Космический маразм

Последние слова потонули в шквале аплодисментов, которые Дудиков внезапно смял рукой и отбросил в сторону, оставшись наедине с Рубелем посреди крохотной плохо оштукатуренной каморки без дверей и без окон.

– Ну что? – спросил он Рубеля. – Сойдёт?

– Весьма вдохновляет, – кивнул Рубель. – Мне даже самому захотелось дать вам денежку.

– За чем же дело стало? – хмыкнул Семён, снимая шапку Мономаха и протягивая демону словно чашу для подаяния. – Ладно, шучу. Ты лучше вот чего… Добудь мне часы такие, типа шахматных, только для одного. Чтобы время отмеряли и звонили каждые десять секунд.

– Эээ, – Рубель ошарашенно поднял брови.

– А, ладно, как хочешь. – Дудиков отмахнулся. – Где тут выход?

Он шагнул в случайную сторону, и в стене образовалась дверь, за ней залитый солнцем зелёный дворик, а в центре его огромный трактор, увешанный спойлерами, дефлекторами и прочими прибамбасами, не говоря уж обо всех последних моделях оружия.

– Ну, здравствуй, – сказал Дудиков, сбрасывая с себя мантию и медленно обходя трактор кругом.

Он коснулся причудливо изогнутого заднего крыла, провёл ладонью по ряду зеркал и потрогал датчик Гейгера внутри выхлопной трубы.

– Только ты меня понимаешь, – произнёс он. – И не предашь никогда. Правда ведь?

Трактор промолчал, словно подтверждая сказанное.

– Куплю тебе ещё пушечку скоро, – продолжил Дудиков. – вон туда повесим, под брюшко. Не бойся, мешать не будет, она складная. Зато если вдруг и вправду найдётся супостат…

Голос Дудикова дрогнул, и на глазах заблестели слёзы.

А в это время персональный пенсионер планеты Земля Илья Владимирович Тюртяев брёл вдоль длинного ряда людей к мрачному сооружению, похожему одновременно на Дом Союзов и мавзолей Петера Второго Петровича-Негоша. Люди смотрели на старика хмуро, словно в чём-то не одобряли.

– И то правда, – пробормотал Илья Владимирович. – Куда уж мне… Какая от меня может быть обществу польза? Убытки одни.

Он грузно лёг в уже привычный гроб, который услужливо выплыл из тумана в центре помещения под зловещее шипение невидимых механизмов, положил усталые руки на грудь и закрыл глаза.

Перед его мысленным взором поплыла вся его никчёмная жизнь, потраченная на службу партии и народу. И, словно припев в песне, повторялась в этих видениях одна и та же мысль, не дающая старику покоя – мысль о том, что не бывает в Ираке белых медведей.

Глава 3. Тамара и демон

Как и большинство девушек, Тамара любила спать. Но немного не так, как все остальные. Она лучше высыпалась, если сон был беспокойным, с несколькими пробуждениями за ночь. Она любила проснуться среди ночи и лежать в полудрёме, разглядывая пятна света, двигающиеся на потолке. Ей представлялись странные образы, будоражащие фантазию и дающие пищу для размышлений. Примерно по той же причине она любила сны. Они, правда, ей снились не часто, зато яркие, трёхмерные, с цветом и звуком. Как правило, наутро она их не помнила, но ощущение чего-то приятного, нереального, оставалось.

Так и в это утро. Она села в пижаме на край кровати и попыталась вспомнить сон. Но память упорно отказывалась ей помогать, так что Тамара могла быть уверена только в том, что сон определённо был, он приносил ей удовольствие, и в нём она летала.

А за окном уже вовсю светило летнее солнце, и пора было начинать новый день, поэтому Тамара отбросила мысли о сновидениях, впрочем, оставив себе то приятное настроение, которое было ей подарено сном.

