Свидетельство о смысле

Тима укусил того за щеку. Джекоб высвободил его на вытянутых руках и с напускной миной спросил: – Это как понимать? Ты не рад мне?

– Вы мне дали не тот элемент! Он не блокирует мозжечковую миндалину, а просто заставляет спать. Как обычное снотворное, Джекоб! Это очень и очень плохо!

– Почему же? – не понял тот.

– Потому что V-5 может работать в стационарном режиме. То есть если боец спит, то костюм может его охранять.

– Ну, так пускай охраняет.

У Тимы вся шерсть встала дыбом, когда он услышал тяжелые, сердитые шаги, доносившиеся со стороны корвета. Дверь медленно отворилась. Тёплый свет помещения плюхнулся на снег под звездолётом.

– У вас же нет регистрационных чипов!

Джекоб еще чуть-чуть потупил взгляд, наблюдая, как Тима весь дрожит и постоянно оборачивается. А затем попросту понял, что им всем конец…

Давящая тень V-5 последовала за уютным светом из внутренности корабля. Весь ландшафт дрогнул от грохочущего шага. Уже было слышно, как заряжается орудие костюма, а дуло пушек окрашивается в персидский-красный цвет.

Лишь со вздохом Джекоб сказал:

– «Finita la commedia».

– Ну, типа того, – в окончание добавил Тима, обернувшись взором на грозный V-5.

Глава 3

Честностью обожженный

Сколько Грек смотрел вниз и пытался осознать реалии происходящего – неизвестно. Твёрдое плечо Ланса с наглостью впиралось в его живот, ноги свисали с другой стороны плеча, а глаза слабо держались полуоткрытыми. Он не хотел показывать, что проснулся поле недавней драки, ведь, как только услышал автоматные очереди, за ними последовал интересный разговор между Лансом и БИ-8. Кстати, скорее всего, именно из-за выстрелов Грек и проснулся, а может быть, он просто захотел перевернуться на другой бок…

Ланс значительно отстал от БИ-8, который нёс на своих плечах лёгонькую Лизу. Самому же приходилось тащить этого Грека. Ланс, конечно, сам напросился, но он и так недолюбливал этого самодовольного морпеха, так еще и нести на плечах его тушу до самого маяка. А ведь надо спешить.

Роботу легче, конечно. Или потому что он несёт Лизу, или потому что всё его туловище состоит из пуленепробиваемого, высокопрочного и еще сто таких же синонимов, металла.

– Ты слышал? – поинтересовался БИ-8.

– Конечно, слышал, – с недовольством ответил Ланс, уже укладывая Грека на холодный снег.

Ему на часы позвонил Габриэл. Ланс, поджав губы, принимал звонок, а БИ-8 неуверенно приближался к своему товарищу.

– Что у вас случилось?! – сразу же послышался грубый голос.

Ланс лишь пожал плечами, запамятовав, что Габриэл его не видит, но позже ответил:

– Мы сами хотим это выяснить.

БИ-8 занервничал.

На обратной стороне повисло молчание. Спустя минуту Габриэл вторил:

– Тима не берёт трубку, Джекоб тоже. Никого нет на связи! Зачем вы взялись за это…

Пока Габриэл высказывал своё очередное недовольство, Ланс взглянул на металлического товарища. Тот положил Лизу рядом с Греком, возле ели неподалёку. Их туловища опёрлись друг на друга.

Робот не любил выслушивать, как его отчитывает лидер сопротивления, да и Ланс мало был этому рад.

– Лиза!.. – скромно послышалось в левом ухе. – Лиза, поднимайся. Давай же!

Локоть Грека незаметно вонзился в рёбра Лизы, и та со вздохом раскрыла глаза. Её рот сразу же раскрылся, чтобы закидать Грека недовольством и упрёками, но она вдруг замкнулась. Грек указывал ей молчать. И делал это тихо, чтобы БИ-8 и Ланс его не услышали.

Всё же набравшись смелости, командир решила поинтересоваться, зачем нужно молчать, да и что вообще происходит.

– Они из сопротивления, – ответил Грек сквозь зубы.

Раскрыв глаза до ширины экватора, Лиза подумала, что это очередная глупая шутка.

– Ты идиот? Зачем ты …

– Тихо! – упрекнул её Грек. – Слушай.

Их внимание пало на Ланса с голым торсом и БИ-8 с металлическим туловищем среди мерзлой природы.

– …не тебе мне говорить за время!

– Я ведь… – начал Ланс.

– Закрой свой рот! Если бы я знал, насколько вы, два полудурка, не можете справиться даже…

Лиза замерла. Её волосы вдруг утяжелились, а в горле расположился ком. Она с усилием направила свой взгляд на Грека, а тот, чуть приподняв, одно веко, всем своим видом указывал на свою правоту.

– Они говорят с Габриэлам – произнёс он.

– Такого не может быть, Ланс ведь…

– Может, – вторил Грек.

Почему-то он знал голос лидера сопротивления и сейчас был уверен в этом, как никогда.

– Нужно с ними поговорить… я не верю…

– С ума сошла? – сказал Грек. – Если они узнают, что мы их вычислили, то нас сразу же устранят.

– Почему ты так решил?

– Это не я решил.

Голос на обратной линии всё продолжал:

– …бегом к маяку и решите уже эту проблему! У меня нет столько зн… , чтобы терпеть ваш идиотизм.

– Так точно! Мы всё сделаем, – в окончание проговорил Ланс.

– Я уж надеюсь. До связи!

Трубку бросили. Проекция звонка выключилась на часах, и показалось время: шесть часов вечера.

– Он не в духе, – произнёс БИ-8, лишь бы что-нибудь ляпнуть.

– А когда он был в духе? – Ланс задумался. Один раз взглянул на Лизу с Греком и сказал своему металлическому товарищу: – Ладно, ты быстрее. Пока беги к маяку и разберись там. Я пока дотащу Лизу и Грека.

– Ты уверен…

– Да, я уверен! – оборвал Ланс.

Лиза сквозь маленькие щели век заметила спор. Затем посмотрела жалостливым взглядом на Грека и вымолвила:

– Я не хочу в это верить. Нужно что-нибудь предпринять.

– Нужно бежать, – подчеркнул Грек.

– Зачем? Если они предатели, то преимущество на нашей стороне.

– Почему ты так уверена, что мы сильнее?

– Ну как? Они сдадутся, поняв, что мы их рассекретили. Главное —взять их на мушку.

– Как тебя вообще взяли командиром? – с некой досадой проговорил Грек, да так что его чуть не услышали. – Они из сопротивления. Да ты хоть знаешь, какие звери в него вступают. Я вообще удивлён, как Ланс меня в живых оставил. Он точно поддавался мне…

– Тогда бежим?

– Да, – ответил Грек. – Если же они не из сопротивления, то стрелять не станут, а если да… то хоть убежим. – Грек выдержал задумчивую паузу, устремив свой взгляд на Ланса, который еще секунду и останется один. Он оценил, насколько Ланс может быть сильным и поэтому добавил: – Может быть.

– Тогда нужен какой-то сигнал. Нужно понять, когда… – Лиза замкнулась, когда увидела едкий взгляд Грека, направленный прямо.

Ланс глядел на них с неминуемым затмением. Его грудь слабо вздымалась, а глаза были направлены стрелой во взгляд Грека. Они будто боролись, надеясь, что кто-то из них сдастся первым.

Рука Ланса медленно потянулась за пистолетом. Грек подорвался, схватил Лизу за руку и побежал вместе с ней прочь среди густых елей. Они волочили ногами едкий снег, который пробирался вовнутрь ботинок. Ноги охолодели, руки тоже. Дыхание то и дело прерывалось, но воздух содрогался от злостного вздоха Грека.

– Не стреляет, – лишь вымолвила Лиза, пока пыталась не упасть в сугроб.

Вдруг ствол рядом расположившегося дерева разорвало с одной стороны вдребезги. Казалось, этот выстрел могли услышать даже на самом Сидигроне. Настолько он был подтверждающим и скоропостижным.

– Не бросай меня, – кричала Лиза, когда чувствовала, что её кисть соскальзывает с горячей руки Грека.

Морпех держал её, как держится за свою жалкую жизнь. Они бежали вместе, пытаясь скрыться за стволами деревьев, за сугробами, небольшими оврагами. Их ноги уже подкашивались, а ноздри оледенели (сопли застыли).

Стоит уточнить, что было огромной глупостью не надеть шлемы обратно. Лиза и Грек, видимо, настолько были увлечены своими мыслями и бегством, что позабыли чуть ли не о самом главном. На этом рассуждении подловил себя Грек, когда они выбежали на довольно просторный заснеженный пустырь. Местность окружали ели, будто зрители у сцены, которые ждали долгожданной развязки или любого другого волнующего момента.

– Шлемы! – крикнул Грек.

Лиза с усилием перебирала ногами, а морпех подтягивал её.

– Что?! – с выдохом проговорила она.

– Говорю…

Вдруг Лиза замерла и спустя секунду повалилась на снег. Грек на момент остановился и повернул её к себе. На её затылке виднелся шестиугольный чип, который с красного цвета резко переменился на зелёный. Прозвучал слабый писк, сигнализирующий о правильности процесса: она спит.

По спине Грека проехал поезд. Корни волос превратились в лёд, а дыхание замерло. Он почувствовал на себе этот звериный, ожесточённый взгляд. Грек поднял глаза и увидел, как среди тени деревьев, этих неодухотворённых зрителей, стоит Ланс. Его туловище было затемнено. Ноги по колено утопли в холодеющей едкости заснеженного рельефа. Лишь глаза сверкали теми звёздами, что сейчас опалят тебя своим могуществом внутренней силы.

Ноги Грека, будто сами двинулись прочь. Сначала медленно. А затем с каждым шагом всё быстрее и быстрее. Уже спустя миг он бежал, как обожжённый. Что его так испугало? От кого он на самом деле бежит, ведь как чувствовал раньше взгляд Ланса, то теперь чувствует, что его никто не преследует?

Он уже пробежал пустырь и неосознанно начал замедляться. Грека окутала тишина. Ветер покачивал ветки елей, которые оказались в плену омертвевшего снега. Грек смотрел вокруг, но никак не смел оглянуться назад. Боялся ли он – глупо рассуждать. Ведь и так ясно, какую порочную глупость он совершил.

Вдруг где-то вдали послышались протяжные автоматные очереди. Когда Грек с Лизой бежали от Ланса, то взрывы и выстрелы не слышались, сейчас же почему-то они восстановились. Только теперь не с той продолжительностью, а с интервалом, через пару ударов предательского сердца Грека.

Он вслушивался в эти выстрелы и только лишь тогда, когда он смог возненавидеть себя, пропустить эти мысли сквозь свою душу и разум, а тем паче полностью себя увидеть, смог повернуться назад. Сквозь ограду деревьев виднелся тот белёсый пустырь. Бездушные зрители глядели на образ Лизы, отчаянно валявшейся на снегу, посреди пустой, обволакивавшей холодом местности.

Он обернулся назад, но вдруг понял, что этот шаг будет именно тем, что будет обозначаться, как идти дальше, а не возвращаться назад. Ступая, Грек ненавидел себя, Ланса, БИ-8 и Лизу. Сквозь боль своего обломленного самолюбия и грязи Грек шел вперёд к Лизе. Он ненавидел весь мир только лишь потому, что ненавидел себя.

Глава 4

«Обратная звезда»

С каждым вздохом густеющая чернота леса окутывала до мурашек. Ноги корнями вцепились в бесчувственную поверхность. Ветер лелеял волосы, а кожа на лице онемела в такт проносившимся мыслям о Лизе.

Небо еще сильнее рассердилось и накрыло местность своим бесчувственным пледом. Грек лишь иногда всматривался наверх, когда не видел ничего среди черноты деревьев. На Лизу же, которая лежала прямо перед ним, он не мог смотреть. Его калило его же характерное самолюбие и глупость. Взглянуть на Лизу – всё равно, что посмотреть на свои ошибки.

Что-то послышалось сзади. Грек не оборачивался, ведь знал, с чем или с кем ему придётся столкнуться. Лёгкие задышали с новым ритмом. Душа спряталась в неизбежности своего проявления. Глаза сощурились, скулы же напряглись камнем и сдавили ряды зубов.

– Трус, – донёсся голос Ланса.

Грек через силу обернулся и поднял взгляд на своего противника. Тот стоял с пистолетом в руках. Его корпус всё так же был оголён. Мышцы напряжены, словно их натянули струнами или вывели красками неаккуратной кисти. Сейчас Ланс казался самым что ни на есть настоящим и правдивым. Его взгляд прожигающим взором был направлен в стыдливую физиономию Грека.

Сам же морпех будто маску напялил, пытаясь не страшиться этого образа, стоящего в пяти метрах от него.

– Ты поддался мне, – сказал Грек нехотя.

– Ты ведь любишь свою жалкую жизнь.

Грек ухмыльнулся.

– Любить – громко сказано.

– В твоём случае слишком тихо. – Ланс двинул шеей. Его грудь со спокойствием вздымалась, но взор говорил о накалившейся до придела свирепости. – Я бы не погнался за тобой. Оставил бы здесь, а Лизе бы наплёл, что тебя убили те, кто на нас напали.

– Уверен, что я бы не выжил и не добрался бы до тебя? – с явственной ухмылкой поинтересовался Грек.

Ланс скривил рот и блеснул глазами.

– Уверен, – ответил он.

Грек промолчал. В результате между противниками возникла пауза. Ланс будто ждал, что Грек ему что-то скажет, что-то очень важное и определённое. Морпех же стоял, словно пластиковый манекен, и ждал точного того же.

Вздохнув и успокоив дух, Ланс потянулся рукой переключить чиповый режим пистолета. А ведь знал, что Грек уловит этот момент и налетит на него. Так и случилось.

Только Ланс поднял пистолет, как Грек с отчаянным криком врезал тому по челюсти – промахнулся. Ланс просто отошел в сторону и ждал следующего удара. Грек летел на того с кулаками, пытался бить ногой по корпусу и в голову, но тщетно. Ланс, будто воздух, уходил от всех нападений противника. Его взгляд был непоколебим, тело двигалось по заданной траектории, отработанной изнурительными часами тренировок.

Буквально уже через пять минут Грек начал выдыхаться. Его тело осунулось, а взгляд потупился. Он пытался дышать чаще и набрать лёгкими как можно больше воздуха, но вдруг омертвел разумом, когда получил пылкий удар прямо под дых. Ланс кулаком врезал Греку, когда тот в край размяк.

Словно кровь начала двигаться в другую сторону, глаза завернулись вовнутрь. Боль охватила всё, что могло чувствовать и осязать. Грек схватился за живот и попытался отойти назад. Ланс мог бы пожалеть его, но сделал это всего на пару секунд, позволяя лишь прочувствовать всю тягостность удара.

Когда Грек сделал два шага назад, то понял, что потерял противника из виду. И только спустя секунду заметил, что тот стоит прямо с правого бока. Морпех с криком и новыми силами попытался ударить кулаком в переносицу Ланса. Тот еле успел увернуться, и даже было видно, как его взгляд чуть оживился.

Когда кулак пролетел над ухом, Ланс обхватил кисть противника и повалил Грека через бедро. Морпех, словно мешок с картошкой, послушно кинулся в снег с последними издыханиями. На момент ему показалось, что Ланс его просто застрелит и не будет дальше наносить ударов, ведь это попросту бесполезно, но только лишь допустив эту мысль, получил в глаз. Было бы легче, если бы тот самый глаз просто выкатился, нежели ощущать эту страшную боль. Почему-то все удары от Ланса были настолько ощутимы, что с редкостью поверишь, будто это действительно бьёт человек.

Очередные взрывы и выстрелы доносились откуда-то издалека. Внимание они уже не привлекали, лишь с редкостью впадали в осознание того, что где-то в округе творится почти такое же невыносимое и бесполезное, как и на этом заснеженном пустыре.

Пропустив боль через себя, Грек глядел в небо. Серое, но не унылое и грустное, а мрачное и серьёзное. Оно скрывало Грека и Ланса от тех зрителей, что были бесконечно мудрыми. Теми, кто мог бы только с одного взгляда понять, кто здесь силён, а кто слаб.

«Может, оно и к лучшему», – подумал Грек.

Нечего ему тут ловить и осуждаться зазря. Ланс просто выпустит ему пулю в лоб, и наконец вся эта нелепая история закончится. И всё закончится. Не нужно будет злиться, разочаровываться, унывать и радоваться всякой ерунде. Всему попросту конец, ведь всё это – лишь точка осознания в голове Грека. Что уж поделать, если целый мир для морпеха – лишь маленькая черная точка? А смерть тогда запятая, переходящая к следующей части предложения?

Может быть, оно и так, но смысл тогда строить эти предложения? Они только лишь ведут тебя к этим глупым умозаключениям, которые потом всю жизнь не дают тебе ощутить эту самую жизнь…

– О чем задумался? – сказал Ланс, вновь настраивая пистолет.

Грек услышал эти слова, но пропустил их мимо. Так же мимо, как проносится холодный ветер, как горячие лучи палят по щекам в жаркий июнь, или как вода обтекает всё лицо, когда ныряешь щучкой.

Вдавшись в сравнения, которые фланировали стаей мальков в сознании Грека, он взглянул на Лизу, лежащую справа от него. Почему-то сейчас она казалась на редкость изящной и неповторимой. Она так беспомощна и отчаянна. Левой щекой она чуть касалась белизны простиравшегося ковра. Глаза по-детски прикрыты, ресницы уже превратились в стеснительные ледышки.

Хочется по-настоящему защитить её. Встать перед ней и отгонять всех тех, кто шел к ней со страхом и злостью. Она не заслуживает этих чувств, но всё время их ощущает. Да, её хочется защитить. Но что поделать, если Грек сам себя защитить не может? Тогда ощутить этот страх и злость самому? Вместо неё. Пускай она будет в тиши. Ведь если Грек не может драться, он может прочувствовать все эти порочные силы за неё, и тогда эти силы наполнят его.

Если никак, то уж как-нибудь Грек защитит Лизу.

Может быть, в последний раз он взглянул на неё. Осмотрел сверху донизу, прислушиваясь, Как Ланс направляет пистолет. И увидел на бедре у Лизы ножик. Он неприметно находился в подсумке.

Вдруг глаза запылали, а грудь словно взорвалась. Он схватил нож у себя на бедре и рванулся на ноги. Ланс выстрелил, но промазал. Такого он немного не ожидал…

Грек лихвой кинулся на Ланса с ножом в руках. Полоснул того по корпусу, никакой раны, только тупой звучащий удар металла по металлу. Грек лишь на момент задумался над этим, но спустя секунду снова нанёс удар ножом. Он попал в шею, и это было очень странно. Ведь лезвие, тронувшись шеи, чуть придержалось, когда Грек уводил орудие. Оно будто за что-то зацепилось и только лишь потом поддалось обратно.

Ланс закричал и за долю секунды выдержал дистанцию от Грека. Морпех сейчас же задумался, когда смог четко рассмотреть своего противника. Никаких повреждений. Ни на корпусе, ни на шее…

Тем не менее, Ланс издавал свирепый вопль и держался ладонями за шею. Ему было невыносимо больно. Его глаза вмиг покраснели, а плечи скривились. Он живо засунул пистолет в кобуру на поясе и с новым, еще более страшным криком начал творить невообразимое.

Его пальцы потянулись к середине груди. Он схватился за что-то невидимое, но твёрдое, и потянул руки в противоположные стороны. Казалось, будто он рвёт кого-то вымышленного на части. Спустя несколько секунд рвений и воплей показалось то, что Грек предполагал уже в тот момент, когда только подумал о том, почему нет ран. Это было невозможно, и он не хотел в это верить. Ведь если это правда, то он очень зря вступил в драку с этим человеком.

Когда кисти рук уже вдоволь растянулись друг от друга, то весь корпус замигал черно-синим отсветом. Моргающим блеском виднелся термоскелет, который облепливал туловище противника. Он сдирал этот незамысловатый тонкий бронежилет с себя, словно прилипшую смолу.

С невозможными криками у Ланса получилось, и термоскелет перестал моргать и показался полностью. Он облепливал и руки. Ланс раскрыл грудные ставни, а затем, как кофту, снял с рукавов и бросил защиту на снег.

Перед Греком показался образ, который лишь одним своим порывом окутывал душу холодом и жаром одновременно. Конечно, Ланс был слегка худощав, но сейчас он выглядел так, будто его туловище высекли из камня, а руки и ноги приделали от какого-нибудь специализированного робота. Вены пульсировали на шее именно там, где образовался маленький порез. Как оказалось, Грек зацепился за воротник термоскелета и всё-таки нанёс противнику хоть и маленькое, зато повреждение. Это позволило сравнять шансы, хотя если задуматься, то лучше бы Грек не видел всего того, что было выбито татуировками на рукавах Ланса.

В области вен на руках были высечены чернилами неясные символы. Грек не знал о них, но был уверен, что означают они что-то сокрушительное и страшное. Но точно Грек знал об одном…

– Что такое, дружок? – будто пережевав сгусток собственной крови, проговорил Ланс. – Боишься взглянуть? Бойся, это правильно. Это спасёт тебя.

Морпех впал в ступор и чуть было приоткрыл рот. Его глаза сами по себе округлились, и в этот же момент челюсти сомкнулись. Он сглотнул холодную слюну и замер, вникая во взгляд Ланса.

В такое состояние Грека ввела татуировка «Обратная звезда» на груди Ланса со стороны сердца. Если оно вообще было… Каждый боец знал о том, что она означает, хоть и выглядит неприметно: обычный черный круг размером со взрослую ладонь. Нельзя на неё было смотреть! Ни в коем случае!

Ланс злобно улыбнулся. Греку пришлось увидеть настоящую сущность его товарища. На лице морпеха красовался самый настоящий страх. Теперь он точно знал, кто перед ним. Теперь он уверен, что живым ему не выбраться.

– Взгляни, давай же! – пролепетал Ланс.

Дело в том, что, посмотрев на эту татуировку, можно увидеть проявление своих остаточных и скрытых потенциалов, эмоций, чувств и страхов – себя проживающего. Своё испуганное лицо или несчастное, настоящее. И тогда обладатель этого черного круга будет обязан забрать сущность, взглянувшую на себя в последний раз. А делают это именно наёмные убийцы.

Казалось бы, откуда на Сидигроне наёмники, когда всё население в край милитаризовано? В том-то и загадка, что неясно, откуда они взялись и на кого вообще работают. Это было попросту невозможно, и никто не знал, каким образом можно стать наёмным убийцей.

– Я не хочу… – горько проговорил Грек и не успел, ведь на весь лес прорычал грохочущий смех.

Ланс смеялся над своим противником и товарищем. Он ведь знал, что Грек не цепляется за свою жизнь. По крайней мере, морпех так говорит постоянно. А сейчас этот испуганный герой напрямую утверждает, что не хочет прощаться с жизнью. Это было так смешно для Ланса, что ему даже стало чуть приятней жить.

Грек уловил этот момент. Внезапно он понял, что если не успеть сейчас, то потом такого удобного случая не выдастся. Он ринулся на Ланса с тем же ножом в руках. Полоснул того по груди, но слабо. Осталась лишь неясная линия вдоль ключицы и рёбер.

Ланс свирепо выкрикнул и махнул разворотом ноги. Грек увернулся и попытался ткнуть Ланса. Тот схватил руку и сжал с такой силой, что казалось, будто она стала частью чего-то другого. Грек издал тягостный вопль и выпустил нож. Зато другой рукой успел вмазать противнику прямо в висок. Ланс чуть потерялся и получил еще один удар под дых.

Он сделал два шага назад от Грека и чуть не пропустил удар ноги. Как только манёвр закончился, он тоже решил пяткой проверить твёрдость лица противника. И у него это получилось. Боковым зрением Грек не заметил, как прямо ему в глаз летит протекторная подошва чернющего и горячего, как битум, ботинка.

В мгновение Грек потерял ориентир. Удар был уж больно увесистым. Трудно было не потерять сознание, но он держался. Сквозь эти мимолётные размышления Грек снова получил удар. В живот ему будто врезали битой. Он согнулся и получил сомкнутыми кулаками меж лопаток. После он свалился в снег и попытался перевернуться. Ланс замахнулся пяткой, мысленно прощаясь с жалким образом Грека. Сам морпех только заметил краснеющие глаза противника и еле успел поставить Лансу подножку. Тот свалился, не завершив удар, но быстро встал. По крайней мере, быстрее, чем Грек, а поэтому успел врезать противнику по челюсти, затем в висок.

Морпех уже валялся в снегу, окрашивая белую, как альбомный лист поверхность вишнёвой краской своего лица. Ланс не останавливался. Он колошматил Грека, пока тот не захлебнулся своим подавленным самолюбием. В лице Ланса не было видно свирепости или злости. Казалось, будто ему также больно, как и Греку.

Удары закончились так же быстро, как и начались. Лишь остаточная боль, как запах и сырость улицы, напоминали о минувшей картине. Почему-то Ланс не убивал своего противника, а только размазал того в грязь своего естества. Словно нужно было именно это. Но Грек был уверен, что ему конец. Почему же тогда он до сих пор ощущает свою никчемность и порочность?

С тягостью подняв взгляд, он попытался посмотреть на «обратную звезду». Он сосредоточил взгляд и с паузой взглянул на эту до смеха простую, но до слёз правдивую татуировку. И тогда испуганные мысли Грека встали и с интересом взглянули на всё происходящее. Он не видел ничего. Он должен был увидеть себя, своё несчастное лицо, но не видел абсолютно ничего… Неужели это всё выдумки, насчет «обратной звезды»?

– Не пытайся, – вдруг вымолвил Ланс, разминая плечо.

– Почему?.. Почему ничего?

Ланс со спокойствием вдыхал воздух и пытался сосредоточить сознание. Теперь ему было холодно:

– А почему ты должен что-то увидеть…

– Но ведь…

– …если ты уже всё видел?

– Что?! – в голове у Грека, будто в отделе офисных планктонов в момент внезапной проверки налоговой, взревело движение. – Как это? Не может же…

– Может, дружок, – восстановив дыхание, произнёс Ланс. Только сейчас он перевёл добродушный и сочувствующий взгляд на Грека. – Юрико ведь тоже жива.