Ромашковый чай

Люди сначала удивились странному названию кафе «Ромашковый чай».  Многих позабавила наивность и простота владельцев. Именно поэтому люди стали заглядывать сюда. Лика пускала в ход все свои умения и всё своё очарование. За ней вскоре переметнулись её поклонники – посетители прежнего кафе, одного из самых раскрученных и дорогих в городе. Её новый друг удивлялся: в чём секрет их успеха при весьма небольших затратах. А она, как обычно, использовала свой самый драгоценный и мощный ресурс – украденную энергию.

«Для меня этот проект очень важен по многим причинам! Мне самой необходимо в этом городе место, где хорошо отдохнуть от шума и пыли. Хочу устроить такое место для других уставших людей, и дать им возможность насладиться чем-то простым. Хочу суметь воплотить свою фантазию в ощутимую реальность. И чтобы бывший босс понял свою ошибку, и, чтобы Дима… Да, в первую очередь из-за него…»

Когда Лика поняла, что Дима волнует её всю с ног до головы, она первым делом стала искать подвох. В самой себе. Она любила только тех и нуждалась только в тех, кто обладал волшебной энергией: смеялся, мечтал, летал. Дима даже не улыбнулся ни разу. В свои двадцать семь он выглядел на все сорок: серебристые волосинки, сосредоточенно-угрюмый взгляд, тонкие, но хорошо заметные морщинки у рта и на переносице, холодно-спокойный изгиб губ.

Лика силилась рассмотреть его энергию. И если внутренне содержание прочих представлялось для неё как цветные картинки, то он казался просто пустым, или он был так закрыт. Потому она не могла понять природу этого притяжения.

Её по-женски интриговало то, что нельзя было понять, что он к ней чувствует. Другие мужчины не скрывали симпатию: улыбались, шутили, делали откровенные комплименты, приглашали куда-то. От него этого сложно было дождаться. Лика ломала голову: либо она интересна ему только как сообщник и друг, либо он просто крайне сдержан, неэмоционален. К тому же, она дозировала своё присутствие в его жизни, боясь навредить ему. А когда поняла, что не может не быть рядом, то постаралась быть не такой, как прежде с близкими друзьями. С ним она никогда не ныла, не жаловалась, не старалась переложить на него свои проблемы или вызвать чувство вины. Она всегда старалась быть весела, хотела одарить его радостью, растормошить.

***

Горожане приходили в кафе «Ромашковый чай» не ради перекуса: здесь знакомились, отдыхали, терпеливо ждали, когда будет готов их напиток, наслаждаясь атмосферой. Дима сам проводил здесь большую часть времени. Лика готовила и часто сама подавала на стол. Ради душистого чая из рук этой ведьмы приходило большинство мужчин. Некоторые поклонники говорили ей об этом открыто, она реагировала загадочно-сдержанно, дабы не обнадёжить, но и не отпустить. Зато никак не могла вызвать эмоции у своего друга. И вот на ум пришла немудрёная женская уловка – попытаться вывести его на ревность. Если есть хоть что-то, то тут уж наверняка вскроется, – решила она.

НЕОЖИДАННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

На помощь ей, сам того не ведая, пришёл один посетитель. Валентин ухлёстывал за ней ещё с прошлой работы. Немного моложе большинства её поклонников, с интеллигентным правильным лицом, он никогда не сосредотачивал взгляд в одной точке и этим отталкивал её. Но в этот раз были хороши все средства.

Дима с ноутбуком решал свои вопросы за угловым столиком. Лика вышла в зал с чаем маренового цвета из плодов шиповника – для Валентина – в синем, как глаза, коротком платье и уложенными на шее густыми косами. Особенно хороши были ярко-русые завитки у ушей, выбившиеся из причёски.

– Составите мне компанию? – как обычно спросил он, уже ни на что не надеясь.

Официанткам нельзя, но она ведь не официантка. Улыбнувшись, села напротив. Бедняга чуть не подавился от радости, глаза заблестели нетерпеливой надеждой.

– У Вас сегодня хорошее настроение? – он и так не знал, с чего начать, а она ещё и одаривала его такой улыбкой.

– Рада Вас видеть.

Она поплела что-то о пользе шиповника.

