Вирус

Солдат нарочно повернул камеру планшета вперёд, чтобы мне было видно номера на кроватях. По рядам – 50, 40, 30, 21. На второй кровати в ряду неподвижно лежало исхудалое тело в больничной пижаме. Оно совсем не походило на Глорию. Совсем! Я на секунду даже обрадовался этому, обрадовался тому, что это ошибка!

«Так, двадцать один!» – проговорил глухо солдат. «Мисс, – позвал он, – мисс!» Женщина не двигалась. Я смутно видел, как её растрёпанные грязные волосы разметались по подушке. Одна рука была закинута за голову, а вторая безвольно свисала с кровати.

Солдат замер на секунду, потом отодвинул камеру в бок, так что мне была видна лишь чья-то нога, чтобы я не увидел неподвижного взгляда глаз этой несчастной.

–Мистер! – проговорил он удручённо, – мистер, мне очень жаль!

– Солдат! Солдат! – позвал я. – Это ошибка какая-то! Посмотрите на постели – там должно быть написано имя. Это не моя жена! – почти радостно прокричал я, понимая при этом, что из-за ширм мой взволнованный голос прекрасно слышен.

Солдат снова повернул камеру и аккуратно поднял руку умершей, которая свисала с постели. На ней был браслет с именем пациентки. Даже через очки я смог увидеть надпись «Глория Виванти, 27 лет». Но больше меня испугало не это. На пальце я успел разглядеть обручальное кольцо своей жены. Кольцо, которое я так долго выбирал перед венчанием. Это была она!

– Покажи мне её, солдат! – задыхаясь от нахлынувших эмоций прокричал я. Но он меня не слушал уже.

–Позовите доктора! – прокричал он кому-то. – Здесь пациент скончался.

–Покажи мне её, сукин сын! – кричал я в слезах.

Солдат между тем уже отвернул планшет, разговаривая с кем-то. Через пару секунд изображение пропало.

Я вскочил, ударив по столу кулаком. Нарочно влепил со всей силы, так, чтобы было больно, так, чтобы все услышали!

Я не ожидал этого, но эмоции, нахлынувшие на меня, были слишком бурными. Не помня себя, я вылетел из палатки, и побежал проч. Слёзы душили меня. Она не дождалась меня! Она столько дней умирала здесь и пыталась мне дозвониться, пока ещё были силы! Ах я тварь неблагодарная! О чём только раньше думал? Я, оказывается, так любил её! Я уже поднял руки, чтобы сорвать очки и маску и вдохнуть прохладный, убийственный воздух, но тут же одумался.

Безвольно опустив руки, я сделал несколько вдохов, осмотрелся и направился к спасительной машине.

За рулём мне стало гораздо лучше. Глория умерла, но я был ещё жив! Да, мы прожили несколько лет душа в душу, но потом-то всё кончилось! Потом-то она сама захотела прекратить наши отношения. Мы в последнее время были совершенно чужими людьми, и ещё не известно, зачем она звонила – может хотела что-то плохое мне бросить напоследок, или поручения у неё были какие. Может она хотела воспользоваться мною в последний раз, как пользовалась раньше!

Размышляя таким образом, я постепенно приходил в себя. Пусть мёртвые оплакивают своих мёртвых, в конце концов!

Рука потянулась к ключу. Двигатель взревел, готовый умчать меня из этого лагеря смерти. Больше ждать смысла не было.

Когда я ехал назад мимо шлагбаума, там уже никого не было. Проезд был открыт.

«Вот идиот! Кретин! И так можно было догадаться, что ехать сюда нет смысла! А теперь наверняка заразился! Дьявол! – выходил я из себя, колотя правой рукой по рулю. – Дьявол! – Сопли распустил, на встречу приехал! Как всегда не о себе подумал! А теперь что? В запертой квартире у меня хоть шанс был! А теперь до скорой встречи, сука! Ты это специально сделала! Ты так мне отомстить хотела, мразь!»

Рука ныла, машина летела на скорости более 100 километров. Я чуть приоткрыл окно, чтобы прийти в себя, вдохнув прохладного воздуха.

«Успокойся, – проговорил я вслух, – ты ведь ещё жив! Так пора, наконец, и о себе подумать! Никто тебе не поможет, кроме тебя самого. А разбиться в лепёшку всегда успеешь!».

