– Наверно, мы все так умрем, – тихо сказала она.
– Ну, спасибо. – Я осмотрелась, заметив открытый кухонный ящик. Именно оттуда Катя взяла нож.
– Они сильные. Мы одного-то еле убили, а тут их так много.
– А я-то считала тебя храброй, – я усмехнулась. – Валим отсюда. Твоя сестра была поумнее тебя. Она почти выбралась, ей просто не хватило сил и немного времени. Пошли, я покажу.
Катя со слезами на глазах пошла за мной, все еще шмыгая носом. Зомби ломились в дверь, колотя по ней и напирая. Дверь уже потрескивала и держалась из последних сил.
Мы прошли в комнату, где погибла Марина. Я встала на лавку у ее тела. Узкое окно, в которое я заглянула, было наполовину открыто.
– Видишь, она хотела выйти тут. Помоги мне.
Катя обошла тело сестры. Ее глаза вновь наполнились слезами, губы задрожали. Сейчас опять заревет, и тогда мы далеко не убежим.
– Катя! – рявкнула я.
– Да. Да. Я иду.
Она поднялась ко мне на лавку, постоянно оглядываясь.
– Попробуем открыть окно. Давай, толкай тут.
Мы надавили на окно со всех сил, и оно с трудом, но поддалось, открывшись вверх.
– Отлично. Отлично. Давай лезь, посмотри, есть там кто?
Катя наполовину вылезла в окно, дрыгая ногами. Я поддерживала ее сзади.
– Пусто. Подожди, я сейчас выкарабкаюсь и тебе помогу, – все еще всхлипывая, крикнула она, переваливаясь наружу.
Дверь с треском выломалась, и полчища свирепых зомби ворвались в коридор. Я подпрыгнула и засеменила ногами в окне. Катя ухватила меня за руки и тянула на себя. Мертвецы бежали по коридору, топоча и крича. Я слышала их, и в моей голове вращалась единственная мысль: «БЫСТРЕЕ ВЫБРАТЬСЯ, ПОКА МЕНЯ НЕ СЦАПАЛИ». Я почувствовала, как меня все-таки схватили за кроссовок, и закричала, отбиваясь ногами. Катя дернула меня на себя со всей силы, и мы шлепнулись в кучу снега. В окне показались руки и обезображенные лица мертвых.
Мы торопливо поднялись на ноги и что есть мочи помчались к машине. Чем ближе мы приближались, тем четче я видела очертания автомобиля и понимала, что дверь открыта.
– О нет, нет. Нет, нет! Только не это! – закричала я.
– Полина! – закричала Катя, вырываясь вперед меня. – Полина!
Мы с ходу влетели в машину и, распахнув остальные двери, искали Полину. Катя кричала сорвавшимся голосом, а я судорожно искала глазами девочку по сторонам. Ни Полины, ни кота не было. Увидев в канаве шевелящееся тело, я помчала туда, сжимая топорик в руке. Катя незамедлительно побежала за мной, рыдая и выкрикивая ее имя на ходу.
– Не-е-т! Не-е-т! Полина! – до хрипоты кричала она.
Я с разбегу подлетела к зомби, всадив ему топор в голову. Он упал, все еще жуя человеческую плоть. Маленькая девочка лежала в снегу с застывшими от страха глазами, устремленными в небо. Я отскочила, закрыв рот рукой. Оступившись, плюхнулась назад. Катя упала на колени рядом с телом младшей сестрички и зарыдала навзрыд, сотрясая ее личико. От ручки ребенка тянулся поводок. Кот вырвался из ошейника и смог убежать. Я поднялась на ноги, осматривая территорию, но нигде не увидела животное. Крепко сжав руками голову и зажимая руками уши, я посмотрела на Катю, так громко плачущую.
Очнувшись от ступора, я оглянулась, увидев, как зараженные с парковки бегут в нашу сторону. Схватив топорик, я поднялась и посмотрела на машину, на которой мы приехали. До нее метров десять, а то и больше. Потом посмотрела на Катю.
