Формы и Пустота: Деревня

– Чувствую, мы будем об этом жалеть,– сказал Тимур, с веселой улыбкой глядя в будущее,– я никогда не видел столько спиртного.

– Это только половина… Олег ещё собирался что-нибудь достать, ну ты понял.

Тимур промолчал. Друзья разошлись снова около гипермаркета. Платону нужно было ещё заехать к родителям.

– На самом деле хороший человек. Работал вместе с ним. А он… взял и ушёл. Вышел за рамки. Покоится сейчас там…новая обстановка. Считай, зависит от идей,– сказал Родион.

– Не говорят так о покойнике, Родя,– заметила Арина.

– Дааа. Может сменим тему разговора? А то, как я захожу, вы опять темы депрессивные затрагивает,– сказал Платон.

Семья в полном сборе сидела за столом. Родственные встречи в последнее время были для них редки. Родители сильно не били тревогу, потому что знали, что трудности в учёбе и уже самостоятельной жизни у Платона затрудняли встречу родственников. Поужинав рисом с котлетой, Платон с отцом вышли на балкон – покурить. Прохладный ветерок освежал их разгорячившиеся лица,– Платон неожиданно начал праздновать за день до назначенного числа, так как отец с сыном пропустили пару рюмок в честь окончания учёбы. С высоты птичьего полёта они, молча, наблюдали за людскими жизнями, их проблемами и заботами, как будто наблюдатели сами были отгорожены от этой суеты.

– Поаккуратнее там. Не травмируй мать. Я знаю, что у вас завтра намечается,– проговорил сурово отец. Платон промолчал.

– Звони, в крайнем случае. В жизни, даже в самых незначимых случаях, происходят происшествия,– продолжал Родион.

Платон ответил удовлетворительно. Они вернулись к матери. Арина даже не представляла, что её сын, Платон, способен на организацию таких вечеринок, она продолжала считать его тем же ребёнком, который много-много лет назад вызвал у неё столько эмоций и любви.

Бессонная и одновременно бесконечная ночь была островком спокойствия для Платона. Постоянная переписка с Софией уже стала его уматывать. «Спокойной ночи» – наконец написала девушка. Платон решил полистать ленту рекомендаций социальных сетей. Пролистав смешное видео с падением ребёнка, он наткнулся на статью о дихотомии. Вспомнив геометрию тьмы, наш герой заснул.

Встав утром, у Платона пошла дрожь по телу: «Этот день настал». Внутренний трепет будоражил его ещё долго. Он выполнил все домашние дела и отправился за Софией. Платон плохо учился на ошибках прошлого, поэтому снова пошёл за тридцать минут до назначенного времени. В чате «запойные каникулы» было уже более ста сообщений – Платон даже не собирался открывать его. Зная место и время встречи, он больше ничего не хотел открывать для себя в этот день. Как в мгновение наш герой оказался у дома Софии. На этот раз старика не было. Платон просидел один.

София вышла из дома, как будто ничего и не было запланировано – обычная прогулка, но в глубине души, она на самом деле боялась, в первый раз ей приходилось участвовать в таких мероприятиях. В назначенное время они добрались до дома Славы. Все были в сборе.

В квартире была полная тишина. Два человека сидело на стульях, три на диване, а София, как единственная дама, находилась на отдельном кресле. Все сидели молча, в своих думах – готовились морально к предстоящим безрассудствам. Их пробирала дрожь.

– Ну что… открываем?– проговорил Женя. Компания покосилась на него. Покосилась не из-за того, что посчитала его предложение неудачным, а потому, что они не ожидали, что он возьмёт на себя такую ответственность – открытие торжества. Все сели за стол. София с Платоном постоянно переглядывались. Компания развеселилась. Ещё до первых глотков, они взбудоражено беседовали.

