Как рождается русский человек

Вся следующая неделя была заполнена подготовкой плана, воплощения его задумки. В связи с этим было принято решение встретиться всем в конце недели в каком-нибудь укромном месте, чтобы обсудить дальнейшие действия их новоиспечённой организации. Провести первое, так сказать, собрание. Максим, Денис и Алиса решили до этого времени привлечь к себе единомышленников. А именно: ненавязчиво выяснить обстановку среди своих знакомых, не рассказывая, разумеется, до конца о своих планах. Но если бы кто-то действительно интересовался общественными делами, пригласить его на посиделки с обсуждением этих тем. Необходимо это было для того, чтобы начать их задуманное масштабное дело с большей силой, чем являлись они в лице трёх человек.

Все знакомые Алисы из того района, в котором она жила, не были заинтересованы политикой. Или же они не были заинтересованы ей настолько, чтобы куда-то идти, да ещё что-то делать. Даже разговоры на эту тему заводились в те редкие минуты, когда поговорить уже и впрямь было не о чём. Старшее поколение всё же негодовало, но лишь на миг, вскоре они всё равно возвращались к своим приближённым проблемам. Оттого было удивительно, откуда в Алисе возникли эти идеи и не свойственная здесь решимость что-то изменить.

На поиски единомышленников Гордеев не жалел сил. Он решил обзвонить всех своих знакомых однокурсников, друзей, соседей, заводил с ними отдалённые разговоры в надежде выявить диссидента, для которого так же, как и для Гордеева, была ощутима потребность в борьбе, переменах. Через два часа бессмысленных звонков Макс уже искал любого человека, готового прийти и посидеть в баре, послушать их рассуждения, почитать всем известных классиков. Наблюдая за тщетными попытками Гордеева, Эдик долго смеялся, крутя у виска и поговаривая, будто тот сошёл с ума. Ему Макс рассказал все, как оно есть, пребывая в это время, видимо, в моменте своей горячности. Эдика нельзя было этим удивить, он хорошо знал своего соседа. Гордеев, конечно, не стал предлагать ему примкнуть к их движению, так как мог предугадать его поистине гротескную реакцию, которая затем и произошла:

– Уже представляю вас, юные гераклы, решившие истребить древнее зло, – смеялся Эдик, когда Макс поведал ему о своей затее. – Вы грозно ступаете на подземную тропу, едете на метро, затем воинственно подходите к обители мрака, дурдома и кошмара, в руках у вас свисток, на голове бейсболка, а вид – несчастного котёнка.

После этих слов Эдик важно прошёлся по комнате Макса, напялив на себя кепку и взяв в руки небольшой свисток, продолжил говорить, махая руками:

– И начинаете вы колдовать, посыпались проклятия, волшебные заклятия, ещё какая-то ерунда, и вот – вся ваша, целиком, борьба.

Данный спектакль с собственным сценарием Эдик устроил исключительно по порыву своего творческого Я, как он это называл. Как уже было сказано, на юридический он поступил в спешке, не слишком задумываясь о своей будущей профессии. Однако он об этом и не жалел, но иногда упоминал это самое Я, которое в нем, по его словам, жило и проявлялось в любых уместных или же неуместных ситуациях. Каждому приятно мнить себя творческим, креативным человеком, нужно же что-то о себе вообще мнить. И в этом Эдик не отличался от всех.

Всё же эта сценка и причитания Эдика не остановили Макса. Более того, он и вовсе не обращал никакого внимания на слова и выходки соседа. Характер и взгляды его Гордееву давно были ясны. Темы, которые волновали Макса, нисколько не заботили Эдика. Он упорно их избегал, так как это абсолютно не входило в круг его интересов. В редкие минуты невозможности отмолчаться по поводу некой проблемы он имел скорее консервативные взгляды, но старался и их высказывать осторожно, чаще всего он уподоблялся мнению большинства.

Остальные люди, привыкшие и успевшие приспособиться к существующему образу жизни, к которым обращался Макс, также отвечали отказом на его предложение.