– Нам надо ехать, слышишь? Они услышали нас, – я махнула в сторону бегущих к нам зомби.
Она не слышала меня, просто уткнулась в ручки Полины, обняв ее, и медленно раскачивалась, мотая головой и что-то бормоча. Я опять осмотрела территорию, пытаясь отыскать своего кота, даже позвала его. Видимо, он так сильно напуган, что найти его теперь будет очень сложно. А времени у нас абсолютно нет.
– Надо уходить, – повторила я, посмотрев на приближающихся зомби.
Катя медленно провела пальцами по глазам Полины, закрыв их. Поцеловала ее ручки.
– Прости меня, любимая моя сестренка. Прости, что не уберегла, – ее голос был тихим и отчаянным. – Простите меня обе. Я скоро приду к вам. Мы еще увидимся, мои родные.
Я слышала ее слова. Мое сердце забилось чаще от переживания и сочувствия. Только что она потеряла сразу двух сестер, своих родных людей. Не представляю, что она сейчас чувствовала. Картинки мелькали перед глазами. Я представляла свою сестру и встречу с ней. Что бы я делала на месте Кати?
Она поднялась и посмотрела на меня холодным взглядом, дав понять, что готова к действиям. И я не заставила долго ждать, быстро пятясь назад. Мне было очень больно покидать это место, не найдя свое любимое животное. Но против толпы зомби мы ничего не сделаем. Нет другого выхода. Прости меня, мой малыш. Прости, что бросаю тебя одного вот так, на улице. Без защиты, без еды. Прости меня.
Мы заспешили к машине, не оборачиваясь. Уселись по местам. Я повернула ключ в замке зажигания. Двигатель зарычал. Со слезами на глазах, застилающими взор, я стартанула с места, направляя автомобиль обратно на главную дорогу. Зомби с силой впечатались в зад машины, хватаясь за бампер. Выровняв колеса, я поехала прямо по трассе, придерживаясь маршрута выезда из города.
12 февраля. 19:44
– Это я виновата, – тихо сказала Катя, натянув капюшон и отвернувшись к окну.
Я посмотрела на нее, смолчав. Мы ехали уже полтора часа в полнейшей тишине. Датчик показывал критически низкий уровень топлива. Это означало, что мы скоро заглохнем прямо на дороге. Вскоре мои предвидения подтвердились. Машина заглохла. Я легла на руль. Мне все осточертело, и меня безумно бесила вся ситуация. Катя уставилась на меня.
– Прости. Пожалуйста, только не плачь, – она увидела мои слезы, которые я быстро смахнула, отворачиваясь от нее. – Мне очень плохо. Нам нужно успокоиться и решить, как быть дальше. Почему ты плачешь?
– Ты знала, что она заражена! – выкрикнула я, смерив ее гневным взглядом, больше в отчаянии, а не со злобы. Я понимала ее стремление попасть к сестре, но это была не моя судьба, не моя дорога. – Ты все знала и все равно поехала туда! – я махнула ладонью, ударив по рулю. – Все потеряла! Мой Зефирчик там один, прячется где-то и боится! Я люблю это животное! Я потеряла его и могла погибнуть из-за тебя! И никогда не увидеть свою сестру!
Безусловно, смерть ее сестер не сравнима с потерей кота. Сгоряча я высказала все, что роилось в моей голове, все, что накипело за это время, пока мы ехали в тишине. Мы смотрели друг другу в глаза. Несколько секунд Катя молчала, не зная, что мне ответить. Она просто смотрела на меня отчаянным взглядом.
– Да, я все знала! Она написала мне! Что любит меня! – ее голос задрожал. – Она простилась со мной и умоляла не ехать к ней, и что все кончено! Она уже ходячий труп! Я не послушала ее! И верни сейчас все назад, я все равно поехала бы и попыталась спасти ее! А как бы ты поступила? Как?
– Дура! – выпалила я. – Полина была бы жива! Вот как бы я поступила! Она сказала, что ее укусили! На что ты надеялась? Что она не такая, как все, и ей ничего не будет?