Она босиком ступила на паркетный пол и прошла в ванную. Тщательно умыла лицо сначала водой, затем лосьоном. Потом с помощью скраба удалила частички ороговевшей кожи и умылась снова, не менее тщательно, чем в первый раз. Затем взяла в руки электрическую зубную щётку и принялась методично чистить зубы. На четвёртой минуте этой процедуры Тамаре показалось, что зубная щётка не просто жужжит, а издаёт некую заунывную мелодию. «В конце концов, ничего удивительного в этом нет, – подумала Тамара. – Это одно из проявлений сарвасаттвы, которая пронизывает все предметы». Прервав песню щётки, она воспользовалась зубной нитью, а затем ирригатором. Немного поразмыслив, сходила в туалет, после чего вернулась и умылась снова, чуть дольше и старательнее, чем в первые два раза.

Закончив с умыванием, Тамара вышла в комнату, встала точно в геометрическом центре пола и начала гимнастику. Сначала неторопливая разминка. Затем перевёрнутая поза, бумеранг, плуг, павлин. Усевшись в тугой лотос, Тамара ощутила небольшое покалывание в горле и совместила лотос с симхасаной, что не возбранялось.

В планах Тамары сегодня значились чтение книг по экономике и знакомство с оригиналами английских поэтов девятнадцатого века. Сидя с полузакрытыми глазами, она попыталась подготовить свой разум к предстоящему поглощению знаний, расслабив его, а затем сосредоточившись на воображаемой красной точке впереди. Однако что-то не давало ей полностью погрузиться в медитацию. Она проанализировала ощущения и поняла, что на лоб её падает горячий солнечный зайчик.

«Середина лета, – подумала Тамара. – А я всё сижу за книжками и вдыхаю пыль. Даже не загорала ещё ни разу».

Открыв глаза, она попыталась принять взвешенное решение о том, стоит ли продолжать медитировать или сначала разобраться со своими потребностями в летних удовольствиях. Разбрасываться своим временем, чтобы тащиться на пляж, казалось Тамаре несусветной глупостью. В то же время она знала, насколько навязчивыми могут быть внезапно возникшие желания, и понимала, что проще их как минимум отчасти удовлетворить, чтобы затем полностью посвятить себя важным делам.

Итак, она поднялась с пола и в задумчивости подошла к окну. Внизу, покачивая рогами, проехал нелепый плюшевый троллейбус, а затем в сторону кинотеатра «Иллюзион» проследовало несколько гуманоидов с огромными лысыми зелёными головами и раскосыми глазами без век. Тамара не придала этому большого значения, поскольку придерживалась широких взглядов и считала, что каждое существо имеет право на жизнь и свободу самовыражения.

Тут её взгляд упал на широкий мраморный карниз, опоясывавший здание между четвертым и пятым этажами, прямо под её окном. «Да ведь это как раз подходит для того, чтобы позагорать! – воскликнула Тамара мысленно. – И как я раньше этого не замечала?»

Карниз был залит солнечным светом и выглядел достаточно широким, чтобы улечься на нём с комфортом. Высоты Тамара не боялась – точно так же, как не боялась собак, воды и смерти. Поэтому через несколько минут она уже переоделась в купальник, прихватила полотенце и принялась возиться с рамой, пытаясь ее открыть. Наконец ей это удалось, и Тамара в воодушевлении забралась на подоконник, собираясь спуститься на заветный карниз.

В то же мгновение с одного из верхних этажей на карниз низвергнулся поток помоев, и Тамара еле успела отшатнуться, чтобы увернуться от брызг. Её душевное равновесие было нарушено, а лучшие чувства поруганы.

– Мусоропровод же есть! – возмущённо произнесла она, не стремясь, впрочем, чтобы её кто-нибудь услышал.

Она уже хотела было закрыть раму, как вдруг снаружи послышался непривычный звук: словно невидимый великан быстро-быстро листал несколько огромных книг сразу. Тамара озадаченно выглянула в окно и посмотрела вверх, откуда, похоже, доносился шум.

