ИНТУИТ

– Илья, если вкратце, то нам нужен человек, отвечающий за целый отдел проектирования. Ты сдавал все проекты не просто в срок, а даже раньше. Мы знаем это, потому что большинство заказов шло от партнеров Максима Игнатьевича, – он с уважением взглянул на своего шефа. – Ты был в своем отделе не главный, но работу выполнял отлично, и в основном она вся на тебе и лежала. Твой шеф, если честно, полный кретин, раз решил тебя уволить. К тому же взял эту новую прогу, еще сырую, насколько мы оба понимаем, – Артем заговорщически подмигнул.

В голове лихорадочно запульсировало: откуда он, черт возьми, все это знает? Ведь прошло всего ничего, лишь несколько часов! Чтобы обладать такой осведомленностью, надо по-настоящему шпионить. Чушь, конечно, но…

Мои рассуждения прервал гендиректор компании «Йера»:

– Артем хочет сказать, что нам нужен такой специалист, как ты, и все. Я предлагаю тебе вступить в наши ряды и возглавить отдел. Поэтому прошу принять решение сегодня же. Но знай, работы много, и придется сидеть в офисе с утра до вечера. Труд будет хорошо оплачен, не сомневайся, – когда он произносил это «с утра до вечера», его глаза хищно блеснули. Что, и про мои опоздания они тоже в курсе?

Этот Максим Игнатьевич и правда был сектантом, а сейчас вербовал себе нового послушника. Он не повышал голоса, не размахивал руками, он был более чем сдержан – определенно, не чета моему бывшему шефу. Его слова зачаровывали, он, действительно, мог уговорить любого: в голосе присутствовали какие-то особые интонации, магическо-мистические, с доброй долей гипноза. Вот это да! Черт, если он наденет сейчас рясу и начнет проповедовать о Боге, даю голову на отсечение – вокруг соберется много желающих послушать!

Глоток кофе подействовал как нельзя лучше: я стал быстрее соображать и вялость куда-то улетучилась. «Как странно все выглядит, – думал я, – не прошло и суток, как мне позвонил человек, которому на меня совершенно, откровенно говоря, наплевать, и предложил „работу мечты“. Неужели это и есть сила совпадений? Неужели это моя награда за все пережитое сегодня?»

В голове один за другим всплывали вопросы, а потом меня захлестнула почти полная уверенность в том, что я наконец-то заполучил удачу в союзники. Только вот радость была какая-то не такая… С одной стороны, предложение шикарное, с другой – это опять возвращение к тому, что я терпеть не могу всей душой. Однако соблазн настолько велик, немудрено опять запутаться в своих «хотелках».

Резко зазвонил телефон, вырывая из мыслительного ступора, – это была Настя.

– Извините, мне нужно ответить, – поднялся я из-за стола, – и подумать, – добавил уже про себя.

С чего бы ей звонить? Это на нее не похоже… Я принял вызов, и на меня обрушился рыдающий голос несчастной брошенной девушки:

– Илья, почему ты меня бросил? Знаешь, ты мне очень дорог. Давай я к тебе сегодня приеду, и мы поговорим.

Очень заманчивое предложение. И вообще, все складывалось так хорошо, что сдуреть можно: работа – вот она, красивая любимая девушка – тоже. Все сразу, здесь и сейчас! С ума сойти! Интересно, что все-таки случилось: она не смогла переночевать у того парня или он ее тоже бросил?!

– Не думаю. Уже принял решение. Извини, – я чеканил слова как монеты.

Кто обладает собой в полной мере и не поведется на подобную чушь? – Правильно, это я.

– Ты, ты… я… влюблена в тебя! – выпалила она. – Понимаешь, у меня к тебе… чувства!

Как она старалась! Восхитительно! Я уже даже начал колебаться, но, слава Богу, спектакль таки надоел.

– У меня… – она вновь хотела что-то до меня донести, но я бесцеремонно ее прервал:

– Хватит. Я же сказал, ты мне не нужна.

Как хорошо, что я ушел в туалет – заранее чувствовал, что разговор обернется чем-то неприятным. Последовала хорошо выдержанная пауза, у меня даже любопытство разыгралось. А потом из трубки полился отборный мат, сначала негромкий, но экспоненциально нарастающий с каждой фразой.

– Козел! Какой же ты козел, тупой мудак! – от рыданий и следа не осталось, это была настоящая Настя.

Я даже загордился, что вывел ее на чистую воду.