Катя молчала, только слезы текли по ее щекам. Я не вытерпела большего нахождения в ее обществе и вышла из машины, хлопнув дверью. Взяла с заднего сиденья свой рюкзак и направилась в сторону поселка, слабые огни которого виднелись на горизонте. Катя тоже вышла из машины и стояла возле двери, наблюдая за моими действиями.
– Куда ты? – ее голос сорвался, и она вновь расплакалась. Затем начала судорожно собирать свои вещи. – Куда ты пошла?!
– Какая тебе разница? Я выполнила свое обязательство, – обернулась я, расставив руки. – Теперь вы, вернее, ты, не моя забота! Катись куда хочешь, – махнула я на нее.
– Стой! До моего дома очень далеко! Я не справлюсь одна! – она опять заплакала, уже без слез. Их просто уже не было. – Мы должны держаться вместе, разве нет?
– Я так не думаю. Не очень-то хотелось, – тихо сказала я, поправляя рюкзак, порывавшийся спасть с плеча, продолжая идти вперед.
– Но что мне делать? – она развела руки по сторонам, всхлипывая.
– А мне-то что? Выживать! Хотя, может, попробуем спасти еще парочку уже мертвых людей? – бросила я, пнув комок снега.
– Зачем ты так? – голос ее задрожал.
– А знаешь, может, ты лучше завершишь то, что хотела сделать тогда кухне? Дать тебе нож? – подначивая ее, я намеренно хотела обидеть. Она очень злила меня своим глупым поступком. И я прекрасно понимаю, как сильно давлю на нее сейчас.
Я услышала звук приближающейся машины и, обернувшись, вгляделась вдаль. По дороге мчалась легковушка. Ее фары на секунду ослепили меня. Я прикрыла ладонью жалящий глаза свет. Катя тоже заметила гостей. Это оказалась полицейская машина. Но за рулем были гражданские. И когда они достигли достаточной близости ко мне, затормозив прям у моих ног, выражения их лиц показались мне недружелюбными.
Дверь машины медленно открылась, и наружу вышел чумазый мужик. Его куртка была вся в крови, а на губах сияла фальшивая добродушная улыбка. Я немного отошла назад. Второй приоткрыл дверь и харкнул на снег.
– Привет, – протянул первый, все еще пытаясь играть роль безобидного добряка.
Я не ответила, краем глаза наблюдая за вторым, который вышел из машины и медленно захлопнул дверь, подбочениваясь. Предательский холодок пробежал по моей спине, заставив меня отступить назад.
– Машина твоя? – кивнул в сторону оставленной мной машины «верблюд» – так я мысленно прозвала его за постоянное недержание слюны во рту.
Я обернулась на указанную им машину и увидела, что Катя спряталась. Молодец.
– Моя, – тихо ответила я, поворачиваясь к верблюду.
– Ты тут одна? – продолжил спрашивать он.
– Одна, – пожала плечами я.
– Почему остановилась? Куда идешь? – он опять сплюнул.
– Бензин закончился. Парень из того поселка, – я указала на свет вдалеке – не знаю, что вообще там было. Может, там и не живет уже никто, просто освещение еще работает, – сказал, что принесет немного топлива. Я решила не ждать и пойти за ним, – солгала я, наблюдая за ними.
Они переглянулись. Это не осталось незамеченным. Я поняла, что полицейская машина явно досталась им неспроста. Что меня больше всего пугало, так это то, что, возможно, они убили полицейского. Очень не хотелось об этом думать.
– Что в рюкзаке? – спросил верблюд, сплевывая, и тут же продолжил: – Дерьмовая жизнь наступает, понимаешь? Нет больше законов и порядков тоже нет. В городе хаос. Военные не справляются с ситуацией, – он медленно продвинулся вперед. Я отступила назад, посмотрев на второго. Мужик мерзко усмехнулся. – Так, что в рюкзаке? Есть хочется, а мы так уносили ноги из города, что все позабыли.