Её взору предстал атлетично сложенный брюнет с кожей синеватого цвета, который, энергично махая крыльями, спускался с небес в сторону Тамары, при этом глядя ей прямо в лицо своими бездонными голубыми глазами.

В голове Тамары пронеслось несколько мыслей сразу. Во-первых, синие мужики не летают. Во-вторых, она вообще никогда прежде не видела синих мужиков, поэтому утверждать, что они не летают, с её стороны было самонадеянно и некорректно. В-третьих, синий мужик с крыльями, одетый в одни только плавки – это явная сублимация сексуальной неудовлетворённости, так что ей, пожалуй, стоило снова наведаться к психоаналитику Неверову. В-четвёртых, а мужчина-то был чрезвычайно симпатичным…

– Не разрешите ли присесть? – произнёс крылатый человек нараспев. – Устал от долгого пути, и вы окажете мне честь, позволив дух перевести.

– Ы, – сказала Тамара. – Да! Садитесь, конечно, о чём разговор?

– Спасибо, – поблагодарил синий красавец, опуская босые мускулистые ноги на карниз и складывая крылья. – Как вас величать, о вы, прелестное созданье?

– Тамарой.

– Имя вам под стать, ведь вы само очарованье. Я – Рубель, демон. Я летел по делу мимо ваших окон, и вдруг случайно разглядел волос чудесных русый локон. Вы что же, значит, на карниз хотели лечь, чтобы погреться? И не боялись рухнуть вниз? У вас отчаянное сердце.

«Какой, на фиг, локон? – подумала Тамара. – Я же коротко постриглась вчера. Да и рифма наглагольная не катит: летел – разглядел…». Но вслух сказала:

– Ну, всё равно ничего не получилось… – Она покраснела и пошевелила носом. – А вы откуда? Как здесь очутились? Никогда не встречала демонов.

– Откуда я? – Рубель улыбнулся. – Вопрос не прост. Как очутился здесь? По небу. Но вот стою тут в полный рост, готов служить вам на потребу. Что нужно вам, мадемуазель? Исполню всякое желанье. Вам нужно золота? Друзей? Познать все тайны мирозданья?

– Золото – это хорошо, – заметила Тамара. – Однако же я знаю, что высшее счастье – уметь довольствоваться тем, что имеешь. Дополнительное богатство ничего не добавляет к счастью. Подруги и друзья у меня есть. Может, они и не идеальны, но идеала не бывает. Тайны мироздания – пожалуй, это самое ценное из того, что вы предложили. Но если вы их мне откроете, то они перестанут быть тайнами. Да и как мне убедиться в том, что вы открыли мне истину? Ведь у каждого об истине своё представление.

– Я покажу вам мира суть, – ответствовал Рубель, прохаживаясь по карнизу и чуть припадая на одну ногу. – Без кривотолков, без прикрас. Конечно, всё перевернуть возможно меньше, чем за час, и то, что истинно теперь, враньём окажется для вас. Но ваше дело – верить мне или не верить, а моё – представить в красках вам вполне сознание и бытиё.

– Бытие, – поправила Тамара.

– Так не в рифму было бы, – возразил Рубель.

– А зачем вы говорите стихами? – спросила Тамара. – Это же трудно, да и смысл искажается. К чему эти ограничения – рифма, размер?

– Вселенная стихов полна, – ответил Рубель. – Услышит всякий, кто не глух. По венам пробежит волна – и ритм уже ласкает слух. И в каждом выдохе есть вдох, в зиме – весна, в морозе – жар, в поступках беса виден Бог, и рифмы – суть всех этих пар. Стихи и проза – всё одно, они рождаются не мной, и то, что мне сказать дано, не скажет кто-нибудь иной.

– Запутанно, но я вас поняла, – сказала Тамара. – Так что там насчёт тайн мироздания? Рассказывайте.

