Говоря словами Другого

Он еще хотел добавить, что следующее воскрешение произойдет не раньше, чем Ирвинг завершит весь курс обучения, но не смог подобрать нужных слов. В конце концов, «Он» или «Оно», начисто лишен какого-либо ощущения времени. Мужчина попрощался и полностью отключился.

***

– Я думаю, не совершаем ли мы ошибку? – после минутной паузы начал рассуждать Мишель Отре.

– Что за ошибку? – медленно проговорила психолог. Если до этого, она разрывалась между длительной насмешкой про писк и желанием поскорее пойти спать, то подозрение в ошибке и как следствие, задетое самолюбие сразу же снимало данную дилемму.

– Я думаю, не совершаем ли мы ошибку… – повторил мужчина, не замечая агрессию. Он был полностью погружен в свои размышления. – С одной стороны, лингвистическая относительность. Это да. Но с другой стороны. Мы меняем «горячую» коммуникацию, я бы даже сказал «максимально горячую» коммуникацию на «холодную»9. Если мыслеречь расширяет абсолютно все органы чувств, давая максимально исчерпывающую определенность то речь, влияет только на слух. Нам придется многое додумывать самим. Я думаю, очевидно, что они будут оказывать различное воздействие. Интересно другое. До тех пор, пока «существо» пользовалось мыслеречью, степень участия аудитории была относительно низка. От нас зависело очень немногое. Скорее всего, теперь всё изменится.

– Знаешь, я думаю, всё будет хорошо, – Эрнст фон Лоренц был на удивление сосредоточен. Медленно обдумывая каждое слово, начал он. От привычной самоуверенности не осталось и следа. – По всей видимости, коллеги правы, и другого варианта у нас, действительно, нет. И потом, нам не обязательно насовсем отключать его от мыслеречи. Таким образом, мы просто создаем форму. Контур его мышления. В конце концов, каждый же из нас учился разговаривать? Ладно. У меня еще будет время это обдумать, а пока всем отдыхать. Мы проделали колоссальную работу, поэтому завтра у всех выходной. В любом случае, к дальнейшей активной работе мы сможем приступить не раньше, чем О’Геал заговорит!

По завершению рабочего дня Мишель Отре буквально валился с ног. Накопившееся за последние дни напряжение вырвалось наружу сразу же после объявления отдыха. Добравшись до кровати, мужчина практически мгновенно провалился в небытие. Утром он не смог вспомнить смутное чувство гнетущей тревоги. Ощущение внезапной свободы, тяготеющей экзистенциальной пустоты, пожирающей невообразимое количество сил, в попытках себя заполнить.

Глава 4. Интервью

Проспав большую часть утра, Мишель все-таки сумел вытащить себя из постели. Тягучая мышечная боль, на второй день стала заметно ощутимей. Складывалось впечатление, словно наиболее крупные мышцы его тела превратились в огромные синяки, реагирующие на каждое прикосновение. В подобном ощущении было что-то притягательное. Мужчина был полон энергии и желания абстрактной деятельности.

Последние несколько дней работы полностью вычеркнули из его жизни какую-либо социальную активность, было не до этого. В принципе, занимаемое в обществе положение научного сотрудника такого уровня располагало к тому, чтобы переложить большую часть важной, но абсолютно бессмысленной рутины на других. Тем не менее, к исполнению одной обязанность Мишель старался подходить максимально скрупулезно. Одновременно позвонив жене и детям, он потратил практически полтора часа личного времени на тёплое, душевное общение с ними. Мишель Отре по-настоящему любил свою семью и небезосновательно гордился тем, что в отличие от остальных своих знакомых и коллег, отводит поистине колоссальное количество времени на общение с ними.

Впереди еще оставался целый день. Многочисленные увлечения и хобби оказались давно заброшенными, оставаясь гипотетически привлекательными, но когда-нибудь потом. Какой смысл приступать к чему-нибудь сложному и фундаментальному именно сегодня, если в ближайшие дни не окажется возможности заняться этим чем-то всерьез? Единственным действительно полезным делом казалась проверка новостей медиасферы, скопиться которых должно было немало.

