Замыкая круг

– Ничего сложного не было. Когда я прочитал в вашей электрической записной книжке о том, кто такой Павлов, я, конечно, принял меры для его встречи и, заодно, обеспечил себе возможность выиграть несколько месяцев, полежав в больнице с тяжелым ранением.

– А оно есть?

– Конечно, есть. Не такое тяжелое, как врачи говорят… но все мы делали по правде. Пулю я словил.

– А как вы это обеспечили?

– Да просто. У нас тут был местный сумасшедший, Ололошей зовут. Душевнобольной, да еще и марафетчик. Обычно-то он – тихий… но иногда, во время ломки, проявляет агрессию. Мои помощники-чекисты лишили его дозы, довели до бешенства, а затем направили это бешенство против меня и Павлова, заявив, что приказ отдал я по распоряжению нового «Хозяина», который прибывает сегодня на пароходе. Заодно – снабдили Ололошу обрезом с холостыми патронами. А на портовом кране засел Нутэлкут, наш лучший стрелок из местных коряков. Белку в глаз пулей из малопульки бьет. Из мосинки тоже не мажет. Он промеж глаз Павлову и попал, пока Ололоша палил холостыми из обреза, народ отвлекая. Потом Нутэлкут мне, в качестве алиби, ногу прострелил. Удачно попал. В мякоть. Ну, еще кровь мы на животе заранее разлили… а Ололошу караульный у трапа из винтовки срезал.

– Но больные говорили, что вы…

– Вот так и создаются легенды. – Берзин улыбнулся еще раз. – Теперь у нас есть некоторое время на лечение.

– Да, но его мало.

– Плюс меня лишили управления НКВД, туда пришли сопровождавшие Павлова люди. Так что… мы выиграли только первый раунд!.. Завтра навестите меня в то же время. Жду.

10

На следующий вечер я застал в палате у Берзина еще одного гостя. На табуретке восседал плотный чекист в военной форме.

– Здравствуйте, Сергей, – поздоровался Берзин, и я отметил секундную заминку. – Познакомьтесь, это – начальник УСВИТЛа Филиппов Иван Гаврилович. – (Филиппов обернулся, подавая руку для рукопожатия и придерживая лежавшую на коленях фуражку с большой красной звездой). – А это Фролов Сергей Александрович… с «материка», мой осведомитель в делах нашего неприятеля.

Заминка была логичной. Нет сейчас времени объяснять еще одному чекисту основы путешествий во времени!

Иван Гаврилович Филиппов производил очень благоприятное впечатление. Широкое крестьянское лицо с крупными чертами и носом-картошкой, короткий ежик седеющих волос. От него так и веяло спокойной и доброжелательной уверенностью. Даже цепкие, внимательные глаза опытного «ловца душ» не портили общего впечатления.

– А мы с Иваном Гавриловичем здесь решаем вопрос о том, что же делать с павловским десантом, – добавил Берзин.

– Да. – Филиппов кивнул, прежде чем продолжить свой разговор с Берзиным, прерванный моим приходом. – Сегодня ко мне пришел Гаранин и на повышенных, как сейчас говорят в Москве, тонах предложил «выметаться» из кабинета в отпуск.

– Ничего себе… – удивился Берзин.

– Но я послал его… мол, некогда нам отдыхать, когда такие дела в Магадане творятся… так что УСВИТЛ мы у москвичей отбили. А что будем делать дальше?

Берзин подергал свою бородку и глубокомысленно изрек:

– Дальше, товарищи, нам нужно переходить в решительную атаку, пока усевшийся в УНКВД Сперанский не арестовал тебя, Иван Гаврилович, и не лишил меня последнего силового ресурса.

– За что меня арестовывать?

– Да мало ли? Когда станут бить в камере, – сам придумаешь, за что.

– И что мне делать?

– А тебе, Иван Гаврилович, нужно срочно раскрыть готовящуюся диверсию. Те самые дела, которые в Магадане творятся и не дают нам отдыхать. Надо, чтобы взятые исполнители «показали» на москвичей. Заодно мы подвяжем сюда же убийство Павлова и мое ранение.

