На рокадном направлении

– За что ему большое спасибо! – с чувством произнёс Викентий и лихо опрокинул рюмку. Закусив маленьким бутербродом, он попросил:

– Расскажи, как Александр Петрович?

– Как тебе сказать… Здоровье в соответствии с возрастом, но живёт очень активно. Консультирует молодёжь, читает лекции на сержантских курсах. За неделю мы видимся не менее двух раз. Лучше расскажи, почему ты не в Женеве?

Викентий, улыбнувшись, взглянул на жену:

– У меня уже были куплены билеты, но на вокзале на свою беду я абсолютно случайно встретил Наташу, которая любезно согласилась охранять мой багаж, пока я бегал за кипятком. Мы проговорили всю ночь, а утром ваш покорный слуга уже ехал во Владикавказ. У Наташи здесь жили родители. По приезде мы обвенчались и вот живём…

– Как в доброй сказке, – улыбнулась Людмила.

За окном уже совсем стемнело, но они, не ощущая времени, продолжали сидеть, перейдя на чай.

Наталья, взглянув на гостью, у которой слипались глаза, сказала:

– Людочка, идемте, я провожу вас в спальню. Поверьте, они будут сидеть до утра.

Когда они остались вдвоем, Викентий, поплотнее прикрыв дверь, спросил:

– Скажи, Лавр, как вы пережили чистку?

Ермаков немного помолчал:

– С трудом. Ценой очень больших и бессмысленных потерь… Начальнику Армавирского НКВД десять лет дали, у него ещё фамилия двойная Лебедев-Никанорченко. Семёна Буда, начальника горотдела, и Сашу Аккермана, начальника Кропоткинского отдела,24 расстреляли. Причём обвинения надуманные, в прямом смысле из воздуха взяты! Кроме смеха, ничего не вызывают! Один немецкий шпион, другой – польский, только вот, – он тяжело вздохнул, – всё стенкой закончилось. Меня тоже тягали, полтора месяца продержали, но, как видишь, господь уберег.

– Били? – понизив голос, спросил Викентий.

Покачав головой, Лавр грустно усмехнулся:

– Следователь когда-то у меня в районном розыске начинал. Он и подкармливал, и от Людмилы записки носил. Рисковал мужик, конечно, но в итоге всё хорошо закончилось. Ты только представь! За один день, кажется 20 ноября, «тройка» УНКВД рассмотрела 1252 дела!25 Я даже представить не могу, да и, честно сказать, боюсь думать, сколько безвинных репрессировано.

Лавр закурил и неожиданно сменил тему:

– Если бы ты уехал в Женеву, то мог бы встретить Хельгу, – и, глубоко затянувшись, неожиданно, без перехода, произнёс, глядя куда-то вдаль: – Знаешь, я нашёл убийцу Журавля26.

Викентий вздрогнул и судорожно схватил его за руку, ожидая продолжения.

– Я убил его, – отрывисто произнёс Лавр и, закурив новую папиросу, рассказал историю двадцатилетней давности. – Понимаешь, можно было ранить и взять живым, но я застрелил его.

– Ты всё правильно сделал, – уверенно сказал Викентий. – Очистил землю от одной гадины. Я уверен, что на его руках много крови.

– Не знаю, – вздохнул Лавр. Некоторое время они сидели молча.

– Меня больше беспокоит другая гадина, которая с каждым днём становится всё сильнее… – задумчиво произнёс Викентий. Лавр вопросительно взглянул на него, ожидая продолжения.

– Гитлер! Вот кто меня очень сильно беспокоит! Я начал наблюдать за этим бесноватым ефрейтором после «Пивного путча»27, – вздохнул Викентий. – Война в Испании, аншлюс28! Оккупация Чехословакии, Польши.... Он творит что хочет! «Хрустальная ночь»,29 «Ночь длинных ножей»!30 Средневековье какое-то… Прогрессивные силы Германии понимают опасность его правления и начали борьбу ещё в 30-м году! Тогда на него было совершено первое покушение, потом ещё девятнадцать, представляешь? А он как заговорённый, прямо мистика какая-то!