– Вот как?! – весело прокомментировал я.

– Ну и придурок, да пошел ты на хрен со своей квартирой! Мужиков что ли мало? Найду прямо сегодня еще одного!

Ну на что она рассчитывала? Что я вдруг сам начну рыдать и извиняться, говорить, что ошибся, что со мной случились галлюцинации на набережной? Определенно, нет.

– Да ты и так уже нашла, или он тоже оказался не настолько хорош? – парировал я.

– Что? – она вдруг поняла: весь спектакль с самого начала был затеян зря. – Так ты… да иди ты в задницу, все равно ты никому не нужен! Ты всего лишь депрессивный тупой молокосос, который никогда ничего не добьется в этой жизни, этот мир тебя сожрет и выплюнет. Кому нужны такие слюнтяи, как ты? Ха, не смеши меня!

– Ты закончила?

Во мне растеклось спокойствие. Я вовсе не принуждал себя к нему, просто в один момент освободился от всего: злость, печаль, радость и гордость за разоблачение – все ушло, ничто не имело значение.

– Нет! Слушай меня! – ее состояние было явно не таким безмятежным. – Если ты еще не понял… В жизни важны только те, у кого есть деньги и власть! Понял? А у тебя что есть?

«Да, действительно, а что у меня есть, что есть настоящего?» – подумал я.

– Ни хрена из этого! Ты НЕ лидер! Ты всего лишь пешка, так и будешь тащиться за настоящими мужиками, теми, кто правит и нанимает таких, как ты, тупых безвольных выродков…

Дальше слушать было бессмысленно: ее просто понесло, и я нажал на сброс. Однако в разговоре с ней я обрел нечто важное: у меня прочистились мозги!

Что я имею сейчас? Что имел до этого… НЕ лидер, НЕ веду за собой других людей, все только пользуются мной, как пользовалась она. Я был ее запасным аэродромом, на который больше не получится приземлиться. Дело было не в том, что у меня ничего нет по жизни, а в том, что у меня нет самого себя. Я живой мертвец, и вокруг таких миллиарды.

«Деньги, власть, лидерство – да катись оно все к черту!» – злился я, возвращаясь за столик, где Артем о чем-то беседовал со своим шефом. Мой взгляд застыл на экране телефона с непрочитанной выпиской со счета, денег на котором заметно поубавилось после покупки опала. Нажал, чтобы прочитать. Буквы прыгали перед глазами, складываясь в следующий текст: «Кредит на любые цели! Откройте свой бизнес с надежным банком! Следуйте за своей мечтой! Остаток средств на счете: одна тысяча сто одиннадцать рублей шестьдесят девять копеек».

Четыре единицы – совсем как на часах этим утром. А шестьдесят девять – номер моей квартиры… Вот и не верь после этого в совпадения.

– Илья… Илья! Земля вызывает космос. Чего завис, приятель? – Артем потряс меня за плечо, выводя из ступора, навеянного очередным знамением…

– Простите, задумался. Так много сегодня важной информации поступило. Нужно некоторое время, чтобы ее переварить.

– Ничего, – сказал Максим Игнатьевич, – мы все понимаем, предложение серьезное и требует делового подхода. Обдумайте все и свяжитесь с Артемом. Его номер у вас есть.

– Нет. Вы меня не так поняли. От вашего предложения я отказываюсь, и причины объяснять не стану. Прошу прощения за потраченное вами время, но, выслушав вас, я окончательно убедился, что мне это не интересно.

Начальник как-то неуловимо переменился в лице: похоже, мой отказ его не разочаровал, а лишь подвиг к еще более настырным попыткам взять меня под свое крыло – так мне показалось.

– А что тогда вам надо?

Он был максимально сосредоточен, задавая этот вопрос, будто от моего ответа зависело что-то очень важное.

– Я и сам еще не знаю, но, думаю, ответ близок. Позвольте откланяться, господа, было приятно поговорить.

И я ушел.

Вышел из кафе и направился в сторону дома. Как минимум две пары глаз смотрели мне вслед, думая о чем-то своем. Наверняка Артем извинялся перед начальником за то, что свел его со мной, но меня это уже не волновало.

Порой совпадения делают ход конем, как сейчас. Они принесли мне очередное испытание, как и говорил мастер Никлаус: «Мир будет подкидывать тебе кучу сомнений и испытаний». Не случайно он напутствовал: «Я желаю тебе никогда не сходить со своего пути».

