Исповедь = Аһыллыы

Айсен Дойду

Исповедь=Аһыллыы

Слово об авторе

Как поэт, прозаик и сценарист Айсен Дойду начинал активно писать еще в далекие 60-е годы, когда учился во Всесоюзном государственном институте кинематографии в Москве. Тогда пресловутая «хрущевская оттепель» была в самом разгаре, и вольнодумцы выражали свои мысли и авторские позиции в различных рукописных журналах типа «Метрополя» В. Аксенова и его друзей. Молодой Айсен Сивцев кинулся с головой в этот опасный омут, печатался в институтском журнале «Футуриг», за что впоследствии жестоко поплатился, когда в Якутске, уже в брежневские «застойные» времена, его записали в диссиденты, не брали на работу по специальности, не печатали.

Автор на родине был официально признан только после перестройки, в начале 90-х годов, как поэт – авангардист литературного объединения «Белая лошадь». В новом сборнике Айсена Дойду, как яркий образ поэтического стиля автора тех времен, напечатано стихотворение «Еще раз о лю…», которое, кстати, перевел на французский язык поэт Жак Карро и напечатал в журнале «Tempete dе plumes» («Буря на кончике пера») в 1995 году.

Однако как самобытного и весьма интересного поэта Айсена Дойду сначала признали в Киргизии и Эстонии, печатали в журналах этих республик еще в конце 80-х, чем морально поддержали его, вселили надежду, веру в свои творческие возможности. И он активно писал и пишет стихи и поэмы также сейчас, в наши дни. Его последние стихи, написанные на родном якутском языке, напечатаны в этом сборнике.

В поэзии Айсена Дойду, кроме эмоционально – лирических откровений, присутствует ярко выраженная гражданская позиция автора, где он выступает как защитник родной природы, любимого города, где родился и вырос, как поборник правды и социальной справедливости. Это особенно заметно в его первом поэтическом сборнике «Соло для чорной сабаки», изданном в 1990 году в Якутске.

В нашей республиканской литературе Айсена Дойду можно признать как билингвиста – человека, пищущего на двух языках: русском и якутском. Драмы, написанные автором на родном языке, ставят на сценах якутских театров, они напечатаны в сборниках его произведений. Драмы последних лет – «Мэҥэ халлаан оҕото Манчаары Баһылай» и «Ааттаах поэт Арбита» – имели успех у зрителей. Их на сцене Театра им. П. А. Ойунского поставил известный у нас и зарубежом режиссер Сергей Потапов, с которым у Айсена Дойду перспективное творческое содружество. В драме «Ааттаах поэт Арбита» («Знаменитый поэт Арбита») автор создает образ якутского поэта Ивана Арбиты, трагически погибшего в гулаговском аду в Верхоянске. Это был человек, не принявший систему и реалии сталинского режима 30-х годов, гениальный поэт, который всегда стоял за правду и справедливость, за творческую и духовную свободу личности, настоящего гражданина.

Совершенно другим человеком, по характеру и привычкам, является герой в повести «Золото», который живет по – обывательски стандартно, занятый своими сугубо бытовыми заботами и интересами. Но этих совершенно противоположных по натуре героев – поэта Арбиту и горожанина Бореньку – объединяет стремление всегда быть открытым и щедрым, естественное пренебрежение к тщеславию и личному обогащению. Потому повесть «Золото» неспроста привлекает внимание якутских кинорежиссеров, готовых ее экранизировать, показать людям необычные метаморфозы героя, который остался в живых благодаря именно своей скромности и человечности.

Рассказ «Заснеженные ели» повествует об отношениях охотника со своим четвероногим другом – помощником Кустуком, с которым не прижились оба в городе, где люди, пленники каменных дорог и стен, частично потеряли теплые душевные связи между собой и доброе, участливое отношение к животным, отчего последние становятся злыми и жестокими. Искренняя, истинная дружба человека с собакой, верной охотнику до конца, показана автором предельно реалистично, просто и правдиво, что доказывает хорошее знание писателем жизни таежных людей, охотников Якутии. Этот рассказ, заметив, перевели во Франции с перспективой напечатать в альманахе наряду с другими произведениями Айсена Дойду.

В сборнике читатель прочтет и один из последних киносценариев автора «По воле Дьылга Хаана, или Острые стрелы судьбы», где правдиво показано время прихода русских казаков на Лену. На фоне конфликтов и кровавых стычек якутов с пришельцами мы видим по – человечески искреннюю и прекрасную любовь местной девушки Абакаяды и казака Семена Дежнева, которая впоследствии стала примером и основой дружественных и добрососедских отношений якутов и русских, судьбы которых тесно переплелись и соединились по воле бога – айыы Дьылга Хаана. В сценарии много неожиданных перипетий, убедительно и ярко выписанных персонажей, положительных и отрицательных, правдиво показана эпоха со всеми ее трагическими и радостными мгновениями.

В сборнике «Исповедь» хочется выделить статьи Айсена Дойду на историческую и религиозную темы, которые были раньше напечатаны в газетах «Наше время», «Орто дойду» и «Жизнь Якутска», они частично опубликованы автором в Интернете, где нашли многочисленные отзывы – взрывные и доброжелательные.

В статье «Новый взгляд на древнюю историю народа саха» автор опирается на архивные, археологические и совершенно новые открытия в генетике, что вызовет большой интерес не только у якутского читателя, но и за рубежом, где считают якутов «народом без истории». Но еще больший резонанс у читателей вызовут статьи о древней вере тюрков – тенгрианстве, которая чудом сохранилась у якутов – саха, живущих на северо – востоке России, в регионе Полюса Холода. Доклад по статье «Тенгрианство. Религия древних эпох и новых грядущих столетий» был прочитан Айсеном Дойду на V Международной конференции по тенгрианству в Болгарии осенью 2015 года.

В этой статье автор пишет не только о прошлом величии тенгрианства, религии великого Чингисхана, которая помогала ему, сыну Вечного Неба, завоевать полмира, но и о том, что вера в законы Неба, Великого Космоса имеет свое продолжение и сейчас, в наше время, объединившись с законами современной физики, которые доказывают роль полевых структур, микро– и макроволновых колебаний в космосе, в нашей Галактике. Здесь человек, являясь малой частицей Вселенной, Вечного Неба, не должен нарушать своими дурными поступками и помыслами Великую Гармонию Жизни, планеты Земля, где он живет. В мире, в природе, во Вселенной все взаимосвязано, о чем и ратует, что и утверждает с древних времен религия Вечного Неба – тенгрианство.

В заключение надо сказать, что произведения Айсена Дойду – стихи, рассказы и повести, драмы и киносценарии – часто печатаются в местных журналах «Полярная звезда», «Чолбон», «Илин»… Издательствами выпущены четыре сборника стихов и прозы, которые давно исчезли с полок книжных магазинов. Последний, юбилейный сборник автора, скорее всего, тоже долго не залежится, ибо эта книга наверняка заинтересует как любителей поэзии, так и крепкой прозы, поклонников театра и кино. Сборник «Исповедь» разнообразен как по жанру включенных в него произведений, так и по своей тематике, где лирика соседствует с прозаически – житейскими проблемами, а новелла, повествование предшествуют философским и религиозным откровениям автора. Здесь все, как и в нашей реальной жизни, течет и меняется, рождает вопросы и утверждения, которые, возможно, являются самыми главными в жизни каждого человека.

Иван Иннокентьев,

член Союза писателей России,

заслуженный работник культуры РС(Я)

Хоһооннор. Стихи

Аар Кудук Мас

О-о, бу тураахтыыр эбиккин!Аҕыс иилээх – саҕалаахдалан дойдум тулааһына,кэтит дойдум биттэҕэ,айгыр – силик айхаллаахАар Кудук Маспыт бэйэлээх,Алахчын Хотун иччилээхОрто дойдум тутааҕа!Амарахтыыр аймахтарга,урааҥхайдыыр сахаларгаиитэр Ийэ – мас буолантуругурдаан турдаҕыҥ!Айбыт айыы аҕалаах,иэйэхситтиир ийэлээх,билэр–өйдүүр төбөлөөх,астык ааллаах атыырдаах,ирдиир – көрдүүр ыллыктаах,содуоллаһар суоллардаах,туруолаһар туруктаах,самнархайдыыр сайылыктаах,кыргыһыылаах кыстыктаах,кыайар – хотор хоннохтоох,албан ааттаах эр киһи!Тэтэркэйдиир имнэрдээх,имигэстэй илиилэрдээх,мэтэгэркээн түөстэрдээх,хойуу – субуй суһуохтаах,кылбаа көмүс ытарҕалаах,илин – кэлин кэбиһэрдээх,кылыгырыыр симэхтэрдээхсаха аймах кэрэтэ,дьиэлээх кэргэн ийэтэ!Айыыһыттан айдаран,Иэйэхситтэн имэҥнэнэнкэргэниниин таптаһан,оҕолорун төрөтөн,саха дьонун элбэтэн,үөскүүрүгэр кыһалланхотун дьахтар барахсан!Аламай күнүм анныгар,уйгу – быйаҥ дойдубархайгыыр хотун дьахтарымуонна дохсун эр киһикөрсө түһэн – билсиһэн,төлөннөөхтүк таптаһан,хоонньохтоһон – холбоһонолохторун тэрийбиттэр,уйаларын оҥостоннороһохторун оттубуттар,бур – бур буруо таһаарбыттар,элбэх оҕо төрөтөннөр,аймах – уруу үөскэтэннэр,далбар түөлбэ тэрийэннэрүөрэ – көтө олорбуттар!

Алгыс

Күлүмнүүр күндү күннээх,дьэҥкир ыраас халлааннаах,унаар урсун уулардаах,күөхтүү хампа тыалардаах,дьоллоох дьоһун дьоннордоох,айгыр – силик бэйэлээхалбан ааттаах Орто дойдум!Түһүлгэҕэр төннөммүнсэргэлэргин кууһабын,кэлбит кэми уруйдаанахтар – таптыыр Алахчыммарытык тоҕой саламаҕамаҕан кылбын ыйыыбын!Арыы түөлбэ алаастардаах,сытар сылам сыһыылардаах,сүөгэй сүүрэр сүөһүлэрдээх,кымыс сыттаах сылгылардаахдалбар далан дойдубут.Манна ааннаан олорорАйыы айбыт сыччыйа,биэбэйдээбит бэдэрэ,Орто дойду кэрэтэ –саха омук киһитэ.Иэйэн – туойан киниэхэанаан – минээн этэбин,арчылыырдыы алгыыбын:аччыктыыры аһатан,хоргуйбуту хоннорон,хоргустууру харыстаан,ылларбыты ыллыктаан,ачайбыты абыраан,кэлбиттэри кэрэлээн,барбыттары байдамнаан,уруулары уруйдаан,аймахтары айхаллаан,туруктааҕы тарҕатан,үөлээннээҕи үөскэтэн,сирин – уотун баһылаанкэскиллээхтик олордун,тускуллаахтык туругурдун!Айгыр – силик! Уруй – мичил!

Дьөһөгөй. Төннүү

Орто туруу дойдубутоһуор дьэрэкэй киинигэрарҕаһыттан тэһииннээх,көхсүттэн көнтөстөөхайбыт айыы аймахтара,Күн Өркөн дьонноробүгүн мустан тураллар.Күнү көрсө кэлэннэрэрэнэллэр, кэтэһэллэр,илиилэрин өрө уунанкэп туонар курдуктууистиҥнээхтик иэйээхтээнкүүрээннээхтик көрдөһөллөр.Күлүм аллай!Маҥхалыырым барахсан,Күөгэллиирим көмүһүм,Алахчыным хотунум…Истэбин! Көрөбүн!Сирэйиҥ сиэрдийбит,мөссүөнүҥ мөлтөөбүт,хараҕыҥ уута халыйбыт –онно ахтар Дьөһөгөйүҥкүн буолан кылбайбыт,сах курдук сарыаллаабыт…Кэтэһэҕин кэлэрбин…Истэбин! Көрөбүн!Түһэбин… төннөбүн!Үчүгэйи баҕаран,ньүксү нөрүөн нөргүйэнистэр истиҥ сүрэхпиттэнбаҕараммын этэбин.Көмүс күммүт күөрэйдэ,күүтэр кэммит кэлээхтээтэ!Айгыр – силик аан дойдусаһарҕаттан сырдаата,соргулуурдуу сандаарда.Айхаллыыбын, алгыыбын!..Аньыы – хара араҕыстын,кирдээх санаа кэбэлийдин,хара хабыр халбарыйдын!Алыас! Алыас!Сотуллубат суоллардаах,ыһыллыбыт ыллыктаах,оломтолоох олохтоохдьарылыктыыр дьылҕалаах,туругурдуур туруктаах,тосхоллордуур тускуллаахсайдар саха дьонноро,айыыларбыт оҕолоро…Наскыл! Тускул!Күөгэл – нусхал!Уруй! Айхал!

Люблю

Люблю я в людях чистоту и цельность,Когда в словах – святая простота,В поступках, жестах – не суета, а дельность,В глазах открытых – неба высота.Тебя хотел бы видеть я такой –Учтивой, милой, умной, нежной,И в сердце верном – ангельский спокой,Когда вокруг так много скверны.Когда вокруг балдеж и суета,Народ везде базарит неразумный,Нужны мне – разум, доброта,Мне нужен мир – прекрасный и не шумный.Я ухожу от пьянства, бардака,Где все обман и скучная игра,Я убегу от жизни дуракаВ мир Высшей Правды и Добра, –В твой лучший мир, где голоса столетийЗвучат божественно, как музыка Вивальди,Где в царстве Красоты, Гармонии на светеВсе в жертву отдают – искусства ради,Где в штормовых морях белеют паруса,Творений гениев рождается так много,Где свято чтут и деда, и отцаИ в храмах светлых славят в песнях Бога!Люблю я в людях чистоту и цельность,Когда в словах – святая простота,В поступках, жестах – не суета, а дельность,В глазах открытых – неба Высота!

Исповедь

Ветер, звезды, река,крыши, окна, столбы…дни, года и века…я такой же как вы –из толпы –миллионная часть, миллиардная доля,я – вселенская пыль,семя Бога и воля,птица света и тьмы,Смерти цель я живая,суть холодной зимыи зеленого, теплого мая;я как фактор и новость,«я» – как буква и повесть;справедливый упрек:я всегда поперек,иногда невозможный, возможно,чаще «свой» для чужих,но порою «чужак» для своих;в браках – брак,в дебрях быта – дурак,в драку лез ошалело и рьяно,и бывал я противный и пьяный,куролесил безбожно довольно,падал, падло, я долго и…больно,но однажды поднялся, –я встал…«только так! только так!к черту муть и бардак!»Фантазер по натуре, чудак,я – начало свое и конец,я – азартный игроки певец,я – струна несмолкаемой лунной гитары,я – журчащий, поющий ручей:пей и лей! пей и лей!– Нынче чей ты?– Ничей.Я – стрела,золотое звенящее слово,я – волшебник и маг,создающий из какушки смак,нажитое добро превращающий в тлен,я – свобода и плен,я – любовь,небывалая жгучая страсть –на фиг славу и власть!на хрен пошлость и мразь! –Я – поклонник ромашек и роз,враг бездарных и скучных мимоз…– Правда – истина где?– В унитазах.И сегодня зараза маразма,раз за разом,входит, наглая в раж,Люди знают, не врут:время злобы и смут подошло:как легко убивают и мрут,и тутне фанатик идей яи шут,я – не «пряник и кнут»,я – язычник – якут, и сегодня, сейчасбуду горше, чем соль, –в корень сердца смотрящая боль.– Сильный прав? Прав подлец?Но тогда, если так,я – мертвец,что зарылся в землеот кошмара живых убежав –здесь беда и битье! –я – дите, кто хватает бездумноручонками пламя,я – усталый, познавший все страхи старик,я – молчанье и крик,я – сегодня – вчера…трижды три, дважды два!Ветер, звезды, река,крыши, окна, столбы…дни, года и века…Я – мольба,я – судьба;наяву и во сне –я есть всадникна беломкрылатом коне!Я – полет,я – поэт,чья стихия – стихи;«я» есть я, но и…исын тончайшейзеленой травинкии могучего духа Айыы!

Якутск

Мой забытый, опальный Якутск,город «серый и скучный»,город добрых начали обычных печальных концов.Кто поможет тебе?Кто спасет твое ветхое древо?Город – сон, город явь,город первой любви и последних надежд,город пыльный, старинный, седой,это город – старикс сучковатою тростью кривой,город мертвых шаманов,купцов и священников,город ссыльных, убийц и мошенников,город псов и святых простаков,город странных навязчивых снов,город вещих таинственных слов.Город жил, пережил и пожары, и смерть,город трижды тонул,город трижды воскреси донес чрез века свой божественный крест.Город знает в лицо Муравьевых, Бесстужевых,город помнит и храбрых –Дежневых, Хабаровых,город, чье продолжение –Камчатка, Аляска, Америка…Где конец и начало земли? Снова: эврика!Мой старинный Якуцкъ –город в зоне зимы,город в поясе вечного холода,город открытый, наивный и добрый,город щедрый простой и покладистый,город теплых дождейи вечерней прохлады, покоя,город светлых июньских ночей,город утренних рос, золотых одуванчиков,город, пропахший смолойи сиреневым дымом печей,город в зеленой долине у Лены,я люблю твои мшистые теплые стены.Как хорошо здесь бродить не спеша…Ты – город – сердце, город – душа!Город прадедов, бабушек, дедушек наших,которые тут чинно – важно когда – то ходилипо мостовым деревянным,по тротуарам дощатым,вдоль заборов, дырявых от шитиков,у ворот расписных,где горят фонари – одиночки,должно быть, стояли они и смеялись,носогрейки курили – дымили,а потом в свете зимней луныу дряхлеющей «башни Дыгына»втихоря целовались они… Хорошо!Этот город под Северной Синей Звездой,город сказок и песен,чабыргахов, преданий,город чистого первого снега,город свадеб и «ярмонков» шумных,город церквей и соборов,город праздничных звонов:динь – день – дом! Но…Но разбито, убито, забыто,«нету их боле» – пусто, ноль…Что сейчас?Город – тень, город – боль,это город забывших достоинство,собственный чин,это город в низине, на дне,этот город с ногами в водедышит смрадом бензина и гари…Этот город сегодня в дерьме.Это город, в котором гуляют другие,это город, в котором торгуют чужие,этот город как двор проходной,перевалочный путь лагерей,город резвых чинуш и рвачей,город пьяных бродяг и бичей,город нищих артистов, поэтов, творцов…город обманутых наших отцов.Как твоя сложится дальше судьба,город – молитва, город – мольба?Сегодня атака железа и камня –окна разбиты и сорваны ставни.Кружева – на дрова!Узорочье дивное – в свалку!Чужое не жалко,итить твою мать!И можно тащить, шуровать – воровать!Что закон! Это нас не касается.И, наглея, они подбираютсябыстро, бодро теснят, наступают,руки хищные жадно хватают,быль и сказку живую ломают,дом за домом, квартал за кварталом…Мало сил отстоять и оспоритьнашу память, наследство, историю.Отвернулись. Махнули: пуща – ай…И прощай!Прощай, мой Якуцкъ,деревянный Якутск,Дьокуускай!Знакомые улицы, окна и лица,город – калека, город – провинция,город властями верховными списанный,город любимый,последний,единственный!

15 апреля, 1992 г., г. Якутск

Рассказ

Золото

В субботу утром я проснулся от громкого стука в дверь.

Черти вас носят! Это в самый смачный момент заявились, когда я с Мерилин Монро купался голышом в голубом бассейне… Под пальмами! Заколебался я: подняться или дальше спать… с прекрасной Мерилин? Стук в дверь, однако, не прекращался, будто знали, что я дома и не тороплюсь открывать. Петров что ли с бутылкой? А может, это Светка?

Вскочил и, на ходу заправляя штаны, ринулся к двери. А рожа моя (заметил в зеркале) была ужасная: пятна, глаза припухли, волосы всклочены… Но ничего не оставалось как повернуть ручку замка.

На пороге стоял почтальон. Он протянул мне телеграмму и, даже не попросив расписаться, тут же быстренько удалился. Исчез. Я слегка удивился такому «отвороту», но зная повадки наших почтарей, не придал тому особого значения. Но откуда телеграмма? Посмотрим, посмотрим… Что это? Читаю: «Приходите немедленно Шавкунова забирать добро тчк ваша бывшая родственница Старостина». Какое добро? Какая – такая Старостина, да еще «бывшая родственница»?

Я долго не мог врубиться, понять толком… И меня ли это касается вообще? Но адрес, имя и фамилия на телеграмме были точно мои – все совпадало. Странная, однако, штучка получается… Да-а.

Потом на кухне, опохмеляясь рюмкой «Агдама», я вдруг вспомнил: Шавкунова, 86, где живет… А-а! Так это же Агриппина Тарасовна! Это бабушка моей первой жены, которую я не видел уже лет десять, а то и более. И, кажется, она действительно была Старостина… Да, Старостина! И еще припомнил: «дочь пеледуйского ямщика». Понятно. «Что это она, старая, совсем что ли рехнулась?» – подумал я и бросил телеграмму в помойное ведро. На ф… мне все это?

Так вот сижу на кухне, курю, смотрю с тоской в окно на город: густой январский туман проглотил все ближние дома. Холодно, градусов эдак минус пятьдесят будет, однако. Муть кругом голубая! Спать больше не хочется. Что же мне делать сегодня? Опять к Петрову пойти? Опять лакать до уср… этот вонючий «вермуть»? Ну его к черту!

Пожевал на кухне, выпил чайку и завалился на диван. Нашел в тумбе старый номер «Огонька», где Никита с Фиделем в обнимку стоят – два друга до гроба. Потом надоела вся эта политика, и я стал листать – читать рассказы Горького, дошел до «Старухи Изергиль» и… вспомнил тут Агриппину Тарасовну. Старуха все – таки не отступала со своим загадочным «добром». Что же это, елки, такое?.. Интересно.

Я пошел снова на кухню, прикончил там остаток вчерашнего «Агдама», закусил капустой. А может, мне все – таки… Чувствую, вино несколько разогрело, подбодрило меня, и перед глазами всплыли картины прошлых лет. Я вспомнил сухое, морщинистое лицо Ольгиной бабушки, ее водянистые глаза с прищуром, седые пряди волос… Вспомнил ее странные выходки. Больше всего Агриппина Тарасовна боялась в собственном доме воров. У нее жили квартиранты, тихие, вполне интеллигентные люди (кажется, учителя), но ей, старой, все мерещилось, что кто – то войдет в ее комнату и утащит все добро. По этой причине она тщательно заклеивала полосками толстой бумаги крышки ящиков, чемоданов, задвижки комода и даже дверцу… холодильника, куда лазила на дню по десять раз. И каждый раз заново клеила!

Всякой старой рухляди у бабушки было много. Все углы, полки и свободные места были забиты какими – то свертками, коробками, банками… И все было тщательно завернуто, перевязано веревками и бинтами. Даже старые газеты 40-х годов она хранила огромными кипами на шифоньере.

Был случай, когда мы с Ольгой пришли 1-го Мая к ней в гости. Так она угостила нас коркой засохшего, пахнувшего плесенью черного хлеба и вином, которое от времени давно превратилось в кислую воду! Такая вот «щедрая» была Агриппина Тарасовна у нас.

В ее тесной от вещей комнате, помню, были гнутые венские стулья, картины в красивых рамах, подсвечники с подвесками и прочая тусклая старина. Но самое чудное – это были кованые железом громоздкие сундуки, в которых что хранилось – скрывалось никто не знал, даже ближайшие ее родственники. А мне всегда казалось, что там, в ее сундуках, попусту гниют кипы всяких лисьих шкурок, превратившиеся давно в кишашую червяками моли вонючую труху. А может, все – таки, там были иконы или старые книги? Или золото? И это добро… «Добро»?

«Агдам» положительно размягчил мои мозги, и я тут же «не отходя от кассы», решил все – таки сходить к этой сумасшедшей старухе, узнать в чем тут, собственно, дело. Почему «добро» именно мне, а не внучке Ольге? А вдруг?..

