темных волосах. Она танцевала, держа подол своей легкой юбки, похожая на прелестную бабочку с худыми ногами и изящными движениями. Следом за ней вышло трое парней, которые и создавали мелодию из свиста, хлопков и инструментов. Они были одеты в простые штаны и светлые рубахи, а их головы были непокрыты. Они продолжали исполнять задорную мелодию, пока танцовщица скакала в танце по мостовой, обнажая босые ступни, задирая юбку выше щиколотки и разбавляя ритмичные движения танца улыбкой. Изредка она кружилась вокруг своей оси, и тогда ее взметающаяся вверх юбка была похожа на пышный бутон цветка. Все прохожие замерли, глядя на бабочку в девичьем обличье, присоединяясь к общей мелодии и хлопая в такт ей.

Этна от удивления даже чуть рот приоткрыла, не сводя лисьих глаз с незнакомки, слишком зачарованная ее танцем, имеющем определенную последовательность, в отличие от их плясок возле костра, и босыми ступнями, не боящимися камней мостовой и мелодией – такой отличной от пения шаманов и их бубнов. Но, вне всяких сомнений, красивой и восхитительной.

Когда танцовщица закончила свой танец, раздались аплодисменты, а сама она поклонилась, отпустив подол чуть смявшейся юбки и широко улыбнувшись. Ее спутники достали откуда-то маленький холщовый мешочек, и южане кидали в него блестящие монеты, не забывая говорить комплименты девушке, которая на все слова отвечала легким поклоном.

Молодая целительница обернулась к северянам, которые выглядели также удивленно, как и она сама. Она уже хотела было предложить спросить у этого квартета, как далеко им до нужной таверны, но тут бабочка в девичьем обличье сама отделилась от своих спутников, подходя к ним и с улыбкой обводя каждого молодого человека.

– Приветствую вас, люди Севера. Вы пришли на Отбор? – не прекращая лучезарно улыбаться спросила она. Лишь на Этне ее улыбка чуть дрогнула, а в больших глазах на миг отразился ужас, прежде чем танцовщица смогла взять себя в руки.

Северяне, все как один, поздоровались так, как принято у них дома, прежде чем Виола взяла слово:

– Именно так. И мы бы хотели знать, далеко ли отсюда находится таверна «Три светила».

– А еще, не сочтите за грубость, госпожа, но Вы так здорово танцевали, что я, кажется, обронил свою челюсть на мостовую, – не сложно догадаться, что эти слова принадлежали Валериану, который сходу решил покорить местную девушку. И, чтобы подтвердить свои слова, он даже наклонился, подбирая якобы оброненную челюсть и возвращая ее в свой рот. Незнакомка сдержанно засмеялась, пока другие северяне, в особенности сестра горе-покорителя, закатывали глаза.

– Что ж, господин, Вы первый, кто говорит мне столь небанальный комплимент, благодарю Вас, – танцовщица сделала изящный реверанс, прежде чем вернула свое внимание его сиблингу: – Вам жутко повезло, ведь я там работаю и запросто покажу дорогу. Могу попросить хозяина, чтобы он не брал с вас плату за ночь, у вас ведь наверняка нет денег, не так ли?

– Вы правы, спасибо, но Ваша таверна служит нам всего лишь ориентиром, мы остановимся в лечебной лавке Коллин, – ответила Этна, не без восхищения в темных глазах продолжая рассматривать южанку.

– А, так она прямо за нашей таверной, не заблудитесь, – кивнула танцовщица, бросая быстрый взгляд на молодую целительницу, прежде чем громко свистнуть, привлекая внимание музыкантов. – Ребята, я отведу этих людей в лавку Коллин. Встретимся через двадцать минут на площади, хорошо?

Обернувшиеся парни согласно кивнули, обведя быстрыми взглядами группу северян, прежде чем вернуться к диалогу с собравшимися южанами: по всей видимости они рассказывали им про свою таверну, таким образом завлекая в нее народ. Неплохой, а главное запоминающийся, ход. Неудивительно, если в «Трех светилах» полно народу.

– Как Вам Юг? Вы впервые тут? – бодро шагая и совершенно не путаясь в своей воздушной юбке, незнакомка мельком взглянула на северян.

– Да, впервые. Очень энергичная сторона, красивая по-своему и, несомненно, шумная. Непривычно немного после лесов Севера, – ответила Этна, вновь замечая, что танцовщица старается лишний раз не смотреть на нее. Впрочем, это касалось не только ее – остальные люди, встречающиеся на их пути, увидев некрасивые шрамы тоже отводили взгляды, начиная шептаться и качать головами. Впрочем, были и те, кто задерживали взгляды, будто изучали каждый бледный шрам, избороздивший ее лицо. Молодая целительница чувствовала себя из-за этого немного некомфортно, но старалась не подавать вида. В конце концов, не ее вина в наличии этого ужаса на лице.

