Тридцать один. Часть I. Ученик

– С тортом что-то не так.

Я посмотрел на книгу рецептов, которую до сих пор держал в руках. На её обложке красовались два слова: «я знаю».

– Расскажи, пожалуйста, – взволнованно попросил я.

Страницы перелистнулись, открыв главу: «Грандиозный праздничный торт».

Растереть желтки, сахарный песок и сливочное масло. Всыпать мускатный орех, цедру и миндаль. Белки с солью… взбивать до пены…

Я пробегал глазами рецепт, пытаясь найти что-то стоящее.

Перемешать до равномерной массы… Влить в подготовленную форму под размер феи…

Вот оно!

Опоенную старым, обязательно синим сидром, фею окунуть в тесто по горло. Бестия будет бить крыльями, пытаясь выскочить из формы, вспушит тесто и насытит его золотой пыльцой.

Готовим крем…

Я замолчал. Мы с Евлампием пытались переварить прочитанное.

– Он что, хочет запечь её в торте? – не выдержал голем.

– Не знаю, – честно сказал я. – От дяди можно чего угодно ожидать.

Я закрыл книгу рецептов и тоскливо уставился на обложку, не осмеливаясь спросить. Время текло медленно, томительно, с угрожающим привкусом.

– Это первая фея на корабле? – наконец решился я.

На книжной обложке проступила красная цифра «семь».

– Какой ужас! – не выдержал голем. – Мы должны её предупредить. Ей же нужно спасаться! Какой кошмар, он уже убил семь фей!

– Если вмешаемся, Оливье, в лучшем случае, нас за борт выкинет!

– И что? – Евлампий задохнулся от возмущения. – Ты позволишь ему печь торты из фей?

– Она бы нас не предупредила, – возразил я.

Евлампий замолчал. Над его маленькой головой промелькнула крошечная молния.

– Ты прав, – согласился он. – Но это не значит, что мы поступим также.

Что я теперь должен сказать – ты прав! И мы так и будем говорить друг другу, что мы правы, пока один из нас не умрёт, а другой не превратится в пыль.

– Давай подождем, и подумаем. С корабля ей всё равно некуда деться, – предложил я.

– Боюсь, ты прав, – проворчал голем. – Нужен план побега.

Спать пришлось в трюме, на том самом вонючем гамаке. Вещи не меняются или мы сами не можем с ними расстаться. В моей бывшей ученической каюте, теперь жила фея, а спорить, поминая дядины слова, я не рискнул.

Я долго не засыпал, прилипнув глазами к грязному потолку. Голем в кои то веки молчал, и я был этому рад. В тишине, нарушаемой лишь шумом моря, мы уплывали всё дальше от Черногорска, подбираясь к проходу в Изумрудный мир.

Интересно, какой он? На что похож? На Тролляндию? На Чёрную империю? Надеюсь, не на Тринадцатый Тёмный Объединенный мир? Там фею не спрячешь. Тоненькая девочка с крылышками будет сильно выделяться среди каменных истуканов и противных саламандр. Тпру! Чего я вообще о ней думаю? Она же невыносима, заносчива, груба и волшебно самолюбива.

Я вздохнул. Какая ни есть, такой участи, даже она не заслуживает. Я кивнул себе, пообещав, обязательно спасти Трым-рым, и сразу уснул.

Глава 9. Мечта пирата

С утра, расквитавшись с положенным моционом, я махнул на кухню, чтобы подкрепиться и с сытой уверенностью ждать следующего задания.

– Может, попробуешь её супчик? – предложил Евлампий. – Надо узнать о ней побольше, помнишь?

С сомнением посмотрев на котёл, я решил рискнуть. Дядя ел, так что не страшно. С ним же всё в порядке.

Взяв ложку, я задумался, греть феино варево или нет. Но почесав шею, махнул рукой. Пробу можно и с холодного снять. Греть ради этого целый котел нецелесообразно. Ужас! Начинаю превращаться в голема. Слишком много думаю, и делаю то, что практичнее.

