Милада из вишневого с\ада

– У меня вся одежда на мне, не во что переодеваться, – дорожный комбинезон и ботинки удобны для путешествий на мотоцикле, но для обеда, конечно, не годились. – Я могу спокойно на кухне поесть.

– Вот, – Ольга открыла шкаф внушительных размеров и начала выкладывать на диван платья. Я сглотнула, и для принцессы шикарно, а я такого сроду не носила, да и видела только в кино.

– Это чье?

– Ваше, – Ольга и Мария Максимовна ответили хором.

– Князь позаботился? – пошутила я. Просто так сказала. Но попала в яблочко.

– Он, благодетель. Для тебя постарался.

Я переключилась на платья. Князь, от которого остался только дух и тот птица, слишком скользкая тема. Выбрать бы что попроще из великолепных нарядов и за обедом не обляпаться. Глаза у меня неопределенного серо-голубого цвета, этот критерий отпадает. И, ужас моей жизни, талия. Эти аборигенши издеваются надо мной. Осиной талией я, увы, не отличалась и в юности, а платья как под копирку – декольте, тонкая талия и пышная юбка.

– Мне это не подойдет, – я сожалела, ох, как я сожалела. Чуть слезы не навернулись.

Сколько раз я уходила из дорогих магазинов, сжав челюсти. Фигура нестандартная, это если мягко выражаться. Почти все шила на заказ и то, редкая портниха могла посадить на меня изящный наряд. Ходила в широких пиджаках и мешковатых брюках. Делала вид, что это тренд. В общем, моя одежда не прибавляла баллов женской самооценке. Пришлось брать другим. Предпринимательской хваткой и умением ладить с людьми.

– Это подойдет! – Мария Максимовна прикинула на меня платье винного цвета, декольте умеренное и кружев мало. – В самый раз для сироты.

– Какой еще сироты? – я прижала платье к себе, страшась подойти к зеркалу.

– Дочери князя.

– А кто у нас дочь князя? – я спросила на автомате, для прикола, уже готовясь продолжить, что предупреждать надо.

– Ты.

– Почему я? – так растерялась, что уместное про надо предупреждать вылетело из головы.

– Выручай нас, девочка.

– Мария Максимовна, вы мне очень симпатичны, правда. Но я не совсем вас понимаю. И девочкой я была лет двадцать назад, а то и двадцать пять.

Вместо ответа старушка взяла меня за плечи и повернула к зеркалу. Я зажмурилась. Чтобы не видеть как бока торчат из-за платья. Я так и держала его в руках, прижав к себе. Но побыть страусом мне не дали. Рядом что-то звякнуло, я повернула голову и открыла глаза. На маленький столик Ольга поставила резную шкатулку для украшений. Меня собирались и драгоценностями украсить.

– Зачем? Не надо. Вы зря так беспокоитесь. Я максимум, что на себя надеваю, это бижутерия. Я и носить это все не умею, – я вела себя как овца. Дают – бери, таковы мои принципы, но вдруг они захромали, я чувствовала себя не в своей тарелке и вспоминала про бесплатный сыр.

– Умений тебе хватит, – Мария Максимовна сама выбрала мне серьги, пару колец и ожерелье. – Примеряй.

– Да лишнее это все, – моя миссия по осмотру территории под гольф-клуб летела в тартарары. Вместо того, чтобы вернуться домой и доложить о возникших препятствиях, я разглядываю наряды. Разжижение какое-то в мозгах.

– Обед, обед, – заверещала под дверью девчушка поварихи. – Все готово. Спускайтесь.

– Иду, – откликнулась я и все-таки взглянула на себя в зеркало.

Колени подогнулись, я едва на ногах устояла. В зеркале отражалась не я. Вернее я, потому что именно я стояла прямо перед зеркальной поверхностью. Но не в привычной внешности, которую я наблюдала изо дня в день почти сорок лет. Каждое утро мне приходилось убеждать себя, что и с моей внешностью можно жить и добиваться успехов. У меня получалось, жить и добиваться. Компенсировать успехами недостатки внешности.