– И тут так много домов и строений… Тебя не смущает, что тут шел я? – Каэль возмущенно посмотрел на Валериана, который нагло подвинул его в сторону, чтобы идти рядом с бабочкой в девичьем обличье.

– А еще тут такие красивые девушки, у нас таких нет, – не обращая внимания на возмущения шамана, близнец перевел тему и глаза на танцовщицу.

– Неправда. У вас тоже очень… красивые девушки, – та чуть замешкалась, но все же улыбнулась, не обратив внимания на комплимент.

Остаток пути прошел в молчании, но оно не было в тягость: все рассматривали улочки, по которым их уверенно вела южанка. Периодически она что-то рассказывала, поясняла или попросту здоровалась с кем-то, одаривая встречного дружелюбной улыбкой. Этна поражалась, как танцовщица не плутала среди этих многочисленных и многолюдных улочек. Они казались ей сложнее леса, хотя здесь, среди домов и строений опознавательных знаков было гораздо больше, чем среди безмолвных и почти одинаковых деревьев.

Совсем скоро они обошли большую таверну из трех этажей и с опознавательной вывеской, состоящей из трех светил: полукруги месяца с лучами солнца. Мимо такой точно не пройдешь. А прямо за «Тремя светилами» было скромное двухэтажное здание без вывески, но с табличкой на двери, гласящей, что это лечебная лавка. Танцовщица, так и оставшаяся безымянной, попрощалась с путешественниками, сказав на досуге обязательно заглянуть к ним в таверну.

В лавке почти никого не было. Только женщина с глазами хвойного леса и сухой фигурой. Ее русые волосы были собраны в пучок на затылке, а поверх нежно-розовой юбки и в тон ей блузы с коротким рукавом был накинут фартук. Она что-то оживленно рассказывала мужчине с седыми волосами, который опирался на трость, склонив голову к целительнице, слушая внимательно. Коллин взглянула на вошедших, но разговора не прервала, оставив семерых северян в одиночестве разбрестись по лавке.

Она была не очень большой, полностью заставленной различными стеллажами и шкафами. Где-то хранились уже готовые снадобья и мази, надежно спрятанные в банки-склянки и закрытые пробками, к которым крепились аккуратные записки с названиями, составом и способом применения. Местами в аккуратных свертках хранились запасы трав, ягод и цветов. Всего было так много, что у Этны просто разбегались глаза, но, ожидая, она, как и все, неспешно бродила от полки к полке, читая знакомые названия и составы. Как Коллин умудряется делать это все и работать одна?

– Хорошего Вам дня, – женщина улыбнулась, а седой господин, стуча тростью по деревянному полу, прошествовал на выход, закрывая за собой дверь, над которой звякнул колокольчик. На зашедших молодых людей он даже не обратил ни капли своего внимания.

Северяне, как один, оторвались от своего занятия и приблизились к деревянной стойке, за которой и стояла хозяйка лавки. На деревянной поверхности лежала большая тетрадь, расчерченная в линейку. Рядом стояла чернильница, а в ней – перо. В милом беспорядке на стойке лежали свертки и листки пергамента с торопливыми, но аккуратными записями. За стойкой виднелась открытая дверь, а за ней – лестница на второй этаж.

– Доброго дня, ребята. А я уж думала, что вы все заблудились, – Коллин дружелюбно улыбнулась каждому присутствующему. Молодые северяне не проронили ни звука, показывая знак приветствия. Если их и поразило словесное приветствие, не свойственное людям леса, то никто не посмел делать замечание взрослому человеку. – Как добрались? Устали, небось.

– Да, а в целом без приключений, – ответила Ундина за всех. Впрочем, все были согласны.

– Ну хорошо. Тогда проходите наверх. Там найдете еду на горячей поверхности и… – хозяйка лавки немного нахмурилась, прежде чем продолжить, осматривая каждого северянина, – будет большой матрац в другой комнате, там поспите. Другого, к сожалению, предложить не могу. Сами, надеюсь, справитесь, а то я отлучиться не могу – надо собрать заказы и отдать их местным мальчишкам-гонцам.

Затем она щелкнула щеколдой стойки, открывая ее и по одному пропуская молодых людей за нее. Они гуськом поднялись на второй этаж, поделенный на несколько небольших, но светлых комнат. Прежде чем пройти дальше лестницы, каждый и каждая сняли свою обувь, ощущая уставшими ступами прохладные доски. В одной из комнат, служившей объединенной кухней со столовой, нашелся стол с двумя стульями, пара шкафов и… горячая поверхность, представлявшая собой странную открытую печку, из дверцы которой виднелись обуглившиеся дрова, а наверху стоял горшочек, откуда исходил весьма ароматный запах. Особо голодные в лице Валериана и Каэля расположились на кухне, без особого труда найдя тарелки и приступив к трапезе. Остальные направились в комнату, где их должно было ждать их большое спальное место.

