25 часов

– Я чур лягу у стены. Только давай без домогательств, Хьюберт Фостер, а то я ведь знаю, какой Вы дебошир.

– Очень надо до Вас, любитель уток, домогаться, – кинул я. – И никакой я не дебошир. Это Вы так бесцеремонно разбудили меня в прошлый раз.

Я плюхнулся рядом с ним.

– Почему ты так часто используешь все эти театральные жаргонизмы? – Спросил он.

– О, я просто достаточно долго ходил в театральный кружок. И каждый раз мне доставались роли каких-нибудь аристократов, которые всегда-с выражались по-светски-с.

– Здорово.

– На самом деле, я много чем занимался. Чего только я не делал. Даже в музыкальную школу ходил пару месяцев.

– Всего пару месяцев?

– Ну да, а потом я провалил свой первый экзамен и понял, что музыка – это не моё.

– На каком инструменте ты учился играть?

– Не поверишь, на балалайке.

Джеймс подавил в себе смешок.

– Это не должно быть смешным, но я просто представил тебя, играющим на балалайке, – он престал сдерживать в себе смех и залился задорным хохотом.

– Смейся-смейся, пока можешь. Сам-то занимался хоть чем-нибудь?

– Не-а. Мой максимум – это школа. Родители не могут позволить мне хоть какой-нибудь кружок. Не люблю жаловаться, но у нас всегда не хватало денег.

– Понимаю, – мне было даже немного жаль его. – Ну, ничего. Я подарю тебе на рождество балалайку, и сам буду тебя учить.

– Ага, а я буду всем хвастаться, что моему учителю медведь на ухо наступил.

– Ты не дослушал меня! Ты будешь играть на балалайке, я на треугольнике, а Джесс будет подыгрывать на ложках.

– О, Боже, это будет оркестр века.

– Точно.

– Будем давать концерты в школе, – мечтательно пролепетал он. – А Джесс? Чем занималась она?

– Почему бы тебе не спросить об этом её саму?

– Не знаю. Разговор как-то не заходит. В основном мы с ней спорим из-за этой чёртовой книги и путешествий во времени.

– Это я заметил.

Мы помолчали где-то минуту, а потом я нарушил тишину.

– Что ты думаешь о ней?

– О Джесс?

– Нет, блин, обо мне. Конечно о ней.

– Ну, она мне вроде как нравится.

– Вроде как или точно?

– Да, то есть, нет или да. Ты меня запутал! С чего вдруг такие расспросы?

– Просто, если она тебе действительно нравится, то я буду спокоен на все сто десять процентов.

– Хах, вот значит как. Не ты ли злился на меня из-за того, что я так пристально пялился на неё за столом?

– Мы же уже забыли эту тему.

– Ладно-ладно, я тебя понял.

– Но ты учти, – сказал я серьёзным тоном. – Если она хоть раз мне пожалуется на тебя, то тут я не ручаюсь за сохранность твоего зубного состава.

Он вновь рассмеялся и пихнул меня в плечо:

– Не волнуйся, грозный братик Хью, всё будет в полном порядке.

Его слова немного успокоили меня. Я понимаю, что не могу контролировать её личную жизнь, и даже, если я против кого-либо, она имеет полное право остаться с ним. Но мне всегда хочется защитить её от всех бед, хоть она и сама не из робкого десятка. Мне просто нравится думать, что я могу быть её опорой и поддержкой.

– Что а счёт тебя и Саманты? – Внезапно спросил Джеймс.

– В каком смысле?

– Не делай вид, словно ты не понял о чём я.

Видимо, сейчас наступило то самое время для душевных разговоров.

– Ты оказался более проницательным, чем я ожидал.

– Многие недооценивают меня, – он пожал плечами. – Так что, что у вас там за мутки?

– Мутки? Что за ужасное слово?

Джеймс выжидающе смотрел на меня.

– Что ты хочешь от меня услышать?