Я сбавил скорость, потому, что ехал уже по городским кварталам в паре километров от своего дома. На улицах по-прежнему не было ни души. Не было ни одного открытого магазина или аптеки.

На одном из перекрёстков у продуктового магазина мелькнула фигура. Подъехав ближе, я увидел, что витрина магазина разбита, а фигура тем временем стала шнырять внутри, не обращая внимания на звон сигнализации.

Нужно было позаботиться о себе, поэтому я остановился и, открыв дверь, вышел из машины, не выключая мотор и не отходя от двери. Фигура притаилась за прилавком, рассматривала меня.

–Ты коп? – послышался женский голос.

– Нет, мне только нужно купить тушёнки! – крикнул я в ответ.

Это всё напоминало компьютерную игру. Простой квест – раздобыть пищи. Только и всего. Я сам удивлялся своей храбрости. Чего можно было ожидать от воровки, разбившей витрину?

К витрине вышла дебелая женщина с головой, обмотанной арафаткой. В руках она держала корзину для продуктов.

– Тогда, если ты не коп – неуверенно проговорила она, – тогда вот! – она подняла корзину повыше. – Здесь детское питание, хлеб, фрукты и молоко. Мне надо кормить своего малыша! А всё закрыто! – было слышно, что она плакала. – Я живу здесь рядом. Витрину разбили какие-то парни около часа назад. Полиция так и не приезжала. Вот я и решила, что лучше сделать покупку так.

Я про себя усмехнулся. «Сделать покупку!» – ну-ну.

– Будьте тому свидетелем! – снова заговорила она. – Я положила деньги и записку на кассу. В случае чего, всё ведь записывается на камеру!

– Не волнуйтесь, – ответил я учтиво, – я тоже колесил по району в поисках открытого магазина. А теперь последую вашему примеру.

Мои слова видимо ободрили её.

– Только не подходите ближе! – предупредила она. – Я так боюсь заразиться!

– Идите своей дорогой! – уже не столь учтиво предложил я. – Если что, будем в суде защищать друг друга.

Она хохотнула и засеменила короткими толстыми ножками по тротуару.

Когда она скрылась за поворотом, я перешагнул через разбитую витрину и оказался в этой лавке. Здесь ещё был порядок. Гудела сирена, и от опасности быть застигнутым меня трясло, но в то же время появился какой-то азарт. Голова моя была полностью завёрнута в шарф, так что в случае чего узнать меня было невозможно.

Я схватил тележку и ринулся к рядам с консервами. Мозг работал чётко – нужно брать продукты, которые не испортятся, которые хранятся долго. В результате в тележку без разбора полетели все консервы, которые попадались под руку. Сначала я клал их, как обычно, а потом стал сгребать всё с полок, отчего некоторые банки падали на пол, раскатывались в разные стороны. За консервами пришёл черёд сгущённого молока, масла, чая и кофе. Тележка быстро наполнилась, так что мне пришлось катить её к выходу, перетаскивать через витрину и разгружать. Я решил запастись основательно. Бросив порожнюю тележку на улице, я снова вернулся в магазин, взял вторую и стал на этот раз наполнять её пачками крупы, муки, макарон и прочими продуктами. Наполнив её с горкой, я подкатил к кассе и остановился в нерешительности. Пожалуй, нужной наличности у меня не было. Уйти? Я достал кошелёк, предполагая, что камера обязательно установлена где-то возле кассы, и стал демонстративно доставать из кошелька купюры и нарочито неловко, так что они падали на пол, класть их на кассу. Опустошив портмоне, я с чистой совестью вытащил тележку и выгрузил её содержимое в багажник.

Всё, миссия была выполнена! Меня никто не поймал и не заметил, а багажник был полон продуктов. Следующая миссия – доставить это всё домой и закупорить свою квартирку, как раньше. Потом можно будет отписаться в сети. Худшее позади.

***

Следующие дни были просто ужасными. В закупоренной квартире, как джинн в бутылке, я наблюдал за миром через оптоволоконный кабель. Власти ещё пытались сдерживать панику, робко заявляли о том, что лекарство против страшного вируса почти найдено, но было видно, что до победы им ещё как до Луны.