Отказаться от сделанного мне предложения во имя чего-то неизвестного, неопределенного – это, точно, испытание, уж поверьте! Испытание, которое я прошел, и в этом мне, как ни странно, помогла Настя. Надо бы сказать ей спасибо.

Голос рационального существа во мне молчал: видимо, его постигла бесславная кончина в безнадежной борьбе с моей глупостью и бездарностью либо он счел за благо покинуть своего хозяина. Зачем тратить время на неисправимого неудачника? Возможно, он отправился спасать кого-то еще… Путь-дорожка, как говорится.

Без этого внутреннего рационального цензора вдруг стало невероятно легко: я слышал лишь тишину, которая меня никогда не предаст и не использует. Она была моей неизменной возлюбленной, и эта любовь, без всяких сомнений, взаимна.

Однако в мою безмятежность начала потихоньку заползать тревога. И чем ближе я походил к дому, тем сильнее она становилась. Хоть в квартиру теперь не заходи. Все во мне напряглось, как в недавнем сне: каждая клеточка тела к чему-то готовилась. Преодолел еще пару кварталов. И уже у самого подъезда мое естество забило тревогу во все колокола. Усилием воли я заставил себя не обращать на это внимания и решил все-таки подняться наверх. Возможно, это сказывались впечатления от сегодняшнего дня: чувства обострились, и тревога стала как бы побочным эффектом.

«Ну почему я не должен заходить домой?» – вопрошал я самого себя. Туда, где я защищен, где всегда спокойно! Мой взгляд судорожно метался по сторонам. Стоп! Опасно! Убьет! Высокое напряжение! Это не были совпадения, и тем не менее я невольно замечал вокруг каждый предупреждающий об опасности знак.

Поднявшись на этаж, я взглянул на дверь, решительно отказавшись принять то, что заходить домой нельзя. Доставать связку ключей не пришлось: дверь была открыта. Из квартиры не доносилось ни звука, да и не должно было: у меня же нет ни телевизора, ни радио – не люблю эти вещи, вот и не покупаю. Но сейчас тишина была какой-то подозрительной, вовсе не той, к которой привык. Чутье подсказывало, что ничего хорошего ждать не приходится. В итоге нервы сдали: я решительно повернулся и бросился вниз по ступеням, стараясь не издавать лишних звуков.

Выскочив из подъезда, уселся прямо на каменный парапет. Требовалось пораскинуть мозгами. Если совпадений не было, а были только указания – не ходи туда, не ходи сюда, да еще и сердце забило странную тревогу, то, наверное, возвращаться в квартиру сейчас не стоит. Черт побери, я никогда не забываю закрыть дверь! Это мое врожденное качество: уходя, сто раз все проверить, даже если спешу.

Так, надо немного остыть. А то и взорваться можно.

Остывать долго не пришлось: вечерние сумерки на улице сгустились и город окутала прохладная ночь. Однако я сумел отчетливо разглядеть стрелку, указывающую в направлении парка, где шумела какая-то компания. Сегодняшний день еще продолжался, а значит, запас приключений на мою пятую точку тоже не иссяк, как-то вяло рассудил я и отправился в указанном стрелкой направлении.

По дороге мне попалась еще одна, а последняя встретилась у места, где шумела веселая братва. Большинство собравшихся были в растянутых трениках и грязных майках. Огоньки зажженных сигарет, звон бутылок и висевший в воздухе отборный мат любого заставили бы обойти подобное сборище стороной. Но не меня. Не сегодня.

Оказавшись у последнего знака, заметил на разрисованном мелом асфальте рядом со стрелкой кривые буквы, слившиеся в небрежную надпись: «The end, Илья». Видимо, автор этого творчества носил такое же имя, как у меня; нарисованные детской рукой стрелки вели, действительно, в конец.

«Да нет, ну это уже слишком! Действительно, слишком! Какого черта я забыл у этого сброда? Что, в конце концов, нужно этим совпадениям?» – я понимал, что испугался и мой протест всего лишь способ не поддаваться страху. И еще совершенно ясно, что гопота отвисает тут не случайно.

Судьба сама решает, когда приходит время случиться чему-то из ряда вон выходящему. Я никогда не отличался бесстрашием и мужеством, поэтому решил, что это ветер подтолкнул мое тело в тот момент, когда я уже готов был развернуться. Мои мозги отключились. Я даже бояться перестал. Не чувствовал ни рук, ни ног, ни того, что продолжал двигаться вперед.