– Я тебе вообще-то душу тут открыл, а ты ещё и спрашиваешь, чего я от тебя жду?

Деваться некуда, придётся рассказать ему всё, как есть.

– Это прозвучит очень глупо. Наверное, я понял, что она мне нравится, как только я увидел её на фото. До этого я никогда не испытывал ничего подобного при просмотре случайных фотографий девчонок в сети. У меня внутри что-то ёкнуло, понимаешь? Защекотало под ложечкой. Я вспомнил слова мистера Смита о том, что нам следует подумать о ней, прежде чем принять окончательное решение. И я до сих пор сам толком не понимаю, чем она меня зацепила. Ведь я даже не знал о том, какая она на самом деле. Не знал, как она ведёт диалог, как шутит и как смеётся или переживает. Это так глупо, зацепиться просто за внешность. Но, знаешь, что интересно? Я сразу же захотел познакомиться с ней. Это желание вспыхнуло внутри меня, как бумажка над бокалом с шампанским в новогоднюю ночь, и я решил, во что бы то встало поверить в то, что путешествия во времени возможны, и обязательно отправиться к Саманте Смит.

Всё это время Джеймс внимательно слушал меня.

– И я всё время хотел спросить тебя, веришь ли ты во влюблённость с первого взгляда? Нормально ли то, что во мне проснулся новый голос, который твердил лишь то, что ты обязан заговорить с ней? Чувствовал ли ты когда-нибудь что-то подобное по отношению к кому-нибудь?

Я перевёл дух. Обычно, я не говорю так быстро и много. Тем более, я не особенный любитель изливать душу. Но Джеймс оказался прекрасным слушателем. Он даже не пытался перебить меня и лишь слегка кивал головой, словно прося меня продолжать в том же духе.

– Ого, – наконец сказал. – Да ты у нас романтик.

– Это разве плохо?

– В том то и дело, что нет. Даже наоборот. Я думаю, девочкам нравятся такие парни. Ну, понимаешь, красноречивые романтики. Кто бы мог подумать, Хью! – Он потряс меня за плечи. – Ты вообще не создаёшь впечатления парня, который может втюриться в девчонку с первого взгляда.

– Эй, я вообще-то не втюрился.

– Да-да, не втюрился он. Ты минут пять расписывал во всех красках, каково оно, влюбиться по фотографии. Процитирую: "Желание вспыхнуло, внутри меня, словно бумажка над бокалом с шампанским в новогоднюю ночь".

– Ладно. Даже то, что я втюрился в Саманту, не даёт тебе права смеяться надо мной.

– А я и не смеюсь. Отвечу на твои вопросы прямо сейчас. Нет, я никогда не ощущал ничего подобного. И я всегда думал, что любовь с первого взгляда бывает только во всяких там романтических фильмах, но твои слова заставили меня задуматься над этим и опровергнуть этот жуткий стереотип.

– И ты не считаешь меня идиотом из-за этого?

– И я не считаю тебя идиотом из-за этого. Да и вообще, это же я заставил тебя говорить об этом.

– Я чувствую себя глупым героем романтического фильма.

– Если хочешь, то можешь поплакать мне в плечо.

– Нет уж, спасибо, обойдусь.

Мы одновременно бросили смешок.

– А, знаешь, что? Ну их в пень, этих девчонок, от них одни проблемы и мысли ненужные.

– Вот это ты верно подметил, дружище.

Он протянул мне руку, и я с энтузиазмом пожал её.

– Предлагаю как-нибудь зайти ко мне и поиграть в приставку.

– Обязательно.

После разговора с Джеймсом мне стало значительно легче. Словно я сбросил с себя огромный груз. Думаю, пора перестать так много думать. И вообще, это не в моём стиле, так сильно переживать из-за чувств к простой девчонке.

– Хватит загоняться, спи давай, – буркнул Джеймс, поворачиваясь со спины на бок.