– У меня нет еды.
– А что есть?
– Только одежда и чай в термосе… в машине, – я сглотнула.
Поймет ли меня Катя? Догадается? Поможет? А может, она уже дала деру? Если так, то мне точно крышка.
– А оружие есть? – спросил второй, переминаясь с ноги на ногу, держа руки в карманах.
– Нет, – я посмотрела на второго. – Из нас троих на ментовской тачке не я приехала.
– Смышленая, – засмеялся верблюд, по традиции сплевывая в сторону. Он смерил меня ледяным взглядом. – Иди-ка проверь машину, – он кивнул своему напарнику. – Нужно же делиться с ближними? Правильно? – мерзко ухмыляясь, он приближался ко мне медленными шагами.
Его приятель прошел мимо меня, а верблюд тем временем все ближе подходил ко мне. Через пару минут раздался душераздирающий вопль. Верблюд уставился на машину за моей спиной. Я выхватила нож из кармана рюкзака и, подскочив к мужику, замахнулась, метясь в шею. Но он опередил меня, наотмашь врезав мне по лицу. В глазах потемнело, я упала на асфальт, в какой-то миг потеряв ориентацию в пространстве. Он навалился сверху, схватив мою руку, начал бить ею об асфальт. Это вынудило меня разжать пальцы, и нож выпал. Я забила ногами, вертясь под ним, и пыталась оттолкнуть его второй рукой.
– Вот сука! Я покажу тебе, как драться! Сучка! Хотела ножом меня пырнуть. Степа! Что там с тобой? – держа меня за шею, он с прищуром всматривался в сторону машины. А я хватала воздух ртом, как рыба, и пыталась убрать его руки.
Пытаясь понять, что произошло с его напарником, он все сильнее сжимал мое горло. Начало темнеть в глазах. Я колотила ногами по мокрому асфальту, свободной рукой судорожно шарила правее от себя. Где-то там лежал мой нож.
– Степа! – крикнул он, вглядываясь в темноту и ожидая отклика в ответ.
Я задыхалась, пытаясь разжать его пальцы. Но где-то тут, совсем близко, находилось мое спасение.
– Вот тварь, ты не одна! – зарычал он, заметив что-то, промелькнувшее за машиной. Злость охватила его, и он вновь повернулся ко мне, намереваясь для начала покончить со мной, а потом уже разбираться, где там Степа. – Ну, сука, сейчас я вам устрою! – прорычал он, приподнимая меня за шею. И тут моя рука коснулась холодного металла.
Я схватила нож и наотмашь вонзила его по рукоятку прям в шею подонку. Как так получилось, я и сама не поняла, но от страха моя рука словно налилась свинцом и летела по инерции ровно в цель. Он отпустил меня и схватился за свое горло. Вытаращив глаза, уставился на меня, хватая ртом воздух. Кровь брызнула на меня, и я заскребла пятками по дороге, отталкиваясь и пятясь от него. Потом перевернулась и поползла дальше, чувствуя, как он беспомощно хватает меня за ногу. Тут я увидела Катю. Она подбежала к нему и вдарила ему с ноги, от чего тот повалился на спину, продолжая хрипеть и булькать. Я с ужасом смотрела, как он мучается и даже силится что-то сказать. Это длилось несколько секунд, но мне это показалось невероятно долго и мучительно. Катя также смотрела за умирающим в муках человеком. И только когда он затих, она помогла мне подняться.
– Меня сейчас вырвет! – еле сдерживая порыв тошноты, согнувшись в три погибели и стараясь не смотреть в сторону лежащего уже трупа, я отошла подальше к обочине.
Но мне было жутко интересно, что же стало со вторым. И несмотря на свое состояние, я медленно пошла к машине, на которой мы недавно приехали, и, заглянув за капот, увидела второго негодяя с ножом в груди. Глянув на труп, я не сдержалась, и меня все-таки вывернуло наизнанку. Руки затряслись, меня охватила лихорадка и рвало так, что мне показалось, я выплюну собственные кишки.
Катя стояла рядом и держала меня за плечо. Вся моя куртка была залита кровью. Я начала яростно оттирать лицо и вещи снегом. Катя подошла к машине, вытащила из-под нее свою сумку, затем сунула топорик ко мне в рюкзак.
– Ты уверена, что тебе не нужна помощь? – она присела рядом со мной на корточки.
– Забудь все, что я сказала, – выдавила я, загребая снег и оттирая лицо.
– Ты умеешь сливать бензин? – ее голос звучал спокойно, как будто ничего и не произошло.
– Нет, – я стряхнула снег с рук, сидя на корточках.
– Я тоже.
– Ты и водить-то не умеешь, – выдохнула я, усаживаясь на асфальт. – Лохушка.
– Сама ты лохушка! – Катя поднялась и направилась к полицейской машине.
Я проследила за ней и еще раз бросила взгляд на труп у машины. Потом поднялась, отряхивая одежду от кроваво-грязного снега, и поплелась за Катей.
– Кто они такие? – Катя остановилась около трупа мужика, который набросился на меня.
– Надеюсь, это был риторический вопрос. – Меня все еще тошнило, и вкус рвоты во рту еще больше усиливал очередной позыв.
Я не стала смотреть, как она достает нож из его шеи. Усевшись в машину, заглянула в зеркало и оценила набухающий синяк на скуле. Катя вытерла нож о его штанину и, подойдя к полицейской машине, открыла заднюю дверь, закинув туда рюкзак. Потом села на пассажирское кресло спереди.
– Мудила ударил меня. Хорошо хоть зубы не выбил, – сказала я, все еще оценивая набухающий синяк.
– Да, к стоматологам сейчас лучше не ходить, – усмехнулась Катя.
Я улыбнулась, и мы тихо засмеялись. Оглядевшись, Катя решила посмотреть, что есть в машине, открыв бардачок и попутно комментируя произошедшее.
– Мы только что убили двух человек. Я такое только в фильмах видела. И ты знаешь, я ни секунды не сомневалась и, если понадобится, повторю это вновь.
– Ты меня пугаешь, – хрипло произнесла я, закашлявшись.
На самом деле я думала так же, творится черт знает что, и люди сходят с ума. Не знаю, что это – чувство самосохранения, адреналин или страх? Но готова поклясться, что воткну нож в любого, кто попытается меня убить. И очень надеюсь, что рука моя не дрогнет, и я попаду в цель, ибо на кону жизнь. Дрожь в руках еще не прошла, и я тщательно пыталась скрыть ее. Мне было реально страшно, и паника звонким колоколом не унималась в моей голове. Никак не укладывалось в голове то, что мы уже не в том мире, где все ясно и понятно, где есть правила и законы. Переступая сейчас дозволенное, мы делали это настолько холодно и решительно, что это пугало меня еще больше.
– Интересно, оружие тут есть? – спросила я больше саму себя, чем Катю.
– Надо проверить у этих, – Катя кивнула в сторону трупов. – Хотя, думаю, они бы сразу его применили.
– Сомневаюсь. Они не ожидали, что получат отпор. Тем более они думали, что я была одна, – замолчав, я сжимала руль ладонью. Потом посмотрела на Катю. – Спасибо. Если бы не твоя смекалка, мы были бы сейчас на их месте.
– Я просто хочу жить, – тихо сказала Катя.
– Ага, я тоже, – вздохнула я. – Ладно, пойду поищу что-нибудь полезное.
Я шлепнула по рулю, взялась за ручку двери, немного открыв ее, ступила на асфальт одной ногой. И тут же на дверь навалился тот мужик, которому я в шею вонзила нож. Мы вскрикнули от неожиданности. Моя нога застряла в открытой двери, и от тяжести навалившегося мертвяка я не могла ее вытащить. Видимо, это мерзавец решил достать меня и после смерти.
– У него пистолет, – я кивнула на кобуру, мелькающую из-под куртки. – Моя нога застряла.
Я толкала дверь, стараясь вынуть ногу, а мертвец, уцепившись за стекло, внезапно дернул дверь на себя, нога высвободилась, но теперь мне пришлось тянуть дверь, наоборот, в свою сторону.
– Сейчас ворвется! – закричала я.
– Держи! Держи ее! – Катя пыталась помочь мне тянуть дверь на себя, но из-за меня ей было неудобно.
Мы закричали в унисон, и я отпустила дверь. Пальцы мертвеца соскользнули, он отшатнулся назад, но устоял на ногах, тут же сиганув в раскрытую дверь. Но этот финт не прокатил, так как его лицо встретилось с подошвой моего кросовка. Когда он завалился назад, я резко дернула на себя дверь, захлопнув ее.
– Чуть не сцапал! – взвизгнула Катя.
– Козел. – я пыталась отдышаться. – Почему мы не проверили его, пока он не ожил? Это большая ошибка!
– Это точно. А у него было оружие. Может, рискнем? – Катя хотела даже выйти наружу, взявшись за ручку.
– Ну уж нет. Ни за какие коврижки! – я остановила ее, взяв за руку.
Мертвец уже поднялся на ноги и опять пытался ворваться к нам, барабаня по стеклу. Я завела двигатель, нажала на педаль газа, буксуя в снежной слякоти, редкой, но все же местами имеющейся на нечищеных дорогах.
13 февраля. 01:33. Трубников бор
– Катя! Там что-то происходит! – я потрясла ее за плечо, кивнув на дорогу впереди, когда Катя очнулась от тридцатиминутной дремоты.
Катя протерла глаза, зевнула, выпрямилась и уставилась вперед. Дорога была перекрыта. Повсюду стояли военные машины, экипажи скорой помощи и сверкали сигнальные огни. Вдоль трассы ходили вооруженные бойцы и люди в белых комбинезонах. Дальше проезд был невозможен.
– Что это за хрень? – тихо спросила Катя, все еще потирая глаза.
– Они блокировали дороги, чтобы предотвратить распространение инфекции. Наверно, – предположила я, снижая скорость автомобиля.
– Они помогут нам?
– Сейчас узнаем, – я заглушила машину.
Мы остановились перед военными, и это была наша ошибка. Под прицелом нас заставили выйти из машины, бросить все вещи и поднять руки. Мы выполнили все указания. Нас отвели в палатку, где было много людей в защитных костюмах и белых халатах. Усадив на стулья, нам начали светить в зрачки, проверять открытые участки тела и задавать много вопросов. Меня заставили снять одежу, так как я вся была в крови. Удостоверившись, что мы не заражены, нас сопроводили в другую палатку и там нам что-то вкололи. Больше я не помню ничего.
Временами я приходила в себя. Приоткрывая глаза, видела только ослепительный свет и какой-то шум. Так было три раза. И каждый раз мне кололи какую-то дрянь, от которой я сразу отключалась.
Глава 2. «Бог вам в помощь…»
«Как холодно, очень холодно…»
Яркий свет обжёг мои глаза, заставив зажмуриться от боли. Сильно болел затылок. Я неспешно повернула голову набок, и это далось мне с трудом, так как мышцы сильно затекли. Поблизости стояла медицинская каталка. На ней лежала женщина в больничной пижаме. Я попыталась приподнять голову. Не получилось. Шевельнула руками, понимая, что они не пристегнуты. Ноги тоже не пристегнуты.
«Что происходит? Где я?»
Я приподняла руку и коснулась тела, смотря в потолок. Голова не соображала вообще. Что случилось? Где я? Где Катя?
Собравшись с силами я еще раз попыталась подняться. С трудом, но мне это удалось. Усевшись на кушетке и морщась от боли, спустила непослушные ноги, подсобляя себе руками. На мне была надета такая же больничная пижама на голое тело, как и на остальных. Осмотревшись вокруг, я насчитала пять кушеток, на каждой лежал человек. На последней я разглядела Катю. Она лежала, отвернув голову, но я узнала ее волосы. Я попыталась произнести ее имя, но голос охрип, и все, что я смогла это выдавить, лишь жалкий писк.