Я помотал головой. Я оборотень! Зачерпнул вонючей жижи и сунул в рот.

– Уф! – фыркнул я.

Вкус как у воды из корыта в котором стирали носки. Только что луком несёт, а так один в один. Немного правда сладенькая. Я облизал ложку. Слегка кисленькая. Набрал ещё одну. Противненько, но есть можно. Проглотив ещё немного, я понял, что сразу не распробовал. Суп что надо! Нацедил ещё бульона. Ещё! И уже не мог остановиться.

– Может, хватит? – вмешался Евлампий.

Я не слушал, опрокидывая ложку за ложкой, пока от лукового варева не осталось половины.

Голем уговаривал сколько мог, но быстро перешёл на угрозы, и распоясавшись затряс цепь. Меня его жалкие потуги не впечатляли. Я почитай такой вкуснотищи никогда и не пробовал. И чем больше ел, тем сильнее хотелось. Отбросив ложку, я поднял пустой котел и жадно допил остатки. Высосав всё до последней капли, даже с головой внутрь залез.

– Волшебный нектар, – грустно протянул я. – Был!

– Ты что, не помнишь, что написано в книге рецептов? – заорал голем. – Это же яд! Ты выпил котёл яда, и ещё хвалишь, какой вкусный! Почему не остановился?

– Я оборотень! – парировал я. – Когда дело касается еды, я не могу остановиться.

– Отойди от котла! Быстро! – взревел Евлампий.

Я послушно попятился. Какая теперь разница, супа-то не осталось.

– Не смей больше есть то, что готовит фея! – предупредил голем.

Я фальшиво кивнул, чтобы он отвязался.

– Ладно. Пойдем на палубу, подождём, что твой учитель придумает сегодня.

– Какая разница, – отозвался я. – Нам необязательно выигрывать.

– Если будешь делать вид, а не стремиться к победе, – не согласился голем. – Фея догадается!

– Сомневаюсь, что она такая умная, ну ладно, – не стал спорить я. – Постараюсь выиграть!

Мы вышли на палубу и столкнулись с летучими обезьянами.

– Ого! Кто вернулся? Блудный ученик капитана! – вскрикнул Чича и хотел огреть по плечу, но, разглядев голема, остановился.

– Это что за малипуська? – удивился боцман.

– Моё наказание за грехи Оливье, – вздохнув, кротко сообщил я.

– Безгрешных не бывает. Так что не вали всё на учителя, – прокомментировал Евлампий.

– Он еще и разговаривает! – обрадовался Чича. – Дашь поносить!

– С радостью избавился бы, но не могу.

– А чего, не снимается?

– Никак, – подтвердил я.

– Жаль, – расстроился боцман и, отодвинув меня в сторону, вошёл на камбуз.

За ним потянулись обезьяны. Проходя мимо, они дружески хлопали меня по плечу, стараясь попасть по голему. Евлампий подныривал под волосатые ладони, и увы, не получил никакого вреда.

– Приятного аппетита, – пожелал я и отошел к фальшборту.

– Последний узнает о вашем недостойном поведении, приматы, – пообещал голем им вслед.

Я не спорил, конечно, узнает. У кого-то же есть постоянная связь с высшим судьёй.

Я почти заскучал, слушая однообразное бормотание Евлампия, когда из каюты выбрался Оливье. Голем сразу замолчал, перестав поносить летучих обезьян.

Потянувшись, дядя вальяжно подошёл.

– Что-то рыбки хочется, – заметил он лениво. – Наловите-ка мне жирненькой и приготовьте. Блюдо на ваше усмотрение. Жду к обеду!

Высказав распоряжения, он взошёл на мостик.

– А удочка? – крикнул я вслед.

– В лодке, – не оборачиваясь, ответил дядя.

Я побрёл на нос корабля. Откуда там удочка? Когда мы переплывали в Тролляндию, были только вёсла. Теперь же появился такелаж, скрученная сеть и две крупных удочки. Словно Оливье встал ночью и обо всём позаботился. Да я быстрее поверю, что маги перестанут колдовать, чем в его добрые намерения. С другой стороны, он расшибётся ради собственных капризов.

