Растяпа. Кильдым

За что, о Боже, ты проклял нас?

Счетчик мы завезли в котельную, и тогда Резина зауросил:

– Оставайся тут – домой я тебя не повезу.

При тусклом свете в салоне у него были усталые красные глаза. Может, он и не собирается на ту сторону железнодорожной линии. Может, у него здесь родственники или любимая женщина…

Я плечами пожал – мол, ноу проблем.

Хотя охраняла котельную в эту ночь пожилая женщина. А диван не раскладывался. Впрочем, я и не собирался его с ней делить.

Как только машина ушла, а я остался, сторожиха обеспокоилась:

– Вы кто и почему не уехали?

– Понимаю вашу настороженность. Меня зовут Анатолием, и я новый начальник этой котельной. Только не вменяйте мне это в вину.

Попытался ей мило улыбнуться. Хотя подозреваю, что в свете фонарика улыбка моя могла быть зловещей. Женщина хотела хихикнуть, но не получилось.

– Мне так неприятно, что я вас стесняю или даже пугаю, но до утра я не собираюсь здесь оставаться. Вот гроза закончится, и домой пойду.

– Это просто от неожиданности, – сказала она и выключила фонарик. – У меня сегодня что-то нервы разыгрались.

– Удивляться не приходиться, – я раздвинул шторы окна и стало чуть-чуть светлее. – Гроза как-никак катаклизм природный: напрягает.

– Я уже успокоилась, – объявила она.

– Да вы ложитесь и спите, я не буду мешать. А как соберусь уходить, разбужу.

Гроза закончилась быстро. Но дождь продержал меня в котельной до полуночи.

Придя домой, позвонил в Горгаз – мол, присылайте спецов устанавливать счетчик.

Сонный женский голос мне мораль прочитал:

– Что же вы прыткий такой, а? Завтра вам отопление запускать? Нет? Ну и подождите немного – ремонтники до начала отопительного сезона к вам не раз еще явятся.

Вполне резонно.

Утром позвонил в котельную заступившему на дежурство Строгонову:

– У вас журнал передачи дежурства есть?

– Обижаешь, начальник. У нас все по взрослому.

– Тогда запиши в него «Приказ начальника. Газовый счетчик в операторской принимать и сдавать под роспись: счетчик сдал, счетчик принял. Чтобы все пломбы и контровки на гайках-болтиках были на месте. Чтобы сам он целым был». Понял? Приду проверю. Где, кстати он?

– На столе.

– Убери его в шкаф, чтоб не сломать ненароком. И паспорт под него положи, чтобы был на глазах. Специалисты приедут – надо поставить.

– Когда?

– Скоро.

Положив трубку, я почувствовал себя совершенно вошедшим в роль крутого начальника, облаченного в сверкающие доспехи богом избранного руководителя.

Потом был визит к Кузакову в Центральную котельную.

Виктор Павлович похвалил меня за оперативность решения задачи со счетчиком.

– Теперь тебе, Анатолий, предстоит с водохимочисткой разобраться. Специально для Восточной котельной «Челябоблкоммунэнерго» приглашали из Екатеринбурга профессора Дреккера и кандидата наук с кафедры общей химии Челябинского политехнического института Наталью Павловну. Вот их телефоны. Запиши.

Я записал. Кузаков продолжал:

– Они провели химанализ воды, используемой для Восточной. Сам по себе процесс дорогостоящий. Подготовили рекомендации по её очистке от минеральных солей. Недели две возились и все это время жили в «Урале», санаторий который, за счет нашей организации. Представляешь, сколько средств в это дело вбухано? Тебе надо с ними созвониться и попросить дубликаты всех материалов, чтобы работать на Восточной…

Кузаков покачал головой:

– Думаю, с районного бюджета они слупят не меньше.

– Постой. А зачем же им жлобиться? Они уже получили свое. И от нас получат дополнительный приварок… Ну, не всю же сумму опять за проделанную когда-то работу.

– Не знаю. Попытка – не пытка: попробуй уговорить. Вдруг прокатит.

– Виктор Павлович, но ведь у тебя же есть их рекомендации по очистке воды на котельной Восточная.

Кузаков потупился на свои ноги в черных ботинках и сказал:

– Нет. Как только началась буза с Шумаковым, приехали из Челябинска и всю документацию по Восточной у меня забрали.

– Но лаборант-то ведь должен помнить, если всю зиму работал.

Кузаков, отрицая, покачал указательным пальцем.