Успеха в зазывании своих знакомых не имел и Денис. Однако в его голову пришла решительная мысль. Неожиданно для себя он вспомнил недавнее знакомство с ни кем иным, как молодым журналистом. В личном разговоре тот признался, что пишет не только для местной газеты в качестве успокоения своих родителей, но и ведет успешный блог. Идея Дениса заключалась в том, чтобы через этот самый блог Саша дал бы объявление о возникновении кружка поэзии и обмена мнениями. А после, как представлял себе это Денис, журналист мог бы распространить данную новость среди коллег, и таким образом дать размах их идее. Никакого обмана парень не чувствовал, ведь их движение так и должно начинаться – с объединения людей и высказывания своих мнений, а что будет дальше – время покажет. «Более того», – думал он, – «Главное – привлечь людей, а там уже и выяснять настроения. Быть может, получится хорошо провести время. А если и что-то большее, то и это хорошо»

В среду к назначенному месту Саша явился с опозданием в пятнадцать минут. Извинившись, он угостил Дениса пивом и внимательно выслушал его просьбу. После чего то ли с недоверием, то ли со скрытым интересом спросил:

– Поэзию любишь?

Денис мгновенно кивнул.

– А кого предпочитаешь? – продолжал допытываться журналист с профессиональной ненавязчивостью, но с тем же профессиональным любопытством.

Денис не стал вспоминать и перечислять знакомые фамилии, а ответил простодушно тем, что первое пришло к нему в голову:

– Всякого, кто пил и в жизни разочаровывался люблю. Это же признак хорошего поэта! – проговорил он несерьезно, однако собеседник его по другую сторону стола посмотрел на него вдумывающимся и более чем серьёзным видом.

После некоторого молчания Саша потупил взгляд и с напущенной неловкостью принялся говорить:

– Понимаешь, я бы и рад вам помочь, – проговаривал он будто виновато, – Но инициативу такую общественную сейчас не жалуют. Какая-либо активность, обмен мнений тоже не приветствуется. Не могу я опубликовать об этом пост. Хочешь, закуску закажем?

Денис отказался. Спустя еще минуту молчания журналист так же тихо заговорил:

– Своих коллег я тоже не могу подключать. Сам понимаешь, вопросы начнут задавать. Опасно все это. Давай-ка лучше пива выпьем! – он приподнял свой стакан и отпил из него.

Денис же мгновенно, не без некоторого расстройства в глубине души, произнёс:

– Спасибо за то, что выслушал просьбу. Я всё понимаю, не стоит переживать.

Уже немного повеселев, Саша вытащил что-то из кармана и сказал:

– В качестве извинений прими, – он протянул конверт. – В нём сертификат на ужин в ресторане. Мне самому его подарили, да только я вряд ли туда схожу: нет времени, да и не с кем. Бери, бери. Мне один человек его дал – хозяин этого самого ресторана. Я его прорекламировал в блоге. По секрету тебе скажу: котлеты бараньи у них не заказывай, – журналист тихонько рассмеялся, – Зато креветки у них шикарные. Что и говорить, сам попробуешь. Давай всё-таки пива еще закажем, у них новое, немецкое появилось.

Денис прекрасно понимал горькую правду доводов журналиста. Более того, он, в общем-то, лишь минуту упивался бессмысленными мечтами о появлении в блоге его объявления. Всё же в душе присутствовал, но уже угас уголек надежды на согласие Саши. Ему бы хотелось похвалиться перед ребятами, перед Алисой своей находчивостью. Этим планам не суждено было сбыться. И дело тут не в судьбе. Она бы при происходящих обстоятельствах с ужасом отрицала свою вину и подала в суд за клевету. Ведь и эта чертовка бывает помилостивей существующих ныне порядков. Итак, никого из своих знакомых он не сумел заинтересовать в их движении. Последняя надежда уже тлела, угасавшая и насмехавшаяся над ним.

Конверт Денис принял без энтузиазма, не взглянув, и спокойно поблагодарил журналиста за этот подарок. Позднее остальные члены их только намечающегося движения рассказали о своём несостоявшемся успехе. Тогда-то Денис вздумал их подбодрить, решив, что они могут использовать подаренный сертификат во время их первого собрания, о чем сообщил остальным.