– А какой им смысл?

– Как – какой? Меня отправить на тот свет, а тебя обвинить в потере бдительности: вот, мол, к чему привело наше либеральничанье с зеками!.. Справишься? Найдешь людей?

– Конечно. А дальше?

– А дальше… с документами – ко мне за санкцией на арест всей этой фриновской гоп-компании… и готовь операцию по аресту.

«Бабочка, взмахнув крылом…» – отзвучало в моей памяти, пока Филиппов, попрощавшись с Берзиным и со мной за руку, надевал фуражку и выходил в коридор. Вспоминать остаток фразы не было времени. Берзин оглянулся на меня:

– А вот на вас, Сергей, у меня другие виды. Я попрошу у вас помощи.

«Фигасе, растешь, Сергей Александрович!» – подумалось мне. Всесильный хозяин Колымы просит у тебя, брат, помощи!.. Но, с другой стороны, моя жизнь здесь целиком и полностью зависит от того, удастся ли Берзину уцелеть. Так что, объективно, мы с ним – в одной лодке… и вслух я сказал:

– Чем же я могу быть полезен?

– Думаю, Сергей, что с этой «московской бригадой» мы справимся. Без консультации со мной Сперанский ордера на арест Ивана Гавриловича не подпишет, это ведь – не нарком. А на то, чтобы выдумать обвинения, – ему тоже время нужно. Но это будет только начало, Сергей Александрович! Мне нужно попасть на доклад в ЦК, чтобы представить свой проект развития Колымы. Если я получу одобрение ЦК, то Фриновскому просто не будет смысла меня арестовывать. Тогда НКВД сюда носу больше не сунет. Если даже и буду арестован, то… по крайней мере, спасу своих людей и свое детище – Дальстрой!.. А для того, чтобы меня не перехватили и не арестовали по надуманным обвинениям, я должен подъехать в Москву непосредственно к докладу. Чтобы у них не было времени на выбивание признаний. Чтобы они поняли: у них нет времени. Тогда они точно не станут арестовывать меня до доклада. Но это – сложно. Требуется назначить дату доклада. Для этого требуется подать проект на рассмотрение товарищу Сталину. А высокопоставленных друзей в Москве, которые смогли бы протолкнуть мой проект, – у меня, к сожалению, не осталось.

– Ну, может быть, стоит подать проект кому-то еще, кроме товарища Сталина? – поумничал я.

– А кому? Кого вы, с послезнанием, уверенно можете порекомендовать? Такого, чтобы он не положил проект в стол и смог его понять?

– Ну, думаю, что Калинин… или Андреев… да, точно, Андреев!

– Пойдут ли они против Ежова?

– Не знаю.

– Вот-вот. Да и, честно говоря, к ним тоже не сильно проще пробиться без связей. Так что… если нет друзей высокопоставленных, – нужны друзья не высокопоставленные, но готовые потратить время на то, чтобы представить Иосифу Виссарионовичу проект без протекции! Такой вариант – более долгий. Но – тоже вполне реальный… и вот этим-то я и попрошу заняться вас, Сергей! Если «на материк» выберется кто-то из моих людей, его арестуют враз. А о вас никто не знает.

– Но как я смогу проехать через всю страну без документов?

– Ну… за этим, как раз, дело не станет, – усмехнулся Берзин. – У нас тут контингент – особенный. Есть специалисты, которые еще при царе-батюшке такие блины «выпекали», что, прям, пальчики оближешь!

– Подделать паспорт? – уточнил я.

– Конечно, вот, пока Иван Григорьевич с москвичами воюет. Мы вам сделаем ксиву, а потом примем на службу в НКВД и пошлем в командировку в Москву вполне официально. До Хабаровска доберетесь самолетом, там вас точно ждать не будут. А потом, потихоньку, – поездом до Москвы.

– Рискованно. – (Я поежился).

– Есть другие предложения?