Открылась первая бутылка; сначала с умеренной осторожностью, а после с неутолимым голодом они впивались в близ лежащие стаканы. Взгляды их начали бешено метаться, губы со скоростью света открываться, тела сливаться и переливаться. «Я уже с того момента ничего не помнил» – после отзывались Олег и Слава о вечеринке, в частности и Платон. Позже пошли бешеные тосты: сначала за учёбу, удачу в жизни, любовь, после их воображение закончилось, вместе с мозгами, и они стали выдумывать поводы для предлогов. Тела их максимально расслабились, конечности потеряли былую чувствительность, мозг поддался потоку. Всем стало безумно весело. Большинство из них имели опыт в подобных распитиях, поэтому пьянели они не сразу. Время из относительного пространства всего существующего, превратилось в момент, которого уже не существует, в момент, который уже закончился. Мир наполнился радостью, а их животы – алкоголем. Людские проблемы исчезли на глазах. Пошли признания в любви, разумеется, в шутку. Часы шли за часами. Некоторым становилось плохо. София быстро влилась в компанию. Платон потерял себя. Эмоциональная нестабильность и энергичность вселились в него. Компания начала петь, плясать, некоторые даже драться (Тимур с Женей) – все заканчивалось хорошо. Ценности, присущие человеческому роду, начали им казаться просто забавой в этом гниющем мире. Жизнь стала им напоминать игру в бисер – бессмысленную чепуху, красивая обёртка линии борьбы жизни и смерти. Сомнения в реальности мира уже были им присущи. Они были пьяные. Членораздельная речь исчезла. Остались только животные инстинкты. «Ещё!» – кричал один, и за ним повторяло сразу пятеро. Не смотря на большое количество алкоголя, хотя и не крепкого, София была почти трезвая – она пыталась держать себя. Платон уже улетел. Конечная цель, как и путь, стала им безразлична. Энергичная масса полумертвых тел создавала миллионы энергии, которая сразу тратилась на бездумные кручения туловищем и работу печени и почек. Все крутились в воздушном танце. Песни Цоя, Morgenshtern’а и Gone.fludd’а вливались в их уши и полностью поглощались. Но всему веселью есть свой конец.

– Я предлагаю взять витаминчики.– Пробубнил Слава – его голос был больше похож на мурлыканье кота, чем на человеческую речь. Олег достал из рюкзака пакеты. Забава переросла в муку. Все понимали плачевность сие ситуации, но они уже не могли остановиться, что-то высшее им не позволяло. «Расслабление» начали мужчины. Шаткое их состояние ухудшилось, но в голове им казалось, что полёт нормальный. Расплывчатость в сознании, изменение настроения, потеря разума – следствия их витаминов. Платон мёртвым взглядом смотрел на Софию.

– Ты тоже будешь,– дико, первобытно сказал Платон. Это был не вопрос. Девушка молчала. Через минуту он повторил – и так на протяжении четверти часа. Софья стояла на своём, отрезками повышая голос. Платон был невменяемый. Тело его тряслось, лицо синело. «Ты будешь!» – неистово заорал наш герой, все посчитали, что так и должно быть. София плакала. Платон подошёл к Олегу, забрал содержимое в пакетах и отправился к девушке. Никто не обращал внимания. Девушка не хотела употреблять, но наш герой не хотел её слушать; она плакала, кричала «нет», пыталась отбиваться – встать с кресла ей так не удалось. Платон протянул ей дрожащую руку.

– Ешь.

Он повторял это яростно. Девушка постоянно отказывалась. Дикая злость из-за неповиновения проснулась в нашем герое. Бурный крик вырвался из его уст. Он продолжался настолько долго, что компания успела опустошить ещё одну бутылку за время крика. Девушка, не имея сил, еле держала глаза открытыми, лютый ужас прошёл по её телу – жизнь пронеслась у неё перед глазами. Её плач перерос в истерику. Платон, не соображая, дал Софии пощёчину – девушка замолкла. Забившись в своём кресле, она протянула свою полуживую руку и взяла то, о чём она больше никогда не узнает и не увидит. Девушка съела всё. Минуты былого веселья прошли. Бурные разговоры переросли в томное молчание. Девушка, забыв о приличии, начала пить больше и покрепче мужчин. Только поздней ночью она остановилась. Половина людей уже заснула, другая лежала на полу. Резкие судороги ударили по Софии, она покраснела, как помидор. Только Платон обратил на неё внимание: молча, из-за тёмного угла, лёжа, наблюдал он за ней. Девушка тряслась. Вдруг резкий крик разнёсся по комнате – все повернулись. София спрыгнула с трона и в диких конвульсиях бросилась на пол, из-за рта пошла пена. Платон, поначалу поднявшись, сел обратно, потому что не имел сил двигаться и думать. Девушка продолжала рыдать, орать, дергаться, испускать пену. Через несколько минут её тело успокоилось, ор утих, но пена продолжала идти. Друзья решили, что она заснула. На следующее утро её мёртвое тело вынесли из дома. Жизнь её в тот вечер прекратилась.