– Никого не впутывай в эти дела. Все вопросы решай самостоятельно.

Вот так! Свой да не в доску Виктор Павлович. Видимо, жестко приказали. Ну, да ладно, будем решать…

Заглянул в котельную (свою теперь уже) и пошел домой звонить химикам.

Дреккера сразу отмел, хоть и профессор-руководитель.

Во-первых, Екатеринбург дальше Челябинска.

Во-вторых, фамилия мне не понравилась.

В-третьих, Наталья Павловна женщина, а с женщинами у меня всегда лучше получалось любое дело.

Набираю номер. Приятный женский голос:

– Але. Да, я слушаю.

И шумовой фон в трубке – музыка, звон посуды, смех, громкие голоса… Должно быть, в квартиру попал в неурочный час. Но раз ответила и слушает – будем говорить.

– Здравствуйте, Наталья Павловна… – я представился и рассказал о своих проблемах. – Не могли бы вы мне дать ваши рекомендации по водохимочистке на Восточной котельной?

И тогда она сказала… Нет, ответила – и ответ этот был настоящим шедевром устного творчества. Я запомнил его на всю жизнь и сейчас процитирую.

Наталья сказала мне очень приятным голосом:

– Молодой человек! Я женщина и Природой призвана давать мужчине все, что он попросит. Но никаких документов по Восточной котельной я вам не дам. Разговаривайте с Борис Ефимовичем (это профессор Дреккер). До свидания.

И трубку положила.

Я никогда не видел Наталью Павловну, но тут же влюбился по самые уши – за ум и голос красивый.

2

У меня так часто бывало. Появилась проблема – думаю, думаю… день и ночь. И во сне нет покоя – сны какие-то снятся, околотемные. Кажется, всё – нет решения! Голова барабаном гудит. Мысли устали шевелиться… Надо бросать тему, как не решаемую.

А потом вдруг однажды, сбегав утром к лиственницам, иду лесом обратно к опушке – такой ритуал – дыхание бодрое, в голове легко, мыслям просветление… И вдруг, будто из ничего, возникает озарение. На самом деле оно готовилось многодневной напряженной работой ума, а окончательно сформировалось – скажем так, родилось – именно в эти минуты духовного единения с Природой. Да, частенько такое бывало. Будто подсказывал свыше кто…

Вот и с водохимочисткой пришло решение однажды утром на лесной тропинке.

К черту Дреккера! К черту возлюбленную мною Наталью Павловну! А вопрос решался – как к ним подступиться с наименьшим ущербом для бюджета района? К черту их! Ведь в Южноуральске есть ГРЭС, которая в принципе та же котельная – тоже в печах горит газ или уголь, тоже огонь нагревает воду в котлах, в которой тоже достаточно минеральных солей, готовых осесть на стенки труб. Стало быть есть – должна обязательно быть! – служба, которая занимается водохимической очисткой. Попробую с ними договориться.

Домой после пробежки вернулся окрыленный. Побрился-умылся-позавтракал-приоделся и поехал в город. На территорию ГРЭС проник по удостоверению корреспондента областной сельской газеты «Выбор», которое еще было действительно до конца года. Нашел Центральную лабораторию. Её начальницу – замечательную женщину Нину Николаевну. Дай Бог ей долгих лет жизни и крепкого здоровья! Представился начальником котельной и поведал свои проблемы.

Это для меня (со слов Кузакова) проблема казалось неразрешимой – под силу только ученым-химикам со степенями и учёными званиями. И стоит от этого немалых денег.

– Да пустяки все это, – сказала Нина Николаевна. – Везите воду вашу сюда. Я прямо на ваших глазах сделаю ей анализ и расскажу как очищать. Ведь вы же с ИОМСом работаете?

– А что это?

– Ингибитор очистки минеральных солей, – сказала начальница лаборатории и внимательно на меня посмотрела.

Решил впредь не задавать лишних вопросов, чтобы не выглядеть абсолютным профаном. Но вопросы начала задавать Нина Николаевна и по их ответам сделала вывод:

– Э, дорогой мой, да тебе надо ноги переставлять. Как руководитель котельной, ты еще никакой. Значит так… Прежде всего, найди себе лаборанта и привези сюда. Я обучу его делать анализы и обращаться с ИОМСом.

– На Центральной котельной два лаборанта, и они дежурят посменно.

Нина Николаевна махнула рукой:

– Одного и на пятидневке тебе заглаза хватит.