– Я и не загоняюсь. С чего ты взял?

– Заткнись и спи.

– Ладно.

Спрятав мешочек со смесью для открытия бреши во внутренний карман своего пиджака, я ещё раз спросил:

– Ты уверен, что нам стоит разделиться?

– Абсолютно точно.

Беглые облака, плывущие очень быстро, бережно обнимали солнце, лишая землю его тёплых лучей. Мы отправились в центр города, чтобы поймать карету. То же самое такси, только с лошадью. Если до мельницы можно было добраться пешком за добрых полчаса, то до поля с булыжниками придётся протопать полдня. Поэтому, нам был необходим транспорт. Саманта заверила нас, что у неё имеется знакомый, который сможет отвезти нас туда за небольшой денежный взнос.

– Отлично, тогда я пойду с Хью, а ты – с Самантой, – сказала Джесс, поправляя подол платья.

– Не думаю, что это правильное решение, – отозвался Джеймс. – Нам следует разделиться так, чтобы в каждой паре был хоть один человек, более или менее знающий город.

Я пожал плечами:

– Тогда, чего здесь решать? Поделимся старым добрым образом: на мальчиков и девочек.

Джесс покачала головой:

– Так тоже не подойдёт.

– Это почему ещё?

– В каждой группе должен быть хоть один здравомыслящий человек. Если мы разделимся таким способом, то в вы останетесь без него.

Они с Самантой рассмеялись, а мы с Джеймсом злобно хмыкнули.

– Она не хотела вас обидеть. Просто Джесс так выражает свои мысли.

– Да-да, я лишь из добрых побуждений.

– Поговорим, когда научишься шутить, – кинул я. – Остаётся только один вариант. Наша шутница идёт с Джеймсом, а я пойду с Самантой. Всех устраивает?

Все синхронно кивнули.

Улочки города были узкими и длинными. Дома, казалось, прилипли друг к другу, из-за чего отчётливо чувствовался гуляющий сквозной ветер. Саманта искусно петляла на поворотах, минуя дом за домом. Наконец, мы вышли на большую площадь, в центре которой стояла большая часовая башня. Пришлось очень высоко задрать голову, чтобы разглядеть её полностью. Как и ожидалось, циферблат был идентичен тому, что мы видели на часах мистера Смита. Те же римские цифры, только увеличенные во много раз. Огромные чугунные стрелки, и, разумеется, двадцать пять делений.

– Эта башня сохранилась до нашего времени? – спросил я у Джеймса.

– Конечно. Только, как ты понимаешь, там всего двадцать четыре деления.

Саманта огляделась по сторонам, и, завидев кого-то, быстро зашагала в его сторону, бросив быстрое:

– Я сейчас вернусь.

Вернувшись обратно, он объявила:

– Карета будет через несколько минут, – она протянула Джесс несколько монет. – Вот, этого хватит. Только не давайте ему денег до тех пор, пока он не привезёт вас обратно, потому что он тот ещё прохвост.

– В каком смысле?

– Ой, лучше не спрашивай. Просто сделайте так, как я сказала. Он подождёт вас, пока вы будете искать, а потом привезёт сюда же.

– Хорошо.

– Пойдёмте, – она вновь повела всех нас в неизвестном направлении по узеньким улочкам. – И помните: никогда не говорите ему, зачем вы туда отправились. И ещё было бы неплохо, если вы не скажете ему свои имена, но, если спросит, то придумайте другие.

– Этот тип начинает меня пугать, – сказал Джеймс. – Ты уверена, что он точно довезёт нас, куда следует?

– Да уж, – хмыкнула Джесс. – К чему такая осторожность?

– Хорошо, я расскажу вам. Дело в том, что он настоящий балабол. Его хлебом не корми, только дай поговорить. Он может остановить карету на половине пути и завести задушевную беседу. Так мало того, если разговор не будет клеиться, то начнётся самый настоящий кошмар. Он будет выжимать из вас слова, копаться в ваших именах, рассуждать вслух о том, какое бы имя подошло вам больше или, что ещё хуже, начнёт сочинять короткие стишки.