– Папа! Спаси… спаси! Я!… не знаю что… делать!– звонил Платон Родиону в ту же ночь. Отец принял решение, что девушку прятать нельзя, нужно сказать, что всё произошло случайно. На следующий день после этого Платон уехал в Кубики, переосмыслив свою жизнь.

Глава 2

Платон лежал в горячке. Высокая температура не давала ему нормально соображать. Народная медицина от Галины не помогала: ни малина, ни чеснок с горчицей, ни имитация песен кукушки не улучшали состояние больного. Ломающая боль не проходила. Платон, в надежде на лучшее, понимал неизбежность зла. Несколько дней в забвении – болезнь не проходила. Бабушка уже хотела идти в церковь за священником, но просьбы Платона убедили её, что лучше будет позвать врача Василия. Вася дал больному таблетки, хотя сам точно не знал при каких болезнях их лучше употреблять. И так, проходило несколько недель лета. Платон в основном лежал в жару, но иногда, в дни просветления, болезнь отступала и температура спадала. В то время была самая горячая пора лета. Яркие лучи солнца будили Платона в пятом часу утра. Душнота стояла повсюду. Про Александра наш герой ничего не знал: как поживает и что делает. Старик только один раз навестил больного, и то, тогда он был не в лучшем виде: худой, кости из него так и выпирали, но бесконечная улыбка оставалась на его лице. Темы о войне никогда ему не наскучивали и не надоедали, он продолжать получать о них неимоверное удовольствие. Алиса почти ежедневно навещала Платона. В зависимости от своего состояния, он по разному реагировал на неё: при ненормальной температуре был ей рад, а при обычной, она ему наскучивала. Алиса же получала удовольствие в общении со сверстниками, до Кубиков у неё не было такой возможности – не из-за её характера, а из-за общественного уклада. В её обществе Платон пытался промотать время, но в итоге получалось, что он только больше замечал его больно медленный темп. Кирилл ни разу не зашёл к нему.

В обычный, солнечный день. Когда только при взгляде на солнце человек снова хочет пить, произошёл инцидент, который стал началом круговорота печальных событий. Итак, в самом центре деревни, геометрическом центре, толи из-за неумышленного поджога, толи из-за солнечных лучей, загорелся дом старой бабушки. Хоть она и спаслась, ущерб сделался большой, потому что огонь, в жаркую погоду, перескакивал с одного дома на другой с большой скоростью. Галина, бабушка Платона, только увидев пламя, сразу упала в обморок. Платон, не зная о пожаре, лежал на диване. Пожар сделался такой сильный, что вся деревня не могла его погасить. Бабушки ревели, дедушки тушили, дети смеялись, такой сумбур накатил на деревню Кубики. Пламя охватило уже больше десяти домов, Платон всё продолжал лежать. Дым, через окно, наполнил его комнату. Наш герой, с температурой близкой к тридцати девяти, выглянул в окно: соседний дом почти полностью сгорел, какие-то мужики орали на улице и брызгались водой. Платон вгляделся в одного мужика и обнаружил, что цвет их волос совпадает, поэтому есть шанс, что он его клон, или наоборот – обычные мысли больного. За неимением сил, Платон, согнувшись в спине на девяносто градусов, пошёл ко входу со скоростью один километр в день. Испытывая стресс и страх, он еле вышел из дома. Платон сильно кашлял. Набежавшие мужики оттеснили Платона и начали тушить дом. К счастью дом не сильно пострадал. Голова нашего героя кружилась, ноги еле-еле его держали, к тому же он увидел лежавшую Галину на лавочке, подумав, что ей плохо он продвинулся к ней. Она была без сознания, лежала смиренно, с покоем в лице. Платон вспомнил, что в детстве она испытала трагедию пожара и, видимо, страх от него действовал на неё и сейчас – эта и была причина потери ею сознания. Платон окончательно перестал понимать, что происходит. В сумбуре он представлял, что в любой момент может прилететь супергерой и спасти всех жителей. Потушив пожар в доме, мужики деревни побежали на окраину деревни, Платон поплёлся за ними. Быстрая смена мысли и рассеянная их направленность, мешала ему думать. Все жители деревни собрались около последнего возгорающегося дома. Большие клубы дыма выходили из него, стены обуглились, крыши уже не было. Платон стоял как в тумане. Он наблюдал за тушением пожара, но вдруг, услышал странные сигналы с противоположной стороны – стороны дороги. Решив, что ему показалось, он продолжал стоять. Но звук всё продолжался. Платон, подумав, что это не его галлюцинация, повернулся. Напротив него стоял манекен, похожий на Влада. Платон не знал кто это. Вдруг мужики заорали,– пожар был потушен,– а Платон, в свою очередь упал, потеряв сознание.

