bannerbanner
Кардиограмма любви
Кардиограмма любви

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 4

– Вы вчера так были возбуждены… Возможно из-за стресса и депрессии вы впали в состояние забывчивости. Эту надпись могли сделать вы, а потом забыть про это и сейчас…

– Нет, Светлана, такого просто не может быть. Я совершенно здоров! Я не псих! Я… Простите, я напугал вас.

Светлана и в самом деле делает шаг назад.

– Я не хотел. Вы правы, мне и в самом деле лучше поговорить с доктором. Когда я смогу его увидеть? – Сергей убирает блокнот обратно.

– Я сейчас его приглашу. Не волнуйтесь, всё хорошо, – девушка робко улыбается и выходит из палаты.

Сергей ловит себя на мысли, что Светлана так и не взглянула ему в глаза. В мире бизнеса это могло означать какой-то подвох со стороны собеседника. Хотя, в мире бизнеса тебе будут улыбаться в лицо, а в спину запросто воткнут нож. В обычном же мире это означает неуверенность.

Мужчина присаживается на стул и накрывает ладонь Татьяны. Теплые пальцы безжизненны.

– Милая, я знаю, что ты меня слышишь. Ответь мне, дай какой-нибудь знак, – шепчет Сергей с надеждой вглядываясь в забинтованное лицо жены.

В ответ тишина. Всё также тихо гудит аппарат искусственной вентиляции легких, всё также по монитору чередуются пики и ущелья.

– Танечка, я очень люблю тебя. Если бы ты знала, как мне сейчас плохо без тебя… Посмотри, я принес твои любимые ромашки и васильки. Мне продавщица пыталась подсунуть другие, но я же знаю, какие цветы ты любишь.

За оконным стеклом птицы радуются лету. То и дело какой-нибудь прыткий воробей пролетает серым комочком мимо окна, словно рядом с палатой у них находится гнездо. Они находятся в движении, в отличие от лежащей Татьяны.

Сергей тяжело вздыхает. Жена не хочет отвечать. Словно обиделась и теперь выдерживает паузу. Ей есть на что обижаться, но как просить прощения у лежащей в коме?

Мужчина достает блокнот. Накрывает его ладонью Татьяны.

– Это же ты мне писала? Ответь, правда же ты? Я же не сошел с ума?

Зуммер кардиомонитора начинает пикать активнее. Горы и ущелья удлиняются. Неужели Татьяна слышит его?

– Танечка, милая, просыпайся. Я тут… рядом. Я очень близко. Я люблю тебя! Всё будет хорошо.

На миг, всего на одно мгновение Сергей ощущает, как рука под его ладонью дергается. Рука Татьяны сжимает блокнотик!

– Таня! Ты меня слышишь!

– Вон из палаты! – слышится громогласный голос, и в плечи Сергея впиваются кузнечные клещи.

– Как вон? – не понимает Сергей. – Татьяна же просыпается. Она приходит в себя! Пустите меня, доктор!

– Сестра, срочно готовьте реанимационную и пять кубиков адреналина! Мужчина, вы кто, муж? Тогда выйдите и не мешайтесь! Неужели не видите, что она умирает? – доктор кивает на монитор, где пики и ущелья начинают сглаживаться, словно уральские горы переходят в Русскую равнину.

И зуммер начинает пищать противно, будто в телевизоре, когда на телеканале ведутся профилактические работы. Вот только тут не телевидение и профилактика вряд ли нужна кардиомонитору. Скорее она нужна его жене. Сергей видит, как рука Татьяны обессилено падает.

Сухонький врач, чем-то напоминающий вождя мирового пролетариата, оказывается на удивление сильным и у него получается вытолкнуть Сергея из палаты. В тот самый коридор, который напоминает медицинский халат. Потолок, стены, пол, лестничные пролеты.

Сергей отходит в сторону и приваливается спиной к стене. Мимо быстрым шагом проходят врачи, медсестры. Из палаты Татьяны выезжает функциональная кровать, которую обступили четыре человека. Четыре врача. Они что-то говорят друг другу, придерживают капельницы. Что-то говорят, а Сергей не слышит.

Сергей старается увидеть свою жену на кровати, но спины в белых халатах закрывают обзор. Он пытается подняться на цыпочки, но ослабевшие ноги не дают этого сделать, и мужчина сползает по стене. Состояние глубокого безразличия укутывает его махровым полотенцем. Он даже не чувствует холод пола. Он лишь видит, как кровать с его женой скрывается за поворотом коридора.

Нашатырный запах отрезвляет не хуже ведра ледяной воды. Белая ватка покачивается у носа. Сергей видит знакомые зеленые глаза. Светлана! Теперь он это имя вспоминает без усилий.

– Что с Татьяной? – голос звучит хрипло, будто он только что вернулся из пустыни.

– Уже лучше. Пик кризиса миновал. Что произошло в палате? – обеспокоенно спрашивает Светлана.

– Она вдруг сжала блокнот. Сжала и отпустила. Вы до сих пор мне не верите, что она делает эти записи?

– Я не знаю. Вам лучше встать с пола. Пойдемте, я провожу вас в кабинет. Там вы подождете доктора и всё ему расскажете.


Интерлюдия


– Перестань! Немедленно перестань! Ты же убиваешь себя! – мужчина с пепельно-белыми волосами трясет Татьяну.

Женщина пытается вырваться из цепких рук. Она бьется на ковре в центре гостиной. Глаза безумно вращаются, руки сжимаются и разжимаются с такой силой, что вложи в них грецкие орехи и раскрошится скорлупа на мелкие части.

– Пусти-и-и, он зовет меня-а-а…

– Татьяна!!! Приди в себя!!!

Звуковая волна пригвождает женщину к полу. Она замирает, как собака, которая учуяла дичь и сделала стойку. Потом воздух с шумом вырывается из легких, и она обмякает.

Мужчина поднимает её легкое тело и укладывает на одно из кресел возле камина. Мужчина выглядит странно, будто только что прибыл с карнавала. Мускулистое тело покрывает красная греческая тога, на плече правой руки широкий браслет. Но особое внимание привлекают два огромных белых крыла за спиной. Они мешают мужчине, задевают предметы и путаются под ногами. Белое перо слетает с левой верхушки и ложится женщине на колени.

– Всё-всё, – устало выдыхает женщина. – Я вернулась. Что это было?

– Эмоциональный выплеск. Ты чуть не истратила все силы на движение рукой. Зачем?

– Я не знаю. Он позвал, и я не могла удержаться.

– Татьяна, у тебя не так много сил, чтобы их разбрасывать. Когда же ты успела забыть, что мы сегодня собирались пройтись по снам твоих знакомых? Тебе нужно набираться как можно больше сил, а ты расходуешь их по пустякам.

– Мы?

– Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя одну после произошедшего? Если ты не вернешься, что я буду делать в этой комнате?

– Какой же ты нудный. Вот если бы работал у нас, то я давно бы тебя уволила за занудство.

– Если бы я работал у вас, то сам бы уволился – с таким-то несоблюдением техники безопасности и наплевательским отношением к словам духа-хранителя.

Женщина хитро прищуривается.

– Ладно, давай мириться. Кстати, ничего, что я перешла на «ты»?

– Ох, опять эти ваши человеческие условности. Вон в Америке давно перешли на одно слово, которое означает обращение, а в России до сих пор практикуется «ты», «вы», – ворчливо замечает мужчина, берет с колен женщины перо и пытается вставить обратно.

Перо отказывается вставляться на место.

– А можно я буду называть тебя Андрюшей?

– Опять эти ваши условности. Называй, как хочешь. И, хотя мне совсем неинтересно, но позволь спросить – почему именно Андрюшей?

– Был у меня один знакомый ботаник, который вечно ходил и бурчал. Тут ему было не так, там ему было не этак, то солнце не ярко светит, то волны не с той амплитудой ударяют в берег. Зануда полнейший.

– Андрюша, так Андрюша. И вовсе я не зануда, а твой хранитель. Кстати, а ты уверена, что ангелы выглядят именно так? – в очередной раз зацепив крылом столик, мужчина осматривает себя.

– Не знаю, увидела на аватарке знакомого человека, вот и запомнился образ.


Глава 5


– Сергей Павлович, я так рада, что вы пришли в себя. Честное слово, очень неприятно видеть любимого начальника в подавленном состоянии, – щебечет Людмила Анатольевна, когда они «случайно» встречаются на бизнес-ланче.

За прошедшую неделю таких случайностей было три, и Сергей начал подозревать, что у него в кабинете установлена камера скрытого наблюдения. Подозрения рассеялись, когда он вернулся за забытой папкой и наткнулся на испуганный взгляд Дарьи, которая тут же положила телефонную трубку. Сергей тогда ничего не сказал, но понял, что находится под пристальным надзором.

Он продолжает ездить к Татьяне, продолжает сидеть возле её кровати. Увы, больше никаких слов не появляется в блокноте, хотя он каждый раз с замиранием сердца ждет, что вот-вот жена даст какой-нибудь знак. Знака не появляется. Он всё также приходит, здоровается со Светланой и сидит возле кровати жены, слушает попискивание зуммера. Светлана старается как-то разговорить его, утешить, и он с благодарностью принимает эти попытки. Он ждет знака. Но Татьяна молчит…

Теперь же он в ресторане «Сиксти» на шестьдесят втором этаже башни «Федерация». Окрошка с камчатским крабом как всегда превосходна. По просьбе Сергея её заправляют капустным рассолом, чтобы вкус был глубже, а кислинка чуть вязала рот. Но сейчас блаженство от принятия пищи слегка омрачено компанией начальницы отдела по рекламе.

Конечно, она приятная, умная женщина, но последнее время её внимание становится слегка навязчивым. И эти приемы, что пускаются в ход раз от раза… Ну, неужели она не видит, что соблазнение мужчины, описанное в «Космополитене», очень сильно отличается от соблазнения в реальной жизни?

Вот сейчас она облизнет губы после ложечки «тирамису», вот сейчас чуть поиграет с локоном и потом скажет несколько слов низким и тихим голосом. Скажет «сексуальным» голосом, призванным убедить мужчину в том, что он ей крайне интересен и у женщины перехватывает дыхание, когда она находится рядом.

Сергей уже имел дело с подобными вариантами обольщения. Порой они даже развлекались с Татьяной, когда после очередного светского раута, перечисляли приемы и методы, которые к ним применяли «великие манипуляторы».

– Да, Людмила Анатольевна, авария ненамного выбила меня из колеи. Но я верю, что всё наладится и всё будет хорошо, – Сергей тянется за хлебом и натыкается на ладонь Людмилы. «Случайно» ей тоже захотелось ломтик.

Что дальше? Чуть расстегнутая пуговка на алой блузке «потому что так жарко под кондиционером» или заколка вылетит из идеально уложенной прически, чтобы копна волос упала на плечи? Или Людмила Анатольевна осмелится пойти дальше и коснется его ноги своим педикюром? Вряд ли, сейчас же день, а этот жест более приемлем к ужину.

– Простите, – Людмила улыбается смущенно и отводит руку.

И это начальница отдела по рекламе? Эта барракуда, которая шла к своей должности по головам, как по булыжной мостовой? И ведь улыбка какая натуральная… Тут даже Станиславский закричал бы «верю». Но не Сергей.

– Ничего-ничего. Не будем же мы драться из-за куска хлеба. Мы же не тостеры в окопах с ваших эскизов. Кстати, как продвигается новая рекламная акция?

Опусти рыбку в темный омут, она вильнет хвостом и уйдет прочь от любопытного взгляда. Так и Людмила Анатольевна погружается в глубину рассуждений о новом проекте и способах его реализации. На пять минут Сергей получает передышку от водопада соблазнения. На пять минут он может отключить уши и насладиться вкусом окрошки.

– Таким образом, мы рассчитываем захватить ещё два процента на рынке, и это вовсе на заоблачные мечты, – заканчивает женщина.

Неужели пять минут так быстро проходят? Эх, на дне ещё остаются кусочки… Что же, придется допивать сок и делать вид сильно занятого мужчины. Сергей поворачивает голову и находит взглядом официанта. Тот тут же материализуется рядом и протягивает счет. Сергея всегда обслуживает один и тот же официант. Сергей всегда оставляет «на чай» одну и ту же сумму. Всё как всегда, вот только вместо Татьяны теперь сидит Людмила Анатольевна.

– Хорошо, Людмила Анатольевна. Я рад, что ваш отдел смог устроить мозговой штурм и уйти от тематики войны в более мирное русло. Надеюсь, что в конце квартала ваши усилия скажутся на росте продаж.

– Не сомневайтесь, продажи скакнут, как жеребец на молодую кобылку. Ой, извините… – Людмила Анатольевна смущенно хихикает.

– Да, не совсем подходящее сравнение, – Сергей не будет утешать и делать вид, что эта мелкая пошлость так мила. Сергей должен быть руководителем. – Если у отдела рекламы будут похожие аналогии и в акциях, то он вполне может оказаться на месте кобылки. Людмила Анатольевна, извините, но вынужден попрощаться. До встречи, мне ещё нужно поговорить с Леонидом Михайловичем.

Сергей кивает на дальний столик, где заместитель сосредоточенно водит пальцем по планшету, а рядом остывает томатный суп. Людмила кивает и продолжает поедать свое тирамису. Стул мягко отходит в сторону. Сергей делает несколько шагов, прежде чем слышит предсказуемую фразу, сказанную тихо, но так, чтобы он услышал:

– А я бы не отказалась побыть на месте кобылки…

Леонид Михайлович из той породы людей, которые и на пенсии будут работать до тех пор, пока не упадут. Подтянутый, невысокий, юркий. На вид никак не дашь больше пятидесяти, хотя седые виски он упорно отказывается закрашивать. Вот усы подкрашивает, это точно, иначе ничем нельзя объяснить их густую черноту.

– Здравствуйте, Леонид Михайлович, – здоровается Сергей.

При посторонних только официоз – не стоит плодить слухи о панибратстве. Это за дверьми офиса он для заместителя Сережка, а тот просто Михалыч. На людях же только по имени-отчеству. Люди не должны догадываться, что Михалыч был Сережке вместо отца, когда дорожная авария унесла жизни двух молодых людей в расцвете лет. Тогда авария забрала родителей, сейчас пытается забрать Татьяну…

– Здравствуйте, Сергей Павлович. Вы на обед? – Леонид Михайлович тоже поддерживает договоренность по поводу официоза.

Сергей отодвигает кресло, обитое коричневым плюшем, и утопает в мягкости сидения. Спинка подстраивается под поясницу посетителя.

– Да я уже пообедал. Недалеко от вас были. С Людмилой Анатольевной, – Сергей кивает на свое прежнее место, где женщина тут же прячет косметичку с зеркальцем.

– И как дела у «зазывал»? Работают на процветание буржуазии? – Леонид Михайлович тоже замечает косметичку и чуть приподнимает уголки губ.

Женщина встает из-за стола и выходит. На пороге она всё-таки бросает томный взгляд ярко-голубых глаз на своего руководителя. Сергей знает этот прием соблазнения, поэтому наблюдает за реакцией Леонида Михайловича. Заместитель поднимает руку в знак приветствия, женщина кивает и проходит к лифтам. Не заместителю предназначался этот взгляд, но Людмила умеет держать себя в руках.

– Сами видите – трудятся, не покладая рук, не щадя живота своего. Обещали к концу квартала скачок продаж, – хмыкает Сергей.

– Это хорошо. А как там Татьяна?

Карие глаза испытующе смотрят на Сергея – не вздрогнет ли? Не расслабится? Сможет ли совладать с собой?

Сергей лишь грустно улыбается в ответ. Он кладет сцепленные в замок пальцы на черную столешницу.

– У Татьяны пока стабильность. После кризиса всё выровнялось. Каждый день у неё бываю, лежит и молчит. Ожоги потихоньку заживают, раны затягиваются.

– Знаете, Сергей Павлович… – Леонид Михайлович оглядывается по сторонам.

Ближайшие люди сидят не меньше, чем в пяти метрах, справа огромное панорамное стекло, в которое видны крыши московских домов. Мелкие кубики «Лего». Люди с такой высоты кажутся маленькими точками, какие порой мелькают в глазах, когда очень резко поднимаешься со стула.

– Знаешь, Сережка, – заместитель подается вперед и шепчет, – а ведь Татьяна мне пару раз снилась. Будто я оказывался в вашей гостиной на даче и сидел в кресле у камина. А она сидела рядом и расспрашивала о тебе. Я всё правдиво отвечал, всё как на духу выкладывал. И это… Она не выглядела понурой и унылой, она была всё той же озорной Танюшкой-поскакушкой. Вроде как она и не собирается сдаваться и тебе не разрешает вешать нос.

– Это ты меня сейчас так поддерживаешь, Михалыч? – тоже шепотом отвечает Сергей. – Спасибо, конечно, но…

– Никаких «но», я тебя раньше поддерживал, теперь ты сам со всем справляешься. Нет, я реально видел её во сне. Знаешь, она просила меня об одном одолжении…

Леонид Михайлович помешивает в тарелке остывший томатный суп. Сергей терпеливо ждет. Он знает, что Михалыча лучше не торопить. Пусть подберет слова, осмыслит… Зато это будут такие слова, которые могут заменить часовую лекцию.

– Она просила меня поменяться с ней телами. На время…

– Шутишь?!

Небольшое количество супа выливается на белую салфетку. Разливается красной кляксой, похожей на каплю крови. Посетители ресторана оборачиваются на них.

Леонид Михайлович с укоризной смотрит на Сергея, а тот чувствует, как сердце начинает прыгать по грудной клетке. Ведь в недавнем разговоре с близкой подругой Татьяны, Илоной, та тоже говорила о подмене тел. И снова они с Татьяной сидели в дачной гостиной. И Татьяна тоже расспрашивала о Сергее. Он тогда не придал этому значения, а вот теперь… Почти слово в слово…

Почему же она ему не снится?

– Чего ты так орешь? Вот подавится кто-нибудь из посетителей и придется делать ему искусственное дыхание. А если не получится, то его смерть будет на твоей…

– Да, перестань, Михалыч. Всё нормально же. Ты не поверишь, но ты не единственный, кто мне такой же сон рассказывал. Помнишь Илону, такую черненькую… вечно с дрожащей собачкой на руках? Так вот, она мне тоже самое рассказывала. Представляешь?

– Слушай, а ты же говорил, что она тебе писала в блокноте? Может, она и в самом деле пытается как-то до тебя достучаться? Тогда в следующий раз обязательно соглашусь, а то я лишь посмеялся. Ну ты знаешь, какой шутницей была Танюшка… То есть какая шутница она и есть. Извини.

Сергей слушает Михалыча уже вполуха. Он смотрит на часы. До времени посещений ещё два часа. Как бы их занять? На работу возвращаться? Да уже вряд ли заставит себя переключиться. Ехать в пустой дом? Тоже не вариант – последнее время его дома начинает всё раздражать. Квартира начинает раздражать, будто она виновата, что в ней нет Татьяны. Остается только покататься по Москве, чтобы проветрить голову и переварить информацию.

Она не сдается и не разрешает ему вешать нос! Лучшей новости и представить нельзя!

– Леонид Михайлович, мне нужно отправиться на встречу, поэтому вам снова придется остаться за старшего. После обеда были запланированы пара совещаний, доверяю вам их провести, – Сергей подмигивает и понижает голос. – Михалыч, я поеду к Татьянке. Привет от тебя передам и скажу, что ты согласен.

– Хорошо, Сергей Павлович. Я проведу совещания, не сомневайтесь, – Леонид Михайлович подмигивает в ответ и шепчет. – Если в следующий раз полезу с поцелуями, то знай, что это не я. И не давай мне сбривать усы!


Интерлюдия


– Андрюша, я уже не знаю, что и делать. Я побывала во снах почти всех знакомых людей. Да уж, узнала много интересного. Неужели они на самом деле так ко мне относятся? Ведь я с ними не ссорилась никогда.

– Люди могут завидовать тебе подсознательно. Да и кто в своем уме придет к начальнице и начнет ей высказывать свое отношение? Но ты же всем передаешь, чтобы Сергей не опускал руки. Неужели ты сама сдашься?

Татьяна любуются танцем огня в камине. Гостиная не меняется, остается прежней. Вот только иногда приходится поднимать перья, которые теряет ангел.

Ангел-Андрюша просил её пару раз вообще убрать эти ненужные отростки. Спрашивал – где летать в этом замкнутом пространстве? Но за его занудливость Татьяна из вредности не убирала огромные крылья. Подумывала порой ещё о кляпе, но это вряд ли помогло бы. Хранитель мог разговаривать и с закрытым ртом, а о выразительном взгляде можно и не упоминать.

– Может, мне снова вернуться к написанию в блокнот? Я же слышу, как Сергей просит об этом.

– Скажи, а ты всех спросила? Давай попробуем ещё раз? Гораздо легче помочь Сергею, когда ты будешь находиться рядом… пусть и в чужом теле. Словами в блокноте ты вскоре истощишь свою ментальную силу, и все усилия медицины не смогут тебя спасти. И его выручить не удастся.

– Да уж, после того, что я узнала, Сереже и в самом деле нужна помощь. Кого из знакомых мы можем ещё спросить? Нет, я предполагала, что ситуация накаляется, но чтобы настолько… Скажи, а почему я не могу присниться самому Сереже? Я бы всё ему рассказала…

– Нельзя. Ваш эмоциональный фон будет настолько мощным, что сердце не выдержит. Не спорь, такое уже было с другими людьми, поэтому всем хранителям строго-настрого запрещено допускать нечто такое. Не переживай, Сергей видит тебя во снах, но это сны из вашего прошлого. А сейчас… Подожди! Сейчас ты кому-то снишься. Этот человек ещё не вступал на пол твоей гостиной.

– Так чего же мы ждем? Давай его сюда, я постараюсь снова уговорить… Не знаю, в какой раз, но постараюсь.

Дверь в гостиную открывается…


Глава 6


Вечернее посещение принесло радостный момент. Возможно, Сергею показалось, возможно, это всего лишь игра воспаленного разума, но он видел, как уголки губ Татьяны дернулись, когда прикоснулся к её руке. Он моргнул и в этот момент легкая улыбка пропала. Да, вчера весь вечер проходил под впечатлением от этого события, даже поделился им со Светланой, на что та кивнула. Светлана согласилась с ним. Она сказала, что после его посещений состояние Татьяны чуточку, но улучшается.

Пусть это ему только кажется, пусть он себе это придумывает, но когда звонит будильник, то Сергей уже на ногах. Настроение такое, что тело подбрасывает вверх. Хочется петь, плясать и ходить на голове. Он пытается повторить па из балета, роняет чашку кофе, растягивается на полу и понимает, что Цискаридзе из него вообще никакой. Видели бы его подчиненные – начальник в шортах лежит в луже коричневой жидкости. Лежит и глупо улыбается…

– Сегодня чудесная погода для купания и посещения пляжа. Небо безоблачно и синоптики утверждают, что солнышко будет радовать до самого вечера. А мы сейчас находимся на Раушской набережной и…

– Я уже искупался! Где мой пляж? – спрашивает Сергей у телевизора.

Ведущая Ирина Муромцева делает вид, что не слышит его вопроса и продолжает разглагольствовать о погоде в Москве. Сергей поднимает с пола осколки чашки, вытирает с сероватого ламината коричневую лужу и снова нажимает кнопку на кофеварке.

– На счастье, – говорит он, когда выкидывает осколки в мусорную урну.

Быстрый завтрак, душ, и через полчаса директор концерна «Тансер» садится в свою машину. Ещё неделя и из отпуска выйдет шофер Максим, а пока водит сам, не желая пускать в «Мерседес» штатных водителей. Пробки только начинают скапливаться, так что Сергей проскакивает без особых временных потерь.

Привычные колоссы из стали, стекла и бетона стараются ослепить солнечным светом. Лифт ползет вверх медленно, так что Сергей успевает вспомнить о словах Леонида Михайловича. А что если сегодня заместитель и в самом деле станет вместилищем духа Татьяны? Лучшего подарка и придумать сложно.

Сергей начинает насвистывать незатейливый мотивчик. Вроде бы «Турецкий марш».

Лифт ползет медленно, но недостаточно медленно для того, чтобы Дарья успела выйти из кабинета генерального директора и закрыть за собой дверь. Она замирает кроликом перед удавом, когда видит непосредственного руководителя. Листок формата А4 с синяками печатей и закорючками подписей не успевает спрятаться за девичью спину.

– Дарья, я так понимаю, что утро не у всех сегодня доброе? – голос Сергея спокоен и дружелюбен, но о взгляд серых глаз можно порезаться.

– Се-сергей Павлович… я… я…

– Ты сейчас зайдешь ко мне в кабинет и расскажешь – почему взяла договор купли-продажи. Что там у тебя? «Северсталь»?

Солнечный водопад врывается в панорамное окно, когда Сергей нажимает кнопку электрожалюзи. Он не садится в кресло, а отодвигает коричневый стул возле стола. Кивает на него Дарье и придвигает второй стул. Садится так, что его лицо оказывается на расстоянии полуметра от секретарши, цвет лица которой сравнялся с листом бумаги.

– Даш, ты хорошо работала всё это время. Что же случилось сейчас? Для кого ты взяла этот договор?

Девушка мнет полу темно-синей жилетки. Она отводит взгляд, когда Сергей пытается разглядеть хотя бы каплю раскаяния. Она вздрагивает и втягивает голову в плечи, когда он резко выпрямляется.

– Даша, сколько же тебе заплатили, что ты готова пойти под суд за воровство?

– Простите… Сергей Павлович, я не хотела, – отзывается девушка, не поднимая глаз.

– Да, я знаю, что ты не хотела, что тебя заставили, что у тебя проблемы и всё такое. Даша, мне нужны не извинения, мне нужна фамилия человека, который тебя «попросил» это сделать.

Секунды стекаются в минуты. Минуты же грозят растянуться на часы. Дарья не поднимает глаз, закрыв их занавесью волос.

– Да-а-а, сколько же информации ты за это время «слила»? Скажи – кто этот человек, который смог тебя заставить? Вот только не говори, что это ты сама. Ты бы ничего не смогла сделать с этим договором. Не-е-ет. Это кто-то из высшего состава… Но вот кто? Ты меня слышишь? Даша?

Девушка вздрагивает и едва не подпрыгивает на месте. Она всё-таки осмеливается посмотреть на начальника. Две влажные дорожки прокладывают путь по девичьим щекам. Молчит, отворачивается.

На страницу:
3 из 4