Ладгородские витязи. Сказание о змее

– И он прав! – сурово сказал отец. – Доляслав, как тебя угораздило? Ты же был лучший, первый дружинник! И всё пошло прахом! А главное из-за чего?! Из-за пустяка!

Действительно, Доляслав сам не понимал, как так вышло. Достигнув совершеннолетия, он, по фамильной традиции, начал служить ладгородскому князю Велимиру. Служба в дружине складывалась для молодого человека на редкость удачно. Он не только прекрасно владел оружием и ездил верхом, но оказался также умён, красноречив и любезен. На пирах и воинских состязаниях Доляслав неизменно показывал себя с лучшей стороны. И вскоре заслужил доверие начальства, а впоследствии – самого государя. Меньше, чем через год, он стал считаться первым дружинником и лучшим мечом княжества. Блестящие перспективы открывались впереди. Но несколько дней назад случилось досадное происшествие, перечеркнувшее все былые заслуги.

…Как всегда, в начале весны Велимир возвращался в Ладгород с ежегодного объезда владений. В зимние месяцы вместе с дружиной князь посещал подвластные селения, смотрел, как живут подданные, вершил суд, а главное – проверял, хорошо ли выполняют свои обязанности посадники и воеводы.

В этот раз государь закончил осмотр княжества на южной границе, у Бурых топей. Трясина служила естественной защитой от Гербортии, и Велимир уделял особое внимание сторожевым постам, расположенным по краю болот. Оттуда князь направился на север – домой.

Отряд двигался вдоль русла Нарятны – не самой большой и не самой глубокой реки в Ладгородье. Вольша, на которой стоит Ладгород, намного шире. А уж великая река Кимесень превосходит их обе! Но Кимесень протекает на дальней восточной окраине Дикого леса, то есть уже за пределами княжества.

Места вдоль Нарятны довольно красивы. Низкие берега поросли берёзами и ивами. Попадаются среди них и сосны. И чем дальше к северу, тем больше становится хвойных деревьев, темнее и гуще – лес. В чаще в изобилии водятся звери: редкого меха белки, быстрые олени, осторожные барсуки. Встречаются и огромные медведи, и свирепые волки, и кое-кто ещё – поопаснее.

Поговаривают, что в дебрях скрываются разбойники. Скорее всего, это правда. А вот рассказам крестьянок про тёмных лесных людей вряд ли стоит верить. Хотя…

Но князю с дружиной нечего опасаться! Лихо подстерегает одинокого путника, без защиты пробирающегося по бездорожью. Какого-нибудь незадачливого купца, не имеющего денег нанять охрану, или крестьянина-дровосека на старой кобыле. Таких леса и болота не выпустят, погубят и изведут. Но кто осмелиться угрожать ладгородскому государю и его многочисленным воинам, с ног до головы облачённым в сталь?

Тем не менее, становясь на ночлег, оставляли дозорного. В один из дней эта роль выпала Доляславу.

Лагерь разбили на широкой поляне. Неподалёку в сумерках шумела река, на небе загорались первые звёзды, от костров вкусно пахло готовящимся ужином. Дружинники, выпив мёда, затянули песню.

Доляслав сидел на земле, привалившись к мощному ясеню. Копьё он положил рядом и расстегнул ремешок шлема. Однако это была единственная поблажка: доспехов часовой не снимал.

Внезапно послышался шорох. Доляслав тотчас вскочил, готовый поднять тревогу. Сердце забилось быстрей. Боковым зрением он заметил приближающуюся тень, резко обернулся… Но это оказался всего лишь его товарищ – дружинник Буремир.

– Убери копье, – улыбаясь, промолвил тот. Глаза цвета сумеречной листвы весело смотрели на острие, нацеленное в грудь. – Ты, верно, решил, что тёмные из лесу явились? – Буремир засмеялся.

Доляслав опустил оружие.

– Я подумал, может, волк или медведь… – смутившись, проговорил он.

Они поступили на службу едва ли не в один день и за время похода сдружились. Буремир обладал весёлым нравом и не хуже Доляслава владел мечом. Иногда Доляслав даже задумывался: отчего он, а не Буремир назначен первым дружинником?

– Брось! Какой волк или медведь отважится напасть на такую толпу народа? Звери сами от нас разбегаются! А что касается разбойников, так они не сошли с ума, чтобы грабить князя. С них достаточно таскать кур с маленьких хуторов.

Буремир опять рассмеялся.

– Есть, конечно, ещё тёмные лесные люди, – продолжал он, понизив голос. – Дикие и таинственные. Наводящие страх на девиц и детей в деревнях. Рассказывают, что они поклоняются лешим, а, может, сами ими являются. В общем, разное говорят… Только не думаю я, чтобы они к нам пожаловали.

– Пожалуют или нет – караулить надо! – отрезал Доляслав.

– Да никто не спорит! – кивнул Буремир. – Я, собственно, для чего подошёл… У меня день рожденья. Я всех угощаю. Выпей и ты за моё здоровье!

Только сейчас Доляслав заметил в руках товарища чарку с вином. Пряный аромат соблазнительно щекотал ноздри. Отчего бы не выпить?

– Давай! – согласился он. – Но немного. Мне ещё до утра сторожить.

Терпкое вино приятно освежило. Сделав несколько глотков, Доляслав поблагодарил приятеля и, вновь привалившись к дереву, стал пристально всматриваться в сгущающуюся темноту.

Что там за стволами, исчезающими в сумраке? Доляславу представлялись лесные люди. Тёмные… Он воображал их то бесплотными духами зелёного цвета, выплывающими из нор под большими пнями, то дедами, осыпанными сухими листьями, с проросшими сквозь кожу опятами. Доляслав вспоминал, что в народе рассказывают, будто они – оборотни. И тотчас видел, как рысь или волк становится неведомым существом. Где-то, затерянная в глухомани, мерещилась ему целая лесная деревня. Там имелся свой знахарь и кузнец и совершались странные неведомые обряды. Мысль устремилась разгадывать тайны, воображение разыгралось…

Неожиданно на Доляслава вылили ушат холодной воды.

– Как ты мог уснуть на посту? – красный от ярости, грозно вопрошал воевода Бориполк.

Доляслав растерянно моргал, не понимая, что происходит. Неужели он спал? Неужели настало утро? Нет, невозможно. Незадачливый дозорный не решался ничего говорить и только испуганно смотрел на начальника.

– Когда мы вернёмся в Ладгород, тебе придётся покинуть войско! – мрачно вынес приговор тот.

– В летописях про Доляслава Храброго можно прочесть легенду о Подвиге на Песчаной, а про Доляслава Сонного сочинят сказ о Неурядице на Нарятне! – выкрикнул кто-то.

И вся дружина разразилась хохотом…

Эти неприятные воспоминания сейчас вновь промелькнули перед внутренним взором. Доляслав ощутил укол совести. Отец всю жизнь прослужил, достойно ушёл на покой. А он продержался лишь год и выгнан с позором. Такого в их семье не бывало. Необходимо как-то исправить случившееся, спасти родовую честь. Только как?

– Беги во дворец! – повторил Силыня. – В моей горнице решения не отыщешь!

Иного не оставалось. Нужно пробиться к князю. Конечно, надежды мало. Но, может, правда Премила поможет. Дочь Велимира всегда проявляла благосклонность к первому витязю. «Которым ты более не являешься, – напомнил себе Доляслав. – Однако попробовать стоит».

В центре старого Ладгорода возвышался сумрачный замок-детинец. Мощные башни виднелись издалека. Вольша опоясывала часть крепостных стен, заменяя ров. Дующий с реки ветер трепал знамёна с солнечным ликом – гербом княжества. Возле подъёмного моста стояли стражники. Их суровый вид мог смутить, но воины пропускали в замок всякого, кто шёл без оружия. Так велела традиция, чтобы каждый мог подать челобитную князю. Никто не спросил Доляслава о цели посещения, и он беспрепятственно прошёл внутрь.

Премилу в замке Доляслав не застал, зато встретил Буремира. Тот был одет торжественно: в чёрный бархатный плащ, парадные доспехи, украшенные узорами и отделанные серебром. Никак тоже на аудиенцию?

Перед входом в тронный зал столпились придворные и дружинники. Седобородые старцы в богатых кафтанах, отороченных мехом. Молодые воины в блестящих кольчугах. Писари, в кафтанчиках поскромнее. Совсем просто одетая прислуга. Все шептались и переговаривались. Обсуждали новости. Сплетничали. Перемывали кости.

Тем временем приём начинался. Сквозь распахнутые двери Доляслав видел, как князь Велимир в драгоценном венце и горностаевой мантии занял место на троне. Рынды-отроки с золотыми топориками торжественно стали по бокам от него. Ожидавшие возле порога тотчас устремились в зал. Людской поток увлёк Доляслава, и он оказался намного дальше от государя, чем планировал.

– Мне одна мысль покоя не даёт, – шепнул Доляславу Буремир, случайно очутившись рядом с ним в толпе, – вдруг моё вино тебя сморило?

– Нет, – уверенно сказал Доляслав, – невозможно. Всего пара глотков. Я даже не захмелел.

Сам он сейчас думал о другом. Когда обратиться к князю? Жаль, не сумел посоветоваться с Премилой. Надо выбрать подходящий момент. Пожалуй, лучше чуть погодя…

Ладгородский правитель смотрел на собравшихся. Величественный мужчина средних лет в самом начале жизненного заката. Ещё сохраняющий силу тела и уже обрётший мудрость опыта. Кроме короны и мантии, князь не носил никаких регалий. Государственный меч появлялся в его руках только в случае войны. Доляслав ни разу не видел этой реликвии, но его отец в былые годы видывал. В молодости Велимир бился. Однако давно уже предпочитал другие методы спора.

Ладгородцы начали подавать прошения князю. Каждый рассказывал, в чём нужда, и Велимир, выслушав, решал дело. Писцы за троном усердно скрипели перьями. «Ещё рано», – вновь подумал Доляслав.

Среди мирных ремесленников и купцов – опрятных и добропорядочных (а иные к правосудию добровольно не обращаются) – странно смотрелся загорелый малый огромного роста с обветренным лицом и руками, покрытыми шрамами. Когда до него дошла очередь, оказалось, что слова его столь же необычны как внешность.

– Человек я простой, ваша милость, – начал долговязый, – прошу извинить, я не знаю, как правильно к вам обращаться. Меня зовут Оглоблей. Я бывший рулевой брига «Морской конёк».

– Это корабль, который недавно пропал!.. – пронёсся по залу взволнованный шёпот.

Князь приподнял голову и стал слушать внимательнее.

– «Морской конёк»? – проговорил он. – Ты знаешь, что с ним случилось?

Долговязый кивнул.

– И что же?

– Беда, государь!

Повисла тревожная тишина. Помедлив секунду, словно раздумывая, хочет ли знать, Велимир уточнил:

– Какая?

И моряк поведал о страшной встрече. По мере того, как рассказ подходил к развязке, лицо государя мрачнело.

– …Чёрные кольца стискивали корабль. Я слышал, как хрустят ломающиеся доски. Через мгновение рухнула мачта. Кто-то поддался панике, некоторые баграми пытались бить змея. Но тщетно! Судно начало тонуть. Люди падали за борт. От движений извивающегося тела чудовища поднимались огромные волны. Это спасло меня. Свалившись в воду, я ухватился за обломок кормы, и одна такая волна отбросила меня в сторону. Подальше от места страшной охоты монстра. Я стал изо всех сил грести, не оглядываясь, и слышал за спиной крики. Думаю, змей сожрал всех. Мне кажется, он жрал и паруса, и дерево, из которого был сделан корабль. Невероятно свирепая тварь! Выбравшись на берег (надо признать – лишь чудом), я все же нашёл в себе силы обернуться. На море не осталось никаких следов корабля – только водная гладь, по которой свиваясь черными кольцами ускользал к горизонту Кошмар Акара…

Когда моряк окончил рассказ, князь резко встал с трона.

– Закрыть порты! – распорядился он. – Если это правда – залив потерян!

Поднялся шум. Все пытались перекричать друг друга.

– Надо дать бой чудовищу! – прогудел голос воеводы.

Но Велимир только отмахнулся.

– Нельзя! Нельзя одолеть морского змея! Нет такого средства!

– Есть! – неожиданно произнёс высокий незнакомец, закутанный в длинный плащ с серебряным капюшоном. – Такое средство есть! С этим я и приехал в Ладгород.

– Кто ты? – удивлённо спросил Велимир.

– Имя вам ничего не скажет, – проговорил неизвестный, выходя вперёд и становясь перед троном. – Но я его назову, если вам угодно. Брат Лонц или Мастер Лонц. Однако гораздо важнее не то, как меня зовут. А то, что я из Ордена.

Слова прозвучали веско. Орден мало кто любил. И многие боялись. Конечно, не ладгородский государь. Но всё-таки князь напрягся.

– Что за дела Ордену до наших забот?

– Мы вмешиваемся во что сочтём нужным! – надменно ответил Брат Лонц. – Но в данном случае вам это только на пользу.

Велимир не нашёлся, что возразить и только беспокойно заерзал на троне.

– Говори! – потребовал он.

– Не так давно один небезызвестный чародей изволил сделать пророчество. Его суть такова – порывшись в сумке, Мастер Лонц достал пергаментную тетрадку и зачитал: – «То, что способно дать власть над Кошмаром Акара, искать надо не там, где соль, а там, где иглы. Не слева, а справа, не в конце, а в начале. И находится это в лапах».

По какой-то причине послушник Ордена опустил первую часть предсказания.

– Что это значит? – спросил государь.

– Я лишь посланник, – скромно ответил Лонц. – Однако всё же могу кое-что пояснить. В наших библиотеках хранятся сведения о древнем артефакте, который мог подчинять Кошмара Акара воле своего обладателя. Этот таинственный предмет давно утерян. И вот, наконец, маг сказал, где его искать.

– Но из этих слов ничего не ясно! – воскликнул Велимир.

– Кто разгадает пророчество, тот всё поймёт, – промолвил Брат Лонц. – Я дал путеводную нить. Как ты ею воспользуешься – твое дело, князь. Решай загадку волшебника или пытайся без этого справиться с морским змеем.

Не дожидаясь ответа, послушник направился к дверям. Расступившаяся стража не посмела его задерживать.

– Мы обдумаем то, что ты сказал, – Велимир проводил Мастера Лонца тяжелым взглядом. – Приём окончен!

Государь тоже собрался уходить, однако советник прошептал ему несколько слов, указывая на кого-то в толпе.

– Ах да, – спохватился князь, – в завершение мы объявим нового первого витязя. Буремир, выйди вперёд!

Вот оно что! То-то он так нарядно оделся. Конечно, этого следовало ожидать. Но Буремир достоин. Он заслужил. Доляслав сумел подавить горечь.

Велимир заколол плащ Буремира золотой фибулой в виде солнца – знаком, отличающим первого витязя, – и по обычаю напомнил о священном долге защищать народ Ладгорода. Но, видимо, мысли князя уже полностью занимало новое бедствие: говорил он скороговоркой. Буремир ответил, как надлежит, и вернулся на место.

– Поздравляю! – нашёл в себе силы сказать Доляслав. И вдруг понял: пора.

– Государь! – изо всех сил крикнул он.

Глава 3. Несчастливый день

День старого чародея не задался с самого утра. С того момента, как городские стражники Ната на его глазах разгромили лавку волшебных товаров. И как Гастор, при всём его опыте, мог так глупо подставиться? Но эта беда не касалась мага, пусть горбун сам тревожится о своих проблемах. Гораздо хуже вышло с предсказательным снадобьем. Оно существенно повредило здоровью волшебника. Недомогание продлится неделю, а то и две. Всё это время старик не сможет работать. А это значит, что срочные заказы останутся невыполненными, клиенты выставят неустойку, и самое прискорбное – пострадает репутация, которую чародей создавал столько лет! Недаром он считается лучшим частным кудесником к западу от Эомы. Теперь же это будет поставлено под сомнение. И конкуренты не преминут воспользоваться его вынужденной беспомощностью: переманят лучших, самых выгодных и знатных клиентов. Что ж с таким поворотом судьбы, видимо, придётся смириться. Ничего не поделаешь. Но если бы только это!

Город Нат, как известно, стоит на берегу Океана. Башня чародея расположена довольно далеко от него. И если преодолевать расстояние между ними по суше, путь получится долгий. Старик же всегда экономил время. Поэтому в Нат (наведываться в который ему приходилось довольно часто) волшебник всегда попадал или по воздуху, или по воде. И обратно возвращался таким же образом. Так получалось удобнее и быстрее. Но только не в этот злосчастный день!

Путешествие на спине грифона или пегаса было совершенно исключено. Слишком опасно в таком состоянии. В полубеспамятстве старик мог упасть из седла и разбиться. Оставался морской путь. Сообщение между Натом и мысом Западная оконечность, возле которого чародей выстроил свою резиденцию, осуществлялось с помощью гребных быстроходных галер. К острову Китовому ходили манёвренные лёгкие парусники, а во владения кочевников диких степей купцы обычно плавали на больших и неповоротливых каботажных судах.

Искра легко договорилась о приемлемой цене с капитаном одной из галер, и вскоре старик уже лежал на палубе, прислонившись к борту, а судно стремительно мчалось по бирюзовым волнам.

Путь к Западной оконечности на лошадях занимал не меньше одного дня. Именно такой вариант предпочитали местные крестьяне и все, у кого не имелось свободных средств. Курьерский грифон или пегас доставляли путешественника до цели за три-четыре часа. Однако и стоило это целое состояние. Чародей мог позволить себе иногда подобную роскошь, но даже он не пользовался таким транспортом часто. Это оставалось королевской прерогативой. А плавание на галерах являлось во всех отношениях средним вариантом: и по времени, и по цене. Раньше можно было сказать, что и по комфорту.

Действительно, старик прежде никогда не страдал от морской болезни и даже любил путешествовать на кораблях. Но то ли море в тот день штормило сильнее обычного, то ли сказывался возраст, а может, так повлиял предсказательный порошок – волшебник жестоко мучился почти всю дорогу. Искра ничем не могла помочь, она была лишь неопытным подмастерьем, и, хотя и умела кое-что, но справиться со столь сильным приступом ей оказалось не по силам. Кроме того, её магической специализацией являлось совсем не лекарство… но об этом после.

Когда на горизонте показались очертания колдовской башни, исстрадавшийся старик уже мысленно прощался с жизнью. Наверное, во всей его биографии только служба полевым магом в армии Альварии оказалась более тяжёлым испытанием, чем это плавание.

Башня волшебника, высокая, сложенная из белых и чёрных камней, стояла недалеко от гавани. Моряки помогли Искре донести туда старика. За это каждый получил от неё мелкую монетку. И, кажется, прикосновение руки молодой девушки привлекало гребцов гораздо больше, чем медячок. Чародея положили на кровать, и он тотчас потерял сознание.

Очнулся волшебник примерно через два часа. Самочувствие оставалось неважным. Старик лежал в чистой постели, в удобной домашней пижаме, под головой пружинили несколько мягких подушек, кто-то (наверняка дочь) укутал его тёплым клетчатым пледом. Окно было оставлено чуть приоткрытым, чтобы в спальню поступало достаточно свежего воздуха. О комфорте больного мага хорошо позаботились. Но кое-что все же мешало. Из коридора раздавался шум, звуки торопливых шагов, хлопанье крыльев и хриплый скрипучий голос.

– А я тебе говорю: не очухается! – доносилось из-за двери.

Женский голос что-то горячо возражал, хриплый – настаивал. Волшебник поморщился. Так и есть. Это домашний филин. Заколдованный, говорящий, бесстыдный и непроходимо глупый. Совершенно бесполезное существо. Давно надо было от него избавиться, но дочка расстроится: Искорка его любит. В этот момент девушка как раз заглянула в комнату. Несносный филин хлопал крыльями у неё над головой.

– Как ты себя чувствуешь, отец? Что ещё сделать? Как за тобой ухаживать? – встревоженно говорила Искра, переступая порог.

– Не надо за мной никак ухаживать! – раздражённо ответил волшебник, бросив недобрый взгляд на птицу. – Мне просто нужен покой!

– Надо! Надо! – хрипло закричал филин, нахально встревая в разговор. – Или ты в ящик решил сыграть? Не слушай старого дурака, девочка! Надо за ним ухаживать! Дай ему касторки и насыпь в нос чёрного перца! Увидишь, сработает!

– Ах ты, мешок с перьями! – в бессильной ярости вскричал маг. – Знаешь, что не доберусь до тебя сейчас!

– Знаю! Знаю! – радостно проорал филин и опять продолжил нести чепуху.

Нет, нельзя терпеть негодяя! Чародей собрался с силами и запустил в наглую птицу подушкой. Бросок попал в цель. Филин отлетел в угол, ударился о стену, после чего резко взмыл под потолок и разразился оттуда злобным вороньим карканьем. Все знают, что на языке птиц карканье ворон является нецензурной бранью.

– Он ещё смеет ругаться в моем доме, – слабо проговорил дочери волшебник, – убери его прочь!..

Однако это оказалось не так-то просто. Филин летал по комнате, громко каркая, Искорка бегала за ним, пытаясь поймать. А голова волшебника начинала болеть всё больше.

– Вон отсюда! Все вон! – изо всех сил закричал старик, так что задрожали стекла.

Поняв, что отец не шутит, девушка с филином мгновенно скрылись за дверью. Казалось, теперь чародей мог отдохнуть. Но неприятности на том не закончились. Через полчаса Искра опять заглянула в комнату, на этот раз без своего любимца.

– Давай я сварю тебе целебный отвар из трав, – предложила она, – тебе сразу станет легче… Только скажи, из каких?

– Где филин? – с подозрением спросил старик.

– Греет волшебный котёл…

– О, Боже!.. – простонал чародей. – Только не это!

И в тот же миг наверху раздался громкий хлопок. Через секунду сквозь щели потолочных досок в спальню волшебника повалил пар и потекла вода.

– Ну вот, – растерянно сказала Искорка, – филин не справился, котёл взорвался…

Не дожидаясь, пока отец начнёт кричать, девушка выскочила из комнаты и опрометью побежала к котлу. Тяжёлым взглядом волшебник смотрел дочери вслед, пытаясь понять, в чём причина всех сегодняшних проблем и несчастий. Может, звёзды как-то по-особому расположились? Может, десять чёрных кошек перебежали дорогу? Надо будет проверить натальные карты и изучить расположение планет, как только самочувствие станет лучше.

Запыхавшись, Искра вбежала в лабораторию, где располагался волшебный котёл. Вернее, то, что теперь от него осталось. Днище лопнуло, сорванная крышка отлетела в угол, трубки для отвода пара отвалились, держатели сорвались с креплений. А ведь это был новый и очень хороший котёл. Искра так радовалась его покупке. Жаль, вещь прослужила совсем недолго. Однако горевать времени не было. Из разорванного дна на пол лилась вода, автоматически поступающая в котёл по сложной системе шлангов.

Девушка носилась по комнате, то пытаясь отключить подачу воды, то подставляя под текущие струи ведра. Глупый филин летал за ней и, как всегда, давал дурацкие советы. К счастью, он не пострадал от взрыва, правда теперь немного побаивался наказания. Впрочем, он быстро понял, что иметь дело придётся с хозяйкой, а не с её грозным отцом, и сразу же успокоился.

Когда с последствиями аварии было покончено, Искра на маленькой жаровне принялась готовить целебный отвар для волшебника. Филин, подлизываясь, стал помогать, услужливо опуская в ковш необходимые травы.

– Ты – плохой филин! Глупый филин! Ты взорвал волшебный котёл! – отчитывала любимца Искорка, грозя изящным пальцем.

Тот молча кивал, старательно делая виноватый вид.

– Но я не нарочно! – быстро вставил он. – И сам при этом чуть не погиб…

Своей хозяйке филин никогда не дерзил. Оттого Искра считала, что это на самом деле наивная и добрая птица. А с отцом у него просто несовместимость характеров.

Вот и сейчас девушка поверила в искренние раскаяния. Филин нахохлился и опустил клюв, изображая, как расстроен случившимся. Решив, что провела достаточную воспитательную работу, Искра легонько взъерошила пальчиками перья питомца, чтобы он слишком сильно не унывал. В конце концов, неудачи могут случиться у каждого, не так уж филин и провинился. А тот в глубине души был очень доволен собой. Совершил все задуманные шалости, а его ещё и погладили. Вот что значит актёрский талант!

Огонёк маленькой жаровни весело горел. Густое темно-зелёное варево в ковше булькало крупными пузырями, над ним поднимался горячий ароматный пар, в котором чувствовались ноты мяты, зверобоя и ещё каких-то неведомых трав, острых и пряных, привезённых, видимо, откуда-то из-за моря. Искра помешивала отвар медным половником, то и дело добавляя различные ингредиенты. Зелье было почти готово, через несколько минут можно нести его чародею. Надышавшийся паром филин немного осоловел.

Внезапно с нижнего этажа раздался звон бьющегося стекла, затем короткий вскрик и шум, словно ветер загудел в трубах. Искорка выронила половник.

– Это у отца, – со страхом промолвила девушка.

Филин и сам испугался. Глаза у него сделались круглые, как медяки, которые Искра дала матросам. Он понял, что случилось что-то серьёзное, а может, даже ужасное. По-настоящему он зла волшебнику никогда не желал. Хотя бы потому, что прекрасно понимал, что тот является единственным источником их благосостояния, без которого они с хозяйкой пойдут по миру.

Вдвоём они бросились в спальню чародея. Филин благоразумно держался позади на безопасном расстоянии. Искра вбежала в комнату и растерянно огляделась. Ничего страшного как будто не произошло. Все в целости. Только окно разбито. И подушки упали на пол со смятой пустой постели. Но где же отец? Волшебник исчез.