В зеркале виднелась моя мечта. Светло русые локоны до плеч, как сейчас из парикмахерской, гладкая кожа, соболиные брови, да, да соболиные и не меньше, выразительные глаза, прямой нос и пухлые губы. И возраст. Мне было вполовину меньше, чем на самом деле. Я растерянно оглянулась на Марию Максимовну. Это зеркало такое волшебное? Отражает не тебя, а твою идеальную внешность из снов?

– А нормальное зеркало есть? – я не верила своим глазам. – Без волшебства?

Так не бывает. Я, кажется, пила из того прудика, умывалась и пила, а потом Мария Максимовна появилась… Вода не простая? Там присутствовали особые вещества и я теперь не в себе? У меня галлюцинации. Когда я смотрела в пруд, там ведь уже не было моей внешности. Только я не насторожилась. Я приехала сюда как хозяйка, а меня втянули в непонятные игрища? Я заложница? Но зачем? Если эти люди против гольф-клуба, им не обязательно меня наряжать, кормить и превращать в красавицу.

– Что вам от меня надо? Этот маскарад. Вы хотите меня задобрить? Не эффективно и глупо. Клуб все равно будет построен. В ближайшее время. Все уже согласовано. С властями и деловыми кругами. Я изучила вопрос досконально. Я знаю, где будут лунки, какие нужны клюшки. Я даже тренировалась этими клюшками орудовать. Вы понимаете? Клуб построят! Где мой рюкзак? Там все документы. Подрядчики ждут моей команды. Простите, я не буду наряжаться, не буду обедать, спасибо за ваше внимание. Мне пора домой, – я выпалила это все и положила платье на диван.

Мария Максимовна и Ольга дружно вздохнули, как будто ожидали подобной реакции. Я повернулась к зеркалу, чтобы полюбоваться в последний раз на прелестницу, которая никак не могла быть мной. Сорокалетней некрасивой теткой, пытающейся переплюнуть мужиков и опровергнуть мнения о женщинах в бизнесе. Возомнившей, что способна женить на себе недалекого и нелюбимого мужчину. Сумевшей обойти многих и добыть себе репутацию и финансовое благополучие.

– Милада Северная, вам письмо из столицы, – в дверь просунул голову паренек, просивший обед.

– Что? Какое письмо? От кого?

– От короля, наверно.

– Мне никто не может присылать сюда письма, ты перепутал.

– Обедать-то будете? – паренек проигнорировал мои слова.

– Буду! – решительно ответила я.

В самом деле, пообедаю и уеду. Пусть со своими королями разбираются без меня. Если тут и власть королевская имеется, проект можно выбросить в корзину. Рядом с психбольницей строиться себе дороже. Никаких взяток не хватит. Расстроенная я подошла к окну. Близок газон, да лунки не просверлишь.

Глава 4

Платье мне подошло идеально. И я стала еще красивее. Это не было комплиментом, это было жестокой правдой. Я так выражалась по привычке. В данном случае, поминать жестокую правду – голимое лукавство. Женское кокетство, которое неведомо откуда появилось. Жестокая правда, это когда ты вывернулась наизнанку, чтобы выполнить намеченные планы, а кому-то пришло в голову сказать, что мало старалась. Можно и лучше, и губы скривить. Заклеивала бы скотчем рты тем, кто любит давать такие советы.

Я вела себя как юная выпускница, примеряющая первое бальное платье. То подбегала вплотную к зеркалу, то отходила подальше. Проводила пальцем по губам, ярким и упругим, трогала нос и скулы. Никакого тебе второго подбородка и дряблой шеи. Чулки на стройных ногах смотрелись умопомрачительно. И туфельки сели как надо. На аккуратные ступни с прямыми пальчиками и розовыми ноготками. Мозоли и выпирающая косточка пропали. Я точно не буду по ним тосковать.