Одна за одной переставали работать различные службы. Люди сидели по своим квартирам, боясь высунуть нос на улицу. А чума тем временем не щадила никого. Болели полицейские, пожарники, врачи, политики, селебрити, преступники и отбросы общества. На опустевших улицах не было ни души. Уровень преступности снизился практически до нуля, словно человечество вступило в эру благоденствия, вот только массовые самоубийства портили статистику. Люди не обращались в больницу, обнаружив у себя симптомы вируса. Они просто умирали в своих квартирах, надеясь на иммунитет и всё самое лучшее. Они боялись оказаться в лагерях для больных, откуда нет выхода. В действительности же через две недели после моего посещения этого проклятого места, подобные лагеря были закрыты. Во-первых, в них не было необходимости. Изоляция больных не помогала остановить эпидемию. А во-вторых не осталось врачебного персонала, который бы облегчал участь умирающих.

Мэрия собрала группы волонтёров, в которые вошли ещё здоровые медики, стражи порядка, социальные работники и просто сердобольные граждане, которые брались помогать людям. Такие группы ежедневно разъезжали по своим секторам города, развозили продукты питания, лекарства, следили за порядком. Первоначально они также собирали тела умерших, но потом жертв эпидемии стало так много, что это им стало не под силу. Для подобной работы были организованы специальные группы из самых стойких.       Эти группы также перемещались по городу на крытых грузовиках, прозванных «Валькириями» и собирали трупы на улицах. Кроме того, они ездили по адресам, указанным первыми группами и забирали мертвецов из квартир.

Без всякого согласования умерших захоранивали за чертою города в больших траншеях, вырытых бульдозерами. Наверное, это было бесчеловечно, но те, из числа правителей, кто остался в живых, понимали больше рядовых граждан, насколько всё плохо. Видимо сверху был виден страшный конец человеческой истории, неумолимо приближающийся конец.

***

Я благодарил Бога за то, что ещё был свет и Интернет. Здесь можно было отвести душу, он создавал иллюзию общения. Компьютер у меня был включён всегда. Я вёл переписку со своих страниц в социальных сетях, смотрел новости, читал.

Это помогало вначале… Просто потом всё чаще стали появляться мёртвые страницы. Контакты были онлайн, да вот никакой активности владельцы не проявляли. Просто умирали пользователи один за одним перед своими компьютерами, так и не выйдя из сети. Смерть в сети. Оставались в своих закупоренных квартирах-саркофагах, да ещё со включёнными компьютерами. Спасибо им, что IP – камеры не держали включёнными!

Некоторые уходили громко… Это было ещё хуже. Контакт сообщал, что обнаружил у себя симптомы. Потом каждый день отписывался по температуре и другим показателям. Потом проходило ещё несколько дней слезливой переписки, когда он, наконец прощался со всеми своими «родными» контактами, говорил тёплые (а иногда и гневные) слова и уходил в офлайн.

Среди заболевших, также как и среди здоровых, были те, кто активно искал людей, которые бы согласились «вести» их странички, когда их самих не станет. Раньше этим за деньги занимались специальные компании в сети, но теперь они перестали работать.

Однажды моя подруга под ником Lisa стала меня упрашивать вести её страницу, когда её не станет. Она была уверенна, что непременно заразится вирусом. Хотя я на тот момент совершенно не думал об этом. Поражаюсь своему безразличию. Ожидание плохого оказалось слишком тяжёлым испытанием.

Она так и написала: «Будешь поддерживать во мне жизнь, когда меня не станет :-D?» Я пробурчал, мол, делать мне больше нечего! Да и тебе нужно думать о хорошем! В ответ на это она сказала, что настроит мне автоплатёж в 5 долларов ежемесячно со своего электронного счёта за то, что я потом буду время от времени заходить на её страницу и показывать активность.

После этого я перестал общаться с Lise. Деньги на тот момент практически потеряли свою значимость. Люди не выходили на улицу, не ходили в магазины и рестораны, никто не спрашивал платы за коммунальные услуги. Экономика тоже подхватила вирус.

Оставались, правда, ещё службы, которые продавали товары через Интернет, но и они скоро перестали действовать. Первоначально за баснословные деньги предлагалось купить секретную сыворотку, которая якобы была разработана для высших правительственных чиновников, генералитета и богатейших людей, но потом и эти сайты заглохли. Видимо самим обладателям чудодейственной сыворотки она не помогла.