– Нет.

– Ну, тогда, на этом давайте и порешим.

11

Товарищ Берзин работал быстро. И как он только без сотового телефона успевал из больницы отдавать свои бесчисленные распоряжения?.. Уже после обеда на следующий день ко мне за ширму втиснулся седой сгорбленный человечек, нос которого украшали очки устрашающей диоптрии:

– Таки здравствуйте, молодой человек, мое имя Самуил Яковлевич. Хорошие люди попросили меня сделать молодому человеку хороший новый паспорт. Зачем молодому человеку нужен хороший новый паспорт, Самуилу Яковлевичу совершенно нет никакого дела, но коль просят хорошие люди, Самуил Яковлевич всегда готов помочь.

– Спасибо, Самуил Яковлевич. Что от меня требуется?

– Да, что там от вас требуется, молодой человек? Вот сейчас Самуил Яковлевич посмотрит на вас. – (Совиные глаза за здоровенными линзами тщательно ощупали взглядом мое лицо). – Посмотрит и скажет, что молодой человек родился тридцать три года назад. Значит, год рождения Самуил Яковлевич поставит одна тысяча девятьсот четвертый.

Старик, вынув крошечную записную книжечку и остро отточенный карандаш, начал что-то записывать. А я поразился тому, как точно он определил мой возраст. Хотя мне всегда давали меньше, чем было в действительности. И поговорку что «маленькая собачка и в старости щенок» я и сам часто примерял на себя.

– Место рождения – поселок Тихменевский, или вам-таки, молодой человек, больше подходит Тарайка?

– А почему эти два населенных пункта?

– Ах, скажу я вам, молодой человек, потому что за эти две деревни Самуил Яковлевич точно знает, что учетные книги сожгли японцы в 1905 году.

– На Сахалине?

– Конечно, разве так трудно догадаться?

– Ну, давайте – Тарайку.

– А как молодой человек хотел бы назваться?

Вот тут я на некоторое время задумался. С одной стороны, мои имя и фамилия тут никому ничего не говорят, откликаться на них я могу вполне натурально и не «проколюсь». Но, с другой стороны: вполне возможно, что кто-то успел услышать мой первый разговор с Берзиным еще здесь, за ширмой! Лучше, все-таки, перестраховаться. Но тогда какое имя выбрать?.. В последние месяцы перед провалом в прошлое я, что называется, подсел на Стругацких. Раньше знал только «Обитаемый остров». А тут перечитал сразу несколько книг – «Трудно быть богом», «Стажеры», «Полдень XXII век», «Волны гасят ветер», «Град обреченный», «Жук в муравейнике»… и сейчас, вспоминая, ощутил себя вот именно таким «жуком»!.. Оперативный псевдоним пришел в голову сам:

– Лев Вячеславович Абалкин, – прошептал я, наклонившись к уху старика.

– Ну, все, молодой человек, Самуил Яковлевич все записал, поправляйтесь, паспорт будет готов дней через десять.

– Самуил Яковлевич, а фотография? – быстро проговорил я.

– Ах, молодой человек, о какой-такой фотографии вы говорите? Ведь фотографии ввели в паспортах только в этом году!

– И еще, да, – посетитель нагнулся к кровати и положил под подушку большой пухлый конверт. – Это вам просили передать после того, как Самуил Яковлевич возьмет-таки свой гонорар.

Открыв конверт я увидел две пачки банкнот, перетянутые широкой тесьмой. Одна была однородной, составленной из банкнот по 10 червонцев, а вторая – частично из «десяток», а частично из банкнот другого номинала.

12

Известно: нет ничего хуже, чем ждать и догонять! Время в информационном вакууме тянулось медленно, словно худая резина, а здоровье мое довольно-таки резво шло на поправку. Эх, выпрут меня из больнички еще до готовности паспорта! И куда я пойду?.. Или не выпрут? Наверное, все-таки, до паспорта – не выпрут. Вряд ли. Эдуард Петрович наверняка дал по этому поводу соответствующие указания.