В пятницу ровно в семь часов вечера молодая организация бедных студентов собралась в вычурном ресторане. Они заняли угловой столик, прямо под минимализмом, напоминающим простоквашу Штеренберга. Неудобным казался этот ресторан для решительных и резких идей. Будто их юношеская горячность разрывала элегантность и спокойствие атмосферы в таком месте. Однако это положение мгновенно отошло на второй план после начала обсуждения их идей, а особенно после пламенной речи Макса:

– Я, смущённый такой честью, готов произнести первые слова нашего зародившегося движения, – он выстоял необходимую паузу, держа в руках бокал по-настоящему хорошего алкоголя, и продолжил, чётко всё выговаривая, интонационно расставляя приоритеты. – Это движение, в создании которого принимает участие каждый, имеющий хоть какое-то к нему отношение, возникло мгновенно и неожиданно, но я уверен, что каждый из нас шёл к нему долго. Оно – результат огромной смеси наших чувств и мыслей. Всё что мы испытывали: будь то грусть от вида несправедливости окружающего мира, нетерпимость к такому роду вещей, злость от абсурдности этой действительности, жалость к людям, живущим в ней, привело нас к осознанию себя во всём этом. Дальше пошли размышления, анализ происходящего по шкале невозможной глупости, анализ отношения к такой жизни окруживших тебя людей, непримиримость, выслушивание мнений и, наконец, полемика с самим собой. Всё это копилось в нас и привело к вполне ожидаемому результату – к этому движению, в которое мы сегодня официально вступаем. Ничто не может сохранять свою форму вечно. Каждое живое меняется, поэтому выживает. Всякое явление переходит время от времени в свою противоположность, и так по кругу, пока не дойдёт до критической точки – одной из своих высших форм и не уничтожит себя. Всё меняется – это главное, так существует жизнь. И мы собрались сегодня здесь, потому что ранее приняли внутреннее решение перемен. Мы решили поспособствовать одним важным изменениям. Я рад быть здесь, надеюсь и вы тоже. Поздравляю всех с официальным началом нашего долгого, трудного, но важного пути!

Он говорил это всем тем, кто находился за этим столом, кто всё-таки смог прийти на эту встречу. И этот один парень, сидевший вместе с Гордеевым, Алисой и Денисом по-настоящему оценил пылкую речь Макса и, не стесняясь, похлопал. После этого хороший алкоголь и различные другие напитки наконец-то оценили по достоинству, предварительно сомкнув бокалы с вином и коктейлями с улыбками на лицах, как знак качества хорошего начала.

Федя Желейнов – единственный человек, которого смог убедить Макс прийти на их встречу, являлся старостой его группы. Он – мягкий по своей натуре, чрезвычайно активный по существу, стремился заполнить собою всё пространство, оттого и не пренебрегал всякими предложениями, которые ему поступали. В частности из-за желания оказать услугу, в общем из-за интереса или еще непонятно из-за чего. Гордеев преподнес ему данное собрание в историческом, поэтическом контексте, что безразмерно понравилось его Феде. Желейнов сам смог себя убедить в поддерживании тех идей, которых придерживался Макс. И именно в эту минуту, выслушав Гордеева, поднимая вместе со всеми бокал, он был уверен в своём предназначении быть здесь. Всё из-за посыла. Благородные мотивы и намерения позволяют чувствовать себя легче, выше, возвышенней. Многим хочется в какой-то момент именно так себя и почувствовать, чтобы превознести себя над остальными низменными страстями. Отсюда вывод: всё для себя любимого.

– Мы участвуем в по-настоящему важном деле! – не сомневался Желейнов, поедая только что заказанные Денисом устрицы.

Сертификат Саши был не на маленькую сумму. Этот жест был воспринят с удивлением всеми. Благодаря этому открытие их первого собрания произошло в шикарном месте с приличным алкоголем и лакомой едой. Каждый воспринял такое начало по-своему.

«Искреннему подарку не надобно пропадать» – думал Денис и слегка гордился абсолютно внезапной для него услугой Саши. Он заказал кому-то треску, кому-то стейк и каждому устрицы. Этот поход в хороший ресторан должны были все оценить, как ему казалось, в том числе Алиса. Открытие их движения таким образом было возможно только с его помощью. Слова Макса также поспособствовали хорошему началу.

Между тем речь Гордеева оценили все. Алиса пристально смотрела на него в течение всего выступления. Сомнения, казалось, отпали. Отвлеченные думы сдвинулись в сторону, с покорностью уступив место настоящим смелым идеям. Момент сделался слишком взволнованным и проникновенным так, что все вмиг почувствовали сдвиг к чему-то серьёзному, собственное единение и невозможность отступления. Таков был момент.