Глава 3

Наш герой очнулся уже дома, на своей койке. Температура так и не спадала. Звуковые и зрительные галлюцинации пропали из его памяти. Жизнь, можно сказать и свобода, весели у него на волоске – он это чувствовал. Ощущение скорой беды материализовалось у него в сознании. Дом Галины залатали, она сама пришла в норму и следила за внуком.

Со временем его дикий жар стал спадать, Платон даже стал выходить на улицу. Обычно он сидел на лавочке, возле дома. После некоторого времени произошла такая встреча: к лавочке, на которой сидел Платон, подошёл с костылями Кирилл. Бледный и худой вид его был безразличен Платону.

– Ха-ха… ну ты и выдал представление, чуть в пожар не упал,– начал Кирилл с насмешкой.

– Что тебе надо поганка? Я хотя бы ноги не ломал,– резко ответил Платон. Монотонное ожидание чего-то раздражало его – он хотел больше действий.– Как ты узнал?

– Связи.

– Связи? У слюнтяев их нет.

Началась перебранка. Юноши с каждым предложением становились всё резче и резче, пока не договорились встретиться сегодня ночью около леса. Платон этого и хотел; увидев впервые за несколько недель Кирилла, ему не понравилась направленность его разговора. Платон не хотел сражаться в полную силу с инвалидом, но имея до сих пор повышенную температуру, он считал бой равным.

Тем же днём, Платон вышел в полночь в лес. Прохладная, иногда с прорывающимися потоками ветра, но в основном теплая, погода была на улице. Было ещё светло, когда два бывших товарища встали друг против друга: Платон, как обычно, в шортах, в модной узкой кофте и сине-пурпурных кроссовках и Кирилл, в длинных штанах, которые обволакивали и делали невидимым его гипс, также в кофте и в одной берце – на целой ноге. Насмешливая улыбка обоих, делала вид, как будто они друзья: оба выпили и встретились после долгих лет разлуки. В душе они ощущали примерно такие же чувства. Они начали драться. Платон сразу же получил несколько ударов гипсом и упал, дальше Кирилл добивал его костылями. Наш герой был разгромлен. Кирилл ушёл, Платон остался лежать в грязи и думать не о будущем,– оно было очевидным,– а обдумывать прошлое. Он вернулся утром, весь грязный и разбитый. Его близкие ничего не заметили. Кирилл уехал на следующий день из Кубиков; он не смог обрести пристанище. Больше о нём ничего не слышали.

Стычка с Кириллов никак не повлияла на Платона, как будто её и не было. Не спадающая температура и странный вид стали обычным его кредо. Систематическое впадение в безумие стало обыденным. Платон больше не задумывался о последствиях и о сути своих поступков, они стали ему безразличны. Понимание о его положении – жалкого, сводили его с ума, к тому же температура, которая больше не спускалась до нормального значения, сделала невозможным вернуться к нормальной жизни. Однажды Платон, пьяным, бегал за врачом Василием, потому что тот не мог его вылечить и наорал на ребёнка – одни из тех странных действий, которые по началу никого не пугали. После нескольких дней, Платон, впервые за долгое время, пошёл в гости к Александру.

Был уже вечер. Свежий аромат наполнял воздух. Погода была прекрасная. Ясное голубое небо с яркой полной луной стояли на небосводе. Почти в каждом углу стрекотали сверчки, в отдалённых углах Кубиках слышались пьяные песни мужиков:

«И новая свежая листва на деревьях

Звучу, словно солнца лучи, я лёгкой походкой (лёгкой походкой)

Как воздух по морю (Как воздух по морю)

Пропеваю те ноты

Меня не волнует, я самый спокойный».