После «шумихи», вызванной «первым воскрешением», Мишель постарался, насколько это возможно, полностью отключить себя от медиапространства. Привилегия общения оставалась только у коллег, родственников, и официальных организаций, дорожащих своей репутацией, и потому, звонящих исключительно по важным, с их точки зрения делам. Редкие, случайно пробивающиеся вызовы от незнакомых людей безжалостно блокировались. Первая же активность одного из членов эксперимента, не смогла остаться не замеченной и вызвала настоящий ажиотаж в медиасфере. Мощность телефонных волн, направленных в его сторону, сбивала с ног практически на физическом уровне. Блогеры и журналисты, исследователи и «фрики» от науки, конспирологи и просто скучающие люди, стремились приобщиться к новинке. У каждого из них был свой собственный мотив, но все желали поучаствовать. Количество интересующихся лиц стремительно увеличивалось.

– Хм, а почему бы и нет? – решил для себя Мишель, объединяя все вызовы в один коллективный разговор и изменяя настройки поступающей эмпатии на допустимый минимум.

***

– Друзья, – начал он. Все участники разговора моментально замолчали. – У меня есть немного свободного времени, которое я готов уделить вам. Только давайте сразу договоримся, я буду отвечать на вопросы, которые покажутся мне наиболее интересными. Большой объем информации уже содержится в открытом доступе. Ну и, в конце концов, вас много, а я один. Итак, если никто не против, то начнем.

Мишель начал бегло изучать вопросы.

– … почему Вы решили, что столь необычное существо вообще с Вами решит разговаривать?

– Хм, хороший вопрос, – улыбнулся Мишель Отре. – Самым простым ответом, наверное, было бы то, что мы надеялись на это. Но на самом деле, ситуация намного сложнее. Если не брать во внимание технические ошибки в проектировании, то Ирвинг О’Геал не мог с нами не заговорить! Почему так? В данном случае, мы опирались на одну из базовых аксиом межличностной коммуникации10. Сейчас я поясню. Для начала возьмем такой банальный термин как «поведение». Но ведь у поведения нет своей противоположности. Нет «неповедения», а значит каждое существо должно себя как-то вести. А теперь давайте предположим, что любое действие мы можем представить в качестве сообщения. В таком случае, вывод очевиден: как бы наше «существо» ни старался, он не смог бы не общаться. Более того, даже если бы он пытался не общаться с нами, то сама форма отказа от общения уже являлась бы определенной коммуникацией. Безусловно, здесь тоже могли возникнуть определенные трудности. Так мы подходим к следующему заданному вопросу.

– … на основании чего вы считаете, что вообще способны адекватно понять столь необычное сочетание личностей?

– Понимаете, в процессе общения люди используют два вида кодов, цифровые и аналоговые, – мужчина больше не улыбался. Приятная волна возбуждения от общения с «восхищенной» публикой накрыла его с головой. Максимальная вовлеченность рефлекторно делала речь более наукообразной, что заставляло его постоянно останавливаться и исправляться. – Давайте я попробую сказать проще. Когда мы общаемся, то мы с одной стороны передаем абстрактную информацию. Ну, например цифры или буквы, не имеющие ничего общего с тем, на что они похожи. С другой стороны, мы передаем информацию невербально. Скажем, заминка между словами, крик и…, и что-нибудь в том же духе, так же содержат важную, и что самое главное, тоже понятную всем информацию. И то и другое общение имеет как сильные, так и слабые стороны. Но так как это всё-таки языки различного порядка, то мы вынуждены постоянно декодировать, лучше сказать, переводить информацию между ними. Как вы уже догадались, данную проблему снимает мыслеречь. Передавая как информацию, так и эмоции ее сопровождающие, мыслеречь с одной стороны, снимает необходимость такого перевода, а с другой компенсирует недостающие элементы. Если еще проще, то там где О’Геалу не хватает информации, он замещает их эмоциями, и наоборот. Итак, что у нас дальше?

– … насколько с «ним» просто работать?