– Сколько это будет стоить? – робко спросил. – Учеба, анализы…

– Не боись, Анатолий, сочтемся. Как все закончим, привезешь в благодарность стеклопосуду по списку для нашей лаборатории – пробирки, мензурки, колбы… Список я дам и адрес магазина, где это все брать.

– А вам лично наличкой?

Она долго молчала, разглядывая меня так снисходительно, что я не знал, куда свои-то глаза девать. Наконец сказала уставшим голосом:

– Я хорошо зарабатываю. А Увелка для меня – родное село. Как же я могу малой Родине своей не помочь? Я понятна?

– Спасибо, да.

Наверное Бог о ту пору держал за меня мазу. Я еще через парк с ГРЭС добирался до автобусной остановки, думая, где бы мне лаборанта в котельную раздобыть, а информация о нем уже стучалась в ворота отчего дома.

Но если рассказывать все по порядку, в автобусе, шедшем в Увелку, я встретил Таню, подружку мою с элеватора.

– Куда ты пропал? – пеняла она.

– Понимаешь, поручили мне из цепких и жадных лап областных магнатов вырвать Восточную котельную, которая новая и за линией. Вот я и закрутился весь однако. Забросил газету, литературу…

– А любовь? Надеюсь, личную жизнь ты не забросил? Поедем сейчас ко мне.

Разгар рабочего дня; у меня есть срочные и нерешенные проблемы – это то, что против её предложения.

Время обеденное, можно расслабиться; и по моей новой теории отношения к женщинам она же сама напрашивается: нельзя отказывать – это звало меня к ней.

Пошел. Без особой страсти все дела сделали и пока отдыхали, Таня сказала:

– Тебе нравится со мной заниматься любовью? Можешь не говорить – я знаю, что нравится. Моя мать говорила, что мужчина всегда должен получать по заслугам своим. Только так, и никак иначе. Любила тебя как журналиста и литератора – теперь перенастроюсь на начальника. Но одним сексом возле себя мужика навсегда не удержать, хотя возвращаться за этим он будет вновь и вновь. Будешь ко мне возвращаться, любимый мой?

А я в это время думал – где же мне лаборанта найти в котельную? – и ответил ей невпопад…

Домой вернулся, мама сказала:

– Михаил Пьянзов приходил. Тебя спрашивал. Ты бы сходил…

– Если нужен, еще придет.

Думал, будет сварщиком в котельную проситься, но ошибся. Михаил Иванович действительно вечером опять пришел, но просил за свою дочь. Она работала в ЧРУ и попала под сокращение.

– Может, у тебя в котельной найдется ей место?

– Кем работала ваша Таня, Михал Иваныч?

– Лаборантом в котельной.

Да твоя же мать!

– Говори скорее – где живет?

Жила Татьяна Корабельникова неподалеку – на улице Энгельса. Через пятнадцать минут я уже был у неё.

– Сократили? Работу подыскиваешь? На Восточную котельную лаборантом пойдешь?

– Сколько платят?

– Пока не знаю. Все лепится заново – ни штат, ни оклады еще не утверждены. Только думаю, всяко разно больше пособия по безработице.

Таня кивнула.

– У вас в котельной ЧРУ ты занималась химочисткой воды? Чем очищали?

– Активированным углем.

– С ИОМСом дел не имела? Ну, ничего – научишься. На первое время деньги есть? Придется немного поездить на южноуральскую ГРЭС. Там тебя всему и обучат.

– А где?

– Завтра вместе поедем. Я покажу.

Так на Восточной котельной появился свой лаборант.

Таня после двух-трех поездок в Центральную лабораторию ГРЭС стала настойчиво требовать воду на анализ. Я к Строгонову:

– Вольдемар, откуда воду качали зимой?

– Пойдем покажу.

В углу огороженной территории, принадлежащей котельной, рядом с дощатым туалетом ютилась избушка, врытая в землю, с разобранной крышей в одном углу и «гусаком» с электропроводкой. Ветхая дверь была заперта незакрывающимся замком.

Мы вошли.

От рубильника к обсадной трубе тянулись электропровода и исчезали внутри. Водопроводная труба, уходящая в котельную, торчала из-под земли пустым дюритом. Её продолжения в обсадной трубе не наблюдалось.

Тем не менее, я спросил:

– Работает?

– Да ты чё, начальник! – поднял Строгонов на меня удивленные глаза. – Конечно нет. Насос глубинный оборвался и остался на дне скважины. Чинить надо.