– Неужели такой дотошный? – удивился я.

– Хуже некуда.

Мы вышли на широкую дорогу. Дома и улочки остались позади, лишь вдали красовались парочка маленьких бревенчатых отшельников. Послышался слабый стук копыт и неприятный скрип кареты. Спрустя пару минут пред нами во всей красе предстал кучер с его прекрасной гнедой лошадью и ужасной (на самом деле ужасной) бричкой. Он широко улыбнулся:

– Я – Фриц.

Джесс уже было хотела открыть рот, чтобы что-то сказать, но Саманта быстро выпалила:

– Садитесь. И помните, что я вам сказала.

Кучер по имени Фриц был одет достаточно скромно и просто, из-за чего создавал впечатление порядочного человека. На вид, я бы не дал ему больше двадцати лет, хотя я никогда не умел определять на глаз возраст человека. Его тёмно-каштановые волосы были уложены в тугой короткий хвостик. На крючковатом носу красовались очки в тонкой серебристой оправе. Телосложение его было настолько худощавым, что казалось, будто небольшой ветер может поднять его в воздух.

– Что за манеры, Самми? Ты даже не дала представиться своим кузенам, – в его голосе чувствовались нотки притворного недовольства.

– Просто делай свою работу, Фриц.

– Но мне интересно, как зовут моих клиентов! – Капризно возразил кучер.

В этот раз Джеймс хотел вставить своё слово, но Саманта грозно зыркнула на него, и он открыл дверцу брички. Пока Фриц возмущался и спорил с Самантой, Джесс (не без помощи Джеймса) взобралась в карету. Следом за ней туда залез и Уэбстер.

– А что это за молодой человек, рядом с тобой? – сменил тему Фриц. – Это твой кавалер? А он знает, что ты дочь сумасшедшего учёного? Он уже просил у него твоей руки?

Саманта тяжело вздохнула и развела руками. Было понятно, что её порядком достала эта шарманка, да и вообще разговоры с этим человеком.

– Если я скажу тебе их имена, ты уже приступишь к своей работе? – Вмешался я в разговор.

Глаза Фрица блеснули:

– Да. Но я бы хотел знать и твоё имя.

– Хорошо. Это Верджиния и Лука. А меня зовут Моисей.

Фриц не мог поверить в собственное счастье.

– Так ты, Моисей, уже просил руки у её отца?

– Это уже лишние вопросы. Приступай к своей работе.

– Но.

– Быстро! – Скомандовал я, от чего кучер чертыхнулся в сторону.

Тем не менее, мои слова подействовали на него, и он прихлестнул лошадь. Скрипучая бричка тронулась, увозя Джеймса и Джесс в манящую неизвестность. Когда карета пронеслась, напротив моего лица, я словил на себе два грозных взгляда. В этот момент я понял, что случайные имена не мой конёк. Как только карета скрылась за поворотом, Саманта, смеясь, спросила:

– Лука? Моисей? Верджиния?

– Да-да, я уже понял, что я просто профи в придумывании имён.

Она просто давилась смехом. Немного успокоившись, Саманта нашла в себе силы, чтобы сказать:

– Пора в путь, Моисей, – Она снова рассмеялась, как в первый раз. – Святой Лука и Верджиния уже в пути.

– Буду звать тебя Изольдой, если тебе так понравилось.

– Как по мне, так отличный дуэт искателей. Моисей и Изольда.

– Ага, как Шерлок Холмс и доктор Ватсон.

– Кто-кто?

– Ну, Шерлок Холмс, – сказал я. – Есть целая серия книг про этого детектива.

Саманта потёрла виски:

– Ничего такого раньше не слышала.

– Ой, так он ещё не написан, – наконец-то осенило меня. – Извини, я ещё не совсем привык к тому, что мы из разных веков.