– Может, Гитлер сам их организовывает, чтобы повысить популярность? – предположил Лавр.

– Не думаю… – покачал головой Викентий. – Он и без этого очень популярен, а немецкий обыватель ослеплён его лозунгами о величии рейха. Ты знаешь, кто такие гитлерюгенд?

– Что-то вроде наших пионеров? – неуверенно спросил Лавр.

Викентий вздохнул:

– Нет, милый друг, это гораздо страшнее. Вроде бы всё одинаково: любовь к родине, готовность к защите Отечества, но… – он сделал небольшую паузу. – На вершине пирамиды у них стоит фюрер. Основа их идеологии – это слепое подчинение и вера в свою арийскую исключительность. Факельные шествия, сожжение книг – все это воспитывает и провоцирует агрессию, и это страшно! Немцы нарастили огромный военный потенциал. Тевтоны рвутся в бой! Конечно, прозрение наступит, но какой ценой?

Викентий взглянул в окно, где в предрассветном сумраке начали проступать очертания старого клёна.

– Идём спать, завтра я покажу вам город. Он небольшой, но очень уютный, здесь есть что посмотреть.

***

– Сегодня будем пробовать осетинскую кухню, – безапелляционно сказал Викентий. – Осетинские пироги – это что-то божественное! Уверяю, на Кубани таких нет! И, что самое удивительное, чем меньше общепитовская точка, тем вкуснее пироги, – возбужденно продолжал он, увлекая их в маленькую чайную.

– С мясом, с сыром, со свекольной ботвой, пожалуйста, и каждый на четыре части разрежьте, – сказал он молодой официантке. – Ещё бутылку «Киндзмараули» и графинчик граммов эдак на триста араки. Это осетинская водка, – пояснил он гостям, когда девушка, приняв заказ, отошла. – Она слабее нашей, но тоже очень неплохая.

Пироги произвели на гостей впечатление.

– Я потом вам дам рецепт, – улыбнулась Наталья, наблюдая, как Людмила разглядывает тесто.

– А вы знаете, почему я заказал именно три пирога? – тяжело откинувшись на спинку жалобно скрипнувшего стула, спросил Викентий. – Их подают всегда по три. Это символизирует триединство мира: Солнце, вода, Земля или Бог, небо и земля, а вот на поминках подают по две штуки. Почему? Увы, не знаю.

– Когда вас ждать в Краснодаре? – спросил Лавр, протягивая руку за очередным куском.

– В ближайший отпуск, – твёрдо ответил Викентий. – Но в следующую субботу мы у вас. В Кисловодске есть новый ресторан, очень необычный -«Замок коварства и любви». Вот туда я вас и приглашаю! – он поднял вверх руки и, пресекая возможные возражения, добавил: – Директором назначен мой вчерашний студент, а ныне аспирант. Он и накормит, и с ночлегом решит.

– Название интересное, – сказала Людмила.

– Восточный вариант Ромео и Джульетты, приправленный кавказским коварством, – улыбнулся Викентий. – Бедняк полюбил богачку, и она, конечно, тоже. Но, как водится, отец решил выдать её замуж за старого, но богатого князя. Что им оставалось делать? Нищий красавец предложил своей возлюбленной броситься с высокой горы на острые камни, чтобы навсегда соединиться в смерти. Взобрались на гору. Посмотрела девушка вниз, испугалась и предложила ему прыгнуть первым. Он прыгнул, а девушка, посмотрев на то, что от него осталось, передумала, вернулась домой и вышла замуж за старика князя. С тех пор это название и осталось, – он разлил остатки водки и добавил: – В общем, штатная для несчастной любви ситуация. Хотя могли сбежать, как-нибудь да устроились бы.