А ведь кому-то такое изящество дается при рождении. Я завидовала самой себе. Себе-то можно. Расправляла подол, жеманно улыбалась, выставляла носок туфельки из-под юбки и тотчас прятала. Моя грудь не нуждалась в дополнительной поддержке, сама по себе вызывала восторг, отлично смотрелась и в неглубоком декольте. На мои руки Ольга надела крохотные кружевные перчатки в тон кружеву на платье, хотя руки совершенно не нуждались в том, чтобы их закрывали.

Осторожное покашливание Марии Максимовны напомнило, что вообще-то люди ждут меня на обед. И вообще, у меня полно важных дел. Оценить угрозы бизнесу, таблички расставить на всякий случай, что частная территория. На табличках старая надпись “Вишневый сад”, но временно сойдет. После обеда воткну по границам участка. А то, мало ли, найдется еще ценитель гольф-полей. Мне и этой компании до ушей, которая в замке, новых не требуется.

За обеденным столом собрались все обитатели замка. Ворон, он же по совместительству дух князя, сидел на видном месте. Очевидно, что специально для него в углу столовой установили сухое дерево с толстыми сучьями. Столовая выглядела как комната в музее, светлые обои, стол на толстых львиных лапах, стулья ему под стать. На стенах вкусные натюрморты развешаны. Для возбуждения аппетита, наверно.

Меня посадили во главе стола. Как дорогую гостью. Нечасты, похоже, гости в этом уголке. Мария Максимовна села справа. Слева сел садовник. Все приоделись, приятно было посмотреть. Тем более, что и я выглядела шикарной красоткой. Соответствовала обстановке на сто процентов. За обедом принято говорить на легкие темы. Но мне ни одна тема в голову не приходила.

– Всем, всем, приятного аппетита, – к тому же, я отчаянно смущалась. Это я-то, дама без комплексов с огромной выдержкой, и поэтому слегка придуривалась. Вела себя как артистка, выпрашивающая аплодисменты. Публика попалась сговорчивая, радостно кивала, но меня не устроил такой ответ. – Вообще-то, надо всем громко и дружно это сказать. Три-четыре.

– Всем, всем, приятного аппетита, – надо же, получилось просто отлично. Как в летнем лагере.

Еда была не такая нарядная, как в бело-золотом ресторане, где меня Жорес прокатил с предложением руки и сердца. Никаких морепродуктов и коктейлей. Здесь брали количеством, домашними заготовками и наливочками. Картошечка, грибочки, капустка, мясо с подливкой. Все очень вкусное, уплетала за обе щеки. С новой фигурой можно поесть от души разочек. От наливки отказалась, я же за рулем.

Очень старалась не испачкать платье. Не то, чтобы я не умею есть аккуратно, мне достаточно пришлось вынести застолий, есть-пить научилась. Но по закону подлости обязательно капнешь на грудь какой-нибудь жирный соус. Обошлось, не опозорилась под внимательными взглядами. Меня все еще проверяли. И то, что я уверенно хватала правильные вилки и ножи, всем нравилось. А меня вот удивило, что даже малышка и подросток пользовались приборами.

От волнения я не сразу заметила, что еду никто не приносит, не подает. Она сама появлялась в центре стола в салатниках, супницах и глубоких тарелках, и исчезала тоже сама. Каждый мог себе положить, сколько хочет. Очутиться в логове добрых фокусников не всем везет, но мне повезло: и похорошела, и пообедала. Я бы еще погостила, но по темноте на мотоцикле ехать нежелательно. Поэтому я выжидала момент для прощания. Обижать Марию Максимовну скорым бегством не хотелось.

Уже отчаянно жалела, что колдовство закончится, как только я покину это атмосферное местечко, и я снова стану мужиковатой теткой с неподходящим именем Милада. Но уехать придется. Инвесторы ждут финальный вариант проекта. Про замок и его обитателей я промолчу, его ведь не видно, пока воды из прудика не выпьешь. Повешу объявление, что вода ядовитая. Выстрою ограду. А сама время от времени буду заглядывать в параллельную реальность. На столе появился самовар, следом чайные чашки на блюдцах. Штук пять вазочек с разным вареньем и плетенка с баранками.