– Ничего страшного, – улыбнулась она. – Интересные книги?

– Очень! Так по ним сняли столько фильмов и сериалов.

– Чего-чего?

– Ой, не бери в голову. Хочешь, я дам тебе почитать эти книги?

– Конечно! Ты ещё и спрашиваешь. Теперь мне очень хочется узнать всё про этого Шерлока.

Мы шли в направлении, противоположном тому, куда Фриц увёз сеструи Джеймса. Саманта расспрашивала меня обо всём на свете. О том, будут ли в будущем девушек, которые смыслят в науках считать странными и о том, какие я ещё читал книги. Её интересовало абсолютно всё. И, разумеется, она хотела знать, что за чудо имеется у каждого человека в будущем:

– Так что такое теплофон?

Я накрыл лицо руками и слегка засмеялся:

– Телефон, Самми, не теплофон. Мистер Смит неправильно нас понял.

– Самми? Почему ты так назвал меня?

– Этот идиот, Фриц, назвал тебя так. И я подумал, что это звучит очень мило, – (Боже мой, зачем я это ляпнул?). – Но, если тебе не нравится, я могу не называть тебя так.

– Нет. Пусть будет так, – она немного помолчала, а затем вновь сменила тему. – Значит, телефон. Это правда, что ему можно задать любой вопрос, и он ответит?

– Да. Но телефоны, в основном, нужны для того, чтобы общаться с другими людьми на расстоянии. Например, если ты здесь, а я, скажем, у той часовой башни.

– Здорово. А что он может ещё?

– Ну, он может сделать фотографию, – Саманта выжидающе смотрела на меня. – Только не говори, что ты не знаешь, что это такое.

– Не знаю. И вообще, тебе не отвертеться от меня, Моисей, или как там тебя. Ах, да, Хьюберт Фостер. Раз уж начал рассказывать, то давай объясняй.

– Но ведь у твоего отца есть твоя фотография!

– Портрет?

– Да-да, портрет.

Саманта широко раскрыла глаза.

– Так телефон умеет рисовать портреты?

В этот момент мне резко захотелось удариться головой обо что-нибудь тяжёлое. Говорила мне мама, чтобы я учил историю. Выходит, это была вовсе не фотография, а чёртов чёрно-белый портрет, нарисованный простыми красками.

– Я совершенно потерялся во временных рамках, – объяснил я. – Это будет очень трудно объяснить. Но обещаю, я сделаю твою фотографию. И не одну.

– Хорошо, – она хихикнула. – Ты выглядишь забавно, когда задумываешься.

Мне хотелось сказать ей, что она всегда выглядит просто прекрасно, но я сделал вид, что пропустил мимо ушей её реплику.

– А почему портрет чёрно-белый? Разве их не рисуют цветными?

– О, просто этот мастер всегда рисует лишь в чёрно-белой палитре. Но я не думаю, что это минус, поскольку портреты выходят очень реалистичными.

– Да уж, это я заметил.

Пройдя несколько минут в полной тишине, я наконец не выдержал и спросил:

– Как ты познакомилась с Фрицем?

– Разве это важно?

– Мне просто интересно, – отвертелся я. – Да и вообще, я ведь отвечал на твои вопросы.

– На самом деле, – начала она. – Это произошло совершенно случайно. Я шла к мистеру Фленку, помощнику отца, чтобы передать ему кое-какую информацию, и тут из-за поворота вылетел он со своей каретой. Представляешь, его лошадь чуть не затоптала меня. Я решила вправить ему мозги и объяснить, что по этой улице запрещено проезжать на каретах, и это было моей главной ошибкой.

– О-нет.

– О-да. И тут я познала все прелести, – она сделала воздушные кавычки. – Общения с Фрицем. Каким-то волшебным образом он разузнал, где я живу и заявился к нам на чай без приглашения. Тогда на его удочку попался и отец. А теперь, как видишь, он готов всему миру поведать о том, что я – дочь безумного учёного.