– А как же работали вы после этой аварии?

– Да так и работали. Из пожарных цистерн качали, у Константиныча питьевую тырили… Ты, кстати, знаком с ним? Советую познакомиться. Он все про здешнюю воду знает. Не зря его «водяным» зовут…

Горбач Валентин Константинович был мастером участка Увельского Водоканала за железнодорожной линией и подчинялся Арзамасцеву. Он раньше так и назывался, этот участок – Залининский. Когда явилась на свет сверхсовременная газовая котельная с собственным именем «Восточная», весь прилежащий микрорайон стал называться Восточным. И водоканальский участок тоже.

Валентин Константинович был уже пенсионером и очень добросовестным человеком. Свое дело любил и знал. Он мне тоже сказал про скважину в избушке:

– Чинить надо.

Я позвонил Касаткину.

– Игорь Александрович, калым есть. На Восточной котельной надо скважину починить. Говорят насос глубинный оторвался в конце отопительного сезона.

– У меня для таких случаев ловушка есть. А кто платит?

– Заказ Увельской администрации.

– Гареев что ли?

– Может он, может Шумаков. Виктор Григорьевич меня курирует.

– А кем ты сейчас работаешь?

– Начальником Восточной котельной. Слыхал про такую?

– Конечно. И скважину вашу знаю. Завтра буду.

У меня был коварный план. Починить скважину силами Касаткина и не рассчитываться с ним, покуда он не рассчитается со мной за рекламу в газете «Лира». Справедливо?

Назавтра в котельную приехала бурильная установка кооператива «Простор». Удобно расположились. Кстати пришлась дырка в крыше избушки – видать уже пробовали чинить скважину и, наверное, не получилось.

Константиныч пришел со своими советами. Больше всего на свете он любит давать людям советы – большим и маленьким, начальникам и подчиненным, по поводу и без. На следующий день нашего с ним знакомства он в котельную пришел и потащил меня к двум спаренным насосом водоподпитки.

– Вот этот байпас надо убрать: он ничего не дает, а только мешает, – сказал он мне. – Я говорил-говорил Кузакову – все без толку.

– Подожди, Валентин Константиныч, дай разобраться.

– Я уже разобрался, – настаивал тот.

– Когда мне докажешь, что он не нужен, тогда и уберем. Ломать не строить.

Константиныч домой обедать ушел, а я, перекусив у сестры, вернулся в котельную и позвонил Кузакову.

– Гони ты этого ископаемого поганой метлой из котельной! – заявил мне Виктор Палыч.

Я не думаю, что Константиныч тянет на «ископаемого», которого «поганой метлой» нужно – скорее в Кузакове обида плескалась. Видать, не мало они повоевали, когда насос на скважине оборвался, и котельная начала тырить питьевую воду у населения. По-моему, Валентин – хороший и добрый человек.

Тем не менее, Горбач вернулся из дома с пилой по металлу. Ни слова не говоря, ринулся на байпас. Ладно мы его со сторожем вовремя перехватили и пилу отобрали.

– Валентин Константинович, хулиганить будешь, я закрою тебе ход в котельную.

Обиделся малость «водяной», но пережил – дружба наша на этом не кончилась.

Теперь крутился вокруг бурильной установки и подсказывал специалистам, как ловить оборвавшийся насос. Я молча стоял в сторонке и наблюдал. Потом присел.

Ловили долго. Ловили безрезультатно.

После восемнадцати часов я домой пошел, а они еще оставались – ремонтники скважин и Валентин Горбач.

На другой день к избушке с разобранной крышей пристроилась другая бурильная установка. Другие ребята опустили в обсадную трубу свою ловушку, пытаясь зацепить оборвавшийся насос. Горбач снова полез с советами. А я даже не подошел.

Почему? Самолюбие не позволило. Ребята подъехали самовольно – ни здрасьте, ни наше вам – раскинули свою установку и давай в скважине ковыряться. Теперь расскажу, почему я их не прогнал.

Все дело в том, что в области об эту пору стало модным организовывать на местах «службу заказчика» – якобы отстаивающие интересы населения перед коммунальными службами. Следуя этому поветрию или повелению свыше, Шумаков тоже организовал в поселке Увельском «Службу Заказчика», которая подчинялась лично ему, но никак не Гарееву, мэру поселка. Виктор Григорьевич и человека своего поставил во главе новой структуры – Валентина Ким из села Песчаное. Я знавал его отца, главного агронома колхоза «Знамя Октября», и когда-то писал о нем в газете.