– Да скажите вы уже ей, – брякнул парнишка. Он крутил пальцем баранку на столе и смотрел на меня оценивающе. – Сколько можно тянуть?

– Что сказать? – я вдруг испугалась. Не попала ли к мошенникам? Бандитам? Забыла спросить имена всех жителей и теперь мне было неудобно. – Как тебя зовут, мальчик?

– Мальчик, – пацан недовольно фыркнул. – Мне уже почти пятнадцать.

– Ему тринадцать, – выдала паренька с потрохами девчушка. – Я Анечка, а мама – Катя, а папа – Степан, а он – Филя, простофиля.

– Анька.

– Тихо вам, – прикрикнул Степан на детей, он сидел наискосок, я его посчитала за конюха. – Давай по-свойски. Ты нас не бойся, Милада. Кроме тебя спасти нас некому. Поэтому и завлекли сюда.

– Завлекли? Меня? Как завлекли?

– Мирон бутылку бросил на тропе, а ты подобрала.

– Это плохо, что бросил. Нельзя в лесу мусорить. Мирон, вы же взрослый человек. Должны понимать.

– Он больше не будет. Ты же здесь.

Имена я узнала, кто с кем в родстве тоже, а вот дальше сплошной туман. Завлекли бутылкой. Дурачат меня, что ли? А если бы я не подняла бутылку? Не попала бы на чай с баранками? Я посмотрела на Марию Максимовну. Она активно кивала головой, соглашаясь с доводами Степана. Только мне эти доводы и кивки казались смешными. Как будто я умом слегка тронулась еще в лесу, схватив бутылку, а не у пруда.

– Вы так здорово объясняете, что я ничего не поняла.

– Да что непонятного? Котенку и то понятно, – Филя махнул рукой в сторону окна. На подоконнике, и правда, сидел котенок. Серый с белыми лапками и умилительно умывался. – Ты здесь нужна. Нам. А то по миру пойдем.

– Филька, ты помолчи, – Мирон почесал затылок. – Я, стало быть, положил бутылку у тропы, а бутылка-то не простая, дорожная, за горсть серебра у мага купленная. Ты ее взяла и нас смогла найти.

– А если бы не взяла?

– Так не могла не взять. Мы же тебя видели, знали, что ты обязательно поднимешь.

– Где видели? – я терла виски от всей этой несуразной информации. Мне отвечали, искренне отвечали, но только больше запутывали.

– В парке видели. Маг, стало быть, показал в волшебном окне. Ты шла и заметила бутылку. И подняла. Мы этот вход и купили.

– Этот вход?

– Да.

– Бутылка у вас, значит, вход? Подняла, вошла. Так? – все опять с готовностью закивали. Ну, хоть с этим разобрались. – А выход? Мне надо выбросить бутылку? Чего молчите? Где мой рюкзак?

– Бутылка, стало быть, на один раз только заколдована была.

– Пожадничали? Серебра?

– Последнее отдали.

– И как мне теперь вернуться? – враз потупились, замолчали. То ли не знали, то ли отвечать не хотели. – Вы так пошутили, что ли? Не смешно, скажу я вам.

– Не до шуток нам, Миладочка, – Мария Максимовна погладила меня по руке. – Ты выслушай, вникни. Князь-то помер, а мы остались сиротами. Не хотели с насиженного места сниматься, да земли в казну отдавать. Придумали, что у князя дочка осталась. Наследница. Нас и не трогали.

– Ловко, – эту хитрость я могла понять и оценить. Прописали фиктивно дочку князя, молодцы, сообразили. – Ну и жили бы себе дальше.

– Власть сменилась, – пригорюнились разом, какие они все-таки дружные в реакциях. – Новый король пришел, молодой, а при нем маг.