Я почесал затылок:

– А у него всё в порядке с головой? В плане, он обращался в лазарет? Может быть у него серьёзное заболевание.

– Ага, называется синдром сарафанного радио.

Выйдя на пустырь, я заметил, что вдалеке виднелась та самая чёрная мельница.

– Почти пришли, – объявила она.

– Вижу.

Миновав, заросшее травой поле, мы оказались у нашей цели.

– Ни души, – прошептала Саманта.

– Это хорошо, – тоже шёпотом, ответил я. – Значит, нам никто не помешает. А почему мы говорим шёпотом?

– Потому что так наша миссия кажется более эпичной.

– Понятно. Тогда, разделимся. Я пойду наверх, а ты проверь всё внизу.

– Поняла.

Я с силой дёрнул обугленную дверь. Хотя, на дверь это мало походило. Да и вообще всё сооружение, казалось, вот-вот развалится. Оно и понятно, ведь большинство досок сгорели в беспощадном красном пламени. Ужаснее всего выглядели жернова, которые чудом уцелели. Лучшего сравнение, чем "держание на соплях", я не нашёл.

– Будь осторожна, если что – сразу вылезай наружу.

– Что такое, Хью, боишься за меня?

Она уверенно шагнула внутрь.

– Конечно, волнуюсь, – еле слышно буркнул я. – Это вообще-то опасно.

Она быстро скрылась из моего поля зрения. Я тоже не стал тянуть и с небольшой опаской зашагал по каменной лестнице. Спасибо архитектору, который придумал сделать крепкие ступени. Если бы они были деревянными, то вряд ли, я бы смог так спокойно сейчас расхаживать здесь.

Поднявшись наверх, я принялся осматривать помещение. В основном – непонятные для меня конструкции. Среди них, я пытался разглядеть хоть что-то, походящее на корпус. Шаря рукой по пыльным устройствам, ничего такого мне не удалось нащупать. И тут я заметил, как в углу, на полу, что-то блеснуло. Проблема была в том, как туда протиснуться. Моя рука оказалась слишком короткой, а фонарик, которым я был вооружён слишком широким, чтобы протолкнуть его, вместо руки и тем самым подтолкнуть предмет чуть ближе. Я встал на колени и постарался дотянуться снизу. Пыхтя и кряхтя, мне это практически удалось, но тут от конструкции, предназначенной для перемалывания зерна в муку, что-то отвалилось, и я рефлекторно одёрнул руку. Переводя дух, я обернулся и икнул от испуга. Предо мной стоял мужчина лет двадцати трёх-четырёх и широко улыбался.

– Тебе нужна помощь?

Всё что мне нужно было в данный момент – материться так, как не матерится сапожник. Что за манера у людей – незаметно подкрадываться?

– Кто Вы?

– Человек, полагаю.

Шутить вздумал. Вот же индюк. Перепугал меня до чёртиков, а теперь издевается.

– Хорошо-хорошо, человек, как ты оказался здесь? Ты следил за нами?

Прежде чем тот успел ответить, наверх поднялась Саманта и развела руками от удивления:

– Гибсон? Ты как здесь оказался?

– О, Самми-шпами туфельки с шипами, и ты здесь.

– Не зови меня так. Так, какими судьбами?

– Всё просто: твой отец попросил меня присмотреть за вами, – без колебаний ответил он. – Не обращайте на меня внимания, я постараюсь вам не докучать. Может быть, мне подождать снаружи?

– Да. Мы вообще-то заняты, – злобно прохрипел я. – Незаметно подкрадываться сзади тебя тоже мистер Смит попросил?

– Не злись Хью, – попыталась успокоить меня Саманта. – Ты чего по полу ползаешь?

– А, это, – я встал и отряхнулся. – Я кое-что заметил там. Думаю, нам следует достать эту штуковину, возможно, она окажется корпусом.