– Катя?
Акцентировав внимание на моих ногах, я чуть-чуть поболтала ими, покрутив ступнями. Повсюду лежали тюки из матрацев, завернутых в рулет с одеялом и постельным бельем. Медицинские столы с приборами, открытые аптечки, много света. Я соскользнула, уцепившись рукой за ближайшую каталку. Ноги непослушно шагали вперед. Держась за кушетки, я дошла до Кати и потрясла ее за ногу. Ее холодная и бледная кожа встревожила меня.
– Катя… проснись.
Тишина. Я подошла ближе, потрясла ее еще раз. Ее тело было пугающе холодным и твердым.
– Проснись, пожалуйста, – мне стало тяжело стоять.
От холода мои ноги отказывались меня слушаться. Я свалилась на пол, прислонившись к стене, откинула голову. Даже плакать не было сил.
– Очнись…
Туман застилал глаза. Где-то вдалеке я слышала женский голос. Знакомый голос. Я даже попыталась протянуть руку к тому голосу.
– Очнись… не время помирать.
Я открыла глаза и увидела Катю. Она сидела напротив и держала меня за руку, растирая мою ладонь. Ее голос становился все естественнее, а образ все более отчетливым.
– Не время помирать. Слышишь? – она улыбнулась. – Мы живы. Пока еще живы.
– Я думала, ты склеила ласты. – Мои губы пересохли, веки тяжело поднимались, взгляд долго не мог поймать фокус. – Ты такая холодная была.
– Я жива. Но, кажется, не всем так повезло, – она все еще растирала мою ладонь.
Я неспешно повернула голову вправо. Какой-то парень сидел у стены, растирая ступни, и украдкой посматривал на меня. Катя помогла мне подняться и сесть на кушетку. Еще двое человек пришли в себя: худощавая женщина, которая лежала на соседней кушетке рядом со мной, и мужчина.
– Где это мы? – я посмотрела на них.
– Наверно, в каком-нибудь НИИ или черт знает где, – подал голос парень.
– В каком еще НИИ? Мы что, макаки, что ли… – возмутилась Катя.
– Именно макаки, деточка, – хрипло произнесла женщина, сидя на кушетке и свесив ноги. – Наверно, ученые пытаются сохранить жизни людей. Нам вкололи сильнодействующее снотворное, привезли сюда. Но, судя по тому, что я сейчас вижу, что-то пошло не так. Странно, что мы живы до сих пор в такой холодине.
«Я точно не сплю? Может, это все какой-то кошмарный сон?» – мысленно спросила себя я. Потом мои мысли резко сосредоточились на другом. Сколько я спала? Сколько прошло часов, а может, дней? Мое сердце застучало. Сестра наверняка уже на месте и ждет меня.
– Так и почему же мы проснулись? – тихо спросила Катя.
– Потому что эксперимент накрылся медным тазом, – ответил парень, сидя у стены.
– Надо выбираться отсюда. Меня ждет сестра. Мы договорились встретиться в назначенном месте сегодня, – судорожно запустив пальцы в волосы, я потерла голову, затем повторила то же самое с лицом, чтобы хоть как-то взбодриться.
– Я с тобой! – взволнованная Катя смотрела на меня.
– Босиком и в пижамах далеко уйти не получится. На улице зима, – сказала женщина.
А ведь она права. Я оглядела свои ноги, окоченевшие от холода. Когда я поднялась и сделала пару шагов, к ступням начал прилипать песок и прочий мусор, валяющийся кругом. Осторожно шагая вперед, я подошла к двери, подергала за ручку. Дверь не поддалась. Над столами с приборами было продолговатое окно. Взобравшись на столешницу, я посмотрела в оконце. Всюду лежали трупы медиков и солдат. Нашу дверь подпирал громадный черный ящик.