– Восхитительный вопрос, но я бы предпочел его переформулировать. Насколько «Существо» податливо к сотрудничеству, – Мишель уже не стеснялся своей наукообразной речи, которая была для него естественной. Он ее просто не замечал. Волна вдохновения и общий контроль над слушателями делал слова сложнее, фразы длиннее, а общий темп стремительней. – Смотрите, любую коммуникацию мы способны представить либо как симметричную, либо же, как комплиментарную. Это еще одна аксиома. В первом случае, между общающимися имеется подобие некоторого равенства. Например, вы разговариваете со своим коллегой. Если между вами и есть различия, то они минимальны. Комплиментарное общение интересней. Оно основано на максимальной разнице между вами. Например, на место коллеги мы ставим собственного подчиненного. Тогда у нас уже получаются две позиции, каждая из которых дополняет поведения друг друга, это «высшая» и «низшая» позиции. В нашем случае общение с Ирвингом именно комплиментарное. Поймите правильно, не то что бы мы навязывали ему подчинение. Но, как бы это сказать, он сам понимает, то положение, в котором он находится. И мы это тоже понимает. Поэтому, да, он сам заинтересован в том, чтобы сотрудничать с нами. Добровольно.

Мужчина перевел дыхание. Его лицо горело, возбуждение отдавалось неровным, пульсирующим стуком в висках.

–… когда Вы познакомите нас с Ирвингом О’Геалом?

– Это один из самых часто задаваемых вопросов. Что ж… я могу уверенно заявить, что довольно скоро. Он пока еще не готов к общению. Но если всё получится, то мы обязательно представим его перед вами, – Слова слетали легко, и элегантно складывались в предложения. К этому времени, Мишель уже интуитивно представлял актуальные и интересные ответы.

Достигнув своей кульминации, импульсивное вдохновение испарилось, оставив после себя апатию и усталость. Пора было заканчивать.

– … как сейчас чувствует себя «существо»? … а он рассказывал, что-нибудь про загробную жизнь? … а к какому гендеру он себя причисляет? …

– Друзья, я понимаю, что у вас осталось еще довольно много вопросов. Ответы на некоторые из них, мы пока еще не знаем сами. На другие, полно информации в открытом доступе, повторять ее я не вижу смысла. Я был искренне рад с вами пообщаться.

***

Остаток дня посвящался мелким, незначительным делам. Развлечения, чтение книг, небольшие бытовые заботы, позволяли незаметно скоротать оставшееся свободное время. Засыпая Мишель Отре был горд собой. Сегодняшний день прошел не напрасно. Ощущение того, что он делает полезное, нужно дело и делает его хорошо, успокаивало лучше любой колыбельной. Скоро наступит новый день, уже совсем скоро. А пока можно расслабиться и отдохнуть по-настоящему.

Глава 5. Посещение

– … нет, серьезно, это правда, интересно. Ладно, мне уже пора, постараюсь найти время вечером, – Ласковый свет теплого солнца, пробирающийся между полосками плотно закрытых жалюзи, всячески способствовал легкому пробуждению. Проснувшись примерно за полчаса до будильника, Мишель долго щурился, купаясь в его лучах. В такие моменты он представлял себе кота, и старался вести себя соответствующе. Многообещающее утро манило новыми свершениями. – Коллеги, искреннее рад всех видеть. Как прошел Ваш выходной?

– Хм, – рассеяно отозвался Янош, – я бы сказал, не так бурно как у тебя.

– Идиот, – подвела итог Марина. Обыденность ее тона настораживала, казалось, что она буднично констатирует всем известный факт.

– Кто иди…– ощущение чего-то хорошо, постепенно сменялось аналогичным ощущением чего-то плохого. – Что тут, вообще, произошло?

– Если совсем коротко, то ты, – чересчур безмятежно пояснил руководитель. – Но мы уже успокоились. Так, я еще раз отлучусь, а вы пока введите его в курс последних, на данный момент, событий.

После того как он отключился, общее эмоциональное напряжение в беседе значительно возросло.

– Есть хорошая новость, – пытаясь разрядить обстановку начал Янош. – Наш уважаемый Ирвинг, оказался весьма способным, и теперь, владеет вербальной речью. Еще конечно не в совершенстве, но уже на достаточно приличном уровне.

– А теперь плохая новость, – тем же обыденным тоном повторила Книшенка. – Ты – идиот.

При других обстоятельствах Мишель Отре бы уже давно вступил с ней в перепалку. Но отсутствие язвительности, да и вообще, какой-либо агрессии мешало свершиться привычному для всех ритуалу. Мужчина бессознательно начинал чувствовать себя виновато.

– Всё-таки что случилось? – спросил он

– Ты зачем, подлец, другим людям обещания раздаешь? – резко набросилась психолог, сознательно обостряя чувство вины. – Мы надеялись на твою сознательность; что ты и рта не откроешь, без предварительного одобрения начальства!