– Тоже молодой, – не смогла я не съязвить. Но моей иронии никто не заметил.

– Ревизию они решили учинить. Где какие земли, кто владеет. Где какие девицы, где какие парни. Бумага пришла. Мы ответили, как полагается.

– И что? Не поверили?

– Поверили. Год нас не трогали. А на днях опять бумага пришла. Едут к нам.

– Кто едет?

– Король. Сам едет, никому не доверяет. А дочки князя-то нет.

– Да, да, понятно. Сироты, с насиженного места сниматься, земли в казну отдавать.

– За обман могут и в острог. Мы и решились. Тебя нашли. Выручай.

– Это все? Или еще есть отягчающие обстоятельства? – я не особо поверила в свое попаданство. Хотя ситуация начала напрягать. Но когда над ухом каркает ворон в особо важных местах, задумаешься. Выручить я не против, только обратно-то мне как? – А этот маг, который вам бутылку продал, он еще такую же может сделать? С обратным эффектом?

– Серебра нет больше. Все на первую бутылку отдали.

– Надо продать что-нибудь. Вон у вас сколько добра. Где этот маг живет?

– Маг помер.

– Да что ж такое. Князь помер, маг помер. Беречь надо ценные кадры, – не стала говорить, что ни одному слову не верю.

– Князь старый был. Сам захотел. А магу мы не указ.

– Мне надо подумать. Дело серьезное.

– А пока думать будешь, мы тебе все покажем. Король спросит, а ты хозяйство знаешь, – с явным облегчением все вскочили, заторопились куда-то.

– Стойте! Последний вопрос. Я чучело огородное, бутылки в парке собирала, зачем меня было выбирать? Нашли бы помоложе.

– Ты душой красивая. По душе и облик тебе достался, – я чуть не прослезилась, так трогательно они мне это сказали.

– А жили вы на что все эти годы? Еда, одежда?

– Князь распорядился, чтоб не нуждались ни в чем. В духи ушел, а денег духам не положено. Вот если бы он в привидения ушел. Серебра бы запасли. Но тогда еды бы не было.

– Заковыристо у вас тут. Показывайте хозяйство.

Хозяйство оказалось значительным. Посетили скотный двор. Телята, поросята, гуси. И конюшня была. И сад, и огород. В саду даже вишня росла. А еще поля, луга, лес. Я головой вертела на триста шестьдесят градусов. И уже искренне жадничала отдавать добро в чужие равнодушные руки.

Глава 5

Моя выдержка меня выручила и здесь. Я не орала от восторга, хотя очень хотелось. Не кидалась тискать кроликов и цыплят, не рвала клубнику с грядки, и не делала сэлфи на фоне нарядных клумб. Вспомнив про телефон, я вспомнила и про свои обязанности. Достала заготовленные таблички и выругалась. Не иначе как Жорес в сильном огорчении приложил руку. Буква “с” была аккуратна подчищена и таблички издевательски информировали – Вишневый ад. Прибью гада.

– А это зачем? – полюбопытствовал Филя.

– Хотела огородить поле для гольфа. Чтобы не портили газон.

– Давай я, – Филька выхватил у меня таблички и умчался. А я пофигистски махнула рукой, кто их тут увидит. Вернусь домой, Жоресу хвост накручу, и новые закажу.

Чувствовала я себя как на качелях. Летишь вверх, ветер в лицо, треплет волосы и смешит, летишь вниз, желудок подкатывает к горлу и уже не так весело. Я то радовалась, что я красивая и молодая, то печалилась, что многолетние усилия по выстраиванию собственной карьеры вылетели в трубу. А вдруг я быстро отсюда не выберусь? Застряну на неделю, а то и на месяц. Меня поищут и забудут. Пришлют нового гонца, он ничего не найдет и проект закроют. Я вырвусь, в конце концов, и что увижу? Руины своей жизни.