Валентин Николаевич ездил на служебной машине – насмерть убитом «москвичонке». А водителем на ней был Сергей Быструшкин, некогда работавший в кооперативе «Простор». Парень не глупый и с амбициями. Поссорившись с Касаткиным, он организовал свое дело, связанное с бурением и ремонтом скважин. Буровую установку раздобыл, необходимый инвентарь и подручных нашел, обучив. Все это теперь стояло, как и у Игоря Касаткина, возле дома владельца в надежде на чей-то заказ. А подручные разбежались, готовые собраться по первому зову.

Как Сергей Анатольевич узнал, что я занялся скважиной на Восточной, неведомо мне. Только взял и приехал на следующей день после фиаско Касаткина. Никому ничего не сказав, до самого заката солнца безрезультатно опускал ловушку в обсадную трубу.

Думаю, удайся ему процесс, он все равно бы ко мне не подошел – через Валентина Кима или Шумакова сам решил вопрос с оплатой. Но увы, скважина в старой избушке, оказалась не восстанавливаемой.

Спустя какое-то время, появился в котельной Касаткин. Кладет передо мной бумаги.

– Подпиши.

– Что это?

– Акт выполненных работ по ремонту скважины на котельной Восточная и калькуляция.

– Но ведь скважину не отремонтировали.

– Но ведь работы были выполнены.

– И что мне с этих работ? Мне вода в котельную нужна.

– Анатолий, тебе что, казенных денег жалко?

Я вспомнил корову с ветвистыми рогами из налоговой инспекции и честно признался:

– Ни грамма не жалко.

– Тогда подпиши, я с тобой поделюсь.

– Хорошо, подпишу, – и отодвинул бумаги от себя. – Как только ты рассчитаешься с долгом за рекламу в газете.

На лице моем заиграла улыбка – вот он, час расплаты за обман и жлобство твое!

– Давай не будем громоздить долги и дела в одну кучу. Сделали дело – рассчитались. Можно за новое браться. А то, что ты предлагаешь, ни в какие ворота морали не лезет.

– Я что-то не понял, – удивился Касаткин. – Я целый день за так трудился? Горючее жег, ребят напрягал…

– Что-то подобное испытывал я, – сказал и хохотнул, вспомнив свои терзания: тогда не денег упущенных мне было жалко, а напрягало чувство лоха обманутого.

Касаткин убрал документы в папку.

– Смотри, Анатолий, с огнем играешь.

– Профессия такая, – зевнул я.

Касаткин ушел. Одним врагом больше… Одной обидой меньше… Жизнь такая – полосатая, как зебра. А мне нужна вода для котельной.

Позвонил Горбачу домой.

– Ну, ты где, Валентин Константиныч? Приходи в котельную будем думать о воде.

Горбач пришел и сказал:

– Есть еще один вариант. Пошли со мной.

Мы пришли на территорию гаража ПМК «Строитель», который в настоящее время проходил процедуру банкротства и распродажу своего имущества. Скромненько, за кустами стояла будочка из кирпича – вполне приглядного вида с закрытой на замок дверью.

– Это «безбашенка», – представил сооружение Горбач.

Порылся в застрехе крыши, извлек спрятанный ключ и открыл дверь.

И опять – скважина, электрощит и какой-то цилиндрический баллон, более похожий на бак жидко-топливной реактивной ракеты.

– Все в рабочем состоянии, – пояснил Константиныч. – Включай, и вода пошла.

– Куда пошла?

– Пойдем, покажу.

Мы вышли, закрыли «безбашенку», спрятали ключ и отправились в обратный путь.

На полпути между котельной Восточной и гаражом ПМК «Строитель» высилась водонапорная башня.

– Сюда, – указал на неё Константиныч. Но потянул меня в сторону от неё.

– Вот здесь колодец, – сказал Валентин, сдвигая в сторону люк. – Видишь? – две трубы, две задвижки… Одна подходит с «безбашенки» и поворачивает на башню, другая от башни идет в старую котельную. А старая и новая уже закольцованы. Так что… Ты меня понял?

Я кивнул.

– Ни хрена ты не понял! – торжествующе заявил Валентин Константиныч. – Тебе люди нужны. Срочно набирай в котельную штат – слесарей и сварщиков. Не будешь ведь сам по колодцам скакать. Не царское это дело…

Я согласился. И прямиком от колодца пошел к сестре Людмиле. Она недавно мне говорила, что шарашку, в которой работает её муж, вот-вот закроют, и ему нужна будет работа. А он ведь отличный сварщик!