Когда же уже можно будет слегка повернуть голову, чтобы отследить Димину реакцию? Только так, чтобы никто этого не заметил… Лика продолжала нарочито весело щебетать, вводя в радостный ступор собеседника. И комплименты у него банальные, и взгляд потерянный, – отмечала она про себя. – Зато он улыбается как дурак. Если бы Дима хоть раз улыбнулся мне… У него, вероятно, чудесная улыбка!

Когда она решилась наигранно светящимися глазами осмотреть окружающие столики, Димы в зале уже не было. Где-то под лопатками глухо заныло, стало пусто до слёз. Вся эта игра одного актёра происходила без зрителя! Но, может, он ушёл как раз из-за ревности? Не смог видеть, как она сидит рядом с другим? Обнадёживая себя, Лика кивала Валентину, не вслушиваясь у его бестолковую речь. И ушла также внезапно, как осчастливила, не считаясь ни с какими правилами приличий. Ошеломлённый поклонник был в смятении. Однако у него появилась надежда. Это и привело его сюда довольно скоро – уже на следующий день. Лика пришла в неописуемый восторг, когда он протянул ей букет роз прямо на глазах у Димы. Она не стерпела – покосилась на него. Он вежливо бросил несколько слов о том, как ему приятно видеть в своём кафе таких гостей. Каких таких – Лика не поняла, как не поняла и его реакции. Ни боли, ни злости, ни неестественного безразличия. Безразличие было натуральное. Лика понимала, что всё это – глупые школьные методы, но она и чувствовала себя сейчас как девчонка, которая потеряла голову и совершенно не знает, как быть. А Дима, который был двумя годами старше её, вёл себя как умудрённый жизнью, уставший, снисходительно-внимательный мужчина.

«Я всё поняла! Всё просто! Дело в моих идеях, в моей работе, которая приносит ему успех. Отсюда и внимание, и бесконечная доброжелательность. Это же сразу было ясно. У нас только деловые отношения, больше ничего.»

Два дня Лика печалилась, с объектом своих воздыханий даже видеться не желала. Как это так… Она от страсти изнывает уже, а он только о прибыли думает. С Валентином тоже говорить не хотела, в свою очередь в нём разжигая страсти. Он атаковал её.

– Зря ты так, – заметил неожиданно Дима. – Присмотрись.

Неужели это ревность в нём говорит, – заволновалась она, и хмуро посмотрела в светлые серьёзные, до ужаса любимые глаза.

– Я не просто так говорю, – продолжал он. – Его папенька и маменька тут одни из самых состоятельных и влиятельных в городе, и он какой-то бизнес держит. Очень даже завидный жених, а ты тут носом фыркаешь, – То ли пошутил, то ли всерьёз заметил он. Сложно было распознать шутку в его всегда серьёзном лице.

Лика так и ахнула. Не влюблён, совсем, даже самую чуточку… Она припомнила свою первую любовь: как похоже! Это просто какой-то закон подлости, что за ней ухлёстывают все, кроме того, кто ей действительно нужен. Она перебрала в голове все варианты объяснений. Может, он разглядел её вампирскую сущность и старается держаться подальше? Не зря же называл ведьмой…  Может, просто не в его вкусе. Она хорошо помнила, как закончилась её первая страсть, и потому твёрдо решила за Димой не бегать и глазами его не пожирать. Ушла с головой в работу.

Лика не могла всё время проводить в кухне и зале, поэтому взялась обучать себе помощников. Попасть в его кафе оказалось немало желающих, это, в основном, были студенты. Получилось что-то вроде конкурса на два места.

Дима был поражён, увидев, как она проводила собеседования. Её не интересовал ни опыт работы в кухне, ни возраст, ни знания, ничего… Она почти ничего не спрашивала, только смотрела странным взглядом как будто внутрь человека. Сказала «да» одной девушке и одному пареньку, и была от них в восторге.

– Чем они так уж отличаются от других?

– Они очень похожи на одну мою подругу, которая делала волшебный ромашковый чай. – отрешённо ответила Лика, глядя в сторону.

– Это что-то значит?

– Да. – оборвала она расспросы.

– Ну ладно, – он развёл руками. – Тебе видней.

А ей было видно, что эти ребята те самые, «которые умеют радоваться солнцу». И дело было не в её особой симпатии к ним, просто её чаю нужны были руки тех, кто обладает необыкновенной энергией. Эта энергия была тем самым «секретным ингредиентом», из-за которого сюда тянулся народ.