Так, спокойно. Рано горевать, я всего день отсутствую. Здесь визит короля ожидается, ради которого меня сюда и притащили добродушные с виду жители замка. Своя рубашка ближе к телу. Им и в голову не пришло, что я могу вовсе не обрадоваться здесь очутиться. Они решали важную для них задачу без учета моих интересов. Но ведь и я решала свою задачу и нужды местного населения меня волновали далеко не в первую очередь.

Разные мысли одолевали меня. Ну, выручу этих милых чудиков, побеседую с их молодым королем. Делов-то. Пусть убедится, что замок и земли в надежных руках, а дочь князя справляется. Хозяйство в идеальном порядке. Не требуется ему больше ездить с проверками. Тогда и вернусь домой. Но сначала надо разузнать, где найти мага. Пока угроза королевского визита не минует, никто мне про мага не скажет правды. Это я уже поняла.

Утро все по своим местам расставит, гласит народная мудрость. Что вечером в голову загрузишь, то к утру созреет. Я взбила подушку и закрыла глаза. Попыталась выудить из памяти крохи знаний о князьях и их дочках. Князь, княгиня, княжна. Это ясно. Маму не помню, папа князь. Надо уточнить у Марии Максимовны, голубых ли кровей была потенциальная матушка. Существовала ли хоть какая-то девица на примете у слуг, когда они про дочь сочиняли. Про официальное замужество по идее должны знать в королевстве. Свадьбы княжеские редко играют тайком.

Могли бы и своем королевстве найти красотку. Вон, Ольга, кровь с молоком девчонка. Заплатить ей, а не магу за бутылку-вход. Или в соседней усадьбе найти скромную девушку. Побоялись, что потом не выгонишь? Не захотели добром делиться? Я-то на их замок не позарюсь, хотя понравился. Мне и дома хорошо. Будет, что вспомнить, когда вернусь.

Спасибо, что в княжны определили, по иерархии после короля самое высокое князь, вроде. Не придется с низов пробиваться, уже легче. Какие тут вообще правила? Где юная и скромная княжна, тут я захохотала в голос, могла научиться этикету, грамоте и счету? Мне ведь еще серебро зарабатывать на обратную дорогу. И узнать надо бы, как короля принимать, чтоб не обидеть, но и не приласкать чрезмерно. Прикинешься бедной, вздумает искать богатого мужа сироте. Увидит богатство, позавидует, начнет пакостить. Ничего толком не придумав, я уснула.

Спала как младенец. С тех пор как помню себя, никогда так сладко не спала. И просыпаться не хотелось. За окном пели птицы, сон то выталкивал меня из своих мягких глубин, то утаскивал назад в дрему. Я нежилась и потягивалась, свободная от всех привычных дел. Не требовалось отворачиваться от зеркала и наугад хватать из шкафа мешковатый наряд. Не требовалось спешить на совещание, второпях обжигаясь кофе. Не требовалось читать дутые отчеты сотрудников и вызывать их на ковер, чтобы ткнуть носом в приписки.

Мое попаданское утро было нежным и вкусно пахло. Ольга осторожно заглянула и, увидев, что я открыла глаза, притащила поднос с булочками и чаем. Пристроила коротконогий столик на кровать и я впервые в жизни завтракала в постели и смотрела в окно на синее небо. Дома некому было подавать мне вкусняшки на завтрак в постель. А если уже встала, напекла булок, то залезать снова в кровать как-то глупо. Мария Максимовна бесшумно появилась и села неподалеку.

– А кто по легенде моя матушка? Князь был женат?

– Матушка? – Ольга и Мария Максимовна растерянно переглянулись.

Ну вот, приехали. Дочку придумали, а самое главное забыли. Я почувствовала себя на работе. Опять приходится все и за всех додумывать и осуществлять. А ведь нужно хотя бы возраст мне обозначить, место и день рождения. Допустим, родилась я здесь, в замке. Роды кто принял? А если не в замке, то как меня князь нашел? Я изложила свои доводы и по реакции поняла, что завалимся мы своей бандой перед королем, как пить дать. Не совсем же он идиот.

– Общий сбор немедленно! – я одним глотком допила чай и вскочила.

– Ага, – Ольгу ветром сдуло.

– У князя не было жены, – сокрушенно покачала головой Мария Максимовна. – Мы у него появились, когда он уже в годах был.

– Ну, это даже лучше. А то бы пришлось портреты демонстрировать, могилку сооружать. Князь как мужчина видный был? Путешествовал? Мог прижить девчонку на стороне?

– На стороне? – Мария Максимовна покраснела. Куда я попала? Тут даже старушки как невинные дети. Явно не ее была идея найти меня.

Ольга вернулась с известием, что все ждут в столовой. Я потянулась к платью, в котором вчера ужинала, но Ольга возмущенно вырвала его у меня из рук. Достала другое. Голубое с белыми манжетами и воротничком. Я хохотнула, невинность на марше. Но послушно оделась, позволила уложить волосы небрежными волнами. Эх, не понимала я раньше людей, которые в свою персону влюблены по уши, осуждала их. Вот и наказание мне, глаз сама от себя не могу оторвать. А у меня важное совещание, между прочим. Судьбоносное.

– А ну, четко изложить, откуда я могла появиться у старого князя! – я погрозила кулаком ворону, гуляющего по столу. Крылья за спину, как есть секретарь. – Кто придумал отмазку про дочку?

– Я, – покаялся Мирон. Похоже, он тут заводила. – Стало быть, вы родились. И все. Князь умер, а мы вас растили.

– Блеск! Даже я в такое не поверю, а я на вашей стороне. Король на пару с магом разоблачат нас в две минуты. Из воздуха, что ли, я материализовалась? В капусте нашли? Аист принес?

– Что ж делать-то? – на меня умоляюще смотрели семь пар глаз.

– Что делать? Раньше надо было думать, – я нахмурила лоб, мне выкручиваться не впервой, но этих стоило наказать молчанием. – Значит, так! Однажды, двадцать лет назад, на крыльцо положили младенца. Меня, то есть. С запиской, что это княжеская дочь. Понятно? Князь дочку признал, прослезился. Но не зажился на этом свете. Оставил малышку дважды сиротой.

– Записку могут попросить, – резонно заметил Филя. Светлая голова у парнишки.

– Записку я напишу, но она должна выглядеть потрепанной. И одежки младенца тоже нужны. Давайте хоть Анечкины, – я перечисляла, что требуется для полноценной аферы. – Какую-нибудь безделушку, как будто бы от матушки. На младенце была. Чтобы князь не усомнился, что девочка его дочь. Несите все сюда.

– Ага, – и ведь принесли. Пеленки в кружавчиках, распашонку, пинетки, корзину, бумагу, чернильницу с пером, и блестящий камешек на кожаном шнурке. В каком веке я очутилась? Средневековье. А еще магов чуть-что поминают. Недолго думая, я нацарапала записку:

“Ждала тебя, моя любовь, но больше ждать нет сил.

Милада, дочь твоя, прими, чтоб Бог тебя хранил.”

Вышло коряво. Но всем понравилось. Анечка пела как песню, Филя тараторил очень похоже на частушки, Мирон разбавил мои слова своим “стало быть” и, как ни удивительно, ложь превратилась в правду. Даже я почти поверила, что я та самая малютка, которую темной ночью оставили у ворот замка. Бедная сиротка, так жалко, осталась без матери и без отца.

Ворон смотрел на всю нашу суету недоверчиво, но в нужный момент раскаркался, захлопал крыльями и все вещички враз стали старыми. Я хмыкнула, молодец, папуля. По крайней мере, с этой стороны, нас разоблачить уже будет трудно. Выглядело все достоверно. Подмывало указать имя матушки, моей настоящей, разумеется. Поразмыслив, решила не усложнять. Когда много деталей, проколоться легче.