Я оказался прав.

Но отзвук чекистских сражений все-таки проник в относительную тишину моей больничной кельи. Отзвук имел форму нового номера «Советской Колымы», который больные зачитали до дыр. Его принесла давешняя санитарка Сара Соломоновна. Как сказала, – по указанию Берзина. Во как! Подумал о моем психологическом состоянии товарищ Берзин! Что ж, откроем газетку. И что тут у нас? Наконец-то, начался дебют шахматной партии: магаданские чекисты против московских. Или: операция «Понаехавшие». Прям аж очерк, если не поэма в прозе! На целый разворот дана статья о героических чекистах из УСВИТЛа, которые раскрыли группу саботажников. Тут было все, что нужно хорошему детективу: и закладки со взрывчаткой, и схроны с оружием, и даже гонки на автомобилях! (Правда, – грузовых. Впрочем… наверное, зрелищности от этого не уменьшилось бы! Вспомним, хотя бы, «Место встречи изменить нельзя»!). В результате оперативных мероприятий злодеи задержаны… с ними проводится следственная работа… ай да начальник УСВИТЛа Филиппов Иван Гаврилович, тебе бы романы писать! «Золотое перо» «Советской Колымы» под скромным псевдонимом «П.» – тоже не промах, но ведь замысел детективной повести этой родился в чекистской черепушке товарища Филиппова!.. Я, чуть-чуть успокоенный, продолжил «игру в ждуна». И – уже в следующем номере местного официоза получил обнадеживающую «добавку», означавшую: «игра» переходит в миттельшпиль. Местные чекисты работали споро, пресса «держала руку на пульсе», взятые работниками Севвостоклага, саботажники являлись не только саботажниками, но и террористами. Это они подготовили нападение на товарищей Павлова и Берзина, чтобы одним махом убрать все руководство Дальстроя»! Ух, злодеи! Товарищ «П» не жалел ли чернил, ни типографской краски, ни причастных оборотов… а под конец «выдал» страшную тайну: особисты УСВИТЛа вышли на след руководителей террористов и заказчиков убийства. Само собой напрашивалось классическое «to be continued» в последней строке, но латинскими шрифтами типография Магадана не располагала и в конце статьи стояло знакомое «П.».

Эх, новости были интересны не только мне! «Сарафанное радио» в местном телогреечном исполнении разносило слухи один другого краше. Пациенты еще больше охрипли от яростных споров: кто же эти таинственные руководители и заказчики? Но, как ни странно, нигде ни словом не упоминалось о потенциальной виновности москвичей. Скорее – наоборот, были намеки на то, что приехавшая бригада помогла своим магаданским коллегам… но эндшпиль не заставил себя ждать. Третий номер газеты буквально взорвал перегретую атмосферу магаданского общества! Как говорится, шах и мат вам, господа московские чекисты! Имелась в «Советской Колыме» даже фотография: москвичи под конвоем вохровцев направляются в подвал. Общественность была возмущена. Особенно, говорят, возмущены были поселенцы, выпущенные Берзиным досрочно и знавшие из газет, что руководители саботажников хотели полностью сорвать работу Дальстроя», а всех, у кого не закончился срок, отправить в другие лагеря.

Так начался эндшпиль.

13

Когда Берзин, наконец, вновь пригласил меня к себе, у него в палате опять гостил товарищ Филиппов Иван Гаврилович. Довольный, как слон после купания. Большое крестьянское лицо прямо-таки лучилось удовольствием. Еще бы: поработал человек!..

После приветствий Эдуард Петрович начал наше «производственное совещание»:

– Итак, Иван Гаврилович, второй раунд в рулетку мы, благодаря тебе, выиграли. Сейчас нужно с этими субчиками поработать, грамотно сшить дело и выслать на материк. Там их, конечно же, быстро освободят большие товарищи, но, чем толще будут наши бумажные турусы на колесах, которые мы здесь накрутим, Сергей, – тем позже за нас смогут вновь взяться большие товарищи! Вы, Сережа, как мы и договаривались, отправитесь в Москву. Хватит нам обороняться! Тут у нас в долговременной игре шансов нету, пора атаковать!