Выбрав ту удочку, которая удобнее легла в руку, я отошёл к борту.

Что теперь? Что, а главное на что, я собираюсь ловить? Знать бы кто здесь водится. Хотя бы где это самое здесь.

– Ловить умеешь? – поинтересовался я у голема.

– Под водой, – огрызнулся Евлампий.

Он все ещё злился за луковый суп, летучих обезьян, и поглотитель ведает за что.

– В Тринадцатом Тёмном Объединенном мире нет морей, озер, рек и океанов. На моей родине вообще нет водоемов. Кроме подземных.

– Блеск, – обреченно запыхтел я. – И как наловить рыбы на обед?

– Откуда я знаю, – раздраженно прошипел голем.

– Что, порыбачить решил? – спросил незаметно подошедший Чича.

– Капитан приказал, – ответил я. – Только не знаю, кого и на что ловить.

– А! – воскликнул боцман. – Рыбы здесь валом. Думаю, ты не хочешь таскать мелочевку?

Я пожал плечами.

– Понятно, – серьезно проговорил Чича. – Мой тебе совет. Лови крупную, с ней возни меньше, одну почистил, выпотрошил – и обед готов. Ты кстати, что стряпать будешь?

Я ещё раз пожал плечами.

– Понятно, – еще серьезнее произнес боцман. – Советую – уху. Быстро и вкусно.

– Мы согласны, – влез голем.

Летучий обезьян усмехнулся.

– А он ещё и смышлёный, когда снимешь, одолжишь?

– Обязательно, – согласился я.

– Договорились, слушай сюда, – продолжил Чича. – Бери шмат мяса. Непременно светлого с кровью. Цепляй на крюк и кидай с кормы. Пусть тащится за шхуной. Рыба сама приплывет. А уж как дёрнет, тяни. Только кусок бери поздоровее.

– Понял.

– Чё лупишься, свистать всех наверх! – скомандовал боцман.

Нырнув на кухню, я ухватил тушку василиска без головы и вынырнул обратно.

– Пойдёт! – одобрил Чича.

Чтобы не встретить дядю, я обогнул мостик и по второй лестнице пробрался на корму. Зацепил василиска на крюк и бросил. Вышло не очень. Тушка хлопнулась о борт и с плеском исчезла в воде. Ладно хоть с крючка не свалилась. Уяснив ошибку, я размотал леску.

– Аккуратней, – посоветовал голем.

Всегда он так, болтает пустые глупости, когда говорить вообще ничего не надо.

Справившись с леской, я облокотился о фальшборт. Ждать пришлось недолго. Удочку дёрнуло с такой силой, что едва не вырвало из рук. Я упёрся в палубу ногами и потащил на себя, закручивая леску. Рыба почему-то не сопротивлялась. Я тянул, печалясь, что «уха» сорвалась, когда удило выгнуло дугой.

– Держи, – крикнул голем.

– Тащу, – натужно выдавил я.

Леску повело под корабль, вырывая удочку из рук. Я растерялся, упущу снасти, Оливье убьёт, буду хвататься дальше, сам улечу за борт. В третий раз дёрнуло так, что я подлетел над палубой. Уже почти разжал пальца, когда странная рыба опять перестала тянуть.

– Что балуешься! – не выдержал голем. – Упустишь. Рыба тяжелая?

– Откуда я знаю, – мстительно припомнил я.

– Что ты вообще знаешь! – взвился Евлампий.

Леска натянулась и ослабла. Я качнулся вперёд и перегнулся через борт. Лучше бы мне ослепнуть. На крючок попалось чудище. Хотя надо разобраться, кто кому попался. Вцепившись в шхуну когтями, кошмарная трехголовая тварь карабкалась прямо ко мне. Жуткая туша едва показалась из воды, над волнами торчали только головы и край спины. Я завороженно уставился на крючок, зацепившейся за роговую пластину около зубастого рта. Чудище нервно встряхивало уродливой башкой, пытаясь выплюнуть снасти.