Макса самого взбудоражил его монолог. Он был проникнут радостью от какого-то сдвига с мёртвой точки, считал, что поступает правильно, когда вспоминал решётку и ту встречу с провожатым. Это ставило перед ним цель, в то время как попытки найти работу всё ещё не увенчивались успехом, а бабушка между тем сказала, что уже поставила свечки в приходе. Однако сейчас всё это не имело никакого значения, ведь Денис успел войти в раж и уже начинал с самого основного – с Пушкина. Причем читал он его по-своему: с собственными откликами на слова и комментариями:

– Храните гордое терпенье! Ведь именно этого не хватает нам всем. Не пропадёт ваш скорбный труд! Да! Именно к этому надо стремиться, – вдруг он остановился и заговорщически оглядел всех:

– Знаете, что нам нужно? – начал он таинственно. – Не что иное, как отличительный знак. Или может быть слово?

– Верно, верно, – расплылся в улыбке Федя Желейнов, – Так в истории было всегда. Отличительный знак нужен.

– А лучше, чтобы это были две фразы, – подумав немного, произнесла Алиса, – Чтобы при их обмене люди понимали, что принадлежат к одному движению и их взгляды хотя бы сходятся.

– Давайте попробуем произвести это, – все же безынициативно проговорил Макс, посмотрел на Алису и сказал первое, что пришло в голову:

– Солнце сегодня не то.

– Не то, но скоро будет иным, – без замешательств ответила та.

– Получается! Сойдет! – оценил Желейнов и бокалы сомкнулись над столом.

Несмотря на практическое начало движения, Гордеев всё же был не до конца удовлетворён общим положением вещей. Количество людей на этом собрании не являлось положительным для него результатом. Оттого он разорвал всеобщее веселье и проговорил:

– В первую очередь, нам нужно определиться с нашим посылом, чтобы суметь привлечь больше людей, – говорил он.

– За что мы ратуем в первую очередь? – спрашивал Денис, подготавливая почву для дискуссии.

– За справедливость, – произнесла Алиса, – Свободу, честность и неподкупность.

– Правильно! – оценил Денис и улыбнулся ей. – За всё это и ещё что-то реальное.

– Наша цель уверить людей в том, что всё это реально, – вмешался Гордеев, медленно проговаривая слова с интонацией убеждения. – Наш посыл должен утверждать нашу готовность бороться с тем, чтобы люди не ощущали себя одинокими, бесправными или немощными. Оттого мы, в первую очередь, не будем молчать, а восхвалять всё, что восхваляли до нас лучшие умы.

– Звучит хорошо. И как ты собираешься это сделать? – спросил сидящий напротив него Денис.

– Ещё коньяку? – спросил из ниоткуда появившийся официант. Его натянутая улыбка казалось нарисованной и совсем не подходила к этому угловатому лицу.

– Нет, спасибо, – отказался Денис, памятуя об ограниченном сертификатом бюджете.

Официант, ни на секунду не переставая смущать всех своей улыбкой, удалился к соседнему столику, и так из каждого угла ресторана доносился его бас с одними и теми же заученными фразами.

– Это верно, ребята, – говорил Федя с полунабитым треской ртом, – Что же вы собираетесь далее делать?

– К примеру, провести какую-нибудь акцию, – резко заговорил Гордеев.

– Да хоть какую-нибудь историческую акцию, – вставил своё слово Желейнов.

– История – все же ненадежный союзник. Она может повернуться в любую сторону в зависимости от того, кто на нее смотрит, – задумчиво проговорил Макс. – Нам нужна однозначность.

– То же самое можно сказать и про поэзию и все искусство в целом, но это не умаляет их значения, – встряла Алиса.

– В любом случае нужно начинать действовать. Без промедления. Действовать необходимо незамедлительно, чтобы стать заметным движением и привлечь людей…

– Самое главное – это увеличение количества наших соратников, – перебил Гордеева Денис. Мы не можем подставляться прямо сейчас, когда даже не имеем никакой силы. Необходимо действовать осторожно. В первую очередь, мы должны привлечь единомышленников. Это возможно сделать разными способами в наше время. Всемирная сеть соединяет нас всех и дает возможность объединиться. Возможны объявления о кружке по интересам на разных специальных сайтах.

– Что нам мешает распространять информацию, чтобы привлечь людей, и одновременно действовать, чтобы нарабатывать статус? – резко вступала в разговор Алиса. – Быть может, нам сейчас как раз необходимы последовательные размеренные действия без крайностей. Мы можем разместить объявления, приглашать людей примкнуть к нашему движению и в то же время продумывать возможные действия, какие есть возможность предпринять. Нужно сразу же начинать действовать, начиная с лёгкого, понемногу.

– Верно! – воскликнул Фёдор, отложив в сторону приборы, и трое пар глаз уставились на него. – Вам, то есть теперь уже нам, необходим последовательный план действий пока безо всяких рисков и хорошая реклама вашему, то есть нашему, движению.

– Наше движение не продукт, – резко поправил Макс, – Поэтому нам не нужна реклама. Мы хотим, чтобы о нас узнали единомышленники и могли присоединиться, а нарочно заставлять кого-то примкнуть к нам не собираемся.

– Это понятно, – вступил в разговор Денис, – Однако Федя и Алиса правы: размеренные действия сейчас будут очень кстати.

– Хорошо, – помедлил с ответом Гордеев, – Статус нашего плана определился.

– Солнце сегодня не то! – воскликнул Денис.

– Не то, но скоро будет иным! – произнес в ответ ему нестройный хор из трёх голосов и бокалы сомкнулись при этих словах.

За оставшийся вечер успели вспомнить Маяковского, Мандельштама и то время, при котором они жили, но не выжили. Так и настал двадцать первый час.

– Как быстро время пришло! – удивлялся Фёдор, – Разом на улице потемнело.

– Я могу проводить тебя, – немного промедлив сказал Макс, обращаясь к Алисе.

– Я бы тоже мог пойти с вами, – добавил Денис.

– Не стоит, – отвечала она, смущаясь, – Доберусь сама.

– Можете пойти со мной, – развеял начавшееся тягостное молчание Федя, и остальные вновь смотрели теперь на него.

Четверо молодых людей, наконец, покинули этот манерный ресторан. Ночная летняя прохлада резким дуновением ветра взбодрила довольные лица, опьянённые какой-то идеей, растормошила неиспытанные, свежие, но уже искрящие, яркие мысли. Уверенно делали шаги новоиспечённые соратники. Румяная круглая луна отчётливо виднелась и путеводные звёзды, казалось, сияли вокруг. По улицам неторопливо гуляли молодые, никуда не спеша, наслаждались зеленью вокруг и внутри них.

На перекрёстке четверо людей разделились. Денис с Фёдором отправились на одну и ту же улицу, на которой, как оказалось, вместе жили. Макс с Алисой не спеша также направились в свою сторону.

– Давай я всё же тебя провожу, – не унимался Гордеев, когда они спускались в метро. Внутреннее чувство долга, а может и не оно подсказывало ему сделать это.

– Правда, не стоит, – с натянутой улыбкой отвечала она, подняв на него глаза.

Макс также смотрел на неё, стоя ступенькой ниже на эскалаторе. Неуверенность, отказ и волнение – быть может они и направили его в один вагон с Алисой.

– Хорошо, если тебя смущает формулировка моего предложения, – вновь говорил он, подсаживаясь к ней, – Я могу попросить у тебя разрешения подышать свежим воздухом и прогуляться до твоего дома? Если ты этого хочешь, то могу идти даже позади тебя.

На этот раз искренняя, сдержанная улыбка появилась на лице Алисы. Она теперь смело смотрела на него.

– Хорошо, в таком случае, я не против.

До белокаменной церкви они дошли молча. Золотой крест отливал лунным светом среди звёздного неба. С наступлением ночи эта святыня казалось опустошенной. Белоснежная потускневшая обитель будто притаилась в сумерки – в то самое время, когда совершаются грехи.

Только приблизившись ко дворам, Алиса по привычке предусмотрительно окинула быстрым взглядом местность, после чего ступила к своему дому. Гордеев обратил внимание на этот неприглядный жест:

– Не боишься? – спросил он.

Она, будто забывшая о его присутствии, посмотрела на него сначала как на незнакомца, но уже через секунду расплылась в смущённой улыбке:

– Нет, я же часто здесь хожу, уже всё знакомо и привычно.

– Да, но тут достаточно тёмные дворы, поэтому я и спросил, – начал оправдываться Макс. – Мало ли, люди разные бывают.

Алиса посмотрела на него уже без улыбки и каким-то твёрдым голосом произнесла:

– Только не здесь. Люди тут одинаковые, и к тому же не меняются. Мало что здесь меняется.

В молчании они подошли к дому. Вокруг было пустынно, лишь рядом с подъездом валялось какое-то средних размеров пьяное тело. Алиса при этом засмущалась, отвернулась и посмотрела Максу в глаза:

– Спасибо, что проводил.

– Прогулялся до твоего дома, – поправил он. – Не стоит благодарить. Я всего лишь подышал свежим воздухом в приятной компании.