***

Дни летели быстро, Лавр и Людмила превратились в заправских курортников. Уже не морщась, как в первый день, с удовольствием пили воду из сероводородных источников и привыкли к расслабленному состоянию после физиопроцедур. Познакомились с семейными парами из Мурманска и Ленинграда, с которыми вместе посещали концерты и гуляли в курортном парке по терренкуру.

В субботу, когда супруги шли по аллее в столовую, сзади раздался весёлый голос Викентия: «Обед отменяется, точнее, переносится в другое место!»

Подхватив их под руки, он увлёк их к выходу, где около машины, рядом с моложавым черноусым мужчиной стояла Наталья и приветственно махала рукой.

– Знакомьтесь, один из моих лучших учеников – Автандил! – представил его Викентий и, распахнув дверь, широким жестом пригласил всех в автомобиль.

Людмила, с интересом рассматривая окрестности, спросила:

– А нам далеко ехать?

– Нет, – свернув белоснежными зубами, улыбнулся Автандил, – и десяти километров не будет.

Когда они вышли из машины, Людмила замерла, поражённая суровой красотой гор, особенно величественно выглядевших на фоне полуденного солнца. На обрывистом выступающем мысу, в отрогах скалистого хребта стоял древний замок, к которому они перешли по горбатому мосту через небольшую, но бурную речку.

– Какое восхитительное место. Настоящая седая старина! – восхитилась она.

Автандил гордо улыбнулся:

– Это Аликоновское ущелье. Пастуха, который разбился, звали Али Конов. А насчёт старины… – он покачал головой. – Замок построен в прошлом году. Строили местные мастера, старались, чтобы всё было как раньше.

После небольшой экскурсии по ресторану они сели на полуоткрытой веранде.

– Вы позволите? – обратился Автандил к дамам. Получив утвердительный ответ, он подозвал девушку в национальном костюме, ожидавшую неподалеку:

– Манана, это очень дорогие мне люди, и всё должно быть вкусно и красиво! Из закусок принеси сыр, суджук, балык, икру, ну, масло, само собой, маслины, лобио с киндзой и орехами, зелень-мелень всякую, – Автандил озабоченно пошевелил пальцами в воздухе.

– Сначала харчо! Люля подашь минут через сорок, сумах и ткемали, понятно. После люля, через часок, мы ведь никуда не торопимся? – он взглянул на Лавра, который, поняв, что электрофорез на поясницу и душ Шарко отменяются, согласно кивнул.

– Потом ишхан! Это форель из озера Севан, только там водится, – пояснил Автандил гостям. – На углях пусть запекут. Теперь насчет пить! – он на мгновение задумался. – Дамам саперави, а нам пока по бутылочке «Московской особой»31 и «Отборного»32. Нарзанчика штучки три, а к форели ркацители белого. Сразу принеси две пачки «Герцоговины», пепельницы, по стакану чая – и спокойно накрывай!

Через десять минут стол стал похож на скатерть-самобранку. Автандил разлил вино и водку, и на правах хозяина взял слово:

– Однажды грузины долго сидели в парижском ресторане. Люди сменялись, и один завсегдатай спросил у официанта: кто это? Тот ответил: «Это грузины, они за столом не чувствуют времени». Давайте выпьем за то, чтобы Всевышний продлил нам жизнь на тот срок, пока мы сидим за столом с друзьями!

Автандил умело вёл застолье, делая перерывы между тостами и находя общие темы для разговора. Когда неожиданно он обнаружил, что спиртное заканчивается, то сразу подозвал официантку:

– Манана, ты знаешь, почему гора никогда не ходила к Магомету?

– Нет, Автандил Зурабович, – слегка покраснев, ответила девушка.

– Потому что у него нечего было выпить! – и, рассмеявшись, добавил: – Ты ведь не хочешь, чтобы мои друзья больше ко мне не пришли!