– А! Левиафан! – заорал голем, отдирая ногу от цепочки.

Левиафан? Пусть катится обратно в пучину. Размахнувшись, я запустил в него удочкой. Но чудище клацнуло зубами, и поймав её на лету, перекусило пополам. Разгрызая удило левиафан недобро глазел на меня, и скрёб по кораблю когтями.

– ЛЕВИАФАН! – снова завопил Евлампий.

Я уже орал вместе с ним, не забывая отступать от борта.

На крики сбежалась вся команда. Даже заспанная, только вскочившая с кровати фея. В пижаме из коротких розовых штанишек и майки на бретельках. С нежно трепещущими прозрачными крыльями за спиной. Особенно беззащитная и милая.

Увидев чудище, летучие обезьяны довольно захлопали друг друга по плечам.

– Я ведь только рыбки попросил… – грустно пробормотал дядя за моей спиной.

Я обернулся. На его деланно печальном лице лихорадочно блестели ушлые глаза. Он наслаждался происходящим.

– Левиафан сам… – начал я, но Оливье прижал палец к губам.

Обезьяны притащили такелаж и зацепили канат к задней рее грот-мачты.

Фея потёрла глаза и спросила у дяди:

– Уже пора? Трим-рим.

– Конечно, моя дорогая, твой выход! – пропел Оливье.

Я завистливо посмотрел в их сторону. Со мной он никогда так не разговаривал.

Люся ещё раз провела по лицу и подошла к обезьянам. Они уже размотали канат и спустили огромный крюк к фее. Зацепившись, она махнула рукой, и обезьяны, навалившись на лебедку, подняли её над палубой.

Из-за борта показался гребень и прозрачные водянистые глаза, щёлки носа и пасть полная зубов. Я невольно попятился.

– Вира! – весело крикнула фея, раскачиваясь на тросе.

– Точно ненормальная, – пробормотал я.

Голем пробубнил что-то неразборчивое, но вроде согласился.

Люся продолжала визжать, размахивая руками и ногами. Странное зрелище, но левиафану нравилось. Он глаз не мог оторвать от дурачеств феи. Задрав все три головы вверх, он копировал её покачивания, колыхаясь из стороны в сторону. В такт ему мотался корабль. Палуба наклонялась то вправо, то влево.

Людмила радостно пищала и улыбалась, не замечая, что она – приманка для огромного чудовища. Левиафан затаился, выглядывая из-за борта и провожая её жадными глазами. На солнце блестели прозрачные крылышки феи. Они звенели, выплёскивая серебряную пыльцу, и издавали тоскливую мелодию, незримо парящую в завихрениях прозрачного воздуха. Не выдумываю, я её видел. Музыка выглядела, как луг с сочной травой, пасущимися жирными руноносами и рыжим пастухом с флейтой.

Левиафан выждал момент и сжался. Ещё мгновение, и он бросится. Я обернулся на дядю и обезьян, неужели они не понимают? Чича оторвал взгляд от трепыхающейся феи и подмигнул.

Чудовище прыгнуло. Оттолкнулось от корабля, вспыхнувшего золотой аурой магической защиты, и на гребне волны, обдав нас холодными брызгами, выскочило из воды. Взлетело над палубой, вытянуло шеи и разверзло пасти, клацая на лету зубами и нетерпеливо махая хвостом.

Крылышки больше не трепетали. Облако серебряной пыли упало вниз, окутав оскаленные рты. Чудовище, натолкнувшись на невидимое препятствие, повисло в пустоте над океаном. Для одного во всех тридцати мирах левиафана время остановилось. Он не мог даже пошевелиться.

Фея взмахнула крыльями и взлетела. Подтянула крюк к ближайшей распахнутой пасти и зацепила за верхнюю челюсть чудовища. Порхнула в сторону и дунула на серебряную пыльцу. Облако рассеялось, левиафан вздрогнул, удивленно вытаращив глаза. Его тушу потянуло к воде, и он обвис на канате. Крюк воткнулся в нёбо. Раздался хруст. Шея натянулась, и левиафан заревел. Сначала угрожающе, а потом жалобно.