Глава 2. Один

Прошёл месяц моего добровольного заточения. Странно, но жизнь моя наладилась определённым образом. По-прежнему в трубах была вода, в проводах – электроток, а в шкафу продукты, поэтому заботиться о чём-то мне не приходилось.

Вначале я жил по времени Интернета. Мы общались в чатах и сообща решали, что пора бы поесть или поспать. Так что выходило, что спал я в основном днём, а бодрствовал ночью. Впрочем, даже не так, а как попало – без разбора.

Но в сети становилось всё меньше людей, и мне уже опостылело жить в таком режиме, поэтому я решил немного упорядочить свой распорядок дня.

Во-первых, я подсчитал продукты, которые мне удалось запасти: 67 банок различных консервов, около 18кг крупы, 10 пачек макарон по 800 грамм, кое-какие продукты быстрого приготовления и хлеб в холодильнике, лапша, сладости.

По моим неумелым подсчётам мне должно было хватить этого добра, по крайней мере, на три месяца. Впрочем, если бы я стал делить эти продукты как «Марсианин», то хватило бы на 6 или даже на 9 месяцев жизни. Поначалу казалось, что продуктов очень много, поэтому я ел вдоволь, не заботясь об экономии. В довершении всего у меня совершенно не было аппетита. Я мало двигался, находился в депрессии, и сил мне требовалось только на перемещение от кровати до компьютерного кресла и обратно.

Через пару недель я стал замечать, что ем всё больше и больше, от малоподвижного образа жизни стал прибавляться вес, чего со мной никогда не происходило, однако мои попытки сделать с этим хоть что-то увенчались провалом. Мне хотелось есть, и я ел.

Я не мылся и не брился всё это время. Бытовало предположение, что вирус может распространяться в воде, поэтому я пользовался только водой, которую кипятил по полчаса. Впрочем, мой внешний вид меня не беспокоил. Кого мне было стесняться? С кем конкурировать?

Я стал ложиться спать не позже 2 ночи, вставал, когда хотел, ограничил еду.

Впрочем, проведя месяц в своей конуре, я уже стал чувствовать себя как в камере. Хотелось размяться, просто пройтись по улице, пробежаться по ступенькам. Я пробовал ходить по квартире, бегал по кругу, прыгал на кровати, но это было совсем не то. Это обычно называют «маяться дурью».

Мне стало скучно и одиноко. Я заново проходил все игры, которые были в моей коллекции: все части Call of duty, Need for speed, Assassin’s creed и т.д. С ужасом я замечал, что меня привлекают диалоги в играх, что я смотрю за общением персонажей, а не за самими событиями. Это было дурным знаком.

На какое-то время предпочтение было полностью отдано играм онлайн.

Я начинал сходить с ума. Мне казалось, что квартира уменьшается, становилось трудно дышать, что у меня стремительно ухудшается зрение. Слава Богу, это было какими-то приступами, а не всё время.

Иногда в квартире выключались все приборы, чтобы было слышно тишину. В такие моменты было слышно, что мой дом заснул. Лифт не сновал вверх-вниз, никто не бегал по ступенькам, не спешил выгулять животных, не урчали машины на подземной парковке, не шумели соседи. Впрочем, я перестал «слушать тишину» после того, как до меня донеслись какие-то крики о помощи и скулёж собаки сверху. Двумя этажами выше жила одинокая старушка, и я предполагал, что это она зовёт на помощь. Как раз у неё и была тупая надоедливая собачонка.

Сначала я ругал её про себя в духе «Подхватила вирус, теперь тебе никто не поможет!», а когда я услышал крики во второй раз, подумал, что, возможно, у неё просто нет еды.

Нет, подняться наверх я не мог. Зараза ведь была везде! Я стал звонить в службу спасения, в мэрию. Два дня на мои звонки никто не отвечал. Весь день в трубке слышался только голос автоответчика: «Мы стараемся помочь каждому, но в данный момент у нас катастрофически не хватает персонала. Оставьте своё сообщение, и мы приедем к вам, как только появится свободный экипаж». На десятый раз это сообщение бесило и словно уговаривало разломать телефонную трубку.

Наконец на третий день мне ответили. Еле слышным голосом говорил мужчина.

– Здравствуйте, – затараторил я, – хотел обратиться. Тут слышны крики моей соседки. Возможно, что ей просто нечего есть. Возможно, она здорова.

– Вот и отнёс бы ей чего пожрать! – проговорил в трубку уставший голос.