После люля, обильно приправленного перцем, разговор постепенно перешёл на политику. Когда Корчевский в очередной раз выразил опасение по поводу политических амбиций Гитлера, Автандил улыбнулся:

– Дорогой Викентий Леонтьевич! Германия никогда не будет воевать с нами! Вспомните, у нас давние торговые отношения. Немцы активно помогали нам в годы первой пятилетки. Мы поставляем им медь, никель, хлопок, лес, зерно! Зачем кусать руку, которая тебя кормит?

– Действительно, – поддержал его Лавр, – насколько я помню, наш высший командный состав посещал маневры рейхсвера. Вряд ли они пригласили бы потенциальных противников.

Викентий хотел что-то сказать, но, передумав, махнул рукой и попросил налить ему коньяку.

Ближе к вечеру заметно похолодало. Манана принесла пледы, и они стали пить чай, любуясь закатным солнцем, медленно прячущимся за заснеженными вершинами.

На следующий день заехал Автандил и повёз их в «Замок коварства и любви» на завтрак, который ненавязчиво перешёл в обед.

К четырем часам Викентия с Натальей отвезли на автовокзал и, взяв с них клятву при первой же возможности приехать в Краснодар, тепло распрощались.

– И мы через два дня уедем… – произнесла Людмила с лёгкой грустью, глядя вслед отъезжающему автобусу.

– Вы расстаетесь, чтобы встретиться снова, – ответил Автандил. – Я отвезу вас в санаторий, но знайте: вы всегда желанные гости в моем доме.

***

В сборах и прощаниях последний день пролетел незаметно. Отдыхающие обменивались адресами и телефонами, клятвенно обещая приехать и звонить как можно чаще. Наконец подъехало заказанное ещё утром такси, и они с чувством непонятного облегчения отправились на вокзал.

В поезде их попутчиком оказался мужчина средних лет, который даже в купе не снимал галстука.

– Ответственный работник, – подумал Лавр, и не ошибся. Мужчина оказался вторым секретарем горкома, ехавшим в Москву на отчётно-выборную конференцию по линии профсоюзов.

– Что пишут? – спросил он, увидев на столике свежий номер «Правды».

Сосед неопределенно качнул головой:

– Германия предложила присоединиться к Тройственному пакту. Молотов сказал, что всё будет зависеть от решения по Румынии, Болгарии и Турции и сообщил, что СССР не желает быть втянутым в конфликт с Англией, но немцы отвергли наши требования.

– И чем это грозит? – Людмила разложила на столике еду, привезённую Автандилом прямо к поезду, и пригласила его присоединиться.

– Обострением, точнее, напряжением отношений, – ответил новый знакомый, который представился Львом Семёновичем. – Неизвестно, во что это выльется дальше. На мой взгляд, немцы не та нация, которой можно доверять, особенно при таком лидере.

Под вечер поезд остановился в Невинномысске.

– Долго стоим? – спросил Лев Семёнович у проводника.

– Стоянка 55 минут. Водой заправляемся, – проводник, разогревавший титан, обжёгся и, засунув палец в рот, добавил: – Можете в вокзальный буфет прогуляться, они там пирожки с капустой хорошо пекут по расписанию. К каждому поезду подгадывают, чтобы с пылу с жару были.

Они вышли на платформу, оглядевшись вокруг, закурили и направились в буфет. Проводник не обманул: на прилавке стояло несколько противней, на которых лежали пышущие жаром пирожки.

– Может, пива взять? – озабоченно спросил Лев Семёнович.

– Не надо, туалет один на весь вагон, тем более что у меня есть коньяк!

Набрав пирожков и выйдя на перрон, они увидели, что первый путь занял воинский эшелон. Офицеры и несколько старшин курили около дверей. Через открытые двери теплушек виднелись нары, буржуйки с выведенными в окно трубами и оружейные пирамиды. В одной красноармейцы тихо под гармонь пели новую, но уже популярную после недавно вышедшего в прокат фильма «Истребители» песню:

В далёкий край товарищ улетает,

Родные ветры вслед за ним летят.

Любимый город в синей дымке тает,

Знакомый дом, зелёный сад и нежный взгляд.

Пройдёт товарищ все бои и войны,

Не зная сна, не зная тишины.

Любимый город может спать спокойно

И видеть сны, и зеленеть среди весны.

Неожиданно раздался паровозный гудок.

– По вагонам, – прозвучала команда, пролетевшая вдоль состава и затихшая где-то в конце платформы. Паровоз ещё раз свистнул и, медленно набирая скорость, потянул состав в чернеющую ночную степь.

– Интересно, куда едут? – тихо сказал Лавр.

– Военная тайна, – усмехнулся Лев Семёнович, надкусывая пирожок.

– В Знаменку они едут, это в Белоруссии, недалеко от Бреста, – раздался за спиной голос.

Мужчина в рабочей телогрейке закуривал папиросу, прикрыв огонёк от ветра.

– Их туда из Азербайджана пе-ре-дис-ло-ци-ро-ва-ли, – он с трудом выговорил мудрёное слово и с гордостью добавил: – У меня сын в эшелоне, заместитель командира роты. Успел телеграмму отбить, что будет ехать мимо.

Лавр взглянул на красные, уже почти неразличимые вдали огоньки последнего вагона, и ему почему-то вдруг стало не по себе.

***

Около полудня курортники вернулись домой. Людмила начала разбирать вещи, а Лавр бесцельно слонялся по квартире, не зная, чем заняться. Ему очень хотелось пойти в отдел, но он понимал, что супруге не хочется оставаться одной в день приезда.

– Сходи в душ и ложись отдыхать. Полистай свежие газеты, а на работу пойдёшь завтра, – сказала Людмила, почувствовав, что творится у него на душе.

Выйдя из ванны, он прошёл на кухню и, с удовольствием закурив, взял лежавший сверху свежий номер газеты.

«Так, что тут у нас в мире творится», – подумал Лавр, перелистывая приятно похрустывающие листы, от которых ещё исходил едва уловимый запах типографской краски: – «Осушение болот Белоруссии», «Через Яузский шлюз прошли первые суда», «10-летие театра Краснознаменного Балтийского флота», «На зимних пастбищах в Кара-Кумах». Он быстро просматривал заголовки и, наконец, дошёл до военных сводок.

– В ночь на 13 декабря крупные соединения германских бомбардировщиков подвергли интенсивному бомбовому удару предприятия тяжелой промышленности в Шеффилде. Подводная лодка под командованием корветтен-капитана Леман-Вилленброка потопила неприятельские суда общим тоннажем 15.800 регистровых брутто-тонн.

Лавр покачал головой и стал читать дальше: «Английские военные корабли обстреляли скопления итальянских войск в районе египетско-ливийского побережья», «Французские самолеты совершили налет на город Убон на юго-востоке Таи», «Китайские войска, возобновив активные действия, заняли позиции в 30 км от города Ичан, выбив оттуда японские отряды», «Английский вооруженный пароход «Вестерн-принс» подвергся нападению субмарины в 400 милях к северо-западу от Северной Ирландии»33. Отложив газету, он взглянул в окно, где на подоконнике сидел нахохлившийся воробей, и задумался.

– Что пишут? – спросила Людмила, ставя перед ним тарелку с невинномысскими пирожками.

– Ничего хорошего, – вздохнул Лавр, откусив кусочек. – Весь мир воюет, боюсь, что и нас затронет.

– Всегда где-то воюют, – философски заметила она, наливая в заварник кипяток, – погоди, сейчас чай будет. Неужели ничего хорошего нет?

– Почему нет? – он опять взял газету. – Есть, причем у нас… Вот, слушай! В Краснодаре заканчивается строительство 12 жилых домов: 2-, 3- и 4-этажных общей площадью 10.000 кв. метров. 5000 кв. метров уже сдано в эксплуатацию.

– Ну вот, видишь! Жизнь идёт, страна строится! Товарищ Ермаков, прекращай вести упаднические разговоры.

В дверь позвонили. Людмила открыла, и на пороге появился Александр Сидорович с супругой, держа в руках бутылку коньяка и торт.

– Мы пришли за подробным отчетом, – сказал сосед. – Рассказывайте, как отдыхалось?

***

Утром Лавр, позавтракав, сразу отправился в отдел. Несмотря на то что дежурный, как обычно, доложил ему сводку и сообщил, где находится руководство, его не покидало ощущение, что он здесь уже гость, уважаемый, почетный, но… гость. Поднялся на второй этаж, подошёл к кабинету и остановился, глядя на табличку, на которой уже была написана фамилия Виктора.

– А чему я удивляюсь? Назначен новый начальник, и радоваться надо, что согласились с предложенной мною кандидатурой, – Лавр для приличия коротко стукнул и, не дожидаясь ответа, вошёл.

Увидев его, Виктор вскочил, шагнул навстречу и горячо пожал ему руку:

– Как ждал вас, Палыч, вы не представляете! Если бы ещё на пару-тройку дней задержались, я сам бы к вам в санаторий приехал!

– А что случилось?

– Вышли на одну банду. Крови на них нет, но железной информацией по трём кражам мы располагаем. По отпечаткам пальцев эксперт предположил, что это подростки. В заключении он это не указал, говорит, официальных методик у них нет, а предположение высказал. Отработали и по линии участковых и с комсомольским активом беседовали – всё без толку.

– Кроме отпечатков, что-нибудь указывает на то, что это подростки?

Виктор замялся:

– При ограблении продуктовых магазинов обязательно конфетные обертки валяются, и все разные. Булочки и пирожные надкусанные. Как будто дитё до сладкого дорвалось… Я никому об этом не сказал, только вам.

– Все эпизоды на одной территории?

– Да. Два на нашей, один у соседей, с ними вместе работаем.

– У меня, извини, у тебя в столе должна карта города быть, давай её сюда и покажи, в какие магазины залезли.

Разложив карту, Виктор сделал карандашом отметки и выжидающе посмотрел на Ермакова, который задумчиво разглядывал три синие точки.

– Когда была последняя кража? – спросил он.

– Позавчера.

– Значит, сбыть, а тем более съесть, не успели. Если, конечно, не под заказ работали. Все кражи совершены неподалеку от кинотеатра «Великан». Я думаю, что они каждый вечер там ошиваются.

Вдруг он улыбнулся:

– У нас в отделе работают два очень симпатичных сотрудника. Одна в финчасти, а вторая в канцелярии. Достань им два билета, пусть вечером сходят, посмотрят. Познакомятся с молодежью, глядишь, и конфетами угостят. Попробуй, может, получится. Только обязательно лично проинструктируй и прикрытие обеспечь.

– Сделаем, – кивнул Виктор. – Прямо сейчас займусь.

– А что по кражам, которые до моего отъезда были? Титковского взяли?

– Серого? Взяли! И дружка его Коляшу тоже… Мы знали, что он к Инке-скрипачке заглядывает. Квартиру под наблюдение поставили – и через три дня их приняли. Уже материалы в суд направили, – он замялся: – Палыч, я сейчас за девочками схожу, а вы план работы отдела на первый квартал, гляньте, пожалуйста.

Он достал из сейфа скоросшиватель и, положив на стол, выскочил из кабинета. Лавр взял в руки хорошо знакомую серую коленкоровую папку, и от этой обычной просьбы на него неожиданно нахлынула тёплая волна радости.

«Значит, не забыли, нужен ещё!» – с благодарностью подумал Лавр и углубился в чтение.

Дверь открылась, и в кабинет вошёл Виктор, держа за руки двух девушек:

– Арина и Дарья готовы к бою, – весело сказал он. – Я им обрисовал задачу, может, вы что-нибудь добавите?

Лавр улыбнулся: они были ему хорошо знакомы, и он всегда с удовольствием смотрел на их ладные спортивные фигурки.

– Виктор Семёнович, уже сориентировал вас, хочу только предупредить: ни в коем случае, если войдете с ними в контакт, ни под каким видом не идите к ним в гости или куда-нибудь ещё. Вас будут прикрывать, не ищите глазами нашего сотрудника, он всегда будет держать вас в поле зрения. Лучше всего представиться работниками детского сада, желающими купить партию сладостей, чтобы собрать подарки для детей. Я думаю, что перед Новым годом это не вызовет особых подозрений. Если получится, то назначайте встречу в детском саду.

Он обернулся к Виктору:

– Надо подобрать садик в другом районе, чтобы вход на кухню был отдельный, – и, повернувшись к девушкам, добавил: – Не вздумайте только представляться заведующей: по возрасту не подходите, назовитесь воспитательницей или музыкальным работником.

Они одновременно кивнули.

– Не страшно? – спросил Лавр.

Дарья дёрнула плечом:

– Пусть они боятся! Шпана уличная!

– Так нельзя, – Лавр осуждающе покачал головой. – Во-первых, противника лучше переоценить, чем недооценить, а во-вторых, – голос его посуровел, – это вовсе не шпана, а устойчивая преступная группа, имеющая в активе три эпизода.

Когда девушки вышли, Лавр протянул Виктору папку:

– Все правильно, только добавь встречи с трудовыми коллективами.

– Хорошо, а почему садик надо подобрать подальше?

– Если у них есть братики или сестрички, которых они туда водят, то могут знать персонал в лицо.

***

В фойе кинотеатра играл духовой оркестр, певица в чёрном, таинственно переливающемся в лучах прожектора длинном платье, прижав к груди микрофон, хриплым контральто пела:

В парке Чаир распускаются розы,

В парке Чаир расцветает миндаль,

Снятся твои золотистые косы,

Снится весёлая звонкая даль.

– Шикарная шмара! – восхищённо покачал головой молодой паренёк с выпущенным поверх пиджака воротником рубашки. – Вот кому-то везёт, каждый вечер с ней кувыркается.

– Да… Бабец что надо! – поддакнул его товарищ, облизав пухлые и без того влажные губы. – Чиркан, пошли в буфет! Ситро с бутербродами попьём!

Они отошли от сцены и направились к стойке. Вдруг Чиркан остановился и толкнул приятеля в бок:

– Глянь, Губа, какие цыпы! Пошли попробуем пришвартоваться!

Предварительно обойдя девушек со всех сторон и убедившись, что они одни, Чиркан запустил пробный шар. Сделав серьезное лицо, он прошёл мимо и вдруг резко остановился:

– Девушки, дико извиняюсь, не мог ли я вас видеть на танцплощадке в Первомайской роще?

– Да, могли. Мы с подругой там часто бываем, – вежливо улыбнувшись, ответила Арина.

– Какая неожиданная встреча! – восхищённо произнёс он. – Как приятно встретить знакомых!

– Мы разве знакомы? – Дарья удивлённо взглянула на подругу.

– Меня звать Владимир, – Чиркан галантно склонил голову, – мы уже знакомы на пятьдесят процентов!

– На двадцать пять, – засмеялась Арина. – Вы не представили своего друга.

Чиркан махнул рукой, подзывая приятеля:

– Леонид, только он очень застенчив! За стеночку держится, когда стесняется!

Закончив смеяться, девушки назвали свои имена. Чиркан с достоинством посмотрел на наручные часы – до первого звонка ещё полчаса: – Мы с Владимиром собирались в буфет и будем очень рады, если составите нам компанию.