Я, не спеша, помылся, надел даже свой новый вельветовый пиджак, аккуратно причесал спутавшиеся волосья, чисто побрился. Посмотрел внимательно в зеркало: рожа слегка красноватая, конечно, веки припухшие, но ничего – сойдет для старухи. Красавцем никогда я не был, и не надо. Да!

Вышел, одевшись потеплее, на улицу. Туман, мороз, жуть несусветная. Хорошо, что Шавкунова недалеко, сравнительно близко от моего дома. Иду, бодрюсь. Вот и знакомый деревянный дом с резными наличниками, калитка с кованой железной ручкой. Захожу смело во двор, и, немного потоптавшись перед дверью, стучусь.

Дверь мне открыла Ольга и, как ни в чем не бывало, радостно сказала: «Проходи, Борис, бабушка давно ждет тебя. Исстрадалась совсем».

Я снял пальто в коридоре, стащил с ног тяжелые пилотские унты, надел мягкие тапочки. В доме было очень жарко натоплено. Хорошо.

Арнольд, муж Ольги, сидел в гостиной задрав ноги на стул, что – то читал. Я знал его давно, с пионерских пламенных лет, когда он был у нас в школе председателем Совета дружины, и мы, рядовые члены, отдавали ему салют при встрече. Но сейчас я, конечно, ему руку не вскинул, но вежливо, по – джентльменски поздоровался, ибо он был все – таки человек культурный и весьма начитанный, – не то что я, сорванец бывший «заложный». Помню, он любил всегда всякие заграничные штучки, неплохо играл в настольный теннис. Однажды в городской библиотеке, куда я забрел случайно, он колоссально читал лекцию о французских художниках, об искусстве тамошнем вообще, в котором, видать, Арнольд разбирался, как повар в бифштексах. Ну, это было раньше. А теперь?

А теперь, как ребята рассказывали, он нигде не работал, и жили они с Ольгой, за неимением собственной квартиры, в бабушкином доме. Тесновато им, однако, тут. В коридоре громоздились какие – то мешки, ящики… В гостиной было полно всяких книг, рулонов бумаги и холста. У стола стоял большой мольберт.

– Ты, Арнольд, теперь что, рисуешь? – спросил я не из любопытства, а так, чтобы прервать как – то наше долгое молчание.

Но вместо ответа на мой вопрос он задумчиво, несколько суховато спросил:

– Ты, разумеется, был весьма удивлен, получив эту телеграмму? – перевернул страницу «Юманите». Разумеется, Арнольд знал хорошо французский и даже, как говорили, эсперанто. – Дело в том, Борис, – продолжал он, – что Агриппина Тарасовна сейчас лежит в тяжелом состоянии, можно даже сказать – при смерти находится. Весьма ридлитично, что она чрезвычайно жаждет поговорить с тобой, желает оставить тебе какой – то ящик. Ведь ты, дружок, интересуешься антиквариатом, не так ли?

– Анти…ква…квариатом? – удивился я. – Да никогда. Зачем мне это? По – правде, я тут человек чужой и даже, можно так сказать, неприятный для вашей семьи… и вдруг такое.

– Но ты ведь знаешь ее странный, спонтаннический характер, – поднялся с кресла Арнольд. – Здесь, дружок, какая – то эго – метафизика проявляется с ее стороны. Несовместимость видимых реальностей! И все эти годы… – он приблизил ко мне лицо и почти перешел на шепот: – …она так и не приняла меня как конкретного человека, как определенную личность. Она… она все время называла меня твоим именем и видела во мне только Бориса Антипина, то есть тебя! И, главное, при этом отлично знала, что ты живешь не здесь, а отдельно, в собственной квартире, на Октябрьской.

– Лажа какая – то, – удивился я. – Выходит, она допускала, что ты это не я, понимала это?

– Вот именно! – Арнольд в волнении заходил по комнате, закурил. – Она прекрасно все видит и понимает, хотя… – он выпустил изо рта густую струю дыма, – …патология, вроде, налицо. – Арнольд натянуто засмеялся. – Мы с женой сначала страшно обижались на подобные кунштюки с ее стороны, но потом привыкли: как ни как, это старый, больной человек… Пусть себе дурит! Долго ли?..