В комнату проникал мягкий свет, а из открытого окна слышался шум гуляний и проникал свежий воздух. На полу валялся большой матрац, странное покрывало, сшитое, видимо, из остатков ткани, и подушек, которых на всех не хватало. Чем богаты. Но и на том «спасибо», не так ли?

В тишине молодые северяне стянули с себя плащи, устроив их на стоящем у двери стуле и, чувствуя явную неловкость, устроились на ложе. Этна лежала почти возле самой двери, спиной ощущая спину Ауреи, которая лежала лицом к Констэнсу. Чтобы им обеим было хоть немного комфортно и уютно. Возле Констэнса расположилась Ундина, а возле нее – Виола. Особо голодным подушки не достались. Да что там – Этна и Аурея лежали на одной подушке, соприкасаясь затылками. Молодая целительница закрыла глаза, расслабляясь. Многочасовое приключение дало о себе знать и даже звуки улицы и разговоров Валериана с Каэлем не помешали ей погрузиться в сон.

Проснулась она спустя несколько долгих часов. За окном мельтешил закат, но, судя по звукам, гуляния были в самом разгаре. В комнате тихо сопели другие северяне. Учитывая, что Этна лежала почти на самом краю она поняла, что на их большой кровати случилось пополнение после того, как Валериан и Каэль закончили свою трапезу.

Ей хотелось на улицу. Очень сильно. Звуки чужого веселья и неизведанность Юга буквально манили ее на улицу. Ей хотелось услышать каждый звук, каждый смех. Хотелось прочувствовать все своей кожей. Хотелось увидеть абсолютно все, каждую мелочь и каждого южанина. Она чувствовала это так сильно, как жаждущий ощущает прохладу воды. Молодая целительница не захотела никого будить, поэтому очень тихо встала с матраца, забирая свой плащ со стула и накидывая его на себя. Выйдя из комнаты она подумала о том, не перекусить ли ей перед вылазкой, но решила, что лишь зря потеряет драгоценное время и поэтому быстро натянула свои сапоги у лестницы и спустилась на первый этаж.

Коллин обнаружилась возле одного из стеллажей. Сидя на корточках, она что-то просматривала на полке и делала записи в журнале. На звук шагов Этны она обернулась и поднялась на ноги, оставляя тетрадь на одной из полок, что была выше.

– А где остальные? Спят, что ли, еще?

– Да. Я не стала их будить. Хочу посмотреть на гуляния. Тут все такое необычное.

Хозяйка лавки кивнула и запустила руку в карман своей юбки, вынимая оттуда золотой приплюснутый многоугольник. Монета. Она подошла ближе и протянула ее молодой целительнице, почти что вложив его в руку, обтянутую перчаткой.

– Вдруг захочешь что-то купить. Только спрячь, а то тут много тех, кто охоч за деньгами. И капюшон накинь, чтобы внимания не привлекать.

– Спасибо большое, Коллин, – искренне проговорила Этна, сжимая монету в ладони. Она не ожидала такой доброты от женщины, чья дочь искренне ее ненавидела. Была поражена ее щедростью. – Спасибо. Я верну, если ничего не куплю или если будет сдача.

– Оставь себе. И иди уже.

И Этна, улыбнувшись, выскользнула за дверь, на встречу шумному и никогда не спящему Югу.

Уже на улице, чуть отойдя от лечебной лавки, она разжала ладонь, смотря на золотую монету. На аверсе – три солнца. На реверсе – три луны. И больше никаких знаков, и символов. Красивая. А правильные стороны многоугольника были приятны для поглаживания их пальцем. Она спрятала монетку в перчатку, потому что больше было некуда, накинула капюшон и, постаравшись запомнить, где находится, двинулась прямо по мощеной улочке. Страх потеряться в городе был, но, с другой стороны, если она не боится теряться среди деревьев, где не у кого даже спросить дорогу, то почему должна потеряться там, где везде люди, у которых можно попросить помощи в случае чего?

Сначала ей не попадалось ничего, кроме однотипных таверен и втиснутых между ними домами. Периодически она видела дома, на крыльце которых стояли метлы, а рядом или в окне находились девушки и женщины, чьи головы венчали остроконечные шляпы. Поначалу Этна не понимала, что это за места. И если метлы почти не вызывали вопросов, то шляпы еще как. Они были такими странными и очень хорошо привлекали внимание. В конце концов она не выдержала и подошла к одному из домов, на котором была вывеска. Правда она не успела толком ее прочесть, как услышала: