Растяпа. Почетный гость

И тут моя голова решила, что настало время болеть. Оно и понятно – неопределенность, волнение, дорога…

Замечательно… просто замечательно! – думал я, когда моя возбужденная нервная система подавала болевые сигналы мозга.

И в этот момент за поворотом показалось село.

– Это похоже на то, что мы ищем? – спросил Виктор.

– А давай завернем.

Мы свернули с трассы и проехали широкой дорогой до двухэтажного дома похожего на контору.

Откровенно говоря, у меня есть все основания гордиться собой.

Во-первых, я довольно уверенно, будто у меня была кипучая душа в не ведающем суеты теле, вышел из машины и, поднявшись на высокое крыльцо, вошел в контору сельскохозяйственного предприятия – сейчас не помню его названия.

Во-вторых, нашел бухгалтерию, деловито представился тем, кем я недавно был – заместителем Генерального директора ЗАО «Южуралкустром по коммерции – что свидетельствовать должно было о моей великой занятости и серьезных намерениях, спросил:

– У вас есть бывшие в употреблении и уже ненужные автомобильные покрышки? Мы бы купили их у вас сразу все по сходной цене.

Уф! Кажется, произнеся спонтанно возникшие слова, я остался жив и не скончался от стыда. Однако во взгляде женщины, к которой обращался, заметил презрение – что вполне объяснимо.

– Что за цирк? – удивилась она, по-видимому главный бухгалтер.

– Нам они постоянно нужны, чтобы обезопасить борта причала и насосных станций при швартовке в карьере, где качаем песок. Неужели не видели по телевизору – на катерах применяются и дебаркадерах.

– И почем?

– Чем дешевле, тем лучше, – сказав это, закусил губу и стал рассматривать свои руки, чтобы не выдать своих мыслей. А они беспардонно улыбались.

Главбухша стала кому-то звонить – прояснять и согласовывать. Даже спорить:

– Ага! Щас! За так отдам… Вам бы только задницу не отрывать. А я сказала – иди и посчитай. Потом мне доложи.

Закончив переговоры обратилась к нам:

– Сейчас информацию соберем, что имеем вам предложить. Ну, а вам придется немного подождать.

Мы с сыном вышли и уселись в фойе конторы под двумя фикусами.

– Еще немного терпения, и все решится, – сказал я то ли себе, то ли ему, не в силах избавиться от нахлынувшей еще в бухгалтерии комедийной театральности.

А он промолчал, думая о своем.

Час спустя нас пригласили опять в бухгалтерию и объявили, что хозяйство готово нам уступить бывшие в употреблении покрышки с грузовых машин, комбайнов, колесных тракторов и прочей сельхозтехники в количестве … по цене за штуку… на сумму…

Я и глазом не моргнул:

– Пишите счет на предоплату.

– Давайте ваши реквизиты.

Я достал из дипломата фирменный бланк ЗАО «Южуралкустром».

Когда вернулись в «Таврию», прежде чем вставить ключ в замок зажигания и завести двигатель, я с шумом выдохнул и положил трясущиеся ладони на руль в мохеровой облатке.

– Вот так жадных имеют! Учись, потомок.

Пришел черед и ему расплыться в улыбке.

– Ну, ты просто Остап Бендер! – восхитился сын. – Это же надо додуматься – покрышки бывшие в употреблении! А эти-то, лопухи, клюнули…

– Ну, зря ты так, – я кивнул на дипломат. – Их бумага вдохнет жизнь в мое предприятие.

И во взгляде наследника отразился новый мир, открывающийся предо мной.

Цель поездки была мастерски достигнута – у меня на руках документ, где прописаны все реквизиты одного из сельхозпредприятий Октябрьского района. То, что надо! Теперь дело за штампом и печатью.

Созвонившись с исполнителем подобных заказов и прихватив с собой семью и сына, отправился в Челябинск в некоторой растерянности – ведь я второй раз за рулем машины в большом суетливом городе. Однажды, много лет назад на отцовом «запорожце» забирал здесь жену и дочь-малютку из роддома. И с тех пор только пассажиром…

Путешествуя на автомобиле с семьей, обнаружил, что Тамара Борисовна – просто кладезь здравого смысла: во всяких дорожных ситуациях её советы умны и уместны, и никакой паники не являет. Когда еду с ней, на меня гаишники внимания не обращают. А интересно было бы посмотреть, как она с ними разбираться станет. Впрочем, дело, конечно, не в ней, а – права продавщица из Мирного – в марке автомобиля. И какой же гаишник остановит «Таврию» на дороге, если она не ткнет его бампером в зад?

Наблюдая за Тамарой исподволь, приходил к выводу – это хорошо, что она не любит меня: любовь зачастую делает женщин истеричками. Бог наделил мою жену трезвым умом и умением обуздывать свои чувства. Не смотря на то, что мы не живем вместе и у нас практически нет интимной близости, ей и в голову не приходило устраивать мне сцены ревности. Она никогда не позволяла себе затевать со мной споры, когда я был за рулем.

И еще одна мысль о жене, как о женщине. К ней бессмысленно подходить с чужими мерками. Она сама себе знает цену. И вкус её нахожу безупречным.

Второй раз в жизни пересекал я город Челябинск не в качестве праздного соглядатая, а за рулем автомашины. Надо признать, пронзая его с юга на Северо-запад, был настолько измучен и взвинчен то и дело возникающими дорожными ситуациями, что глазел по сторонам без лишнего воодушевления. Достигнув искомого адреса и вручив нужному человеку эскизы печати и штампа ООО «Садко», я почувствовал нечто, близкое к умилению.

Ну вот, еще один шаг сделан на пути к собственному, пусть нелегальному, но предприятию – осталось начать оборот средств и разбогатеть. Тогда я не очень-то распространялся о своих задумках – знал только сын, уже взрослый парень; не знали жена и дочь – ибо не ведающих нельзя считать обманутыми. Думаю, осуществись моя затея, Тамара не очень-то удивилась – в те лихие девяностые годы случались вещи и подиковиннее! Вот интересно – знай все подробности, стала бы она мне соратницей (ну, в смысле, деловым партнером по бизнесу)? Вряд ли – хотя, как известно, боги Олимпа веселятся во всю.

Вот что мне не нравилось в Тамаре Борисовне, так это то, что она никогда не упускала случая настроить дочь нашу против меня. Она понимала это так – дочь и мать могут подругами быть. Но дружба с отцом для её дочери противопоказана. Она не понимала, что интересного находила во мне Анастасия, кроме моей зарплаты. Ну, теперь ещё и машины…

Для моей жены отсутствие любви ещё не помеха браку. Для меня утеря чувств – не причина к разводу: ибо любовь и приязнь суть два разных чувства. Тем более, что у нас есть общий ребёнок. Но даже неприязнь супругов друг другу – бремя, которое можно влачить. Только присутствие в семье вечно пьяной и скандальной тещи для меня оказалось пределом терпения. И осталась одна надежда – ну не вечно же она (имею ввиду тёщу) собирается жить. При нечастых наших встречах Мария Афанасьевна в последнее время и выглядит так, будто мечтает о смерти.

Интересно – может случиться у нас вражда с женой из-за ребенка? Вот с Ольгой из-за Вити мы никогда не ссорились – так, было несколько замечаний по поводу и всё: мы оба ему были хорошими родителями. А вот про Тамару такого не скажешь…

Пока надеюсь – ей хватит ума понять, что в семейных войнах не бывает трофеев. И оставляю без внимания её циничные наговоры Настеньке – вот, мол, у нас какой плохой (жадный, глупый, жестокий – не нужное зачеркнуть) папа – с надеждой, что наша дочь сама со временем во всем сама разберётся.

Однако справедливо говорят, что любой человек рождается с каким-нибудь талантом. Я уже говорил ранее, а теперь с годами все больше нахожу подтверждений самому главному дарованию нашей дочери ко всем отличным отметкам в школе – это умение нравиться всем. А также мечтать и фантазировать, унаследованные от папы. И умение мыслить здраво – это у неё от мамы.

Все чаще и чаще Анастасия, рассказав мне какую-нибудь историю из своей подростковой жизни, торопливо добавляла: «Только маме не говори». У нас появились с ней свои секреты.

Но дочь есть дочь, она – мой ребёнок и также дорога мне, как сын. Однако я также знаю, что не могу бросить на произвол судьбы свою несчастную жену – хоть мы не живем с ней… дай Бог памяти… сколько лет. Я бы не прочь её выдать замуж, если найдется такой отчаянный человек. Лишь бы он не обижал её и, конечно, же мою дочь. Вот я какой – единственный пока еще живой сын моего покойного отца.

Виктор покинул нас, уехав на троллейбусе к деду с бабушкой. Дамы настроились пройтись по магазинам. А я не спешил покидать салон авто – мне не хотелось выставлять напоказ свою слабость. С тоскою в глазах припарковал автомобиль неподалеку от Торгового Центра и сказал:

– Идите, девочки, без меня. Я очень устал. Мне надо отдохнуть и собраться с мыслями.

И действительно, когда они вернулись, обойдя Торговый Центр и прилегающие к нему супермаркеты, я, успевший немного вздремнуть, стал более-менее походить на человека.

– Ну как, отдохнул? – спросила Тома. – Готов ехать в обратный путь?

– Совершенно готов, – кивнул, взирая на супругу с обожанием; кажется, сейчас я её любил больше, чем когда женился на ней. Вот что дает общий ребенок! Семья чаще всего приносит страшно много беспокойства. Но иногда по ней просто скучаешь.

– Вот и хорошо! – прочирикала Настя. – Едем домой.

И опять через город – хотя теперь по короткой дороге. А ведь я потомок людей, умевших управлять лошадьми, перешедшими на галоп. Ну, ничего – думаю, со временем практика езды в городах придет и ко мне.

Порадовав душу магазинами, в дороге Тамара Борисовна разговорилась.

– Как твои мысли – пришли в порядок?

– Еще бы! В жизни моей набралось слишком много такого, что мне хотелось бы изменить. В этом все дело. Слишком о многом приходится сожалеть.

– Сожалей, если ничего не можешь с собой поделать, но не позволяй прошлому портить настоящее и будущее. В противном случае прошлое будет вечно преследовать тебя. Я уже говорила, что пора обрести свой собственный в жизни путь. Вот я – педагог и с этим умру. А ты до сих пор не поймешь – кто ты есть и чего хочешь добиться. А ведь гонка к обеспеченной жизни уже началась по всей стране.

Это был добрый практический совет.

– Как ты думаешь, дорогая, из меня может получиться бизнесмен?

– Ничуть в этом не сомневаюсь.

Настенька, намаявшись за долгий беспокойный день, сладко спала на заднем сиденье.

– Твой сын хорошо воспитан, – сказала Тамара, зная, что эти слова понравятся мне.

– Да, теперь у меня появилась поддержка, на какую я прежде не рассчитывал. Мне бы сейчас заработать стартовый капитал и можно начинать совместное дело. С Виктором стало интересно обсуждать разные маркетинговые операции. Мальчик настроен по-деловому. К тому же у парня неплохие мозги.

– Судьба и Фортуна чаше всего определяют участь людей – одних возносят, других унижают… а на третьих, которые в большинстве, не обращают внимания. Но на них и держится наша страна.

– Наша дочь из какого числа?

– Она еще слишком мала для каких-либо выводов.

– А разве наследственность – пустой звук? Мне как-то Ольга Викторовна сказала, что чувствует кровь отцов в своих детях.

– И чья лучше? – усмехнулась Тома.

– Она считает, что Виктор далеко пойдет.

– Надеюсь и в дочери есть твои дарования. Только вот тебе они почему-то ничего не дают.

– Дай срок, дорогая – еще не вечер.

Иногда мне бывает с женой хорошо, и я начинаю жалеть о непрожитых вместе годах. После неё у меня была гора Магометова других женщин – по принципу: ищущий да обрящет. Только все любовницы рано или поздно надоедают. Они – всего лишь способ удовлетворения наших мужских потребностей, но никогда не представляют собой объекта изучения человеческой натуры и не вызывают сильной привязанности, поскольку нет общих детей. Рано или поздно наступает день просветления, и ты осознаешь, что любовная связь доставляет больше хлопот, чем того стоит. А что-то неуловимое, что тебе постоянно не достает, так и не найдено. Последняя попытка наладить любовные отношения с женщиной с позором провалилась, когда еще работал в архитектуре. Теперь я чувствую себя гораздо счастливее, просто живя мечтами. Лучше что-то, чем совсем ничего.

А женщины – странные существа. Им всегда мало того, что они имеют – они все суть старуха из сказки Пушкина о золотой рыбке. И всегда у них виноваты мужчины. Видимо, однотипно мыслят – без каких-нибудь индивидуальных особенностей. Но вот я столкнулся лицом к лицу сначала с Ольгой, потом с Тамарой и не могу сказать, что досконально знаю и ту, и эту. Почему мне не дан дар ясновидения? Почему я ничего не понимаю в женщинах? Почему я всякий раз пасую перед ними, хотя должен повелевать? Откуда у меня подкаблучность эта?

Приходится признать, что мне не тягаться с женщиной за лидерство в отношениях.

М-да… семейные отношения. Бесконечная головная боль после медового месяца.

Один приятель рассказывал мне об отношениях его старшего брата с женой.

– Он её лупит, она визжит – и каждый стоит на своём. Но в конце концов, всегда остается права она. Ибо сноха готова даже умереть, отстаивая своё, а брат не готов за это её убить.

Неужели так можно жить?

Я не знаю, чему наставлять свою дочь в этом плане. Но сыну советую – в спорах всегда уступай жене, делая своё дело: по принципу – при слишком ярком солнце старайся быть в тени. И будешь ты счастлив в семейной жизни, ибо для счастья главный враг – просто дракон о трех головах – бабье тщеславие! Это заложено в них природой – ибо их боевой клич: будь рабыней ночью, чтобы стать царицей днем. И все-таки царицей! – а не подругой или женой… Помни об этом, мой сын!

Исходя из правила, что самым любопытным для человека является все несовершенное и прекрасное, пусть для меня женщины навсегда останутся загадками, как манящие берега неоткрытой Америки. Пусть будет так – не напрягает!

Ну, да ладно! Мысли свои я привел в порядок – вернемся к делам меркантильным.

Начало было положено. И уже через неделю у меня на руках были необходимые инструменты для финансовой деятельности ООО «Садко». Я не собирался открывать расчетный счет в банке – да это и невозможно. Просто однажды приехал в бывшую свою канитель ЗАО «Южуралкустром» и представился торговым агентом Общества с Ограниченной Ответственностью из Октябрьского района. Предложил Генеральному директору посреднические услуги в реализации дебиторской задолженности Увельского завода ЖБИ – мол, по доверенности беру железо-бетонные изделия, а в возвратном порядке предлагаю необходимые услуги и товары. Виктор Иванович на такое сотрудничество согласился.

Но когда я с доверенностью ЗАО «Южуралкустром» появился на Увельском заводе ЖБИ, тамошний директор Бендерский меня поправил:

– Если есть такая возможность, попроси у них песок – и тогда тебе ни в чем отказа не будет. А под эту доверенность я тебе ничего кроме фундаментных блоков не дам.

Я вернулся в Мирный и выпросил у Пислегина под долговые обязательства ООО «Садко» талоны на мытый песок – и получил их практически на всю годовую потребность Увельского завода ЖБИ. И в одночасье стал, ну, если не владельцем приличной суммы оборотных средств, то её распорядителем. Теперь можно начинать движение материалов по кругу.

Надо признать, что мне здорово повезло в тот год. Злые языки утверждают, что мэр города Челябинска приобрел где-то бордюрный заводик (цех?) и, чтобы извлечь из покупки максимальную прибыль, издал указ: все бордюры на тротуарах заменить – мол, подносились изрядно и своим видом позорят столицу Южного Урала. Ремонтно-строительное лето в Челябинске началось с того, что везде и всюду дорожники меняли бордюры. Кому не хватило заводских – делали опалубку и лили из бетона прямо на месте. И смех, и грех!

Ну, а тут я откуда ни возьмись – вернее ООО «Садко» с бордюрами от Увельского завода ЖБИ. Их там целое поле Куликово после известной битвы – новеньких, складированных, просящихся в дорогу. И как только я их начал отвозить в Челябинск, Бендерский дал команду – новые заливать, а то участок простаивал из-за кризиса перепроизводства.

Проблему с транспортом решил легко. Южноуральское ПАТО, имея большой парк всевозможных машин, очень нуждалось в заказах и не брезговало в расчетах бартером. Так что…

С заказчиками в Челябинске очень мне помог мой бывший наставник по зачетам налогов в областной бюджет специалист треста «Южуралстрой» Загвоздин Валерий Александрович. Душа-человек, он не только мне предложил целый список организаций, нуждающихся в бордюрах, но даже некоторым меня рекомендовал, позвонив по телефону.

Прежде, чем везти товар к обмену – а платить за бордюры живыми деньгами никто и не собирался – приезжал на предприятие, составлял договор: мы вам шило, вы нам мыло. Потом это «мыло» предлагал в «Южуралкустром», на Увельский завод ЖБИ конечно, и в Южноуральское ПАТО. Впрочем, всюду, где мог на «мыло» быть спрос.

И заработал конвейер: в Челябинск бордюры, обратно – автомобильные и тракторные шины, сухозаряженные аккумуляторы, запчасти на экскаваторы и прочее, прочее, прочее…

Взял за правило не торговаться с партнерами, но всегда, выписывая счета покупателям, прибавлял к стоимости товара и транспортным расходам десять процентов наценки – это была моя маржа. Другими словами, из одной поездки, если машина была загружена в оба конца (а так чаще всего и было) я привозил двадцать процентов чистой прибыли. И никаких налогов! Согласитесь – так можно работать…

Обо всех этих товарных оборотах кроме меня знал только один еще человек – мой сын-студент, чьи советы я начинал ценить все больше и больше, хотя зрелой мудрости в них порой не было ни на грош. Виктор служил мне чем-то вроде резонатора и в этом качестве – при отсутствии критиков и консультантов – был совершенно незаменим.

Всякий раз, бывая в Челябинске, старался встретиться с ним – перекусить и поделиться новостями. Однажды наследник явился на рандеву, хлюпая носом – простыл однако. Пытаясь его утешить, сострил:

– Ничего страшного. Если будешь усердно лечиться, через неделю все пройдет. Если совсем не будешь лечиться, то на день или два раньше. Так что отдай себя в руки тем, кто захочет заниматься твоим лечением, а сам просвещайся, читая книги.

Кафе однако мы посетили – пообедали, посидели, поговорили. Кстати, обсудили новое замужество его мамы. Я видел молодоженов однажды вместе – рыжий и молодой Витин отчим мне не понравился. Но, как говорится, выбор не мой. К тому же бывший афганец – человек, уважаемый государством. Ольга Викторовна подарила ему дочь, а Вите сестренку Олю. Но отношения Кандагарского ветерана с пасынком оставляли желать лучшего. Витя по-прежнему жил у бабушки с дедом.

– Что не делите? – поинтересовался я. – Любовь мамы?

Сын дипломатично пожал плечами:

– Разногласия между нами больше… теоретические.

– И сильно расходитесь в философских спорах?

– Достаточно, – сжал он губы.

– Надеюсь, софистские споры не переходят в рукопашную? Не забывай – он муж твоей мамы, а, стало быть отчим: по сути, второй отец. Тебе не следует прикладывать к нему кулаки.

Однако Виктор не только был сыном своей мамы, но и внуком благородного идальго Виктора Киприяновича Крюкова. Он не мог смотреть спокойно на подонка, поднимающего руку на женщин. Тем более, что эти женщины – его мать и маленькая сестренка…

– Мама тянет семью изо всех сил – на трех работах работает. А этот упырь совсем спился, и у него временами свистит фляга.

О боги! Мне совсем расхотелось продолжать разговор на эту тему – если не можешь ничем помочь, то и не к чему это знать. Виктору, впрочем, тоже. Мы надолго примолкли.

От же судьба наша! Я её на руках носил и души не чаял – ей было мало. Понесло во все тяжкие. Первый сожитель ревновал и бил её, над мальчиком издевался. Да так, что сын теперь мечтает где-нибудь изловить и как следует проучить бывшего сидельца Куликова. Второй, подсадив свою печень хлоркой в Афгане, теперь дожигает её водкой в России.

Пустые, примитивные люди! Как же её угораздило с ними – мою милую Ляльку?

– Что же не разводится мама твоя? – спросил.

– Квартира держит. Кстати, она одна из нас четверых там не прописана.

– Квартира дана по афганскому списку?

– Да.

– Понятно.

Мы помолчали, и разговор переключился на мои коммерческие переключения.

3

К концу лета острой стала задача – как товарный капитал превращать в денежную массу, ибо покрышками и даже цементом сыт не будешь.

Проблема решена была так. На эту женщину, владелицу хлебопекарни в Еманжелинке, я вышел по объявлению в Прайсе: «Куплю муку». Созвонились, поторговались… Конечно, ей хотелось покупать сырьё для буханок дешевле, чем продает наш Увельский КХП «Злак». Процедура не очень приятная – обналичивать, теряя в цене…

Но было одно «но». Но женщина по образованию была технологом хлебопекарного производства. Ей из любой муки подобрать соответствующий процесс подготовки теста, из которого получаются мягкие, румяные и душистые батоны-буханки, проще простого. И я подогнал в Еманжелинку для пробы муку собственного производства колхоза «Рассвет» и хозяйства имени Куйбышева, которое фактически принадлежало теперь санаторию «Урал». Мука у них была первого сорта – то есть уступала по качеству продукции «Злака», но еще более уступала ей по своей стоимости. Поэтому, замыкая круг движения товаров, я получал наличку, не только не падая в цене на поставляемую муку, а с привычным уже десятипроцентным приваром. При этом, если отследить весь круговорот материальных средств, начиная от продукции Увельского завода ЖБИ (наценка на песок здесь не катила), до реализации в Еманжелинке муки за деньги, общая прибыль могла составить и пятьдесят процентов.

А с санаторием и колхозом «Рассвет» удобно было работать бартером – они и стройматериалы брали, и запчасти, и много-много еще чего. Теперь я знал, как можно зарабатывать на бартерных операциях, и не терял времени на сомнения. Когда мне трест «Южуралстрой» предложил долги Комитета по делам строительства и архитектуры при Администрации Увельского района за тротуарные бордюры, я согласился, добавив к заводской цене привычные десять процентов, и, в конце концов, стал обладателем самого большого из всех недостроенных коттеджей поселка «Олимпийский».

Я не собирался его достраивать или разбирать на материалы. Просто выставил на продажу в том виде, каким достался. И вскоре продал знакомому бизнесмену за долговые обязательства. В течении полутора лет он со мною рассчитывался и тоже таки не стал достраивать – несчастлива судьба проекта. Но главное – парень оказался порядочный, а таких было мало.

Вот пример… В начале следующего лета ко мне подъехал армян по фамилии Оганесян, а имя его по-русски звучало как Игорёк. Он рассказал о своей проблеме. У него были строительная фирма и договор с Южно-Уральской железной дорогой на реконструкцию перронов платформ и станций Карталинского участка пути. В том числе и станции Нижне-Увельская. Договор был, но аванса он не предусматривал. Чтобы начать работы, нужны были материалы. Оганесян подъехал ко мне с просьбой – выдать с Увельского завода ЖБИ фундаментные блоки, плиты, бордюры по цене производителя и расчетом наличкой, но с отсрочкой платежа на полгода.

Я уже был наслышан о непорядочности армянских строителей. Но взглянув этому парню в глаза и послушав его объяснения, проникся к нему доверием. А почему не поверить? По моим оборотам одной пекарни в Еманжелинске уже было мало для обналичивания средств. А тут такой куш живыми деньгами! Ну и пусть только через полгода – что прокиснет-то? И мы ударили по рукам.

Никакого договора не писали. Я подвез то, что просил Оганесян. Показал расценки завода и объявил:

– Ты мне должен вернуть к зиме … тысяч рублей. В случае недоимки пойдет пеня.

– Недоимки не будет, – заверил Оганесян. – А расчет с тобой начну даже раньше – по мере сдачи объектов Южно-Уральской ЖД.

Слово своё он сдержал.

Видел, как армяне заканчивали ремонт перрона нашей Нижне-Увельской станции. Со дня на день ожидалось прибытие агитационного поезда Жириновского. И сам Владимир Вольфович на нём. Планировалось его выступление на площади поселка.

Последние дни сыны Арарата трудились как проклятые. А в самый последний перед приездом почетных гостей день на благоустройство территории станции вышли и дочери некогда бывшей советской закавказской республики – что не принято у армян.

Лидер ЛПР остался доволен видом нашего вокзала. Сказал речь на площади поселка – мол, только он и его партия принесут свободу и процветание гражданам России. Его помощники раздали народу бейсболки с надписью «ЛДПР».

Агитационный поезд вскоре уехал, а народ увельский долго еще не расходился – на площади гастролировал вокально-инструментальный ансамбль «Голубые береты».

А мне было приятно осознавать себя соучастником обновления нашего ж/д вокзала. На радостях позволил себе расслабиться и уже ближе к полуночи оказался в компании друга детства Гошки Балуева и его молодой сожительницы. Я их водкой угощал, а они ругались.