По ту сторону сияния. Книга вторая

– А ты? – поинтересовался я.

– А я соскучилась. И если ты сейчас упадешь на кровать и уснешь, я ночью превращусь в Мегеру, которая дочь Эреба и откушу тебе голову, – я понимал, что это шутка, но Вика до конца выдержала серьезное выражение лица и я сдался.

– И как я могу задобрить злую богиню? – решил подыграть я своей девушке.

– Для начала, обнять и поцеловать.

Я наклонился и нежно поцеловал Вику. Она обвила мою шею руками и долго не отпускала.

– Не хочу тебя снова отпускать. Почему у нас просто не может быть спокойной и размеренной жизни? И можешь не отвечать – это риторический вопрос.

– Потому что нас может не стать в ближайшее время, – все же ответил я, и, конечно же, был не прав.

Нужно было сразу брать Вику на руки и нести в спальню или где нам там выделили место для ночлега, а в постели было бы уже не до пришельцев и вымирания. Но я ответил на риторический вопрос и у нас завязался разговор. Видимо он был мне нужен, раз я вывел на него Вику. Но именно он не позволил осуществить другие мечты сегодняшнего вечера.

Мы еще сидели в холле, когда посыльный от генерала зашел и попросил меня срочно явиться к Евгению Петровичу.

– У нас проблемы, – с ходу начал генерал. – Тебе срочно нужно лететь в Королев. Самолет подготовлен, вылет через пятнадцать минут. Все инструкции на борту.

Глава 8

– В чем дело? – спросил я, сидя в кресле самолета напротив генерала. – Откуда такая срочность?

– Мы смогли разговорить доктора, – начал Евгений Петрович. – Нам удалось кое-что выяснить и связать воедино пару ниточек.

– И?

– План облучения всего населения хорош, но он не единственный. На Землю прибыл некто генерал Гор.

– Везет же мне на всяческих горных товарищей, – ни к кому не обращаясь, пробормотал я себе под нос.

Генерал на секунду замолчал, глянул на меня, а затем продолжил:

– Так вот этот Гор имеет целью собрать армию, которая в случае неудачи ученых будет заниматься «поглощением» людей и внедрением своих представителей повсюду, куда сможет дотянуться. Цель все та же. «Поглотить» всех. Предполагаю, что они постараются создать что-то подобное лунной станции, но здесь на Земле. Это одна сторона дела.

– А другая? – задал я вопрос, так как генерал замолчал и сидел некоторое время, собираясь с мыслями.

– А вторая – в том, что мы профукали целую базу. А это около тысячи человек личного состава. И более того, мы потеряли визуальный контакт с ними где-то под Красноярском. Думали это ерунда, что они появятся дальше, ближе к Москве, но все оказалось иначе. Они растворились в Красноярске и, видимо, нашли своего генерала. По некоторым, пока не подтвержденным, данным им стал ни кто иной, как Александр Гора. Твой хороший знакомый.

Я поперхнулся от такой неожиданности. Нет, я предполагал, что Горе станет нас искать, чтобы отомстить за убитую нами Марину, но такого совпадения я не ожидал. Даже странно как-то.

– И что этот Гор успел натворить? – поинтересовался я.

– Много чего. В Красноярске по нашим данным сейчас идет поголовное «поглощение». Генерал собирает армию. Рад, что не спрашиваешь как.

– Чего тут спрашивать? В городе сотни клиник, в десятках из них есть стационарные установки МРТ. Наверняка есть и передвижные пункту сканирования. При правильном подходе можно прогонять через томографы несколько тысяч человек.

– Все верно, – ответил генерал. – У нас есть несколько недель, чтобы не дать эффекту разрастись. Сейчас мы стягиваем к городу войска, но не хотелось бы вести бои в условиях городской застройки, да еще с гражданскими повсюду.

– Это понятно. Но при чем тут я? Зачем меня-то дернули? Я не тактик и тем более не стратег, и вообще к военным имею мало отношения. Сомневаюсь, что я могу тут чем-то помочь.

– А вот тут ты меня слегка расстроил, – честно признался Евгений Петрович. – Мы летим не в Красноярск, а в Королев. И нужен ты там, а не на передовой. Твой доктор со станции тоже летит с нами, но на него надежды мало. Он все что знал, сказал.

– Да, но я тоже сказал, все что знал.

– Но ты ведь дал согласие поработать с нашими учеными?

– Да, конечно, и не отказываюсь от своих слов.

– Вот и отлично! Именно это нам сейчас и нужно. Нам необходимо понять, как можно остановить процесс «поглощения», после того как человек прошел процедуру сканирования. И пока это получилось только у тебя, по твоим же словам.

– Я не уверен, что получилось. Скорее мой «постоялец» пообещал пока не вмешиваться.

– Именно он нас и интересует. Понимаешь почему?

– Не совсем, – честно признался я.

– Доктор сказал, что это невозможно, а твой говорит, что может сделать это. Неувязочка какая-то.

Я живо представил себя, лежащего на холодном медицинском столе, накрытого простыней. Со вскрытой черепной коробкой, из которой вивисекторы в зеленых халатах маленькими стальными инструментами с крошечными крючками на конце достают какие-то длинные нити нервов. Растягивают их по всей комнате, подключают к какому-то оборудованию и изучают, изучают, изучают что-то скрытое во мне. Меня передернуло от образа.

– Я готов сотрудничать, как и говорил, но пообещайте мне, что никто не будет вскрывать мне череп.

– А зачем нам его вскрывать? – удивился генерал. – Наши методы не требуют никакого вскрытия. По прибытии ученые тебе все объяснят. У них есть пара теорий, которые они хотят проверить. Для их подтверждения или опровержения ты нам и нужен. А в связи с ситуацией в Красноярске, от меня требуют срочности. Поэтому тебя дернули, поэтому мы летим на самолете напрямую в Королев. Кстати, полет займет около шести часов. Можешь поспать, если хочешь.

Я согласился с генералом, что поспать это отличная идея и направился в конец салона, где мне никто не будет мешать и отвлекать ото сна. Кончено же я собирался войти в осознанное сновидение и «поболтать» со своим «постояльцем» на тему всего, что сказал генерал. Вот только получится ли? В последний раз мой собеседник не захотел появляться. И, несмотря на то, что произошло после той попытки, я не был уверен, что он захочет сейчас.

Я поискал в ящике над сиденьями и нашел теплый плед. Завернувшись в него, я улегся на последний ряд, подняв все подлокотники. Кое-как устроившись, я попытался расслабиться и уснуть. И сразу провалился в сон. Тяжелый и пугающий.

Проснулся, не помня ничего из только что привидевшегося. Потом долго лежал и слушал, как гудят турбины самолета. Представлял, как легкой невесомой тенью мы проносимся над Забайкальем, Сибирью, Уральскими горами. Увидел, как маленький мальчик, стоя на поляне небольшой березовой рощи, где-то под Новосибирском смотрит вверх, провожая высоко летящий самолет взглядом умных серых глаз. И понял, что это я стою внизу на земле, а вовсе не лечу в тесном и шумном салоне. И единственно правильное место это там, в этой березовой роще, на маленькой зеленой опушке с множеством ягод, грибов, травинок. В этом огромном и загадочном мире, где еще могут исполняться желания.

Я поднял ладонь, сделав из нее козырек от солнца, чтобы лучше рассмотреть серебристый силуэт самолета и увидел свою руку. Начал с интересом рассматривать большую взрослую ладонь и, вдруг, понял, я сплю. Я давно взрослый человек и лечу в самолете куда-то далеко на запад. Опустив взгляд от неба, увидел, что я взрослый стою на крошечной полянке, окруженной частоколом тонких белых стволов, а под ногами красный сок от раздавленных ягод.

Из-за березы вышел мой серый приятель и как-то грустно принялся глядеть на меня.

– Растоптал мечты ребенка, своими огромными взрослыми лапами? – слегка улыбнувшись, спросил серый.

– Не лезь сюда! – предупредил его я.

– Ты сам хотел поговорить со мной, помнишь?

– Да, но не здесь. Не на этой поляне.

Голова закружилась, и мы оказались сидящими в креслах самолета.

– Так лучше? Привычнее?

– Да, спасибо! – ответил я. – И спасибо за ночные кошмары с выпотрошенным черепом. Уверен, это была твоя картинка.

– Извини, не хотел. Просто прекрасно представляю, что могут сделать увлеченные своим делом ученые.

– Ты такое видел? – удивился я.

– Не важно, – задумчиво проговорил мой «постоялец», вспоминая о чем-то своем.

– Я хотел сказать спасибо. Настоящее спасибо, а не такое, как про картинку.

– Так говори, – ухмыльнулся пришелец, – кто тебе мешает?

– Вот такими высказываниями ты и мешаешь, – дернулся я. – Я серьезно, а ты… В общем, спасибо, что спас нас в порту. Без твоих способностей я бы не справился.

– Не было никаких способностей. Немного ускорил твою реакцию, немного направил взгляд в нужную сторону в нужное время.

– Ага, я именно это и говорю друзьям, но мы-то знаем, что не все так просто. Верно?

– Я не понимаю о чем ты? – мой «постоялец» явно не спеши признавать свою помощь сверх обычного ускорения реакции. Но я был уверен, ни один человек не способен поймать пулю в полете или оттолкнуть ее с траектории. А после, еще и зарастить рану на руке, да так, что никто ее не заметил. Что-то тут было не чисто. И это что-то от меня пытались скрыть.

– А как на счет невозможности осознать себя в теле человека и оставить сознание носителя нетронутым? Не пытаться «поглотить» его сразу.

– Это каждый решает сам.

– Но доктор сказал, что это невозможно!

– Может быть, он просто не хотел поступать иначе. Его задачей было максимально быстро внедриться и контролировать процесс.

– А в чем тогда твоя задача? Кто ты такой?

Мне показалось, что серый открыл рот для ответа, но в этот момент я проснулся.

Я лежал на полу, между рядами кресел. Самолет сильно трясло. Из ящиков над головой падали какие-то пакеты и пледы. Над креслом горела лампочка «Пристегните ремни».

Я кое-как поднялся и сел в кресло, пристегнув ремень. Мимо прошел, покачиваясь и цепляясь за спинки кресел бортпроводник. Самолет был небольшой и я, выглянув в проход, посмотрел на генерала. Он сидел там же, где мы с ним разговаривали и, крепко вцепившись в подлокотник, смотрел на проплывающие за окном облака.

Мы приземлились на военной базе недалеко от города. Мои часы показывали почти пять утра. На улице было сыро и промозгло. Низкие серые тучи затянули небо от горизонта до горизонта. Восходящее где-то за ними солнце не могло пробить этот плотный покров и обозначило себя светло-серым размытым пятном невысоко над землей. Взлетная полоса мокрой серой лентой уходила вдаль, зажатая между дорожками пронзительно белых огней. Нас усадили в небольшой автобус с плотно тонированными стеклами и куда-то повезли.

Ехали довольно долго. Достаточно чтобы понять, мы давно покинули пределы базы. Ровная дорога без выбоин укачивала, клоня в сон. Но, несмотря на мое желание уснуть и продолжить разговор я держался.

Автобус плавно остановился, и водитель открыл дверь. На улице моросил дождь. Серая пелена еще плотнее затянула небо. Даже пятно от солнца перестало проступать сквозь тучи. Все гуськом вышли из теплого нутра машины и, съежившись, двинулись в сторону широких стеклянных дверей трехэтажного здания.

На проходной генерала встретил высокий человек в белом лабораторном халате. Они о чем-то долго и обстоятельно разговаривали. Евгений Петрович объяснял, а высокий слушал, кивал и, изредка, вставлял пару фраз. Затем оба посмотрели на меня, и генерал сделал знак подойти.

– Знакомьтесь, – сказал Евгений Петрович, обращаясь ко мне. – Сергей Сергеевич – заведующий лабораторией физиологических исследований. Не обращай внимания на название. Они занимаются тем, о чем мы говорили.

– Марк Антонович, – я протянул руку высокому. Он пожал ее крепко, но слегка рассеяно.

– Очень приятно.

– Взаимно, – ответил я, рассматривая заведующего.

Суховатый, лет шестидесяти. Все еще крепкий, но с обтянутыми тонкой кожей, сильно выступающими скулами. Седые волосы коротко по-военному подстрижены. Странное впечатление он производил. Словно взяли человека со стороны и представили доктором наук или кем-то подобным. Но генерал уверял, что ученых собирали из разных мест, а проектом руководил человек из ангарского института. Видимо, именно этим человеком и был Сергей Сергеевич.

Я вспомнил историю, как он приехал сам и рассказал, чем занималась его лаборатория, как подсказал, где искать ноутбук с записями экспериментов. Вроде как он был в отпуске или командировке. Не вязался у меня образ человека, стоящего передо мной и того, кто мог бы уехав в отпуск пропасть там на пару месяцев или даже больше. Скорее уж, вернувшись в Ангарск, он подчистил за собой. Не то, чтобы я его в чем-то обвинял, но легко мог представить, как он, поняв, что происходит, прошелся по своим подопытным со шприцем, наполненным какой-нибудь гадостью, и ввел всем по миллилитру яда. Почему-то все участники эксперимента виделись мне прикованными наручниками к железным кроватям, беспомощные не способные оказать сопротивление. Ну что за воображение в последнее время? Опять постоялец шалит, стараясь придать потенциальному эксперименту образ нацистских издевательств над людьми периода второй мировой?

Я тряхнул головой, отгоняя навеянное чужим сознанием видение. Нельзя быть предвзятым. Раз генерал ему доверяет, значит, все будет хорошо.

– Марк Антонович, давайте пройдем наверх. Там наши кабинеты с оборудованием. Евгений Петрович нас сильно торопит, так что если вы не против, мы начнем сразу. Перекусить не предлагаю, на полный желудок может быть дискомфорт.

Я пошел за ученым. Генерал напутственно похлопал меня ладонью по плечу:

– Давайте, занимайтесь.

– Вы не с нами? – удивился я.

– Нет, Марк, мне пора вернуться к своим делам. Сюда я тебя доставил, дальше вы сами. Как закончите, мне сообщат, и я отправлю тебя обратно.

Сказал он это таким тоном, что мне вдруг представилось, что отправлять обратно будет некого. Что постоялец, до сих пор лояльно относящийся к моей самостоятельности, все же заберет контроль себе и «поглотит» меня окончательно. Неужели я так боялся экспериментов, что нервы расшалились?

Нет смысла описывать все, что происходило в стенах исследовательского института. Скажу только, что все мои страхи были напрасными. Со мной хорошо обращались, вежливо просили описать ощущения в левой пятке и правом мизинце, когда по мне, подключив электроды, пропускали слабый электрический ток. Предлагали записать все увиденное и проанализировать ощущения, когда вытаскивали из ванны сенсорной депривации. В общем, обычные, непонятные мне исследования, которые ничего не скажут непосвященному человеку. Точно так же, как я не понял, достигли мы какого-то результата или нет.

Все продолжалось четыре дня. Я попросил связаться с моими друзьями на базе, но мне дали отказ. Разрешили лишь позвонить Евгению Петровичу. Он долго не отвечал. Видимо был занят или находился далеко от аппарата. Обычные проводные телефоны позволяли быть занятым, даже если ты был рядом.

Вообще не понимаю, как люди жили с сотовыми телефонами. Это же какой стресс! Если тебе звонят, ты должен принять вызов. Точнее считается, что ты должен принять, но не ответить зачастую означало обидеть собеседника. Мне всегда хотелось забыть телефон дома. Тогда я чувствовал себя свободным. Иначе как на привязи, где бы ты ни был, кто-то всегда знает, как тебя найти. Потянул за ниточку телефонного вызова, и вот он ты, болтаешься на ней подвешенный за ногу. Тук-тук, я знаю что телефон рядом, возьми трубку

После второй попытки, мне ответили. Голос был непохож на генерала и, как оказалось, принадлежал его секретарю. Молодой человек спросил, что мне нужно, и я описал свою просьбу передать на базу во Владивосток, что со мной все в порядке, и я скоро вернусь.

Секретарь пообещал сделать все возможное и отключился. Оставалось только гадать будет ли исполнена моя просьба. В общем, все как-то устаканилось и мои взаимодействия с учеными даже стали приносить некоторое удовольствие.

После четырех плодотворных дней работы Сергей Сергеевич был готов отпустить меня на все четыре стороны. Пообещав, правда, вызвать, если потребуется, для уточнений, или если что-то пойдет не так. Собранные данные экспериментов ребята из лаборатории обещали обработать в течение недели и сообщить результаты. Я сильно сомневался, что эти данные до меня дойдут, но все же выразил признательность и, тепло попрощавшись, был готов отчалить во Владивосток к друзьям и Вике.

Я ожидал, что как и по дороге сюда генерал составит мне компанию в перелете, но я ошибся. За мной приехал автомобиль с водителем. Как я понял это и был секретарь генерала. Довезя меня до базы и передав с рук на руки бортпроводнику, он прыгнул в машину и умчался по своим делам. Меня провели в салон и попросили подождать старта внутри. Через полчаса самолет взлетел и взял курс на Владивосток.

Глава 9

Глава девятая.

Возвращаться к друзьям всегда приятно. Когда соскучился и хочется общения. Особенно, если есть о чем поговорить. Хотя с друзьями всегда есть о чем поговорить. Даже если не случилось ничего нового можно вспомнить старое.

Но сейчас у меня было что рассказать. Они наверняка ничего не знали о Горе. Я сильно сомневался, что генерал им рассказал то же самое, что и мне. К тому же, как я понял, Евгений Петрович сейчас плотно занят проблемами в Красноярске.

Но кроме друзей, у меня был еще повод торопиться во Владивосток. Хотя я понимал, что мой постоялец не спешит «поглощать» меня, но где гарантии, что этого не случится в ближайшее время. А я так и не успел провести время с Викой. Нас прервали, не дав возможности насладиться друг другом в полной мере.

Возвращаться к любимой – это отдельное событие. Особенно, если улетел не попрощавшись. В голову лезут разные мысли. А не обиделась ли она? Не посчитала ли твое бегство трусостью? Все это глупости, но удалить их из своей головы получается с трудом. И хотя было понимание, что моей вины в столь быстром отлете нет, я все же ощущал вину. И это чувство заставляло меня не только с тоской ждать встречи с Викой, но и бояться ее.

Самолет снижался над Владивостоком, разворачиваясь по широкой спирали. Низкая плотная облачность не давала возможности увидеть огни города. За иллюминатором рваными короткими импульсами вспыхивали летные огни под крылом. Когда самолет еще снизился, пилот включил посадочные огни, но они только усугубили отсутствие видимости, отразившись от серых дождевых облаков.

Погрузившись в серую вату, мы кружили над городом, как коршун над добычей. Наконец, проколов плотную пену, самолет скользнул еще ниже. И сразу крупные тяжелые капли появились на иллюминаторах. Потоком воздуха их сдувало куда-то назад, образуя толстые прозрачные кляксы на стекле. В неразборчивом месиве из дождя, обрывков облаков и темноты, вдруг, проступили яркие огни посадочной полосы. Пилот качнул самолет, выравнивая курс, и мы устремились навстречу бетонной полосе.

Дождливая погода в купе с тоскливыми мыслями создавали отвратительное настроение. Вся прелесть ожидания вдруг пропала, сменившись тяжестью на душе, камнем скатившейся куда-то вниз грудной клетки поближе к желудку.

Самолет вырулил с полосы и остановился у низких приземистых строений военной базы.

– Прибыли, – бодро произнес пилот, выйдя из кабины. – Вас там встречают, – как-то грустно добавил он, увидев мое состояние.

Я едва заметно кивнул и поднялся с кресла. Последние шаги по салону я сделал с чувством, что иду на эшафот. Люк распахнулся, открыв ступени мокрого трапа. В салон потекли тонкие струйки, замочив напольное покрытие.

Я шагнул на трап и увидел одиноко стоящую фигурку. От ее вида мое сердце сжалось, и к горлу подступило что-то, предательски его стиснувшее. Внизу, кутаясь в серый военный плащ, стояла Вика. Кроме нее на залитом дождем летном поле никого не было.

Я спустился и медленно подошел к ней. Вика несколько секунд смотрела на меня каким-то изучающим взглядом, а потом бросилась и крепко обняла, словно убедившись, что я тот самый. Я приобнял ее принялся гладить мокрой ладонью по волосам под капюшоном. С души испарился камень, который совсем недавно материализовался там, невыносимо давя на желудок. Я вдруг понял, какого это, когда тошнит от страха. Но теперь уже все было хорошо. Я дома. Со мной любимая, и где-то рядом есть друзья, которые напоят горячим чаем, выслушают все истории. Не важно правдивые они или нет.

– Пойдем! – перекрикивая шум дождя сказала Вика. – В казарме нас ждут.

Я кивнул, соглашаясь. Пилот с борт-проводником, вышедшим следом за нами из самолета и техником, подкатившим трап, направились в противоположную от нас сторону. У них были свои дела. Самолет так и остался мокнуть под дождем и дожидаться, пока за ним придут и откатят в теплый закрытый ангар.

В казарме было шумно. Еще подходя к двери я услышал голос Валеры, смех и возгласы Стэйси, ворчание Николай Иваныча. Судя по всему, за дверью собрались все. Я слегка притормозил у двери, но Вика улыбнулась и подтолкнула меня в спину.

Шаг, и мы оказались в ярко освещенном помещении. Капли дождя, стекая с нашей одежды, моментально образовали маленькие лужицы под ногами. Разговоры стихли. Все смотрели на нас. Но ни в одном взгляде не было осуждения, только любопытство и готовность слушать. Я был в окружении друзей и почувствовал это. Здесь не нужно было заботиться о том, что и как говорить, скрывать что-то, плести интриги. Мне сразу стало хорошо и я улыбнулся.

– Привет! – поздоровался я и поднял руку в приветственном жесте.

Со всех сторон раздались голоса, каждый на свой манер приветствуя меня. Подошел Валера и пожал руку. Остальные ограничились кивками. Даже Стэйси, вопреки ожиданиям, осталась сидеть рядом с Николай Иванычем, который по-хозяйски обнимал ее за плечи.

– Рассказывай, что там! – выпалил Валера, не имея сил дольше ждать.

– Валера, – укоризненно одернула его Маша.

– Ах, да. Как долетел? – быстро исправился мой друг.

– Все нормально, – ответил я все еще улыбаясь. – Долетели хорошо. Много новостей. Я все расскажу. Только налейте кто-нибудь горячего чая.

Иван подскочил и метнулся на кухню, расположенную в соседней комнате. Оттуда послышались звуки закипающего чайника (видимо, он был наготове) и какие-то шорохи. Через несколько секунд парень появился обратно, неся большую кружку чая, над которой поднимался легкий дымок. В другой руке он держал пачку галет.

Я с благодарностью принял подношения и уселся, в придвинутом одним из братьев Стэйси, кресле. Замер на мгновенье, отхлебнул горячий чай и неспешно рассказал все, что поведал мне генерал, добавив события четырех дней моей работы с учеными.

– Это все очень интересно, – произнес Валера после долгой паузы. – Не знаю как кого, а меня больше всего волнует вопрос, что делать со станцией на луне. Я понимаю, что Евгений Петрович собирается что-то предпринять. Но если у него сейчас такие проблемы с Гором или Горе, как хотите называйте, то будут ли у него время и силы?

– А что мы можем поделать? – спросил Иван, озвучив общий вопрос.

– Мы можем подумать над тем, как уничтожить станцию. Да, у нас нет оружия, бомб или ракет, как у военных, но мы можем придумать план и предложить его генералу.

– Ты решил перед будущим тестем выслужиться? – шутя, спросила Вика.

Маша смутилась, а народ заулыбался. Сам Валера практически не обратил на это внимания.

– Даже если и так? Это не важно, на кону выживание человечества, как вида.

– Валера, я все понимаю, ты хочешь найти решение, но я думаю, что этим займутся другие. Более компетентные люди. У военных они есть, – я попытался немного умерить энтузиазм друга, зная, к чему подобные разговоры могут привести. Именно с подобных разговоров обычно и начинались наши «приключения» в молодости.

– Пусть они думают исходя из своих предпосылок, а мы будем учитывать наши, – не унимался Валера. – Ведь мы ничего кроме собственного времени не теряем. Почему бы просто не пофантазировать?

– ОК, – сдалась Вика. – Давай пофантазируем. К примеру, у нас есть три космических челнока. Они конечно не наши, но среди нас есть пилоты, кто умеет ими управлять. Что мы можем с этим сделать? – вопрос был адресован скорее Стэйси, но ответил Райан.

– На челноках есть возможность размещать ракеты малой и средней мощности. Самих ракет нет, но возможность есть.

– Отлично! – поддержал Валера. – И что нам это дает?

– Да по сути ничего, – пожал плечами Райан. – Боеприпасов нет, значит наши челноки это просто возможность куда-то лететь. Напасть и взорвать мы ничего не можем.

– А если снарядить их нашими ракетами? Наверняка на базе что-то есть? – поинтересовалась Юля.

– Ваши ракеты не той системы. Не встанут в подвесы. И управлять ими не понятно как.

– Наверняка генерал отправит наших пилотов с этой миссией к месту появления луны, – предположил я. – Не будет Евгений Петрович пускать на самотек такую ситуацию.