Платон подошёл к дому – свет горел. Он постучался первый раз,– движений нет,– постучался второй раз,– признаков жизни не обнаружено. «Спит» – подумал наш герой. Поразмыслив о том, как пробраться ему через окно, Платон заметил, что дверь в сенях была открыта. Он зашёл туда. Там света не было, поэтому наш герой ориентировался по памяти. Большие тёмные сени смутили Платона. Лопаты, вилы и тяпки создавали силуэт человека. Повернув направо, он оказался на развилки: справа находилась огромная крутая лестница на чердак, если присмотреться ввысь, то можно было заметить объёмную фигуру каких-то вещей, а лучи луны, делали иллюзию, что фигура смотрит и даже перемещается; Платон пошёл налево, где был просто тёмный пустой коридор. Пол скрипел. Подойдя к входной двери, он открыл её. Прихожая тоже была темна и пуста. Сняв обувь, он отравился в единственную комнату в доме, где горел свет, но при этом в которой никого не было. В комнате также лежали вещи – всё было разбросано и захламлено бутылками. Кровать была пуста. Только обойдя стол, Платон обнаружил мёртвое тело Александра. Оно лежало на животе, руки и ноги были расположены, будто он полз в окопе. Руки были как провода от зарядки, тело бледное как луна. Платон понял, что он мёртв. Перевернув тело, наш герой обнаружил пустые зрачки, приоткрытый рот, наполненный пеной, и впалую грудную клетку. Александр погиб.

Платон сел на его кровать. Мертвец лежал подле него – именно тело, а сам Александр исчез, ушёл в неизвестность. Этой неизвестностью, может быть, являлось полное перерождение, совсем в иной форме, облике, сознании и понимании, в той, в которой мозг обычного человека даже чуть-чуть не может представить и смоделировать, потому что он заключён в рамки: органы чувств и узкое понимание мира мозгом, да и разумом. Также неизвестной могла быть и полным опустошением, отмиранием. Молекулы питают молекулы, они же и преобразуются друг в друга – материя не может стоять на месте. Миллион лет после, да и миллион лет до, частицы Александра бороздили по космосу, человек – это лишь одна форма их жизни, поэтому жизнь после возможна, но в совершенно другом понимании.

Комнату наполнял гнусный запах. Видимо, труп находился тут длительное время. Серьёзное, но при этом улыбающееся лицо, осталось на бывшем Александре. Платон не спешил звать людей. Глаза его поникли, спина сгорбилась, взгляд прошёл сквозь все предметы. «Снова» – промелькнуло у него в голове. Бывший друг лежал около его ног. «Опять?» – проговорил он. Множество битв, если они и в правду были, не смогли покоробить так, как это сделала выпивка и одиночество. Платон не был грустен, он лишь впал в шок из-за неожиданной потери. Когда-то наш герой любил Александра, а сейчас, у него остались о нём только воспоминания, размытые воспоминания из-за алкоголя. Неплохая погода была противоположна настроению в доме. Платон решился порыться в ящиках Александра. Военник он не нашёл, денег и дневников тоже – их не было. После он спустился в погреб, забрал некоторые запасы спиртного и отправился гулять в лес, совсем один.

Сам Платон не застанет похороны Александра, его бывшего друга. На следующий день за ним приехала полиция во главе с Константином. Хоть этого ещё и не произошло, наш герой чувствовал всю удручённость ситуации.

Глава 4

– Жить то нынче страшно. Подонков столько развелось. Вот, взять хотя бы недавний случай. Один парнишка, пошёл к кому-то в гости. Открыл дверь и обнаружил, что все они сектанты. Бац. Сказать, что он испугался – ничего не сказать. А они ему раз и нож в живот. Благо мои ребятки вовремя подоспели, а то бы ему худо было. Жизнь спасли. Знал ли ты эту историю? А, Константин? Не знал. У нас таких полно. К слову, одну из сектнанш, или сенктантку, в общем, неважно, звали Варвара. Она и у вас в Москве бывала. Вот люди – хоть хлебом не корми, всё равно к крови тянутся,– сказал полицейских средних лет Константину. Он был плотный и сильно вонял, что подметил и сам сыщик. Они уже подъезжали к деревне. В это время Платон спокойно лежал на кровати, Галина готовила. Ничего не предвещало беды. Платон встал только тогда, когда услышал непонятные крики с начала деревни.