Сброд не замечал меня, даже когда я, приблизившись, уставился на них в упор. Гопники – а кто же они еще? – окружили пса, грязного и лохматого. Собака не сопротивлялась, просто сидела в центре этого круга дебилов и смотрела на одного из них, корчившего ей рожу. В печальных глазах ее сквозила нечеловеческая мудрость.

Я решил прервать надоевшую клоунаду.

– Прыгает как мартышка вокруг человека, – выпалил я первое, что вертелось на языке, и поразился последовавшему за этим резкому изменению расклада вещей.

Бритоголовый в синих адидасовских трениках неторопливо поднялся с корточек. Головы всех членов компании как по команде повернулись ко мне. Реплика, надо сказать, привлекла всеобщее внимание: на лавочке в ожидании предстоящего развлечения замерли четыре женоподобных существа. У одной даже рука с семечкой остановилась на полпути ко рту, другая поперхнулась «Жигулевским».

Повисла зловещая тишина.

– Чо? – хрипло разорвал ее Лысый.

– Я хочу забрать пса, – ровным голосом ответил я.

– Не-не… А чо там про обезьяну-то было? – бритоголовый медленно двинулся в мою сторону.

От него пахнуло дешевым одеколоном, перегаром и жареными семечками. Первое от второго, надо сказать, не слишком отличалось; в целом все запахи смешивались и образовывали едкое гремучее облако.

– Мы вот тут чо-то плохо расслышали, – он обнял меня одной рукой за плечи, увлекая в центр их тесного, почти семейного круга. Я, не сопротивляясь, принял приглашение. – Это чо, твоя псина? Чо она помятая какая-то, – икая, ухмыльнулся он.

Толпа загоготала, девки на лавке оживились.

– Нет, не моя. Но, думаю, сегодня именно тот день, когда стоит стать хозяином какого-нибудь пса. И своего я уже выбрал.

Сказанное вежливым тоном заявление всерьез не приняли.

Когда-то давно я учился в секции акробатики делать заднее сальто. Приходилось, обманывая себя, оставаться невозмутимым, не пускать мысли в голову. Трюк в итоге получался, и страх покидал навсегда. Кто бы мог подумать, что подобное умение пригодится в сегодняшней ситуации.

Сейчас дела обстояли несколько иначе, это было что-то новенькое в моей жизни, но принцип успеха остался прежним: побороть свой страх раз и навсегда.

– Ты пургу не гони, приятель, – вытаращив глаза, Лысый слегка опешил от моей наглости.

Пес смотрел на меня. Я присел, погладил его по загривку, ощутив короткую кудрявую шерсть, скрывавшую следы тяжелой жизни: тощее строение тела, засохшую местами кровь, до которой ему было не дотянуться языком, и парочку свежих распухших ссадин.

Интересно, адреналин в большом количестве способен вызвать галлюцинации? Спокойствие-то, оно сохраняется в голове или еще где-то, а вот сердце стучит так, что любой барабанщик от зависти сдохнет, – могу поклясться, что чувствую эмоциональное состояние собаки: оно точно такое же, как у меня! Мы на одной волне, так сказать.

– Бежал бы ты отсюда, дружок. Без оглядки и в следующие несколько секунд, – сказал я собаке.

Пес повернул голову и посмотрел на меня искоса, как будто оценивая или удивляясь моей глупости: «Конечно, брошу я тебя теперь».

Все выпавшие мне в жизни драки можно сосчитать по пальцам руки невезучего фрезеровщика. Очень невезучего. Однако отсутствие подобного опыта вовсе не помешало мне выдать удар, результату которого даже я сам удивился. Удар пришелся точно в цель: лысый отлетел и распластался на асфальте, а на месте, где он только что стоял, остался витать запах пота и спиртного. От резкого поворота защемило бок, ноги неумело спутались под телом. Пытаясь найти точку опоры, я все-таки шмякнулся на задницу. Затем истошный крик женоподобного создания исказил, казалось, саму реальность – так мерзко и противно она орала:

– Он Лысого убил! Мочите гада!

Все-таки Лысый – не ошибся я с выбором прозвища.

Довод был, бесспорно, весомый и призывал к активным действиям всех, включая меня самого. Я обхватил голову руками, чтобы хоть как-то заблокировать удары.