Обезьяны резво закрутили лебедку, подтягивая чудище к рее.

– Тебе предоставляется огромная честь!

Оливье протянул длинный гарпун.

– Давай, пройди боевое крещение. Пронзи сердце зверя!

В ответ, точно поняв слова капитана, левиафан отчаянно завыл. Он размахивал короткими перепончатыми лапами, пытаясь дотянуться до крюка, но не мог.

Я взял гарпун и даже сделал шаг. Чудовище пискнуло и засеменило задними конечностями. Когти едва касались палубы, соскакивая с досок.

– Не вздумай, – прошептал Евлампий.

Я смотрел на огромное белое пузо, покрытое чешуйками, и не мог собраться с силами.

– Коли! – скандировали летучие обезьяны.

Легко сказать, да трудно сделать. Чем дольше я раздумывал, тем яснее понимал. Не смогу!

Рядом со мной опустилась фея.

– Не каждый достоин высокой чести! – заметила она, проходя мимо. – Трам-рам!

Я вздохнул и повернулся к левиафану спиной. Отдал дяде гарпун и побежал вниз по лестнице. За спиной раздался разочарованный вздох Оливье. Потом – отчаянный вопль левиафана и ликующие крики обезьян. Спустившись в трюм, я залез в гамак и натянул на голову одеяло. Мутило, но укутавшись, я всё равно уснул.

Второе испытание я не прошёл. Не скажу, что меня задело, но видеть косые взгляды обезьян, конечно, неприятно. Даже зная, что виноват боцман. Он же обманул меня насчет ухи и рыбалки. Вдвойне противнее чувствовать жалость голема.

Проснувшись, я сообразил, что охота на левиафана подстроена Оливье заранее. О ней знали фея, боцман и обезьяны-матросы. Все, кроме меня. Конечно, зачем предупреждать какого-то оборотня. Ни к чему. Гораздо интереснее поиздеваться. А мне плевать! Хотите? Потешайтесь. Чхал я на дядины подколки, презрение феи и нравоучения голема. Я вынесу любой позор. Переживал ведь раньше.

Про охоту на левиафана мог бы догадаться. Слыхал же, что чудовище не в силах противиться простым приворотам. Только с моей рассеянностью можно было не заметить берцовую кость минотавра, привязанную к грот-мачте и раскрашенную бирюзовыми рунами призыва. Поэтому моя вина тоже есть. Дядя точно так и думал, поэтому мой отказ пришпилить левиафана не остался без наказания. Теперь я главный посудомойщик! Не знаю, как кухонная утварь мылась раньше. Подозреваю, в волшебном тазике.

– Это тоже великая честь! – усмехаясь, сказал дядя и оставил меня чистить котел.

Тот самый, из-под лукового супа.

– Сыпь больше песка, им точно ототрешь, – подсказывал голем. – Движения круговые. Амплитуда меньше, не надо так размахивать.

Я игнорировал указания. Меня перестала беспокоить судьба феи. Пусть дядя делает с ней, что угодно. Плевать! Меня не волнует, как ко мне относится команда. Меня беспокоит одно. Как попасть за дверь с черепом. Забрать символ свободы и навсегда покинуть проклятый корабль!

– Сильнее три, – бухтел Евлампий.

– Ты бы лучше придумал, как в покои Оливье пробраться, – предложил я.

– Зачем? – парировал голем. – Что мы будем искать?

– Артефакт.

– Какой?

Я промолчал, начав скрести бок котла.

– Видишь! – укоризненно проговорил голем. – Как тебе помочь, если ты мне не веришь?

– Как на тебя положиться, если ты на другой стороне! – устало ответил я.

– На какой стороне? – не понял Евлампий. – Я за закон, добро и справедливость.

– Правильно что я всю жизнь должен вот это носить! – закричал я, схватившись за цепочку. – Или что меня судят вместо Оливье? Или…

Я задохнулся от возмущения.

– Закон есть закон! – невозмутимо отозвался голем.