– В сущности, все так и есть, – по-доброму признался лингвист. – После того, как ты торжественно пообещал «скоро» представить наше «существо» общественности, люди как будто взбесились. Эрнст сначала, как бы это помягче сказать, в общем, в буквальном смысле рвал и метал. Потом, правда, успокоился.

– И нам повелел, – добавила Марина, томно закатывая глаза. – А кто мы такие, чтобы с ним спорить?

– Мы толком и совещание провести не смогли, он каждые пятнадцать минут переключается на обсуждения сложившейся ситуации с самыми разными людьми. Медиасфера жаждет видеть Ирвинга.

– Общественность я беру на себя, – вновь подключился к разговору фон Лоренц. – Давай быстренько извиняйся, если этого еще не успел сделать и за работу. Наши планы меняются.

– Извините, – пробурчал ошеломленный Мишель. Больше он ничего не смог из себя выдавить.

– Вот и славно, – подвел итог руководитель проекта. – Расклад у нас следующий: как уже было сказано, люди действительно жаждут видеть О’Геала. Чтобы вы полностью осознали ситуацию, я особенно подчеркну. Самые разные люди, жаждут видеть О’Геала в том числе и те, от которых зависит наше финансирование… Вывод очевиден, нам нужно ускориться и быстрее его выводить. Однако есть одна проблема: мы знаем, что он не готов. Итак, ваши предложения?

– Мы можем воспользоваться прошлыми наработками в плане речи…

– Если позволите, я начну, – надменно перебила лингвиста Книшенка. Несмотря на все особенности ее характера, она позиционировала себя как высококлассный психолог. Роль профессионала затмила остальные эмоции. – Если мне не изменяет память, то мы научили «существо» говорить. – Нарастающая волна эмоций. – Тихо! Я еще не закончила! Теперь, если мы допустим, что все получилось так, как мы задумали. А именно так мы сейчас и допустим, потому что другого варианта у нас все равно нет. То мы получим очень удобные границы мышления, рамки которого, будут ограничивать О’Геала от хаоса действительности. Однако этого недостаточно.

– Да что ты говоришь! – вмешался Янош. – Дай угадаю, сейчас ты поинтересуешься нашими предложениями?

– Не очень уместный сарказм, – педантично парировала психолог. – Как я уже говорила, до того как меня кто-то не-пе-ре-бил, одних границ недостаточно. Помимо этого, любое мыслящее существо нуждается в ощущении контроля над той самой действительностью. Пусть даже и мнимого контроля. Для этого, мы приписываем каждому объекту определенные атрибуты, а затем пытаемся предугадать или объяснить те или иные поступки через них. Ну, например, почему Отре повёл себя так, как повел? Да, потому что – идиот.

Грызущее чувство вины мешало мужчине хоть что-нибудь возразить. Не получив бессознательно ожидаемого ответа, женщина продолжала свои рассуждения.

– Справедливости ради, чтобы не поддаваться фундаментальной ошибке атрибуции11, я могу предположить, что он не хотел, и виной всему обстоятельства, но сама я в это верить отказываюсь. Он – идиот, и точка. Ну ладно, я отвлеклась. Себя мы тоже наделяем определенными атрибутами. Это важно, так как они будут включать еще один механизм нашей психики, а именно последовательность. Скажем, я считаю себя честной, а значит, буду стараться вести себя соответствующе. В случае с нашим «существом», у нас в руках целый набор методов, начиная от стандартных тестов, опросов и бесед, и заканчивая попыткой навязать воспоминания его отдельных личностей. Пусть даже и ложные воспоминания. А новая способность говорить сыграют нам только на руку, так как поможет избежать двусмысленности в понимании многих слов. Я уже несколько дней работала над данной задумкой, но довести ее до ума теперь уже нет времени. Придется корректировать ее на ходу.

– Стоит ли нам лезть в него так глубоко? – после минутной паузы поинтересовался Алмош Янош – Всё-таки мы до конца не знаем, как он «функционирует». Да и потом, манипуляции над психикой, этот как-то не этично.

– Расслабься, – тут же парировала Марина. – Десятки людей манипулируют тобой в своих целях ежедневно. И ничего, ты пока не жалуешься.

– Похоже, альтернативы все равно не предвидится, – подвёл итог руководитель. – А раз так, то быстро решаем детали, и начинаем воскрешение.

– Мне кажется не стоит называть это воскрешением, – робко подал голос Мишель. – Мы же его уже не отключали.

– А как ты предлагаешь это называть?

– Не знаю, например «посещение».

– Ну, посещение так посещение. Сейчас это вообще без разницы. Начинаем!

***

– Доброе утро, – сдержанно поздоровался Мишель Отре через мыслеречь.

– Рад Вас видеть, – бодро отозвалось «существо» через динамик. Подавленное состояние собеседника оказалось совершенно незамеченным. Ирвинг О’Геал был по-настоящему доволен, впервые, за все время проведения эксперимента. Его эмоциональный фон был четок и стабилен, что свидетельствовало о его уверенности, и определенной самобытности. Позитивные изменения сразу же бросались в глаза.

– Я тоже, – апатично продолжал Мишель. – Можно я попрошу Вас добавлять к своему голосу еще и мыслеречь? Не поймите меня не правильно, – поспешно добавил он, – но так сейчас никто не разговаривает. Другие люди, могут Вас просто не понять.

– О, я понимаю… – Ирвинг был смущен. Словно прилежный ученик, он надеялся на похвалу за успешно проделанную работу.

– Вы молодец, – попытался исправить ситуацию мужчина – Нет, серьезно! Поймите, я не прошу Вас полностью отказаться от… но правильно подкреплять ее мыслеречью.

– Он точно знает что делает? – шепнул группе Янош

– Лучше спросить у него, – после минутного раздумья ответил фон Лоренц. – Сделаем небольшой перерыв!

***

– Ты что творишь?! – набросилась Книшенка, чуть только убедившись, что «существо» ее не услышит. – Такими темпами ты окончательно угробишь все наши начинания!

– Я справлюсь! – Жестко, возможно даже чересчур жестко, возразил ей Мишель. Эмоциональный фон сказанной фразы включал в себя обширный спектр впечатлений, мешавший интерпретировать ее однозначно.

– Ты в этом уверен? – немного растерянно поинтересовался руководитель. – Может быть лучше…

– Нет, он не уверен! – продолжала психолог. – И его фрустрация12, лучшее тому доказательство. Сегодня его однозначно надо заменять. Вы же сами это понимаете. Пойми, мы не пытаемся принизить твои заслуги, – тон женщины стал мягче, а эмоциональная окраска слов получила значительную долю сочувствия – но сегодня ты явно, не в форме. Сегодняшнее воскре… или как там мы это назвали, в общем сегодняшнее «это» должна провести я.

Слушая ее речь, Мишель оставался безучастным. Могло показаться, что внутреннее он находился где-то далеко. В глубине души он разделял убеждения своей коллеги. На самом деле, мужчина согласился с ними еще до того, как она произнесла их через мыслеречь.

– Нет! – уверенно остановил ее руководитель проекта.

– Нет?! – было непонятно, кто удивился больше, лингвист или психолог. Мишель Отре продолжал хранить молчание.

– Нет, – повторил фон Лоренц, окончательно убедившись в правильности своего решения. – Даже если оставить в стороне твои субъективные коммуникативные навыки, то ты должна оставаться здесь, и контролировать процесс со стороны, чтобы продолжать оставаться объективной. Особенно сейчас, когда предполагаемая модель дальнейших действий не спланирована от слова «совсем». По этой причине я также не подхожу. Итак, Янош…

– Я?! – эмоциональный фон удивления, сопровождавший восклицание лингвиста, ощущался на физическом уровне. Лучшим кандидатом, по его мнению, оставалась Марина. Внезапная смена ролей вызывала панику. – Но я.… Но я…

– Но ты справишься! – подбодрил его руководитель. – Он уже общался со всеми нами, во время первого воскрешения. К тому же не забывай, мы по-прежнему следим за экспериментом. Так что продолжаем, у нас мало времени. И да, пожалуйста, по возможности, постарайся делать свою речь максимально простой. Не мудри!

Упоминание о прошлом общении таило в себе ложь. В действительности, Алмош Янош несомненно, присутствовал, но в сам разговор не вступал. А шок, пережитый «существом» во время первого воскрешения, должен был стереть из его памяти все второстепенные воспоминания. Тем не менее, лишний правдоподобный аргумент помогал склонить чащу весов к «правильному» решению.

– Как специалист, я изучала его личное дело, – шепнула руководителю Марина. – Если я ничего не путаю, у него есть, хм, некоторые проблемы с контролем эмоционального фона. Другими словами, ему тяжело контролировать транслируемые эмоции.

– Он справится. Мы постараемся, что бы он справился!

***

– Здравствуйте, – начал разговор лингвист с максимальной нейтральной фразы. – Сейчас вашим собеседником буду я. Меня зовут Алмош Янош. То есть Янош Алмош,– быстро исправился он13.

– А что случилось с Мишелем? – Ирвинг О’Геал насторожился. Мужчина не смог до конца скрыть свое волнение, «существо» это четко осознавало. С другой стороны, за всю свою «новую» жизнь, он общался только с одним человеком. Внезапная смена партнера инстинктивно усиливала тревогу.

– Знаете, в сущности ничего особенного. Он как бы здесь. Слышит наш разговор. Но мы решили, что лучше для всех будет, если мы, в смысле, если Вы, сегодня поговорите с кем-нибудь другим.

– Хорошо, – как будто бы равнодушно согласилось «существо». – Но прежде чем мы продолжим, у меня к Вам будет одна просьба. Не могли бы Вы мне сказать что-нибудь своим настоящим голосом. Мне интересно послушать.

– Я?! – вновь удивился Янош. – Я бы мог, конечно…. Если Вам интересно.

– Что сейчас происходит? – шепотом спросил фон Лоренц у своих коллег.

– Я полагаю, Ирвинг чувствует слабость собеседника, и пытается сформировать новую иерархию подчинения, – задумчиво ответила Марина. – Вполне вероятно, что он делает это интуитивно, хотя на самом деле это отдельный вопрос. А твое мнение?

– Я думаю… – Мишель сделал очень глубокий вдох, чтобы успокоиться. – … что он поплыл. И сейчас не важно, специально «существо» на него давит, или интуитивно. Но… теперь мы в любом случае должны продолжать.

За то время, пока коллеги обсуждали сложившуюся ситуацию, лингвисту не осталось ничего другого, кроме как исполнить просьбу О’Геала.

– Теперь, разумеется, если Вы не против. Давайте вернемся к… к тому, что мы собирались начать, – Нельзя сказать, что Янош не умел вести убедительную беседу. В обычных, привычных для него условиях, он делал это на должном уровне. Однако к данной ситуации он был однозначно не готов. – Мы с коллегами, подумали, и… и придумали, как нам, в смысле, как Вам понять самого себя.

Крупные капли пота градом стекали с лица лингвиста.

– Я заинтригован, пожалуйста, продолжайте.

– Ну, в общем, мы это, мы подумали, что какие-то части Вашей личности, в смысле Вас, должны же доминировать, правильно? Ну, так вот, мы и подумали, что они себя должны как-то проявить. Поэтому, мы как бы решили, как бы достать из Вас эти воспоминания. Так сказать, из Ваших прошлых жизней. Но не бойтесь! – по всей видимости, этой фразой Янош пытался больше успокоить самого себя – Больно не будет! Это всего лишь тест. Обычный тест, на который Вы, подумав, должны будете дать ответ. Мы полагаем, что Вы неосознанно будете тяготеть, будете выбирать те варианты, которые Вам по Вашей натуре ближе. Вот.

– В таком случае я бы предпочел начать прямо сейчас, – эмоциональном фоне существа открыто присутствовали властные нотки.

– Хорошо, – лингвист откашлялся, чтобы предать голосу большую убедительность. – Вы бы оценили социальное положение своей «доминирующей» жизни ближе к высшему классу или аристократии, или низшему?

– Мне кажется… – Ирвинг прислушался к своим ощущениям, после чего продолжил более уверенно – … если не высший класс, то средний точно.

– Отлично. Как бы вы оценили свой интеллектуальный уровень?

– Скорее всего, гением я не был, но я надеюсь средний, даже, наверное, выше среднего.

– Вот ты и попался, – удовлетворенно отметила Книшенка, затем сочла нужным пояснить. – Дело в том, что в качестве минимума «слегка выше среднего» свой уровень оценивает практически каждый. Пока все идет по плану!