– Паспорт еще не готов, – подсказал я.

– Ничего страшного!.. Иван Гаврилович, я вас сегодня назначил «и. о.» начальника УНКВД по Дальстрою, так что подготовьте документы для приема на службу товарища Фролова Сергея Александровича в качестве стажера. И документы на командировку в Москву в наркомат подготовьте.

– Посылать мальчишку прям в логово зверя? – спросил Филиппов, явно недовольный таким решением.

– Хочешь что-то спрятать, положи на видное место, – сказал Берзин. – Но, вообще, там есть человек, который нам поможет. С ним и нужно будет Сереже выйти на связь.

– Эдуард Петрович, паспорт будет на имя Лев Вячеславович Абалкин, – влез я.

– А почему?

– Не знаю. Показалось: лучше сменить «пароли и явки», информация из больницы вполне может «утечь».

– Ясно. Тогда я пойду. – Иван Гаврилович поднялся, протягивая руку Берзину и, затем, мне. – Жду вас, Сергей… Лев, в Управлении. Просите, чтобы проводили прямо ко мне.

– Теперь, Сергей, смотрите, – сказал Берзин, когда Филиппов ушел из палаты. – На Лубянке вам нужно будет найти Иосифа Илларионовича Никитинского. Служит он в бывшем ГУГБ, но в каком отделе и должность, – не скажу, там все сейчас очень быстро меняется, так что придется поискать его самому. Передадите ему это письмо. – Берзин протянул мне запечатанный конверт. – И, если он скажет, что согласен помочь, передадите вот этот большой пакет. Здесь – мои предложения по развитию Колымы.

– А если не согласится? – спросил я, принимая от Эдуарда Петровича тяжелый прямоугольный сверток.

– Согласится, – успокоил Эдуард Петрович. – Парень из комсомольского набора, идейный. Я с ним познакомился еще в бытность в Вишере. Он тогда работал в Северном ОГПУ секретчиком и я его раз, будучи в командировке, выручил из большой беды, в которую он чуть не попал из-за одной своей ошибки. Он такого не забудет. Если сможет, – поможет обязательно.

– А дальше?

– А дальше вам, Сергей, надо будет «залечь на дно». Вряд ли вас будут сильно искать, но лучше всего до прихода товарища Берии чекистам на глаза лишний раз не попадаться. Найдите жилье в Москве по своему новому паспорту. Деньги у вас есть. На всякий случай Иван Гаврилович передаст вам еще десять тысяч рублей в качестве резерва. Если не истратите, то – передадите Белле Гехтман. А после того, как товарищ Берия придет в НКВД, вы сможете вернуться в Магадан и продолжить работу в УНКВД или в Дальстрое.

Я, как опытный командировочный, уже прикидывал «узкие места» на маршруте. Воспользоваться случаем, чтобы порешать некоторые моменты? Воспользуюсь. Узкие моменты есть.

– Товарищ Берзин, я плохо знал Москву даже в своем времени, а сейчас, наверное, и вовсе ориентироваться там не смогу. Подскажите, где можно в Москве остановиться на первое время. Да и в Хабаровске тоже: историю гостиничного сервиса Хабаровска я не изучал.

– Логично. – Берзин немного задумался. – Сделаем так. В Хабаровске вас поселят летчики, им тоже ночевать где-то надо будет. А вот с Москвой… вопрос сложнее. Возле Киевского вокзала есть новая гостиница «Киевская». До нее легко добраться от Ярославского вокзала на метро до станции «Смоленская», а там километр-полтора пешком через Бородинский мост. Я скажу Ивану, чтобы сделал для вас карту. На линии есть станция «Дзержинского», там – как раз Лубянка.

– А в гостинице будут места?

– Видно, что в командировках вы не в первый раз, – улыбнулся Эдуард Петрович. – Поручу агенту в Хабаровске забронировать на ваше имя номер. Еще вопросы?