– Глаза расскажут лучше слов, – сказал демон. – Мы с вами в небо полетим, и показать я вам готов, что движет мёртвым и живым.

– «Что движет мёртвым» звучит сомнительно, – заметила Тамара. – Это что-то из ужастиков про зомби. Но я согласна. Только не в купальнике же лететь.

– Во всех ты, душенька… Простите, плагиат, – поправился Рубель. – Красив купальник, что на вас надет. Но вы всегда вольны сменить наряд. Я подожду, спешить резона нет.

Тамара метнулась к гардеробу, затем в соседнюю комнату и через несколько минут предстала перед демоном в черных обтягивающих брюках, зелёной лёгкой блузке и туфлях на высоком каблуке. Она также взъерошила волосы и слегка накрасилась.

– Вы просто ослепительны сейчас, – торжественно произнёс демон, протягивая ей руку через окно. – Всё, что б вы ни надели, вам идёт. Теперь же пригласить позвольте вас в короткий просветительский полёт.

Тамара взяла Рубеля за руку и почувствовала, как её ноги отрываются от пола, словно она лишилась собственного веса.

– Простите, – возмутилась она. – А как же законы физики? Закон сохранения масс, в конце концов?!

– Забудьте на мгновение о нём, – ответил демон, поднимаясь вместе с ней. – И верьте лишь глазам своим и мне. Порой мы от законов устаём. Считайте, что летаете во сне.

Рубель взмахнул крыльями, хотя уже было ясно, что для полёта они ему не нужны, и они с Тамарой плавно поплыли прочь от здания, поднимаясь всё выше и выше.

– Совсем не страшно, – удивилась Тамара, болтая ногами в воздухе. – Но я не узнаю Москву. Вон там раньше была гостиница «Красные холмы», а там – Кремль… А сейчас там какие-то уродливые столбы и странные железяки.

– Всё зыбко – и природа, и пейзаж, – ответил Рубель. – Забудьте о надёжности вещей. Всё, что придумать может разум ваш, вполне увидеть может взор очей.

– Но почему? – не поняла Тамара. – Что произошло с миром?

– Есть только хаос. Мир – его мираж, – сказал Рубель. – По счастью, я умею чудеса. Я, словно на бумаге карандаш, умею рисовать на небесах.

Рубель взмахнул крылом, и небо резко помрачнело, покрывшись яркими звёздами.

– Мадемуазель, взгляните-ка туда, – продолжил он, указав рукой на юго-запад. – Нет-нет, чуть дальше, справа от горы. Сейчас я докажу вам, что всегда смогу влиять на правила игры. Вы видите, строительство идёт? Людишки тащат кто бревно, кто дверь, кто лист железный, и из года в год стена крепчает. Вдумайтесь теперь – как может быть, что хаос не сровнял её с землёй? Ведь всё вокруг дрожит, как призрак сквозь магический кристалл, меняет суть, строение и вид едва ли не ежеминутно?

Тамара прищурилась:

– Я вижу очень смутно, что происходит там.

– Летим тогда поближе к тем горам, к чему глаза-то портить?

– Топор? – не поняла Тамара. – Какой топор?

– Без топоров нельзя никак, не спорьте, – отозвался демон. – Ведь нужно и ломать, и созидать. Да, тяжело, но мы не на курорте, мы хаос поворачиваем вспять.

Тамара вгляделась в приближающийся пейзаж, силясь понять, что же имел в виду синий мужик с крыльями. Огромная равнина была заполнена людьми, которые суетились на ней, словно мухи, облепившие труп великана. В центре толпы, исполняя роль этого трупа, возвышался каркас исполинского сооружения, напоминающего одновременно пирамиду и противоракетный бункер. Люди носили различные стройматериалы, пилили, рубили, копали, варили, клали кирпичи, заливали бетон, забивали гвозди и красили. На первый взгляд работа выглядела полным сумбуром, но сооружение росло чуть ли не на глазах. По стройке ходили менее суетливые люди в чёрной форме, похожей на военную, с хлыстами в руках. Они вели себя надменно и периодически пользовались кнутами, подгоняя рабочих. Всё происходящее освещалось прожекторами, установленными на нескольких деревянных вышках.