Я опешил от такого ответа. Это никак не походило на обычно вежливый колл-центр госслужб.

–Что вы сказали? – переспросил я.

– Вот бы и отнёс ей жратвы, коли она не болеет, и ты тоже! – снова повторил голос.

– Это ваша работа! – вспылил я. – Вирус может быть в воздухе! Я не собираюсь выходить.

–Эй! – перебил он меня, – тут оставались одни добровольцы, а теперь уже заболели все. Выезжают только «Валькирии». Скоро и их не будет. Помощи не будет ни для кого. А вирус везде, так что ты тоже по любому его подхватил! Иди и покорми бабушку, чтобы умереть тебе с чистой совестью! Может тебе это зачтётся!

Он положил трубку, а я ещё с минуту стоял, слушая гудки. Это было полнейшим шоком. Так просто не могло быть.

Но в любом случае из квартиры выходить было нельзя. Я ждал вакцины. В поисках новости о долгожданной панацее, я каждый день рылся в сети. Поэтому, положив трубку, я включил погромче онлайн радио и постарался отвлечься. Этот канал в сети появился недавно. Его вёл прямо из своей квартиры какой-то парень из Берлина по имени Reaper SA. Он также как и я был в добровольном заточении, просто болтал в микрофон то, что вздумается и ставил свою любимую музыку. Наши пристрастия во многом совпадали, так что Рипер стал для меня почти что другом. Я ему вслух возражал, когда он говорил не то, или наоборот, соглашался, когда он говорил в тему. На его приветствие утром я во весь голос кричал «воззаааап»!

***

Когда пошёл второй месяц заточения, зарядили дожди. Устав от экранов и устройств, я садился на подоконник с чашкой чая и просто смотрел на пустынную улицу. Всего через пару месяцев отсутствия людей улица стала заполняться мусором. По дороге ветер носил листья, пакеты и разные бумажки. Кое-где между плиток брусчатки начала прорастать трава. Причём если увидеть человека на улице было большой редкостью, то бродячих животных развелось не меряно. Заболевшие люди выпускали на улицу своих питомцев, чтобы у тех был хоть какой-то шанс выжить. Собаки собирались в настоящие стаи, растаскивали мусорные контейнеры, проникали в магазины, где были разбиты витрины или попросту открыты двери.

За пять дней моего не очень регулярного дежурства у окна я только один раз увидел, как по улице проехала какая-то колымага. В ней, кроме водителя, никого не было. И больше никого. Даже «Валькирии» не появлялись.

21 июля, я привычно взобрался на подоконник с чашкой кофе. С самого утра лил дождь. Ветер сносил капли, и они били по стеклу. Я подумал, что дождевая вода также может быть опасной, но с подоконника не слез. А что тут можно было сделать? В нескольких окнах дома напротив горел свет, но он горел там всегда. Не хотелось думать о том, что стало с хозяевами этих квартир.

Стайка собак, сновала по улице, а потом улеглась под козырьком магазина, когда зарядил сильный дождь. Они чувствовали себя вольготно. Собаки стали полноправными хозяевами улицы. Всё это были чьи-то вчерашние любимцы. Один ретривер даже по-прежнему был с ошейником на шее. Ещё здесь была болонка, мопс, и две беспородные шавки. Они отлично ладили друг с другом.

Внезапно что-то встревожило собак. Они разом подняли уши и посмотрели в ту сторону улицы, которую от меня скрывал угол дома. Сначала псы ленились подниматься и поэтому стали гавкать, лёжа на своих местах. Потом болонка не выдержала и со звонким лаем сорвалась с места. Её примеру последовали все остальные.

Собаки пропали из моего поля зрения, но по-прежнему был слышен их пронзительный лай. Не слишком агрессивный, но настойчивый. Было интересно, что же там происходит?

Через минуту мне всё стало ясно. От волнения я даже спустил одну ногу с подоконника и придвинулся поближе к стеклу.

По улице шёл человек! Настоящий, живой человек. Видимо это был мужчина. На нём был какой-то нелепый халат, а голова была обмотана шарфом. Перед собой он катил тележку из супермаркета, наполненную едой. Собаки вертелись вокруг него, стараясь иногда схватить за полу халата. Незнакомец вялым жестом отгонял их, ругался.

Неужели он не боится? Я прямо прилип к окну, жадно смотря на фигуру. Может опасность миновала? Или где-то готова вакцина? Сердце моё застучало. Захотелось окрикнуть его, затарабанить в окно, чтобы обратить на себя внимание. Хотя, он не услышал бы меня в своём шарфе, да вдобавок окружённый псами.

Только через определённое время я заметил, что незнакомец еле передвигается. Возможно, это был старик, но скорее всего человек был измождён болезнью. Узнать это не представлялось возможным.

Мне оставалось просто провожать взглядом одинокую фигуру, окружённую псами. Я уже думал, что незнакомец исчезнет навсегда, но тут произошло то, чего я никак не мог предполагать. Мужчина споткнулся, повалился вперёд на тележку и потом сполз на землю.

Я с содроганием следил за тем, как он ворочается, пытается встать, а примолкшие собаки в нерешительности стоят поодаль. Спустя минуту мужчина, лежавший на боку, замер. Как оказалось, навсегда.

Да, он просто так взял и умер на моей улице, на той брусчатке, по которой я каждый день выходил на работу, на улице, покой которой никто кроме собак уже долгое время не решался нарушить!

Собаки обнюхивали тело, виляя хвостами. Наконец ретривер, встав на задние лапы, опрокинул корзину, и всё её содержимое оказалось на земле. Свора принялась растаскивать продукты.

«Как ты посмел?!» – заорал я в бешенстве, – «Ты пришёл на мою улицу просто чтобы сдохнуть почти что под моим окном? Чтобы я вечность любовался на твой разлагающийся труп?!». Я колотил по стеклу, забыв о страхе его разбить. «Что ты наделал? Мать твою! «Валькирии» же не ездят! Как я теперь буду смотреть в окно?».

Я снова стал ходить по комнате, ругаясь. Меня бесило то, что я ничего не мог сделать. Окно из моей спальни выходило в пустынный двор ресторанчика «Нептун» и из него не было видно ничего, кроме трёх голых стен.

В это время меня отвлек писк из колонок компьютера. Пришло сразу три сообщения от моих «друзей» о том, что сегодня в полдень будет выступления Генерального секретаря ООН. Я поблагодарил их, отметив про себя, что более чем из полутора тысяч контактов только около 10 время от времени показывают активность, 4 – постоянно были на связи.

До полудня оставалось ещё сорок минут. Я решил заварить себе кофе. Жаль дома не было запасов алкоголя. Тогда в магазине я думал только о еде, забыв про выпивку. Сейчас коньяк отлично помог бы мне справиться с нервами.

Телевизор для поиска нужного канала был включён заранее, но анонс выступления показывали все каналы, которые ещё продолжали работать. Рассказывали про возникновение и развитие убийственного вируса. Я раньше не слышал об этом, хотя много читал про вирус в Интернете. Как оказалось, самый тяжёлый удар пришёлся на представителей негроидной расы. Заболеваемость среди чернокожих приблизилась к 100%. Азиаты вплотную приближались к ним. Среди белой расы заболеваемость достигала 90%, но продолжала расти. Учёные пытались объяснить это также, как когда-то пытались объяснить природу СПИДа. Ведь известно, что среди европейцев есть какой-то процент, устойчивый к ВИЧ. Некоторые учёные, исследовавшие природу нового вируса, напрямую связывали его с ВИЧ, предполагая, что эта скоротечная форма вируса есть не что иное, как мутировавший ВИЧ. В пользу этого говорило и его воздействие на иммунную систему человека. Правда отличие заключалось в том, что быстрее всего вирус распространялся среди женщин. Раса и национальность не играли особой роли.

Я слушал всё это с большим интересом, словно сейчас мог прийти к решению проблемы заболевания. Наконец на экране появилась трибуна ООН с привычным голубым фоном на заднем плане. Без всяких формальностей на трибуну взошёл Генеральный секретарь Организации Густав Рондо. С первого же взгляда мне показалось, что он очень измотан и удручён. Он пошуршал листками и начал свою речь:

«Дорогие мои братья и сёстры! Я зачитываю обращение ко всему человечеству, ко всем представителям человеческой расы. Мы столкнулись с беспрецедентным противником, так что теперь само существование человека на планете Земля находится под угрозой. Ни одна война, ни одно стихийное бедствие или эпидемия, не приносили столько бед, столько смертей.