– Все понятно. Разрешите выполнять? – Я поднялся.

– У меня еще один вопрос, – остановил меня Берзин. – В вашем настоящем паспорте указано место рождения – город Николаевск-на-Амуре и место жительства – Хабаровск. Но на паспорте царский герб и название страны Российская Федерация. Что произошло в будущем? На нас напали империалисты и захватили часть Советского Союза, создав там марионеточное государство с гербом в виде царского орла? Или даже захватили весь Советский Союз?

– Товарищ Берзин! – печально сказал я. – От международных империалистов мы… а вернее ВЫ, ваше поколение, – отбились. Но вот своих предателей внутри СССР мы вычислить не смогли. Они и уничтожили Советский Союз, превратив его огрызок в капиталистическую РФ.

– М-да!.. – Товарищ Берзин был явно расстроен. – Но сейчас рано об этом говорить. Вот останемся живы, постараемся использовать ваши знания, как нам надо и не надо поступать.

14

Самуил Яковлевич был точен. Ровно на десятый день он появился в моем закутке и принес готовый паспорт. Выданный Льву Вячеславовичу Абалкину, уроженцу села Тарайка Корсаковского округа Сахалинского отдела, 1904 года рождения. Национальность – русский, место жительства – поселок Магадан, социальное положение – служащий, военнообязанный. Холост. Детей, соответственно, нет.

Врачи, наверное, уже мечтали о возможности, наконец-то, избавиться от меня! Поскольку в тот же день мой лечащий врач, тот самый Михаил Степанович (а фамилию я так и не узнал), сделав последний осмотр, сказал, что меня можно выписывать. Мне принесли мою многострадальную горнолыжку и унты. Я собрал вещи. Пошел на выход. Идя через что-то вроде приемного покоя, был остановлен строгой медсестрой, которой понадобились мои фамилия, имя и отчество для записи в журнал. Вот интересно: сколько я лежал, никого ничто не интересовало… а тут, на тебе!.. Ну ладно, назвался прошлыми именем и фамилией. Вернее, будущими, а не прошлыми. С этими путешествиями во времени не разберешься, где что!..

Выйти на свежий морозный воздух было, конечно, приятно, но я забыл спросить, как добраться до Управления НКВД. Придется спрашивать у прохожих. Интересно, кто мне первым встретится? В памяти вертелось дурацкое «гадание»: «Если казак, то к войне, если девица, то к свадьбе…». А если казачка? Или бабка? Однако первой на улице встретилась девушка в форме. Вот и подумай, к чему…

– Простите, – осведомился я, – а как можно пройти к зданию Управления НКВД?

– А вы идите прямо вниз по улице товарища Берзина, потом выйдете на улицу товарища Дзержинского, там увидите лагерные постройки и котельную, повернете налево – двухэтажный деревянный дом.

– Спасибо.

По пути я старался особо не глазеть по сторонам. Но не смог отказать себе в удовольствии осмотреть двухэтажный «дом Берзина» и сделать крюк до входа в знаменитый магаданский городской парк. (Вернее, сохраненный в городе кусочек леса).

Высокое, хоть и только лишь двухэтажное, деревянное нештукатуреное здание барачного типа. На «ресепшене» скучал чекист в форме. Дежурный.

– К товарищу Филиппову? А вы, собственно, кто, товарищ? – с подозрением в каждом слове спросил он.

– Из больницы. Доложите, пожалуйста, Ивану Гавриловичу, он меня ждет.

– Из какой больницы? Психиатрической, что ли? – (Бурча и нескрываемо сомневаясь, дежурный все-таки поднял трубку). – Товарищ капитан госбезопасности, дежурный говорит. К вам здесь товарищ, фамилию не называет, говорит, что из больницы, и вы его жде… – (Он умолк на полуслове и даже подтянулся, будто хотел принять стойку «смирно»). – Так точно! Есть! Ващенко! – (Из комнаты рядом с дежуркой появился еще один «форменный». На этот раз, видимо, – конвойный). – Проводи товарища к начальнику управления.