Студенты меняли друг друга, готовя сказочные напитки, а у неё появилось немножко времени для себя. Тогда она вяло согласилась сходить на свидание с Валентином

Что ей, что ему казалось лучшим местом в этом городе кафе «Ромашковый чай». Поэтому выбравшись с её работы, они совершенно не знали, куда направиться.

– Мне кажется, в этом городе просто нет интересных мест, – заметила Лика. – Разве что два-три сквера. И то они как-то сжаты со всех сторон дорогами.

– А где ты обычно гуляешь?

– О, – она рассмеялась. – Я люблю ходить по той окраине города, где рынок. Там ещё можно увидеть что-то интересное. Бабушки из частного сектора продают цветы. Эти цветы намного лучше тех, что я продавала в киоске. Те были как не настоящие, а эти – сама жизнь. Люблю ходить рассматривать вещи, которые продают старики: пожелтевшие книги, игрушки. Я не знаю, кто их берёт. Я не беру, просто разглядываю. От них веет чем-то таким…

– Плохим старым запахом? – засмеялся кавалер.

– Ды нет же! Это как в музее. Как в музее детства.

Он с любопытством осмотрел её одухотворённое лицо.

– Какая ты интересная девушка. И очень красивая. Ты очаровала бы толпы людей, выйдя на сцену. Почему ты ещё не «звезда»?

– Я не обладаю никаким талантом, – она поморщилась от его наивного комплимента.

– А это не важно. В наше время – это всё решаемо, были бы деньги.

– У меня нет горы денег.

– У меня есть.

Она остановилась, чтобы лучше посмотреть: не двинулся ли он умом. Валентин улыбался, нежно разглядывая её.

– Как это связано?

– Я зову тебя замуж, – он едва не подпрыгивал от переизбытка эмоций, похлопывал себя ладонями. – И мы сделаем тебе какую угодно карьеру.

– Э-м-м … Стоп. Мне надо подумать, – отчеканила она так, словно речь шла о деловом предложении.

Надо осмыслить услышанное. Его слова о популярности как мёд, но вот – замуж… за него… А как же Дима? А что – Дима?

РЕШЕНИЕ – ЛЮБИТЬ

Решающая встреча была назначена в самом дорогом ресторане в десять часов вечера. Она знала, что завидный жених уже приготовил дорогущее кольцо, трясётся и распаляется в предвкушении её «да».

Работу никто не отменял. Она как раз собиралась закрывать кафе, когда зашёл Дима. Не хотелось даже смотреть на него. Накануне она представила себе шикарную беззаботную жизнь и полстраны поклонников. Валентин с виду хоть и не очень умён, а знал-таки, чем её покорить, затуманить разум. Или это был её собственный чистый расчёт.

– От меня сегодня ждут ответ, – не своим приглушённым голосом заявила она.

– Кто? Какой ответ?

– Ухажёр зовёт замуж.

– Да ладно? Так быстро?

Он как будто обрадовался, опять же – без улыбки.

– Да. Я сама не ожидала. Наобещал золотые горы.

– Я же говорил…

Лика опустила глаза: невыносимо видеть, как ему всё равно…

… Под столом его ладони, схваченный в замок, побелели: так сильно ногти правой руки впивались в тыльную сторону левой. Это был не просто замок, а мучительно выворачивающийся наизнанку. Положение рук выражало неистовую боль.

Она даже не смогла обрадоваться. Жадно задышала. Но… нет…

– Иди, пожалуйста, а то опоздаешь.

Ну не кидаться же на шею, как ополоумевшая. Тем более… вдруг – показалось. Кажется, показалось.

Лика вышла к такси как в тумане.