– Поэтому, каменюка бесчувственная, я тебе и не доверяю, – обиделся я.

Котёл уже сиял, но я всё равно его драил.

– Дырку протрешь, – буркнул Евлампий.

Я не ответил. Кругом враги, даже у меня на шее. Скоро в тридцать миров вторгнутся поглотители, но всем на это плевать. Кажется, император отказался снять ошейники, потому что маги боятся нас больше поглотителей.

– Надо его отвлечь, – прошептал голем.

– Что? – не понял я, поглощенный собственными мыслями.

– Чтобы попасть в покои, Оливье нужно отвлечь.

– Да? Гениально! Я думал попросить, чтобы он нас пустил и отвернулся. Понятное дело, но как?

– Дождемся, когда он сойдет на берег.

Точно! Вернусь на корабль во время дня рождения короля Дарвина. Как раз хватит времени, чтобы порыться в дядиных трофеях. А потом сбегу.

– Сколько можно чистить один котел? – услышал я недовольный рык с палубы. – Если ща с якоря не снимешься, пущу ко дну!

Пришлось выйти наружу.

– Всё готово, – смиренно сообщил я.

Не знаю как, но они уже разделали левиафана. Обезьяны сбрасывали порубленные остатки туши в трюм.

– Чего прохлаждаешься? Тащи котёл, у нас праздник.

Я кивнул и побрёл обратно. За мной в кухню вплыла Люся. Она успела переодеться. Щеголяя белым передником поверх платья. Я вздохнул. Такая домашняя. Почему-то вспомнилась Оксана, и окончательно поплохело.

– Что застыл? – спросила фея. – Торопись! Трим-рим!

Я обхватил котёл и потащил на палубу. Обезьяны уже закрыли трюм и ставили треногу.

– Набирай воды, жаба расплющенная! – скомандовал Оливье. – У! Скороход! Лапы будто с перепонками, только в носу ковыряться!

Пока я возился с водой, переливать её черпаком из бочки в котёл дело хлопотное, он установил под треногой огневой пенёк. Изобретение гильдии Огневиков стоит недорого, а греет на раз, и никаких дров не нужно.

Обезьяны помогли водрузить котёл на треногу. Дядя щёлкнул пальцами и пламя зализало начищенные мною бока.

– Подсоби Людмиле! – крикнул он.

Пришлось вернуться на камбуз.

Фея ожесточенно рубила морковь. Издевательство над овощами – ее любимое занятие.

– Порежь картофель и лук, – деловито распорядилась она.

– Что мы готовим? – невинно осведомился я, взявшись за картофель.

– Пиратскую мечту! – сообщила Люся. – Возьми книгу рецептов и сверься с записями! Трум-рум.

Все мною командуют, даже сумасшедшая фея.

Взяв с полки тёмный фолиант, я погладил обложку.

– Покажи, пожалуйста, рецепт Пиратской мечты.

Книга открылась:

Мясо молодого левиафана прокипятить и снять пену. Добавить десять крупно нарезанных луковиц, морковь и лавровый лист. Поперчить. Посолить. Варить около получаса. Бульон процедить.

Картофель порезать соломкой, помидоры дольками, зелень мелко. Засыпать в бульон и влить две бутылки подгорного коньяка. Довести до кипения и снять с огня. Оставить под крышкой, дать настояться и посыпать зеленью.

– Ты, трям-рям, отвечаешь за овощи, – приказала Люся.

Ещё бы, ты их точно не убережешь! Чуть не ляпнул я, но вовремя прикусил язык. Моё дело маленькое, шинкуй картошку соломкой и помалкивай.

– Не режь мелко, разварится, – оживился голем.

– Ты что, повар? – холодно уточнил я.

Трудно держать рот закрытым, когда тебя даже камни поучают.

– У меня, может, нет вкуса, – обиделся Евлампий. – Зато я знаю теорию. Если забыл, в Тринадцатом Тёмном Объединенном мире чтут высокую кухню!

– Что же ты молчал? – съязвил я. – У меня на плече сидит кладезь кулинарной мудрости, а я морковку режу.