– Есть. Пройдемте. – (Это уже Ващенко мне).

Мы прошли по коридору и поднялись на второй этаж.

Иван Гаврилович, встав из-за стола, пожал мне руку. Заодно, видимо, решил размять затекшие от сидячей работы плечи.

– Садитесь. – Он указал на стул. Затем вернулся за стол и стал вытаскивать новые свертки и пакеты. – Смотрите, вот этот пакет вы должны будете передать в канцелярию НКВД на Лубянке. Здесь документы, ради которых якобы вы едете в Москву. Содержание документов вам знать не обязательно, не спросят. Но зато вы можете посетить Лубянку несколько раз, потому что могут быть ответы.

Я кивнул.

Филиппов выложил на стол еще один сверток:

– Здесь – одиннадцать тысяч рублей. Эдуард Петрович сказал, что это вам – резерв на всякий случай. Если не потратите, то передадите по назначению, адрес там написан. Вот ваше удостоверение сотрудника УНКВД по Дальстрою. – Он показал он мне «корочку». – Сейчас пройдете к фотографу, конвойный вас проводит, сделаете фото для удостоверения. Завтра заберете и удостоверение, и командировочное предписание. А также – деньги проездные, на проживание и жалование за месяц.

– К чему такой аванс? У меня ведь и так достаточно денег от товарища Берзина.

– Деньги лишними не бывают!.. Дальше. Сейчас вы пойдете в гостиницу, она здесь рядом, на Колымском шоссе. Одноэтажный дом буквой «П». Номера там есть, так что заселитесь на пару дней. Завтра, когда зайдете за документами, я вам сообщу, когда вы вылетаете. Полетите до Хабаровска вместе с почтой. Там вы тоже можете заселиться в гостиницу, экипаж самолета вам покажет, где. Поживете, пока возьмете билет на поезд до Москвы. Вот как-то так… остальное – уже в ваших руках.

– Ясно. У меня просьба. – Я показал на свою одежду. – Нельзя ли мне предоставить форменную одежду, а то в моей горнолыжке в Москве я, боюсь, буду смотреться нехорошо.

– В чем будете смотреться нехорошо? – удивился Иван Гаврилович.

– Ну, костюм рабочий, вроде ватника, только со штанами такими же. – (Расстегнув куртку я продемонстрировал «подтяжки», державшие теплые штаны горнолыжного костюма).

– Удобная форма, – заметил Филиппов. – Надо бы для наших зеков такие пошить. Но вы правы, Сергей… вернее, простите, Лев, – усмехнулся чекист. – Выглядит ваша одежда не по-столичному. Я отдам распоряжение.

– Спасибо. И еще один момент. Есть ли здесь какая-нибудь столовая? Раньше я находился на больничном коште, а теперь придется добывать еду самому.

– Да, конечно, из гостиницы пойдете по Колымскому шоссе к реке, и на перекрестке с Пролетарской будет двухэтажное здание фабрики-кухни. Там можете столоваться.

15

Я лежал на кровати, сытый и чистый. Готовили на фабрике-кухне неплохо. Хотя и однообразно. Правда, я слышал, что вечером кухня переквалифицируется в ресторан. Но меня, как-то не тянуло исследовать особенности здешнего вечернего отдыха. После возвращения из Москвы – конечно, а сейчас… пока не до этого. Зато в баню сходил. (Наверное, я уже привыкаю к пользованию общественными банями. Слабость очень хорошо помогает бороться со стеснительностью, так что в больнице мне было не до реверансов с соседями). И, самое главное, впервые за последнее время мне удалось поиграть на ноутбуке! В номере оказалась настольная лампа, которая… та-дам-м-м… включалась в электророзетку! Адаптер зарядного устройства вполне себе принял электричество из этой розетки. Я зарядил все повербанки, подзарядил батарею ноута и теперь наслаждался вторым «Варкрафтом». Ничего серьезного начинать не хотелось.