А вокруг этой равнины земля двигалась, шевелилась, то превращаясь в гору, то извиваясь в русло реки, то опускаясь глубоким ущельем, заросшим соснами. И только островок с железной крепостью оставался нетронутым, словно был заколдован.

– Но что они все строят? Зачем? – спросила потрясённая Тамара.

– Здесь будет жить правитель всей Земли, – певуче произнёс Рубель, лениво, но грациозно колыхая крыльями. – Царь Симеон Великий, полубог. Он строить этот замок всем велит, чтоб от врагов найти защиту смог.

– Что за царь? – Тамара выпучила глаза и чуть не выпустила руку демона от изумления. – У нас же тут вроде как демократия.

– Всё лишь иллюзия – и царь, президент, – ответствовал Рубель. – Нет времени, нет власти, есть лишь он – незримый Морген. Он лишь ждёт момент, чтоб показать, насколько он силён.

– Я вижу тут противоречие, – заметила Тамара. – Времени нет, а Морген – ждёт? И кто такой Морген вообще? Да и какова ваша роль в этой истории?

– Лишь я творить средь хаоса могу. А Морген – это хаос во плоти. Мы все – лишь миражи в его мозгу, и помогаем Моргену расти. У Моргена есть множество личин, и лишь одна из них в подлунном мире. Другие мы не видим без причин, хотя он весь сильнее, глубже, шире.

– Что-то уж больно сложно, – Тамара задумалась на мгновение. – Но летать мне нравится. И, поскольку раньше я не летала, то похоже, что я просто во сне. Так ведь?

– Мы все во сне с какой-то точки зренья, – согласился демон, и его лицо на мгновение стало грустным. – Но полетать и я совсем не прочь. Давайте плыть вот в этом направленьи, где, кажется, чуть-чуть прозрачней ночь. Вы видите – вздымаются громады остовов ржавых? Множество ракет, орудий смерти мощных, величавых. Меня волнует их поносный цвет. Всё здесь моё – и люди, и ракеты, незыблемо, поскольку я силён. И если враг мой вступит на планету, он, несомненно, будет побеждён.

– А кто ваш враг? – спросила Тамара. – И я всё-таки не понимаю, в чём та тайна мироздания, о которой вы хотели мне рассказать?

– Мой враг – такой же блеф, как эти пушки, – лицо Рубеля осенила довольная и хитрая улыбка. – Он создан Моргеном, чтоб больше нам везло. Вы видите у ёлок там верхушки? Присядем. Что-то чешется крыло…

– Ваши стихи, – сказала Тамара, вместе с Рубелем опускаясь на мокрую скользкую ветку, – мне порядком надоели. Вы можете говорить более чётко?

– Ну что же, – Рубель отпустил руку Тамары и она, вскрикнув, заскользила по ветке вниз, цепляясь ногтями за хвою. Рубель в мгновение ока оказался рядом и снова схватил её за руку. – Никто не любит поэзию, – грустно произнёс он. – А в прозе всё это не звучит. Так вот, главная сила во Вселенной – это удача. Чтобы накопить больше силы, Моргену нужен хаос, но хаос управляемый. С созданием хаоса у Моргена всё отлично получается. А порядок в хаосе навожу именно я. Враг же выдуман Моргеном для того, чтобы дать людям повод поверить в нашу силу. Ведь именно вера силу и придаёт. Только не людям, как принято считать, а нам. Так что, как видите, я играю очень большую роль в этой истории. Вот, к слову, если бы я сейчас не дал вам руку, вы бы упали с высоты метров в пятьдесят. И заметьте – больше никто в этом мире не смог бы подать вам руку.

– А те люди, – проигнорировала Тамара последнее замечание, – которые строят дворец для царя, тоже подчиняются вам?

Рубель распрямился в полный рост, гордо балансируя на ветке.

– Надсмотрщики, конечно, служат мне. Все прочие внимания не стоят. Все то, что мною велено построить, бесспорно, исполняется вполне.

Рубель слегка почесал перья на изгибе крыла левой рукой, затем легонько оттолкнулся ногами от ветки и вновь повлёк за собой Тамару.

– Вы видите вдали широкий тракт? Он создан по веленью моему. Вокруг него всё шатко – это факт. А сам он неподвластен ничему. Все оттого, что Морген – мой партнёр. Я делаю того, что хочет он. Я потому удачлив и хитёр, а он – непредсказуем и силён. Мы вместе создаём и свет, и тьму, и этот тракт среди лесов и нив. И каждый, кто проедет по нему, восславит нас, союз наш укрепив. Ещё и денег даст нам за проезд по той дороге, что построил я. Мы с Моргеном как Бог, что вас не съест, да и не выдаст, если не свинья.

– Какую же чушь вы готовы нести ради рифмы! – воскликнула Тамара. – Лучше бы свет включили, раз вы такой всемогущий.

Рубель нехотя взмахнул рукой, и наступил день – впрочем, мрачный, тусклый. Небо было заполнено тучами, готовыми вот-вот пролиться дождём.

– Я вот чего не понимаю, – заговорила Тамара. – Судя по вашим словам, вы можете создать чуть ли не что угодно. Почему бы просто не приносить добро тем людям, которые здесь живут? Вылечили бы больных, накормили бы голодных.

– Что до меня, то я бы и не прочь, – ответил Рубель. – У Моргена же цель совсем другая. И вряд ли он захочет всем помочь, своей нуждой при том пренебрегая. Но если то вразрез с ней не идёт, мы даже и добро творить готовы. Пример хотите? Полетим вперёд, туда, где пролетают три коровы. Вот дом стоит невзрачный, без затей. Жила семья в нём бедно и убого. Мужик пахал, жена блюла детей и торговала плюшками немного. Но Морген здесь устроил кавардак. Пахать что смысла? Земли уплывают, и плюшки не рождаются никак – то растекаются, то пригорают. Детей кормить на что? В семье беда. Судьба и хаос вместе правят круто. Но я принёс решение суда и деток забираю для приюта. Я словно света луч прорезал тьму и милость детям оказал бесплатно…

– Постойте, – перебила Тамара. – Я чего-то не пойму. Откуда суд? Зачем? Мне непонятно.

– Я сам себе и суд, и адвокат, – ответил Рубель. – Я так решил – раз мать с отцом не скоро добудут хлеб, так пусть сдадут ребят в приют, где дети будут под надзором.

– И что же там, в приюте? Что с ними стало? – спросил Тамара мрачно.

– Не знаю, – ответил Рубель, подлетая к огромной скале, возвышающейся над густым туманом. – Не люблю я те места. Я не суюсь в приюты городские. Наркотики, разврат и нищета. Там правит хаос, не моя стихия.

Они опустились на скалу, и Тамара, отступив от демона на пару метров, грустно поинтересовалась:

– А что родители? Неужели спокойно отдали детей?

– Они хотели помешать. Но как? – Рубель гордо прошёлся по краю скалы, усмехаясь. – Вокруг безумие, они рабы, не боле. Лишь я один способен сделать так, чтоб хаос отступил пред силой воли. Они должны быть благодарны мне, ведь к ним свобода от забот вернулась. Так нет бы жить спокойно, в тишине – муж спился, а жена совсем рехнулась.

Тамара хотела что-то возразить, но отвернулась и некоторое время глядела в туман.

– Я знаю, это сон, – сказала она, наконец, повернув голову в сторону Рубеля. – Поэтому нет смысла возражать. С другой стороны, сны часто раскрывают нам то, о чём мы боимся думать наяву. Так что вы хотели мне поведать о тайнах мироздания?

Рубель улыбнулся торжественно и расправил крылья.

– Ну, собственно, сказал я всё, что мог. Я правлю миром – вот и все секреты. К тому же я неглуп, красив, высок, да и в любви соперников мне нету. А посему, Тамара, я тебе хочу советовать не тратить время даром, а, покорившись благостной судьбе, заняться делом, в мире самым старым…

После этих слов Рубель неожиданно изобразил на лице выражение полного самоудовлетворения, при этом обнажив белоснежные зубы и кокетливо шевеля носом.

– Что за ерунда? – воскликнула Тамара. – Так вы затащили меня на эту уродливую скалу только для этого?

– О, уберите праведный ваш гнев, – сказал Рубель, на ходу начиная стаскивать с себя плавки. – Мы проведём отлично время с вами. Я ем как волк, в постели чистый лев, и властвую не только над зверями.

Когда демон приблизился к Тамаре на расстояние метра, она вдруг крутнулась на месте, выбросила вперёд ногу и ударила его в живот. Рубель отлетел назад, заскользил спиной по камню и полетел вниз со скалы, в густой туман.

– Да и на брудершафт мы не пили, – добавила Тамара, подходя ближе к краю и пытаясь разглядеть во мгле тело. Однако через мгновение, тяжело махая крыльями, из бездны поднялся сам Рубель, сверкая своим синим обнажённым срамом.

– Я испепелить вас мог бы так легко, – сказал Рубель, – что вы бы не успели даже охнуть. А впрочем, наплевать мне глубоко. Желаю вам скорее тут подохнуть.

Он развернулся в воздухе и медленно полетел прочь.

– Кретин! – прокричала Тамара. – Я хорошие стихи люблю!

Однако Рубель уже исчез в тумане, оставив Тамару одну. В первую секунду она обрадовалась, что наконец-то избавилась от мерзкого демона. Потом начала волноваться о том, как она спустится со скалы. Затем её осенила мысль, что она и вовсе не представляет, где находится и как добраться домой.

– Ничего, – пробормотала Тамара. – И не из таких мест выбирались. Да и вообще, это просто сон.

Она нашла относительно пологий спуск, по которому смогла, цепляясь за траву, потихоньку двигаться вниз, при этом пытаясь вспомнить, из каких это мест ей приходилось раньше выбираться. Самое трудное, что вспомнилось – путь домой из ресторана после празднования выпускного, когда она по причине количества выпитого заблудилась в переулках. Кроме того, Тамара начала сомневаться, что находится во сне, поскольку трава резала пальцы, а коленям было больно от острых выступов скалы.

Наконец она достигла относительно твёрдой поверхности, которая оказалась разбитой просёлочной дорогой, ведущей в туман.

– Нет, ну что за отвратительный тип! – пробормотала Тамара, после чего принялась решать, куда идти – налево или направо. Теоретически, можно было вспомнить весь предыдущий путь демона и таким образом определить направление к Москве, но это было нелегко. Да и картина постоянно меняющейся местности, которую они наблюдали во время полёта, подсказывала Тамаре, что никакого толка из этого не выйдет.

Она пошла направо и совсем скоро стала сомневаться в принятом решении. Туман становился всё гуще, грязь – всё жиже и глубже, а дорога превратилась в безбрежное море коричневой жижи, посреди которой кое-где торчали трухлявые деревья и жидкие кусты.

На один из кустов сверху спланировала тяжёлая чёрная птица с огромным клювом, уселась на прутик потолще и принялась разглядывать Тамару, склонив голову. Затем она раскрыла клюв и произнесла:

– Невре… Нервем… Тьфу!

– Простите, – Тамара, несколько опешив, попыталась обратиться к птице, – вы умеете говорить?

– В разумных пределах, – хрипло ответила птица. – Ваши лингвистические фантазии мне не по силам.