И сестра и зять мои были дома. Я прямо с порога:

– Владимир Андреевич, пойдешь ко мне сварщиком? Люди срочно нужны.

Он предложил мне пройти и сесть, но от предложенной чести отказался.

– Меня Василий Иванович берет, Алябьев – на свою мельницу «Стандарт».

Раньше это было межколхозное мукомольное предприятие, построенное вскладчину на деньги крестьян. Там мололи зерно на муку невысокого качества, делали дробленку на корм скоту, а сейчас, говорят, запустили еще производство эструдированного зерна на корм собачий.

Алябьев Василий Иванович, бывший председатель колхоза Калинина, приходился нам дальним родственником и по всем параметрам был мужик замечательный. Едва переехав в Увелку, стал завсегдатаем стадиона. Календарный матч по футболу или тренировочная игра спортсменов – он, заядлый болельщик, всегда на трибуне. С моим зятем знаком давно и они неплохо меж собою ладили. Так что…

– Ты вот что, – отвлек меня от грустных размышлений Владимир Андреевич. – Возьми к себе Геру Рябчука.

– А кто это?

– Замечательный слесарь-сантехник. Тебе ведь сантехники тоже нужны?

– Да, конечно. Увидишь, скажи – пусть приходит.

– Я сейчас ему позвоню.

Зять поднял трубку телефона, набрал номер.

– Здрасьте вам! Гера дома? А позови-ка его, – минуту подождав, снова заговорил. – Привет-привет. Тут интересуются тобой… Предложение хотят сделать… Поговори.

Передал мне трубку.

– Здравствуйте, – говорю. – Набирается штат в новую котельную за линией. Нужны сварщики, слесари…

– Могу слесарем, – ответили на том конце.

– Подходите завтра. Знаете где?

– Восточная? Новая? Газовая? Знаю…

– Завтра жду.

Зять рассказал мне о нем.

– Гера Рябчук – белорус от рождения. Хороший мужик, но по молодости залетел на большой срок. Зона его совсем не изгадила. Он приветлив и добр. Работу сантехника знает. Трудится добросовестно.

Ну что ж, посмотрим.

Герману Павловичу было пятьдесят лет. Но выглядел старше – видимо, жизнь его рано состарила.

Он выложил передо мною на стол трудовую книжку и паспорт.

– С этим пока подождите – штат только-только стали набирать, еще нет отдела кадров. Но заявление напишите – с него табель начнется и все рабочие дни зачтутся. Пишете на мое имя. Начальнику котельной Восточная Агаркову Анатолию Егоровичу… Ну и дальше по смыслу.

Пока Рябчук писал заявление, позвонил Горбачу.

– Валентин Константинович, мы тебя ждем.

Когда «водяной» пришел, снова отправились к известному уже колодцу – теперь у нас было кому туда прыгать. Горбач сверху советовал.

– Покрути задвижки. Крутятся? Обе? Значит, рабочие. Вылазь.

Пошли на «безбашенку» и включили ее. Электрощит гудел громче, чем глубинный насос…

– Смотри, как все сохранилось, – радовался Константиныч.

Закрыли «безбашенку» вернулись к колодцу. Горбач вглядывался в глубину.

– Не бежит?

Рябчук не поленился еще раз спрыгнуть.

– Нет. Все сухо.

– Ну, тогда ждем, – сказал Константиныч, удобно устраиваясь на пригорке под ласковым солнышком конца августа.

Просидели там минут шестьдесят. Потом Герман Палыч пошел в кусты и вернулся с радостной вестью:

– У нас родник появился!

Пошли посмотреть, проследили его течение до самого истока. Все ясно – водонапорная башня течет.

– Надо чинить, – оптимистично заявил Горбач.

Будь я один, немедленно согласился и начал думать, как это сделать. Но стрелянного воробья Рябчука на мякине не проведешь.

– Ты представляешь, сколько это работы? А до начала отопительного сезона всего месяц. Если чинить по серьезному башню, то только в начале лета. Иначе никак.

– А что делать? – скуксился Горбач. – Вода-то в котельную нужна. Ты понимаешь?

– Понимаю, когда вынимаю, – ответил Герман Палыч тюремным жаргоном. – А делать вот что – обрезать отводы в колодце и напрямую соединить безбашенку с котельной.