Быть наказанным за дерзость – нормально для этих людей. Действовать так вопреки страху, чтобы спасти ни в чем не повинного пса, – нормально для меня. Что ж, обе стороны расставили свои приоритеты.

Адреналин не давал почувствовать боль. Несмотря на град ударов, я подорвался с асфальта, будто за спиной сработал реактивный ранец, и врезался макушкой в подбородок одного из моих противников. Но вот замахиваться вслепую – был уверен, что попаду еще в кого-нибудь и сломаю ему челюсть – было ошибкой: просчитался. И на меня навалились с удвоенным рвением. Я осел обратно на асфальт не в силах противостоять взбесившейся ораве.

Это было странное состояние: боли я не чувствовал, сознание то покидало меня, то возвращалось обратно, и тогда я пытался встать, но меня снова опрокидывали на дорогу. Слышал, как лает пес, за ним следуют ругательства, и собака взвизгивает от боли.

– Ах ты, чертова скотина, сейчас я тебя быстро почикаю, – последнее я услышал хорошо, и вот теперь страх вырвался наружу.

У кого-то из них был нож, и мысль об опасности временно вернула меня к жизни.

Толпа на миг отвлеклась в желании увидеть более интересное представление. Этой секундой я и воспользовался, сделав подсечку: вложил в движение все силы, сколько еще оставалось. Маневр не был молниеносным – быдло с ножом успел его заметить и развернуться в мою сторону. Но цель была частично достигнута: он упал прямо на меня. Резкая боль пронзила икру – будто воткнули раскаленный штырь, но последовавший затем удар по голове заставил на время уйти из этого мира.

Сознание мое не по своей воле собрало вещички и отправилось в кругосветный тур по «неведомым далям», где обитают ночные кошмары и все отчего-то постоянно страдают. Короче, я отрубился и бредил какими-то расплывчатыми образами. Казалось, что меня куда-то тащат, голова неприятно трется о твердую и шершавую поверхность. Затем ощущение свободного падения, вслед за ним собачий визг и тишина.

Тишина – это хорошо. В тишине можно увидеть интересный сон. Я, на самом деле, даже обрадовался такому раскладу.

***

Туман плотным, но объемным прозрачно белеющим одеялом окутал огромную зеленую равнину, деревья и дома на редкость причудливых форм. Только две исполинских горы не покорились ему – он истончился у самого подножия и на их фоне выглядел уже не таким всепоглощающим.

Меня занесло в какую-то неведомую деревушку, поначалу решил я. Но удостовериться в этом окончательно не мог. Белая пелена закрывала все далеко виднеющиеся ряды домов, и было совершенно непонятно, что там: деревня, поселок или мегаполис.

Ночная гостья из моих снов терпеливо стояла рядом, не сводя с меня своих пронзительно синих глаз. Они были настолько прелестны, что хотелось каждому дать имя, тем самым увековечив красоту.

– Почему?

– Что почему, Илья?

Она выглядела озадаченной и говорила так, словно мы были давно знакомы.

– Почему ты мне снишься? – я требовал объяснений.

– Считаешь это сном? – она посмотрела вокруг себя и сочувственно покачала головой. – Должна тебя огорчить.

– А что же это? Я мертв, меня убили эти пьяницы.

Последние события вспоминались с трудом. Но то, что мне неслабо досталось, было неоспоримо – язык чесался назвать последствия своими именами…

– Вот, значит, как ты думаешь. По-твоему, я сейчас гонялась за мертвецом? – кажется, теперь она возмущена.

Да, девушка была в прекрасном расположении духа, чего не скажешь обо мне. Я все еще был уверен, что это посмертные образы и с секунды на секунду меня попросту не станет. Точнее, нас не станет, или… Черт, как сложно, она же мое видение, а посему не станет меня – не станет и ее. В общем, всем нам крышка.

– Ты не умер и уже давно не спишь, – подтвердила она. – Тут сложно прийти к чему-то конкретному, скорее всего, ответ находится где-то посередине. Просто наконец-то ты пришел. Сам. Я ждала и делала все возможное, чтобы помочь. Залезать в твои видения очень сложно.

Девушка вздыхает. Вероятно, залезать в видения та еще работенка. Особенно в мои.

Ситуация полностью бредовая, но я не спешу прекращать эту комедию. А зачем? Напоследок можно и поразвлечься. Поэтому сочувственно замечаю:

– Что верно, то верно! Каждый раз ты была словно статуя, которую расшевелить по силам было только мне.

– А вот и нет! Только благодаря собственной воле я смогла донести до тебя послание! – в ее словах звучали возмущение и гордость за достигнутое.

Однако я в этом сомневался… Обычно она открывала рот только после того, как у меня возникало неодолимое желание ее слышать. Но спорить с собственным видением дело неблагодарное. Я и не стал, углубившись в размышления: «Сейчас я могу лежать в коме. Меня обкололи, следствием этого стал бред – вполне логичная версия. Но нельзя исключать остальные варианты, поэтому возможных ответов три: сплю, умираю или все-таки в коме».

Хотелось придать ситуации хоть какую-то конкретику.

– Ты сказала, что ждала меня. Не хочу разрушать иллюзии, девочка, но я не настолько важный человек, чтобы усердно являться мне целый день, даже в образе такого прекрасного видения.

– Что?!

Наверное, я задел за больное место, потому что от возмущения она перешла почти на крик:

– Мало того, что видением меня обозвал, так еще и девчонкой!

Она и ухом не повела, напротив, комплимент оказался скорее оскорбительным, чем приятным.

– Между прочим, мой обряд посвящения пройден десять лет назад! Так что я давно перестала быть девчонкой, – огрызнулась она.

– Ладно, ладно, – попытался я ее успокоить, – ты взрослая. Но ты и правда стала для меня сегодня наваждением – я вижу тебя целый день! Ты грезилась ночью, и в метро, и даже после того, как меня выперли с работы, хотя это к делу не относится. Да и я тебя не могу выкинуть из головы, постоянно думаю.

– Не мудрено, это же я тебя искала. – Слово «искать» для нее, по всей видимости, означало что-то запредельно важное, магическое. – Поэтому образовалась такая тесная связь. Но это ничего особенно не значит, заверяю тебя сразу! Все твои мысли обо мне – результат моей работы.

«Конечно ее, а чьей же еще?» – думаю я и улыбаюсь до ушей. Она замечает мой лукавый взгляд, начинает краснеть и тут же меняет тему:

– Я зашла в твое пог… да, не важно, все равно ты ничего не поймешь, так же, как и я не пойму, что такое «метро». Главное сейчас другое: тебя, действительно, ждали, и не только я, а целый клан! – многозначительно добавила она.

– Честно говоря, все это похоже на какую-то деревню посреди альпийских гор, а ты пытаешься меня разыграть или что-то вроде того! – говорю я, не в силах поверить ее словам.

– Ничего, я объясню – вздыхает она. – Хоть ты и думаешь, что видишь меня впервые, это не так: наши встречи случались множество раз. Я тренировалась ловить именно твой дух. Выслеживать его. Ты, наверное, даже не помнишь, как меня зовут?

– Не помню, – признался я, – более того, совершенно уверен, что увидел тебя впервые сегодня утром.

– Думай что угодно, Илья. Но я не просто так тратила время на тебя, покинув освободительный отряд. Все для того, чтобы сделать нашу встречу реальной. Тогда ты, наконец-то, сможешь говорить со мной свободно и пребывать в «иной форме», а не как раньше… Наконец-то, это стало действительностью, а посему тебе придется выслушать меня.

Она задумалась, подбирая нужные слова. Беседа предстоит нелегкая, нутром чую. А потом… потом в ней вдруг что-то резко переменилось, как будто кто-то нажал невидимую кнопку. И перемена эта была столь разительна, что я даже оторопел.

– В тебе долгое время блуждала надежда найти мужество для того, чтобы встать на свой путь. Поздравляю – это случилось! – искренне сказала она. – Однако времени у нас мало. Твои силы ограничены, и пробуждение не за горами. Так что давай поторопимся.

Черт меня подери, если я до этого считал ее просто девчонкой. Сейчас она стала по-настоящему взрослой и рассудительной. Вот так, в мгновение ока! След простыл от смущения, а на его место пришла готовность к поступкам, серьезным и необходимым, если того пожелает судьба. Я вдруг понял: до этого мне попросту давали время привыкнуть к окружающему миру, чтобы прийти в норму. А сейчас все, хватит! Я тут, по сути, на фиг никому не нужен со своими шутками и кокетством. Она проделала огромную работу ради меня и не собиралась больше тратить ни капли собственных сил, если я окажусь неподобающим кандидатом. Примерно это ощущалось в ее новом отношении ко мне, которое, повторяю, разительно быстро пришло на смену старому!