– В таком случае, Гибс, не мог бы ты помочь нам?

– С превеликим удовольствием.

Этот тип совершенно не внушал мне доверия. Мне бы совершенно не хотелось иметь с ним дело. Скорее всего, я бы послал его куда подальше если бы Саманта не знала его.

Гибсон оказался выше меня на полторы головы. Он, плавно скользя рукой, сквозь конструкцию мельницы, быстро и ловко ухватил нужный нам предмет. Вот гадёныш, ведь мог давно помочь мне сделать это. Интересно, как давно он наблюдает за нами?

– Готово, – он протянул пыльную железку Саманте, но я выхватил её из его рук. – Это то, что вы искали?

– Не важно, – отмахнулась она. – Спасибо за помощь.

Уже взяв эту штуковину в руки, я понял: да, это и есть корпус. Я протёр его от пыли и протянул Саманте:

– Смотри-ка.

Она с восхищением принялась рассматривать круглый корпус карманных часов, которые нам предстоит собрать. Убедившись в том, что это действительно то, что нам необходимо было найти, она победно кивнула.

– Зря вы так не доверяете мне, – обиженно буркнул Гибсон. – Я вообще-то правая рука мистера Смита. И я знаю практически обо всех его затеях.

– Ты уж извини, но доверять человеку, который преследовал тебя всё это время как-то очень странно, – сказал я. – И ты меня до чёртиков перепугал.

– Ладно, хватит выяснять отношения, – Самата отдала мне корпус, и я надёжно спрятал его в тот же внутренний карман, где лежал мешочек. – Нам нужно возвращаться обратно в город. Гибсон, ты с нами или как?

– Спасибо за приглашение, но я отправлюсь своим ходом, – он достал из кармана небольшой флакончик с уже знакомой мне фиолетовой жидкостью. – Было приятно познакомиться, как тебя?

– Хьюберт.

– Да, Хьюберт. Ты уж извини, что напугал, виноват.

– Не забудь доложить отцу, что у нас всё в порядке, – небрежно кинула Саманта.

– Хорошо, Самми-шпами туфельки с шипами.

– Не называй меня так.

– Хорошо, Самми-шпами.

Он откупорил флакончик и буквально за несколько секунд обернулся соколом, а после выпорхнул в окно.

– Он тебя раздражает? – Поинтересовался я.

– Иногда. Вообще, он неплохой. Но бывают дни, когда он делает всё, чтобы вывести меня из себя. например называет меня Самми-шпами туфельки с шипами. Такое глупое прозвище!

– С чего бы вдруг он придумал тебе его?

– Если бы я знала! – Она всплеснула руками. – Говорит, что знает меня с самого детства. Но это не даёт ему права называть меня этим глупым прозвищем.

Я решил утешить её:

– Не волнуйся, я буду называть тебя Изольдой.

Она рассмеялась:

– Опять ты за старое?

на обратном пути я решил поделиться с ней подозрениями:

– Мне показалось, что он что-то скрывает. Такой странный тип. И тот факт, что он следил за нами, брр, аж мурашки по коже.

– Да брось! Он просто выполняет любую работу, которую ему поручит мой отец. Похоже, что он всё это время оставался незамеченным благодаря тому, что находился в образе птицы.

– И всё-таки. Всё это очень странно.

– Не неси чепуху, Хью. Отец просто волновался за нас. Ты лучше расскажи мне что-нибудь интересное.

*

– Смотри, вон Фриц, – сказал я Саманте. Мы практически подошли к тому месту, откуда безумный кучер увёз сестру и Джеймса.

– Отлично, мы как раз вовремя.

Не успела бричка полностью остановиться, как оттуда выпрыгнул Джеймс и направился прямиком в нашу сторону. После него вышла Джесс. Проезжающий мимо нас Фриц хотел было остановиться, но Саманта крикнула ему: