Живи

– Там ящик стоит у двери, – тихо сказала я, посмотрев на всех. – Надо его сдвинуть.

Парень поднялся на столешницу рядом со мной и заглянул в окно.

– Давайте все вместе сдвинем, – он подошел к двери и налег. Мы подсобили ему, и, кажется, получалось.

Постепенно мы сдвинули его с места. Образовался небольшой проход, в который я пролезла без труда. За мной последовала Катя, потом женщина, затем парень. Он заглянул внутрь комнаты и позвал мужчину. Тот отказался идти с нами. Мы переглянулись. Женщина подошла к щели в дверном проеме.

– Нельзя оставаться. Вы умрете тут от холода. Идемте с нами.

– Какой смысл идти туда, чтобы подохнуть в муках от этих упырей? – он растерянно взмахнул рукой в ее сторону. – К черту! Я лучше останусь тут.

Парень пожал плечами, моментально потеряв интерес к процессу убеждения его жить и бороться дальше.

– Хозяин-барин, – буркнул он, отходя от двери и осматривая коридор. Катя последовала за ним, а я просто стояла, глядя на попытки женщины уговорить отчаявшегося человека.

– Так нельзя. Вы обязаны хотя бы постараться ради вашей семьи, родных, – не успокаивалась женщина.

– Все они погибли. Когда мы пытались выбраться из города, – он сникнул, вспоминая моменты. – Военные даже не спросили, не стали осматривать. Просто расстреляли мою жену. Она была укушена.

– Мне очень жаль, – тихо сказала женщина. – И все же.

– Идите, – перебил он. – Я справлюсь один. Не тратьте свое время!

Я положила ладонь на плечо женщины, кивнув в сторону с намеком, что нам пора идти. Возможно, если бы мы все его подбодрили, то он бы пошел с нами? Но мое тело леденело, губы были синими. Мне не то чтобы говорить, дышать-то было холодно. А может, я просто ищу объяснение своему молчанию.

Изувеченные тела лежали в разных позах на протяжении всего коридора. Практически у всех была прострелена голова, но были и те, кого сильно разорвали зараженные.

– Их что, добивали? – спросила Катя.

– Нет. Убивали намеренно, – ответил парень, разглядывая тело военного.

– Нет укусов. Их точно убивали. Что за ад происходит? – Я повернула тело девушки-медсестры, рассматривая следы от пуль.

– Странно это все, – женщина присела рядом на корточки.

– Сними с нее обувь. Обуйся. Иначе ноги околеют, – сказал мне парень. Расшнуровывая при этом ботинки военного.

Катя посмотрела на меня с немым вопросом во взгляде. Потирая холодные ладони друг о дружку, я отвела взгляд на женщину.

– Как-то это не по-божески, – женщина прикрыла глаза умершей.

– Дама, вы хотите жить? – парень не побрезговал и носками, натягивая их с удовольствием.

Мы молча уставились в пол и начали подбирать подходящие по размеру ботинки, стараясь при этом не смотреть друг другу в глаза. Мне подошла отличная пара 38 размера, снятая с молодой девушки в военной форме. Ее брюки, джемпер и куртку с перчатками я тоже сняла. К ее ноге была прикреплена портупея с ножнами, ее я тоже сняла и закрепила на ляжке, оценив удобство. Кате повезло меньше, она не смогла найти сапоги на свою лилипутскую ногу 36 размера. Ей пришлось надеть пару носков и влезть в кроссовки медсестры. Куртка тоже была ей велика, впрочем, как и мне. Парень, который представился нам Дмитрием, взял автомат Калашникова у военного, с которого снял одежду, и, немного повертев его в руках, начал вспоминать, как им пользоваться, кивая сам себе и чеша затылок. Еще мы нашли ПММ с полной обоймой.

После так называемого «обмундирования» мы поплелись по коридору. Регулярно нам попадались двери, ведущие в непонятные комнаты, которые были заперты. Ужасно хотелось есть и пить. Во рту пересохло.

Спустились на второй этаж, но зайти не смогли. Дверь в основной холл была завалена кушетками и баулами. Мы не стали особо-то туда ломиться и просто пошли дальше по лестнице вниз. На первом этаже двойные двери были выворочены внутрь, как будто огромный шар с большой скоростью влетел в них. Все стены были в копоти. Скорее всего, это был взрыв. Так нам сказал Дима.

– Представляю, какая жесть тут творилась. – Дима осмотрел искореженную дверь.

– Мы в городе. Нас привезли обратно, – догадалась я, всматриваясь в документы, валяющиеся на полу.

– В смысле обратно? Я был на районе, когда прошелся рейд. Всех собрали и начали обследовать. Прививки какие-то колоть, – Дима осмотрел нас.

– А нас взяли в деревне Трубников бор. За 110 километров от города. И привезли назад. Сколько дней мы проспали. Черт побери, сколько прошло времени! – я начала беспокоиться.

Перед моими глазами проносились картины, как сестра, не дождавшаяся меня, уезжает домой. Меня начало трясти.

– Не волнуйся, может, прошло всего несколько часов. Скорее всего, сейчас утро следующего дня. Твоя сестра будет ждать день? Так ты успеваешь. Пошли скорее, – успокаивала меня Катя, уводя в сторону предположительного выхода.

– Верно. Пошли, найдем выход. И воду, – согласилась женщина.

– Ага. Или принесем свои тушки на обед уродцам. Не забыли про долбаный вирус и пожирающих тварей? – ухмыльнулся Дима.

– А ты что предлагаешь? Сидеть тут? – хмыкнула Катя.

Я прошла по коридорчику, свернула направо и вышла прямиком к лифтовой зоне, очутившись в некоем вестибюле, ресепшен которого был оборудован под военный пост. Повсюду стояли баррикады из баулов и ящиков, таких же, как подпирал нашу дверь. В окно пробивались лучи света.

«День или утро. Следовательно, нас могли везти часа 2—3. Пожалуйста, пусть это будет так. Значит, сестра ждет меня».

Услышав шаги сзади, я обернулась, гневно посмотрев на бегущих по коридору Катю и Диму.

– Топочете, как мамонты! Мертвого разбудите! – прошипела я на них.

– В точку, подмечено, – Дима прошел к окну, рассматривая улицу. – Мы на Петроградке. Я знаю это место.

– Я, кажется, тоже. Попробуем открыть дверь.

Я приблизилась к двери и попыталась открыть ее. Общими усилиями мы смогли совладать с дверью. Она поддалась. Мы вышли на улицу, заслоняясь руками от яркого солнечного света и вдыхая студеный воздух. Несколько минут мы наслаждались воздухом и подставляли лица солнечным лучам. Затем спустились по короткой лесенке, озираясь по сторонам. Здание опоясывал кованый забор, ограждающий всю территорию НИИ.

– Тихо! – резко сказала Катя. – Я что-то слышу.

Двигатель автомобиля рычал, приближаясь все ближе и ближе. Мы стремительно помчались за угол дома, прячась за стеной.

Бронированный фургон неторопливо проехал по дороге вдоль здания и завернул налево. Водитель заглушил движок.

– Они остановились. Лучше уходить отсюда. Что-то мне подсказывает, что лучше не попадаться на глаза военным, – прошептала я.

– Идем до набережной. Нам туда, – Дима указал в сторону, где проехала машина.

Женщина, которую, как выяснилось, звали Людмила, занервничала и взяла его за руку.

– Ты спятил? Они нас увидят, – сказала она.

– Не увидят. Посмотрите, сколько машин. А там стоит автобус, закрывает вид на дорогу. Пройдем за ним и доберемся до набережной. Там через мост, подальше отсюда.

– С чего ты взял, что за мостом нет военных? Почему они вообще не помогают, а пытаются навредить нам, – задумчиво произнесла я.

Да, это было действительно странно. Но, как показала последняя встреча, лучше с ними не связываться.

– Сейчас они найдут наши шмотки в коридоре и сцапают нас за задницы. Там еще этот мужик остался. По-любому сдаст, – пробубнила Катя, стоя рядом со мной.

– Может, они не за этим приехали. Скорее всего, обычный патруль, – прошептал Дима.

Делать было нечего, а ждать тем более. Мы выдвинулись и короткими перебежками, укрываясь за брошенными в хаотичном порядке машинами, подбирались к автобусу.

Не дойдя несколько метров до автобуса, мы присели, увидав военного с винтовкой, расхаживающего по дороге. Он был внимателен и следил за каждым движением. Мы поняли это, когда из-за поворота выбежал мертвяк и, разбрызгивая кровавой слюной, стремительно побежал на него. Раздался хлопок, и зомби сложился на снегу, как карточный домик. Собственно, это и вынудило нас внезапно остановиться и затаиться.

– Мимо этого и муха не пролетит. Как тебе такой расклад? – я посмотрела на Диму. Тот, нахмурившись, отвернулся.

Один из военных на пальцах показал что-то двум другим военным и указал на здание, откуда мы вышли.

– Ну все, они идут туда, – тихо сказала Катя.

– Тихо. Может, все обойдется, – прошипел Дима.

– Надо как-то пройти мимо него, иначе они будут искать нас. А мы вот тут сидим. Здрасти, люди добрые, – саркастично прошептала Катя.

– Не могу идти. Смотрит сюда. Сразу заметит, – ответил Дима, слегка выглядывая из-за капота.

– Может, другим путем попробуем? – предложила я.

– Вам нужна машина? – он посмотрел на нас по очереди.

Мы переглянулись, не совсем понимая, к чему он ведет. А Дима продолжил.

– До моего дома рукой подать, а там моя тачка. Забегу домой, возьму ключи. Там можем и отдохнуть, если получится, – он замолчал, посмотрев на военного. – Или у кого-то есть другой план?

Другого плана, конечно, не было. Из здания вышли те двое и, так же внимательно осматривая улицу, держа на прицеле каждый уголок, сошлись в середине у машины. До нас донесся их тихий разговор.

– Там один сонный очухался. Говорит, с ним еще четверо были. Они ушли, он остался. В коридоре нашли раздетых наших. Походу, они недавно вышли. Надо осмотреть территорию.

– Может, ну их нахрен. Мертвячины тут дофига, можно и нарваться на толпу.

– Выполнять! – рявкнул, по всей видимости, их командир.

Мы испуганно переглянулись. Солдаты разошлись на три стороны. Тот, что пошел в нашу сторону, немного сошел с курса, направляясь левее. Это дало нам шанс перебежать ближе к автобусу. Но дальше нам придется бежать по прямой к набережной, и это было опасно. Ребята работали слаженно, постоянно оборачиваясь, и зорко оглядывали улицу.

– Если мы побежим в сторону набережной, будем как на ладони, – прошептал Дима, подтверждая мои догадки.

Мы оказались на перекрестке. Только машины скрывали нас. Боец, что был ближе к нам, уже описал небольшой круг. Мы тихонько перебежали на противоположную сторону и прильнули к легковушке.

– Есть движение, – вдруг сказал военный.

Мне кажется, в этот момент у каждого из нас перед глазами проскочила вся наша жизнь. Мимо моих глаз уж точно замелькали картинки с уезжающей сестрой. Я зажмурила глаза, услышав слова:

– Стреляю на поражение.

Два хлопка. Мы вздрогнули. Катя зажала рот ладонями и зажмурила глаза. Пули просвистели левее от нас, и где-то в переулке взвизгнули зараженные. Мы выдохнули.

Хруст ботинок по снегу удалялся, он уходил от нас. Катя выглянула из-за капота и показала пальцами, что он бежит в другую сторону от нас. Дима тихонько приподнялся и пошел вдоль машин. Петляя и нагибаясь, мы почти добежали до поворота, и тут рядом с моей ногой брызнул фонтанчик снега. Стреляют! Я вскрикнула, и мы припали к земле, уходя с зоны видимости кто куда горазд.

– Есть движение! Юго-запад. Люди! Четверо бегут в сторону набережной, – донесло до нас эхо.

Мы побежали со всех ног, резко свернули влево, пытаясь уйти с линии огня, и почти воткнулись в толпу зараженных. Затормозив и шлепнувшись на задницу, я попятилась назад.

– Назад! Назад! – затараторила я, быстро поднимаясь.

– Твою мать! – закричал Дима, хватая Катю за рукав. – Назад давай!

Зараженные заверещали, заклацали зубами и ринулись за нами. Очень быстро! Мы бежали так, как никогда не бегали в жизни! По нам и зараженным начали лупить с трех винтовок. Сердце свалилось куда-то в ботинки. Я бежала что есть мочи, смотря вслед удирающим вперед Диме и Кате. Людмила бежала последняя. Зомби отставали от нее на несколько шагов. Основная толпа зараженных мчалась по улице за нами. Треть толпы отставала, находясь под обстрелом военных. Они в какой-то степени даже подсобили нам. Некоторые шальные пули свистели в метрах от меня. Оборачиваясь, я видела, как они отсекают мертвых.

– Поднажми, Люда! Надо бежать! – кричала я ей.