И что теперь делать с этой новой мечтой о звёздной карьере? И с этим женихом… Может, попросить ещё недельку на раздумье? Улицы резко потемнели, дышать было по-прежнему нечем. Дима может бесконечно не подпускать её к себе близко, не забывать же о себе. Тем более, скоро уже двадцать пять. Девушки в этом возрасте начинают выходить из трафика. Нет, к ней это не относится, она всё ещё привлекает мужчин. Но пора бы и ребёнка уже рожать. От этого что ли Валентина? Он хоть и богат, но тупой, как пробка. И совсем её не чувствует. А Дима, даже когда молчит… Она прижала щёку к холодному окну такси. Чем меньше оставалось до ресторана, тем сильнее нарастала паника. Почему-то вспомнила Мишу: а что посоветовал бы он? Сто лет его не видела, так и не зашла ни разу в гости за пять лет. А мама? С мамой не говорила ещё дольше. Последний раз, когда она заставляла работать на ферме. Теперь Лика решает: выходить ли ей за миллионера или ждать ещё чуда от жизни… Может, хоть написать, удивить? Мобильная связь у неё не ловит. Лика посмотрела на себя как будто со стороны и подивилась собственной жестокости. Да, светская львица из неё выйдет та, что надо…

Валентин в дорогом костюме смотрелся… идеально. А она любила чуть растрёпанных, в рубашках с расстёгнутой или оторванной верхней пуговицей. Поэтому сжалась и старалась на него не смотреть. Здесь он, наливая в её бокал вино, был на своём месте. От этого ей стало вдвойне некомфортно. Искусственный полумрак и такое всё дорогое, что страшно дотронуться. Почему же страшно, если будущий муж всё может оплатить? Она подумала, не боится ли стать его «куклой». Да нет, с её то внутренней силой она сможет им вертеть несмотря не то, что родом из деревни. Да в том то всё и дело, что она не хочет (имеет наглость не хотеть!) себе в спутники «куклу» – такого смешного мужа-марионетку, танцующего вокруг, который никогда её не поймёт.

Он просто сказал, подняв бокал:

– За нас!

Как «за нас»? – подумала она. – Где он, а где я! Не может быть никаких «нас» и никогда не будет. Никогда не смогу произнести «мы», даже если поженимся. Потому что «мы» – это когда на одном уровне, когда стоят друг друга, когда – за одно и об одном… Она не могла выкинуть из головы сжатые в замок мужские руки с вмятинами от ногтей.

Валентин ещё раз выразительно приподнял бокал, смачно глядя ей в глаза. Она выпила до дна и слегка откинулась, щурясь на него.

– Знаешь… А – нет.

– Что? – он не расслышал.

– Нет. Это я о тебе и обо мне.

Она подчёркнуто не повторила «нас».

Он засуетился.

– Успокойся, – Лика поднялась, слегка зацепившись за край стола, и ушла.

Она шла по городу чётко, в определённом направлении. Дима жил в другом районе города, километров за пять от этого ресторана. Впервые Лике понравился ночной город: никакого шума, дыма, лёгкая прохлада, гаснущие окна, шершавый тротуар… Она несла туфли в руке и уже ни о чём не думала. Этот путь был длиннее, чем дорога из деревни до школьного стадиона, и уж тем более, длиннее больничного коридора. Но он стоил того! Дух захватывало от волнующей неизвестности «что он скажет?» и от своей смелости и от счастья, что сейчас она увидит такое хорошее лицо. Конечно, совсем здорово, если ещё поцелует… Но увидеть – это уже счастье. И никогда никого другого не надо, потому что это самое настоящее. Она готова ждать, терпеть, совершать глупости, такие, как эта. И он обязательно однажды будет ей улыбаться!

Свободно размахивая руками, она быстро проходила улицы одну за другой и, наконец, добрела до его двора. Какой дом – она не знала. Набрала номер, закрывая от переизбытка чувств глаза.

– Привет… Разбудила? Слушай, я тут недалеко от тебя… Вышла из ресторана. Одна. Объясню… У меня не оказалось денег на дорогу. Вспомнила, что до тебя два шага. Впустишь? Встретишь?

– Что за ресторан… в двух шагах от меня? – не понял он. Но уже бежал вниз и навстречу.

Она сидела на детских качелях, в каждой руке сжимая по туфле. Он оглядел пыльные ноги: хороши «два шага»!

– Ты отказала ему что ли?

– Угу! Не хочу. Ну его.

– И пришла сюда, – вслух якобы размышлял он. – Хотя до твоей квартиры такие же «два шага» …

– Ну просто, – она смутилась. – Ты мой друг. А я не могу сейчас одна…

– Ну пойдём тогда чай заваривать и греться, друг!

У неё буря внутри неприятно затихла. Зачем опять так сказала! Два дурака: она и он… Он думает, она мечтает о другом и «заслуживает большего», она думает, что ему совершенно наплевать… и это, когда им так уютно друг с другом!

Лика ополоснулась, укуталась в его рубашку и вязаный свитер. Она насыпала из банки в прозрачный чайник горстку сухих цветочных комочков коричнево-оранжевого цвета.

– Ох, опять это приворотное зелье, – наигранно бурчал он. – Лика, только честно… Это из-за меня?

– Да, да, да! – вся задрожав, воскликнула она и метнулась к нему на грудь. – Наконец-то.

– Ну тогда я просто обязан на тебе жениться, – прошептал он, гладя её волосы.

ОТКРЫТИЕ

***

Это было что-то новое. Это было то самое утро… Лика всегда знала, что в её жизни будет утро, когда она проснётся самым счастливым человеком на планете. После самой необыкновенной ночи. Предполагалось, что в эту ночь все прочтут её книгу или все услышат её песню, или все посмотрят фильм с её участием. Весь мир будет не спать, в каждом окне будет гореть свет, все будут заняты разговорами о ней, восторженными покачиваниями головой. Таксисты и продавцы в ночных магазинах будут слушать о ней по радио, любовники забудут о том, зачем они встретились, и будут обсуждать её, девочки поставят на заставку своих мобильных её портрет. А она будет сладко спать, и, когда проснётся, мир встретит её страстным рукоплесканием… В эту ночь её имя не промелькнуло ни в одной новостной ленте, не звучало ни по радио, ни в чужих квартирах. Оно звучало только здесь, в этой комнате, чуть хрипловато и очень ласково… много-много раз. И она не спала. Она слушала этот хороший голос, восторженно пропуская его через всю себя. Она отзывалась на него звуками, движениями, оргазмами. А утром от счастья сжимала виски на лохматой голове.

– Почему? Почему ты скрывал, что тебя тоже ко мне тянет? – она обхватила его спину, перекинув через плечо свои кудри и целуя колючую щёку

– Ты – веселье и задор, а я уже давно перестал чувствовать себя живым человеком.

– Что за ужас ты говоришь!

– Я говорю как есть. Меня вытаскивали врачи в «психушке», я был на грани настоящей тяжёлой депрессии, когда полностью потерян интерес к жизни… не понимаешь даже, зачем умываться по утрам, зачем обедать и отвечать на вопросы знакомых. На самом деле, страшное заболевание, а не то, что приписывает себе каждый второй при плохом настроении. Потом восстановился. Но, мне кажется, и сейчас живу по инерции. Если бы не ты, у меня и с этим бизнесом ничего бы не вышло.

– А в чём была причина?

– Я сам не понял, в какой момент это произошло и что послужило причиной. Сказали, что у меня большая потеря жизненных сил.

– Ты с тех пор не улыбаешься?

– Я совсем не улыбаюсь? Никогда не задумывался. Ну-ка…

Дима встал с постели, подошёл к зеркалу. Лика стала рядом. Он попытался растянуть губы, но получилась жутковатая мимика, как нарисованное у клоуна лицо. Лика испугалась, обхватила его спину: прекрати!

– Да, ты права… Потому я и думал, что мы не сойдёмся.

– Глупости, – она закружилась по комнате раздетая. – Всё будет. Я тебя ещё так развеселю!

– Мне кажется, тебе бы ярко-рыжие волосы подошли, – вдруг сказал он. – Ты никогда не красилась в рыжий?

– А они и есть такие, – смутилась Лика. – Наоборот, это краска приглушает. А ты это серьёзно?

– Очень хочу увидеть.

Они устроили себе выходной: на ребят в кафе можно было положиться. Но в то же время постоянно вспоминали о работе. Ноги сами унесли их из центра на любимую Ликину окраину города. Здесь тоже было шумно, но по-другому. Посреди тротуара смуглая женщина в коротких шортах расставила ящики со сливой. Они купили жёлтые, переспевшие. Липкий мутный сок из –под лопающейся кожицы приятно таял на языке и стекал по запястьям. Лика кивнула знакомым бабушкам, у которых по утрам покупала цветы для кафе: «нет, сегодня у меня выходной»

– Ты должен её спасти, – зашептала вскочившая вдруг со скамейки цыганка и пошла за ними.

– Что она говорит? Бежим, сейчас загипнотизирует нас и отберёт деньги, – засмеялась Лика.

– А у меня всё равно с собой их почти нет.

– Тогда похитит и заставит просить деньги, – веселилась Лика. – Ну же, бежим!

Она потянула его за руку. Цыганка, относительно опрятная женщина лет тридцати-пяти, остановилась, оправляя пёструю юбку.

– Ты можешь её спасти, пока она совсем не сгорела, – тихо, но ясно говорила она. – Тебя ей Бог послал!

– Ох, что же она несёт за ересь, – поморщилась Лика.

Это мне надо спасать его, – подумала она. – Цыганка действительно видит, просто ошиблась, перепутала. И я что-нибудь придумаю…

– Слушай, а я знаю, чего ещё не хватает нашему кафе! – вдруг осенило её. – Пойдём туда, посмотрим…

Она потянула его туда, где художники расставляли свои работы. Их было много, разного возраста: студенты и не пробившиеся дальше этого базара старики. В массивных рамках красовались богатые натюрморты и пышущие зеленью пейзажи.

– Хочешь украсить стены?

– Да, только найти нужно что-то стоящее. Такое, что не выбьется из нашей атмосферы и удивит гостей. Неброское и живое…

– Я не вижу здесь такого, – он критично осмотрел картины. – Извини.

– Я тоже не вижу, – отрешённо сказала Лика. – Но… Ох, Дима, пошли сейчас ко мне. Я придумала. Как я сразу не догадалась…

– Я не успеваю иногда за тобой. Что ты собираешься делать дома?

– Покажу тебе что-то. Ты точно оценишь! Это резко отличается от всего, и не нужны никакие аляповатые рамки.

Я устрою только её галерею, – размышляла она. – Там даже наброски стоят внимания! Её работы лучше всего сочетаются с запахом ромашкового чая.

Лика вся затрепетала в ожидании исполнения этой мечты. Она даже не думала о том, как это поможет привлечь людей. Скорее о том, что рисунки наконец встретятся с внимательными взглядами. Они шесть лет ждали этой встречи!

В квартире она усадила Диму за кухонный стол – самое светлое место. Принесла большую папку и долго держала её обеими руками у груди, как нечто значимое, как тайну, в которую никак не решалась его посвятить.

– Почти все работы выполнены карандашом. Есть просто наброски. Но суть в том, что это – этот город. Тут этот город не мерзкий, а одухотворённый, живой. Художница всё видела именно так… И людям будет интересно увидеть знакомые места в такой подаче…

– Лика! Давай сюда папку, не тяни. Смешная!

Она положила на стол и села напротив него, обречённо опустив послабевшие резко руки.

Он открыл, разложил перед собой три рисунка с городскими пейзажами. Чуть заметно задрожали пальцы, бросил на Лику быстрый странный взгляд и опять наклонился.

Почему он не спрашивает, кто же художница, – думала Лика, притихнув.

– Да, это этот город. И я когда-то видел его таким же. В юности, кажется, будто – давно. Вот эта улица казалась просторной и светлой. Здесь было хорошо по вечерам гулять с ребятами… И в этом сквере тоже. И дождь был именно такой, не раздражал, когда заливался за шиворот. Видишь, он здесь такой… свежий. Под ним хочется бежать босиком и вопить от восторга… Стоп! А это что такое?!

Лика похолодела от его голоса. Дима сжимал трясущимися пальцами её любимую зарисовку – с пикника.

– Это наш пикник…

– Лика! Блин, я совсем тебя не узнал! Ты белая была такая, вся из себя… Мы вместе были на этом пикнике, я даже подойти к тебе боялся! Так это её рисунки, Дарины… Правильно, она рисовала наши места…

– Э-э-э… я тоже тебя не узнала. Ты был такой, мальчишка совсем. Ржал, как конь, не то, что сейчас…

– Так я и был мальчишка. Блин, как в прошлой жизни, правда.

Лика перехватила рисунок. Выходит, несколько лет как самое дорогое она хранила под замком их совместный портрет. Худая блондинка и весельчак с гитарой. Вдвоём.

– А тут был Гошка! – как-то странно прошептал Дима, словно увидел привидение.

– Я стёрла его. Разозлилась и стёрла.

– До того, как…?

– Что «как…»?

– Ну… до того, как он умер?

– Он умер? Когда?

Теперь уже Лика дрожала как перед потусторонними силами.

– Пять лет назад летом. Передозировка.

– Он собирался записывать альбом…

– Не успел.