Я взаправду закончил с картофелем.

– Это сарказм? – уточнил голем.

Я хотел брякнуть очередную глупость, но неожиданно для себя задумался. Чего я хочу по-настоящему? Что делаю на этом корабле? Ищу артефакт? Тогда что делал раньше? Перенимал мастерство Оливье? Он и впрямь виртуоз, художник, маэстро! В области кулинарии. В остальном мерзавец, сволочь и хам, но поучиться всё равно есть чему. Только, хочу ли я этого? Когда-нибудь я получу артефакт. Сниму ошейник. Мы победим поглотителей магии. А дальше? Что я буду делать потом? Работать дворником или грузчиком? Я так и останусь блёклым, пусть и победителем.

– Ты не ответил, – не утихал Евлампий.

– Надо поговорить с учителем! – выкрикнул я и побежал на палубу.

Фея промолчала, в отличие от голема.

– Что ты задумал? Остановись, наломаешь дров!

Я не ответил. Меня захватило желание расставить точки над «И».

– Уймись! Твоя цель – артефакт! – настойчиво, но тихо бухтел Евлампий.

Но я не слушал. Подбежав к дяде, возившемуся с котлом, я заявил:

– Есть разговор!

Он отстранено посмотрел на меня и кивнул. Повернул котел на полный огонь и, встав, распорядился:

– Марш в кабинет.

В покоях, как прежде развалился в кресле и, разрешил:

– Вещай!

Я стушевался. Когда заставляют рассказывать, особенно смешные истории, я теряюсь. Правда, в этот раз было не до веселья.

Я тоскливо оглядел комнату. Стёкла посветлели. Вместо прежнего бурого чудища, витраж украшал левиафан, одна голова жрала другую, а третья отпивала из тёмной, пыльной бутылки. Я даже икнул от неожиданности.

– Говори! – уже сердито повторил Оливье.

– Хочу быть вашим учеником, маэстро!

Голем вздохнул, а дядя смерил меня тяжелым взглядом и устало спросил:

– Считаешь меня яйцеголовым василиском?

Я не успел ответить, как он продолжил:

– Припёрся за письмом. Прочитал о символе свободы и думаешь, как пробраться за дверь.

Оливье махнул за спину.

Я остолбенел. Всего ожидал от напыщенного повара, только не волшебной проницательности.

– Подбери челюсть, крысёныш. Ваш совет, сулил за артефакт горы империков. Орку ясно, теперь пробуют через тебя. Не из добрых же побуждений, твой папашка отдал мне маску шамана, когда просил, чтобы я взял тебя в ученики.

– Он просил…

– Ещё как! Думаешь, я бы притащил на корабль оборотня!

– Я…

– Прекрати блеять, – раздосадовано бросил Оливье. – Признайся честно. Должна быть у тебя хоть крупица храбрости?

Я опустил глаза. Не ожидал от него отповеди. Самое неприятное, что он прав.

– В первый раз, я пригласил тебя добровольно, – сказал дядя. – Подозревал, что тебя прислали за артефактом, но любопытство взыграло. Хотел посмотреть, как будешь выкручиваться, разыскивать артефакт, – он осклабился и подкрутил ус. – Признаться, удивился твоей безалаберности. Почти поверил, что ты пришел не за артефактом. Потом ты прочитал письмо, и всё встало на свои места. Ну, так что, сознаешься?

Я собрался с силами и посмотрел на него.

– Каюсь, – вымолвил я.

– Полегчало? – усмехнулся дядя.

– Не особо, – честно признался я. – Я чистил морковку и понял, что мне нравится готовить, я…

– Не старайся! – оборвал меня Оливье. – Орковы бредни. Ты вор! Я как пить выкину тебя за борт!

– Куда? – испугался я.

– В водичку, – безмятежно подтвердил дядя. – А что прикажешь делать? Ты как рыба-прилипала, впился в моё беззащитное тело и хочешь оторвать самый жирный кусок! – он поморщился. – Стырить особенный, я бы даже сказал – бесценный артефакт!