Искренняя улыбка вновь засияла на лице Алисы. Она смущённо отвела взгляд. Макс тоже как-то неловко начал смотреть по сторонам. Тишина вмиг повисла над ними, и они уже готовы были распрощаться друг с другом, как вдруг дверь подъезда протяжно запела. Оттуда вышла низенькая беленькая старушка с деревянной клюкой в руке.

– Чего здесь собрались? – набросилась она, потом взглянула на Алису и вмиг узнала её. – Алиска, ты что ли? Я-то думала опять малолетние сюда пришли курить, дымить. Приходят постоянно, мусорят, слов не понимают уже совсем.

Она принялась вздыхать и ругаться, обзывая приходящих сюда, по её словам, малолетних преступников. Тут же она вновь вернулась к Алисе.

– А ты чего здесь стоишь? – обращалась она к девушке, совсем не обращая внимания на Макса, – Тоже тишину ночную нарушаете. Лучше вон, папку своего забери домой.

Деревянной клюкой она показала на лежащее у скамейки возле подъезда тело. Алиса вмиг покраснела. Между тем старушка, всё ещё ругаясь, уже заходила в подъезд.

После закрытия дверей подъезда двух молодых людей вновь окутала ночная тишь. Алиса беззвучно опустила взгляд вниз. Затянувшееся безмолвие нарушил Гордеев. Он как-то резко двинулся в сторону скамейки с телом и сказал:

– Давай я тебе помогу.

– Нет, не стоит, – попыталась остановить его Алиса, а затем тихо добавила, – Мы с мамой справимся.

– Я и сам справлюсь, – успокаивающим тоном проговорил он, – Не надо беспокоить твою мать. Лучше открой дверь.

Он подхватил под руки пьяное тело и затащил его в подъезд. Алиса пыталась сначала разбудить отца, но тщетные попытки не увенчались успехом. Было принято решение самим затащить его на второй этаж. Алиса поддерживала того за ноги, и они совместными усилиями занесли тело в квартиру. Мать к тому времени еще не спала. При виде дочери и Гордеева она молча указала им на комнату, в которую следовало положить пьяного, и помогла им это сделать. Когда дело было завершено, она с видимым спокойствием и с ноткой равнодушия спросила Алису:

– Где он был?

– Около скамейки возле подъезда валялся, – отвечала Алиса, а затем, когда её мать посмотрела на Гордеева, добавила:

– Это мой приятель. Он оказался рядом, поэтому помог занести папу домой.

– Спасибо, – холодно произнесла Надежда Дмитриевна.

– Не стоит, – заговорил Гордеев.

– Тебе, наверное, пора, – осторожно проговорила Алиса, обращаясь к Максу, стараясь не смотреть парню в глаза, – Спасибо за помощь.

– Не за что, – проговорил он и посмотрел на неё, когда выходил за дверь, – Ещё увидимся.

Алиса молча улыбнулась ему вслед и закрыла за ним на засов дверь.

VI.

Суббота следующего дня началась с напряженных мыслей. Прошло без малого почти две недели с того поворотного для Гордеева воскресенья. Это время, в течение которого он обременился новыми думами и заботами, проплыло облаками незаметно. Внезапный порыв, возникший вследствие шумных событий, сделал своё дело: Гордеев совершенно забыл про свою вынужденную обязанность. Обстоятельство возникшего долга не посещало его голову в последнюю неделю, так как она затуманилась совсем другими мыслями. Впрочем, бремя, которое он теперь нёс, напомнило о себе лишь в один вечер текущей недели. В пятницу перед их собранием бабушка Максима сообщила своему внуку о выполненном обещании – она поставила свечки за Гордеева в церкви. Но тогда в его голове лишь вспыхивали думы о предстоящем собрании, важном для него новом начале, поэтому он не стал освобождать место мыслям, посвящённым долгу. Теперь же ситуация в корне изменилась. Наступило утро субботнего дня. Того самого дня, когда почти истек срок, который самозабвенный Гордеев сам же себе и назначил. Уже завтра он пообещал вернуть расточительному Игорю половину той суммы, которую он передал Эдику и которую Макс в порыве своей страсти раздражения после ненавистного суда употребил для выплаты штрафа незнакомого почти что деда. В общем говоря, оказался он в затруднительном, в первую очередь, для самого себя положении. Не находилось варианта заработать двадцать пять тысяч рублей за один день даже с божественной помощью, и Гордеев это прекрасно осознавал.