В это время две машины уже въехали в Кубики. Полицейские вышли, подошли к бабке, к слову очень впечатлительной, и спросили, где живёт Платон. Бабушка разнервничалась и завопила на всю деревню. К ней присоединились её соседки; их мужья пошли разбираться, а один очень хитрый дед, пошёл по соседям, чтобы сообщить о приезде полиции, дескать «перестраховаться». Так как деревня была малопосещаемая, приезду полиции все удивились и испугались. Ор разрастался, так что нормальной информации не было возможности услышать. Около машин собралась целая толпа. Понимая, что толковой и правдивой информации приставам не найти, они отправились в центр деревни наугад заходить в дома – это была их самая худшая идея за сегодня. По всей деревне разошлась молва, что полиция ищёт кого-то и заходит во все дома. Мужики сбунтовались. Почти все вышли из домов. Константин и подчинённые не знали, что делать. Ещё бы немного и злые деревенские мужики истерзали бы их в клочья. Барабанные перепонки взрывались от возгласов и рыданий бабушек. Платон к этому времени смекнул, что ищут его и мобилизировался, а точнее, побежал со всех ног. Но прежде чем бежать, он заглянул на саму полицию. Наш герой из толпы наблюдал за Константином, тот с кем-то разговаривал и даже орал; вдруг раздался сильнейший возглас, который смог перекричать вопли бабушек. Этот возглас раздал полицейский, который получил по лицу от Петра Локамповича. Началась массовая стычка. Мужики разом толпой повалили на полицию. Платон не мог просто стоять, поэтому пошёл разнимать бунтовщиков, чтобы это ни к чему не привело. Уже тогда можно было отметить, что Платон был чуточку не в своём уме. Оттаскивая врача Василия, наш герой заметил перед собой Константина, понимая, что нечего делать, он пробил ему кулаком по лицу. Пристав закричал. Вдруг все люди в должности посмотрели на Платона, даже не только все люди в должности, а вся деревня, из-за этого даже прекратилась потасовка. После минуты молчания Платон побежал так, как никогда до этого не бежал. Полиция за ним, Константин за машиной. Но у них это не сразу вышло. Люди, понимая, что их любимчик (Платон) в беде, решили защищать его, а именно удерживать, драться с полицейскими. Не выдержав такого натиска, толстый полицейский достал пистолет и выстрелил в воздух – все разошлись, но даже когда полицейские опять выдвинулись в погоню, люди всё равно шли и бежали подле, но при этом уже не мешаясь. Наш герой бежал в сторону дороги.

Несколько десятков минут погони дали шанс надежды, что всё обойдётся, но нет, Константин уже ехал с мигалкой по полям за Платоном, который эмигрировал в лесу. Толстый полицейский со своей свитой и жителями деревни бежали за Платоном. Наш герой был потерян, в буквальном и переносном смысле – он не знал, где находится. Инстинктивный страх напал на него, он понимал, что от его ног, сердца и лёгких зависит его будущее, хотя при этом Платон уже внутренне смерился со своим заключением ещё до «марафона». Постоянные крики, шум серены, нагнетали нашего героя – он не мог трезво мыслись. Всё что он хотел сейчас, была не в тысячу километров от сюда, то есть в столице, а в одном гектаре – в Кубиках. Во время бега он понял, как сильно привязался к этому месту, хоть и до этого ненавидел его. Свет в конце леса его смутил, но он продолжал не задумываясь бежать. Выстрел раздался сзади – Платон повернулся; оказывается толстый полицейский, уже на машине, пытался остановить нашего героя. Пуля пролетела мимо, в отличие от ног Платона: не заметив, как пробежал лес, Платон кубарем полетел с горы. Гора была высокая и вела на проезжую часть – шоссе. Полицейские и жители деревни смотрели на полёт Платона с вершины, только Константин продолжал ехать, как не в себя. Платон всё катился и катился. Вдруг остановился, даже, через силу, попытался встать, видимо, спина была повреждена. Но встать не удалось: огромная фура впечаталась прямо в голову, и мигом в тело, нашего героя. Пропустив тело под собой, и, проехав ещё двадцать метров, фура остановилась. Константин подъехал прямо к лежащему телу Платона. Череп его был полностью раскроён, руки вывернуты, лицо раздробленно. Вид был у него усталый. Константин никак не мог ему помочь. Из фуры вышел мужчина, чем-то похожим на байкера. Пока он подходил к телу Платона, туда подоспела полиция и мужики из деревни – бабушки остались в лесу.