Убийство на острове Фёр

– Нет, не упоминал.

– Здесь, на Фёре, тоже пытались провернуть нечто подобное, но власти выступили против. Но так не везде. Я читал, что в некоторых землях за этим следят не так строго. В худшем случае родители отделываются штрафом.

– Давно это было?

– Точно не скажу. Лет пятнадцать назад. Я еще уточню.

Разговор прервал официант, подавший напитки. Йохан заказал себе пиво, Лена – кока-колу.

– Меннониты очень консервативные, – продолжил Йохан, когда официант отошел от их столика. – Мужчина – глава семьи, женщина занимается хозяйством, дети должны во всем слушаться родителей. Мне попался ролик в Интернете, в котором некий меннонит называет шлюхами всех женщин, имевших более одного сексуального партнера. И такую чушь несет не старичок лет эдак восьмидесяти, а мой ровесник. – Йохан покачал головой и залпом выпил сразу полкружки пива. – О том, что эти верующие отличаются крайней гомофобией, можно даже не говорить. В общем, их вера держится на страхе. На страхе перед адом, перед сатаной, ну и так далее. Паства должна слепо повиноваться правилам. Родители, а точнее отец, решает, что домочадцам можно, а что нельзя.

– Звучит довольно мрачно, – заметила Лена.

– Зависит от точки зрения. Для свободолюбивых людей со своим мнением – да, пожалуй. Но если человек нуждается в поддержке, то в общине он будет чувствовать себя защищенным – по крайней мере, некоторое время. Верующие – не плохие люди, напротив: многие из них живут в соответствии со своей религией и всегда помогают собратьям. Думаю, эмпатия играет большую роль… Но у всего есть свои пределы. Это очень напоминает мне мое детство и католический до мозга костей Нижний Рейн.

– А вот я, признаться, не могу похвастаться личным опытом. Я не из религиозной семьи… – Лена замолчала, думая об отце. Ходил ли он когда-нибудь в церковь? Она даже не знает, верующий ли он… Сама она некрещеная, ничто не связывает ее ни с церковью, ни с религией. – Зато у меня есть ты! Что бы я без тебя делала, Йохан. Спасибо, что все это выяснил.

– Всегда пожалуйста, – отозвался Йохан, широко улыбнулся и отпил пива.

По дороге в ресторан Лена ввела его в курс дела и поделилась сомнениями о том, что девочка покончила с собой.

– Когда будут готовы результаты вскрытия? – спросил Йохан.

– Неофициально – завтра, официальный письменный отчет – не раньше, чем через несколько дней. Но давай исходить из предположения, что мы имеем дело с убийством.

Йохан хотел было достать из кармана блокнот, но тут к ним снова подошел официант.

– Это ведь вы заказывали камбалу? – спросил он и, когда Йохан кивнул, поставил перед ним одну из тарелок.

Лена заказала стейк из говядины с печеным картофелем.

– Приятного аппетита, – сказала она, потянувшись за вилкой.

Через четверть часа Йохан отодвинул пустую тарелку в сторону и достал блокнот.

– Ну что, поехали. Какой у нас на завтра план?

Лена вытерла рот салфеткой и допила оставшуюся на дне стакана колу.

– Хороший вопрос. В первую очередь нужно наведаться в полицейский участок. Сейчас я позвоню комиссару Брандту и попрошу о том, чтобы для нас подготовили кабинет. После утреннего брифинга станет ясно, обнаружил ли поисковый отряд что-нибудь странное на месте предполагаемого преступления. Надеюсь, к этому времени мы уже получим первые результаты судебно-медицинской экспертизы и будем примерно представлять, что там произошло.

– Отлично. Итак, мы исходим из предположения, что имеем дело с убийством. Девочка… – Йохан заглянул в свои записи, – Мария Логенер пропала сорок восемь часов назад. Если вычесть примерное время смерти, то мы имеем около сорока часов. Неизвестно, где она была все это время. Даже если отнять, скажем, час – допустим, она поднялась к себе в комнату и сбежала не сразу, – то отрезок все равно приличный.

– Верно, – заметила Лена. – В конце концов, это две ночи. Сейчас слишком холодно, чтобы спать на пляже. Надо завтра проверить, не пропало ли что-нибудь из вещей Марии. Если она хотела сбежать из дома, то наверняка бы захватила рюкзак с одеждой, паспорт, ну и все такое.

– Как думаешь, теперь родители будут более сговорчивы? – спросил Йохан. – Ты упоминала, что утром отец девочки тебя разве что из дома не вытолкал.

– Хороший вопрос… Но если наши подозрения подтвердятся и девочка не покончила с собой, то мы быстро получим ордер на обыск дома. Я поговорю с Варнке, как знать, вдруг он сможет что-нибудь сделать… Честно говоря, я не горю желанием приходить к родителям с ордером. Страшно представить, что здесь начнется, когда местные узнают о том, что Марию убили. Я бы очень хотела убрать родителей с линии огня.

– Ты права. Расследование может превратиться в охоту на ведьм.

– Ты уже пробил родителей?

Йохан кивнул.

– Они чисты. Ни судимостей, ни приводов, ничего. Завтра я поговорю с нашими местными коллегами. Может, они знают больше.

– Хорошо. Потом нам предстоит разговор со старшей сестрой. Надеюсь, к этому времени она придет в себя. Думаю, она знала Марию лучше остальных.

– А подружка из параллельного класса? Как ее там?

Лена достала блокнот и быстро пролистала.

– Лиза Беренс. – Она подняла взгляд. – Можешь узнать ее адрес?

– Конечно.

– А еще у нас есть классный руководитель. Я разговаривала с ним сегодня, но опрос, к сожалению, пришлось прервать. Похоже, он хорошо знает своих учеников. И раз уж мы заговорили о школе, надо будет разобраться и с одноклассниками Марии. Девочку травили. Кстати, в травле активно участвовал сын нашего коллеги, комиссара Брандта.

– Просто отлично… – вздохнул Йохан. – Я уже предчувствую неприятности…

Лена улыбнулась:

– Но ты же меня защитишь, верно?

Глава 7

Эрик провел пальцем по животу Лены. Она приехала час назад, приняла душ и забралась к нему в постель.

– Утром ты снова уедешь с первым паром?

– Да. Глупо мотаться туда-сюда, просто чтобы поспать, но мне не хотелось оставаться на Фёре.

– Почему? Это прекрасный остров, – отозвался Эрик.

Лена игриво толкнула его в бок.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я. И да, я хотела переночевать у тебя.

– Потому что у меня удобный матрас?

– В том числе.

Эрик оглядел спальню.

– Потому что здесь чудесная атмосфера?

Лена страдальчески вздохнула и поцеловала его в губы.

– Лучше замолчи и просто обними меня. А не то я вернусь на Фёр.

– Посреди ночи? – с притворным ужасом спросил Эрик. – Нет, я не могу этого допустить! – Он обнял Лену, поцеловал и прошептал ей на ухо: – Я рад, что ты вернулась.

Эрик поставил перед Леной чашку с кофе, от которой исходил пар.

– Спасибо, – поблагодарила Лена. – Но тебе не стоило ради этого вставать.

– Конечно, я мог бы еще поспать… Но тогда мне бы пришлось завтракать в одиночестве, что я делаю уже… – Эрик сделал вид, что задумался. – Четырнадцать лет?

Лена отхлебнула большой глоток кофе и спрятала в кобуру свое табельное оружие, которое ей вчера передал коллега из отдела криминалистики.

– Кто знает? Я не считала.

Эрик наклонился и поцеловал Лену в лоб.

– Ничего страшного, госпожа старший комиссар. Главное, что ты здесь. По крайней мере, иногда. И, возможно, однажды ты…

– Не сегодня, Эрик! Прошу тебя! Давай поговорим об этом, когда моя голова не будет занята расследованием. Договорились?

Эрик подошел к раковине, налил себе чашку кофе и вернулся за стол.

– Договорились, – наконец отозвался он. – Кстати, Бекки спрашивала о тебе. Мы собирались сегодня ее навестить.

– Черт, совсем забыла! Ты сказал ей, что…

– Да, сказал. Можно будет заехать к ней в ближайшие несколько дней. – Он закрыл глаза и тихо добавил: – Или недель.

Лена подавила вздох. Она не думала, что Эрику будет так тяжело смириться с отношениями на расстоянии. И вообще можно ли назвать то, что между ними происходит, «отношениями»?

– Тебе прекрасно известно, что первые сорок восемь часов после преступления – золотой период для раскрытия дела! Если мы упустим какую-нибудь зацепку, то… – Она остановилась на полуслове. Чего Эрик от нее ждет?

– Прости, – сказал он после того, как некоторое время они оба молчали. – Я понимаю, что я не вовремя. Сосредоточься на своем расследовании. Потом все обсудим.

– Конечно, – ответила Лена и попыталась выдавить улыбку. – Отложить дело еще не значит отказаться от него совсем, – добавила она, вспомнив старую фризскую поговорку.

– Раньше я все время так говорил! Помнишь? Например, когда ты решила поплавать в море раньше купального сезона. Я попытался тебя остановить, но ты сказала, что только окунешься разок… А потом уплыла далеко-далеко. Я тогда околел, просто наблюдая за тобой.

Лена вспомнила, как она вышла из моря и побежала к Эрику, он ждал на берегу с большим полотенцем, в которое потом ее укутал.

– Или когда ты во что бы то ни стало захотела переночевать на пляже, хотя это было бы неудобно даже с палаткой.

– Неужели ты был таким трусишкой? – усмехнулась Лена. – Странно. Я запомнила тебя совсем другим.

– И каким же? – спросил Эрик.

– Сильным, уверенным в себе, но при этом нежным и ранимым. – Лена заметила, что от ее слов Эрику будто стало не по себе. – Эй, что в этом плохого? Таким ты был. – Она наклонилась, поцеловала его в губы и тихо добавила: – И таким остался.

– Не знаю… – Эрик отвернулся, и его взгляд упал на часы. – У тебя почти не осталось времени.

Лена встала из-за стола. Почему она не может произнести три слова, которые вертятся у нее на языке? Боится, что это не соответствует истине? Люди во всем мире произносят эти три слова каждый день по миллиону раз. Почему же ей стоит стольких трудов даже подумать о них?

– Я чищу зубы и убегаю.

Когда она вышла из ванной, Эрик стоял в коридоре – ждал ее.

– Ты позвонишь мне, когда приедешь на Фёр?

– Конечно! Может, сегодня у меня получится вернуться пораньше.

– Посмотрим, – отозвался Эрик, заключая Лену в объятия. – Будь осторожна.

Лена нежно погладила его по щеке:

– До вечера.

Пока Лена ехала в Витдюн, на горизонте взошло солнце, и ее охватил порыв свернуть на обочину и прогуляться по Штенодде, живописному местечку возле залива. Лена невольно подумала о тетушке Бекки. Сколько раз они гуляли по тропинке вдоль берега? Не сосчитать. Частенько к ним присоединялась мама. В Штенодде они обычно заглядывали в кафе, где пили чай с пирожными, и, отдохнув, возвращались в Нордорф. Лена пообещала себе, что немного позже обязательно позвонит тетушке.

Вот появились первые дома, и Лена оказалась в Витдюне. Не прошло и несколько минут, как она остановилась возле набережной и вышла из машины. В столь ранний час здесь были лишь одинокие туристы, которым, вероятно, предстоял долгий путь домой. Лена глубоко вдохнула соленый морской воздух, мысленно пробегаясь по списку дел на сегодня. Пока у них слишком мало информации. Если вскрытие не покажет, что девочку убили, скоро дело окажется в архиве, среди множества других подобных дел.

С тех пор как Лена увидела Марию на пляже, эта картина не выходила у нее из головы. Она знала, что по статистике самым распространенным способом самоубийства является повешение, за ним следуют прыжки с моста и передозировка лекарствами. Вскрытие вен находится на последнем месте – отчасти потому, что многих удается спасти, или потому, что разрез сделан неправильно. Кроме того, для того чтобы нанести себе глубокие порезы, которые приведут к смерти, требуется невероятная сила воли. Неужели Мария была на такое способна? Неужели родители так сильно на нее давили, что она не видела другого выхода? Какую роль в этом сыграла религия? В течение следующих нескольких дней они с Йоханом сделают все, чтобы найти ответы на эти вопросы.

Заметив, что машины уже въезжают на паром, Лена вернулась в салон и последовала их примеру. Вскоре она стояла на своем обычном месте на палубе и наслаждалась видом. Паром прибудет в Вик-ауф-Фёр через час. Совещание должно начаться в восемь.

На раннем этапе расследования Лена не пыталась увязать все имеющиеся ниточки в один узел. Куда важнее, по ее мнению, дать волю своим мыслям и следовать вдохновению. Записывать беспорядочно приходящие в голову идеи, постепенно связывать одну с другой, перемешивать их и снова складывать вместе… Потом наступает время копать глубже. Обычно вещи оказываются не такими, какими кажутся на первый взгляд. Именно в этом и заключался секрет ее работы. Лжец зачастую верит лжи, которую рассказывает полиции. Поэтому на одних знаниях человеческой природы далеко не уедешь. Даже лучшие детективы попадались на удочку лжецов, потому что по всем признакам те говорили правду.

Лена смотрела, как некоторые пассажиры вылезают из машин и становятся у ограждения, – и думала о людях, окружавших Марию Логенер. С одними она была близка, с другими – не очень… Отец, мать, старшая сестра… Члены братства. Одноклассники. Подруга. Учитель. Лена не сомневалась, что с каждым допросом будет узнавать о новых людях. Одна костяшка домино падает на другую, та – на следующую и так далее…

– Здравствуй, Лена, – вдруг услышала она за спиной и, только обернувшись, поняла, кто ее позвал. Вернер Лоренцен, ее отец.

– Как поживаешь? – спросил отец и отступил на полшага, заметив ее взгляд.

«Рано или поздно мы должны было встретиться, – подумала Лена. – Это было лишь вопросом времени».

Тем не менее встреча застала ее врасплох. Все слова, которые она придумывала последние несколько лет, вылетели у нее из головы. Она судорожно вздохнула и резко спросила:

– Что ты здесь делаешь?

– Еду в Зюльт. У меня там дела.

Только теперь Лена осознала нелепость своего вопроса. Ей плевать, куда и зачем едет ее отец.

– Мы можем поговорить? – произнес он.

– Нам не о чем разговаривать, – ответила Лена и шагнула вперед, показывая, что собирается уйти.

– Пожалуйста, – тихо сказал отец. – Прошу тебя, Лена.

Лена не знала, что делать, и разрывалась между желаниями сбежать и ответить агрессией. Но уже через несколько секунд она почувствовала, что ее сопротивление ослабевает.

– Ладно. Что ты хочешь сказать? – раздраженно спросила она.

– Давай войдем внутрь? Выпьем по чашечке кофе?

– Я уже пила кофе.

Отец громко вдохнул и выдохнул.

– Слышал, теперь ты частенько бываешь на Амруме.

Лена молча передернула плечами.

– Я надеялся, что, может, ты согласишься встретиться со мной… Мы посидим, поговорим. Нам многое нужно обсудить…

Лена продолжала молчать, глядя ему прямо в глаза. Отец отвел взгляд и заговорил – сначала сбивчиво, но с каждым словом все спокойнее и увереннее:

– Ты… тебе пришлось очень нелегко, когда мы с твоей мамой перестали ладить и… эти вечные ссоры… Тогда я не понимал, как тебе тяжело. Наверное, я просто не хотел этого понимать. Теперь я понимаю, что допустил ужасную ошибку. – Отец поднял голову и смело посмотрел ей в глаза. – Единственное, что я сейчас могу – это попросить у тебя прощения. Если бы я только мог вернуться в прошлое и все исправить… Но это невозможно. Как бы сильно я ни хотел. – Он глубоко вздохнул и уставился в пол.

– И да, я частично виноват в смерти твоей мамы. Случившееся долгие годы преследовало меня в кошмарах… Я по сей день задаюсь вопросом: смог бы я предотвратить случившееся, если бы в тот день отреагировал по-другому?

Лена не могла пошевелиться, не могла заглушить его слова… Отец стоял перед ней, смиренный, умоляющий… Лена заставила себя подавить ненужную жалость и подумала о матери, об ужасной смерти, которую та встретила в придорожной канаве. Вспомнила последние дни, которые они провели вместе, и почувствовала, как внутри снова просыпается гнев.

– В этом-то и проблема, – резко сказала она. – Случившегося не исправить. Это ты виноват в маминой смерти, и несколько добрых слов ее не воскресят. – Ее голос стал громче и задрожал. – Пусть кто-нибудь другой отпустит тебе грехи. Я не могу этого сделать, да и не хочу.

Краем глаза Лена заметила, что на нее оборачиваются остальные пассажиры.

Вернер Лоренцен растерянно молчал.

– Мне очень жаль, – наконец произнес он. – Я хорошо тебя понимаю. Но если ты вдруг передумаешь, я буду рад поговорить с тобой о случившемся. Прощай, Лена.

Со слезами на глазах он отвернулся и быстрым шагом направился к лестнице.

Лена сердито уставилась отцу вслед. Ну почему она встретила его именно на пароме, откуда не сбежать? Почему он не может смириться с ее решением и оставить ее в покое?

«У меня есть дела поважнее, чем… Черт возьми!»

Она отвернулась и уставилась на горизонт, где уже виднелись очертания Фёра.

Глава 8

Войдя в конференц-зал, Лена увидела Йохана, который вместе с Арно Брандтом и Вернером Майером стоял перед полицейским отрядом и что-то говорил. Едва заметив Лену, он тут же подошел к ней.

– Доброе утро. Ну что, начнем?

Лена поздоровалась с Йоханом и обменялась приветствиями с остальными полицейскими.

– Введите меня в курс дела. Осмотр берега что-нибудь дал?

Брандт кивнул Майеру. Тот подошел к карте и обвел пальцем участок вокруг берега.

– Мы прочесали все в радиусе пятисот метров – от Готинга до небольшой рощи на Хокстедевег – но нашли только выброшенный морем хлам и оставленный туристами мусор… чего, наверное, и следовало ожидать на таком пляже. Вот полный список найденных вещей. – Майер передал Лене лист бумаги и снова повернулся к карте, на этот раз указывая на зеленый прямоугольник. – Площадь рощи – пять гектаров. Мы обыскали ее вдоль и поперек, но не нашли ничего, что можно связать со смертью девушки.

– А отпечатки шин?

– Криминалисты сняли какие-то отпечатки, но сказали, надеяться особо не на что.

Лена просмотрела список найденных вещей и передала его Йохану.

– Куда дошла собака?

– К сожалению, только до Викингвая. Можно предположить, что Мария приехала на машине.

«Или на любой другом транспорте», – мысленно добавила Лена.

– Вчера дул сильный ветер, поэтому собаке было тяжело идти по следу на песке. Мы попробовали взять след на тропинке, но безуспешно. Мои люди все еще на острове, но думаю, можно сворачиваться. Если, конечно, у вас нет для нас другой работы.

Накануне Лена уже изучила местность с помощью «Гугл Планета Земля». В радиусе трех километров от места происшествия не было ни сарая ни какой-нибудь лачуги, где Мария могла бы спрятаться и переночевать. Велосипеда не нашли, а значит, девочка либо пришла пешком, либо приехала на машине. Не было доказательств, подтверждавших тот или иной вариант. Лена бы с удовольствием распорядилась о том, чтобы поисковая группа еще несколько дней исследовала окрестности, но она прекрасно понимала, что Варнке не даст добро. Даже если вскрытие покажет, что Марию и правда убили, затраченные усилия будут непропорциональны вероятности того, что полиция что-нибудь найдет.

– А как насчет велосипедных следов? – спросила Лена.

– Их здесь полно, – отозвался Майер. – По словам комиссара Брандта, туристы только на велосипедах здесь и ездят. Но дождя на острове не было уже недели две, если не больше. Можете представить, сколько здесь следов?

– Хорошо, – со вздохом ответила Лена. – Думаю, вы с вашими людьми можете уезжать. – Она протянула Майеру руку и добавила: – Большое спасибо за помощь. И счастливого пути.

Майер пожал Лене руку, кивнул остальным и вышел из конференц-зала.

Проводив его взглядом, Лена подошла к Брандту, который стоял у карты.

– Я изучила спутниковые снимки, пытаясь найти в округе какой-нибудь дом или хижину, где девочка могла укрыться…

– Там ничего нет, – тут же вставил Брандт.

– Может, недавно построили?

– Нет. Я бы знал.

– Неужели у вас не строят пляжные шалаши?

На Амруме существовала многолетняя традиция: строить на пляже домишки из материалов, выброшенных морем на берег. В таких домишках легко можно провести несколько дней.

– Нет. Здесь, на Фёре, мы не допускаем такого безобразия.

– Вы точно можете исключить этот вариант?

Брандт тихо застонал:

– Я не хожу по пляжу каждый день, если вы об этом.

Лена повернулась к Йохану:

– Можешь попросить коллег из водной полиции, чтобы они осмотрели берег с моря?

– Хорошо.

– И поговори с кем-нибудь из офицеров из поисковой группы. Вдруг они видели какую-нибудь постройку. Если нет, то северную часть берега можно будет исключить.

Йохан кивнул, а потом спросил:

– А что насчет яхты или катера? На них можно приплыть на пляж?

– Нет, – ответила Лена, – в лучшем случае можно пришвартоваться неподалеку и добраться до берега в маленькой лодочке. Думаю, это маловероятно, но лучше уточнить у начальника порта, выходил ли кто в море.

– Я все еще думаю, что мы имеем дело с самоубийством, – вмешался Брандт, который следил за разговором с насмешливым видом. – Все остальное крайне маловероятно. Зачем было убивать эту девушку?

– Мы должны рассматривать все варианты, даже маловероятные, – спокойно сказала Лена. – Родственники имеют право знать, что случилось с Марией.

– Как скажете, – отозвался Брандт и взглянул на часы. – Ваш кабинет будет готов через полчаса, но мы пока не нашли компьютеров…

– У меня с собой наши ноутбуки, – сказал Йохан. – Достаточно будет подключения к Интернету.

– Дайте знать, если вам еще что-нибудь понадобится. Я пока займусь сбежавшими коровами. – Брандт кисло улыбнулся и вышел из помещения.

– Похоже, место в списке ему не светит, – усмехнулся Йохан и, заметив вопросительный взгляд Лены, пояснил: – Я про список наших любимых коллег.

– Время покажет. Давай дадим ему еще один шанс. Кому понравится, когда на твою территорию приходят чужаки и всюду суют свой нос?

– Хорошо, побудем сегодня добряками. – Йохан усмехнулся еще шире. – Тогда в бой. Сначала поговорим с сестрой?

– Я жду пока Луиза… то есть, доктор Штанке сообщит предварительные результаты вскрытия. Родственников допрашивать рано. Я бы хотела снова переговорить с учителем. Давай займемся пока этим.

Вскоре они стояли перед школой. Йохан запрокинул голову, разглядывая здание.

– Почему все школы выглядят одинаково?

По дороге он позвонил школьному секретарю и узнал, что директор находится у себя кабинете. Туда они и отправились.

Лена уверенным быстрым шагом шла по коридору, Йохан следовал за ней.

– Ты здесь прям как дома.

– Я ходила в эту школу. Разве я рассказывала?

– Нет, не рассказывала, – пробормотал Йохан, когда Лена открыла дверь в один из кабинетов и вошла.

После короткого разговора с директором тот вручил им список учеников 10 «А» класса и всех учителей, которые вели у них уроки. Адреса и другая информация отсутствовали.

– Мы хотели бы поговорить с одноклассниками Марии и с господином Вайсдорном. И если получится, с остальными учителями.

– Конечно-конечно, допрашивайте учителей сколько вам будет угодно. А вот учеников… Я бы предпочел, чтобы допрос детей проходил в присутствии родителей.

– Мы не собираемся никого допрашивать, господин Шредер. Мы просто хотим с ними побеседовать. Предлагаю компромисс: мы дадим ученикам свой номер телефона, и они позвонят нам, если захотят. Как вам такой вариант?

– Отлично! У господина Вайсдорна сейчас окно. Он в кабинете химии, готовится к уроку. – Директор тяжко вздохнул. – Нам, учителям, сейчас приходится нелегко, ведь мы тоже несем ответственность за то, что наша ученица… решила нас покинуть. Приходится задавать себе одни и те же вопросы. Что мы сделали не так? Что мы упустили? Прошу вас, примите это во внимание.

Лена и Йохан попрощались с директором и направились в кабинет химии. Когда они вошли, Ларс Вайсдорн стоял перед длинным столом и сортировал пробирки.

– Доброе утро, – поздоровался он, поднимая взгляд.

Лена тоже поздоровалась, представила Йохана, после чего сообщила:

– Уверена, вы уже слышали о произошедшем.

Вайсдорн положил пробирку в коробку и скрестил руки на груди.

– Да, конечно. Мы все в шоке и не понимаем, как такое могло произойти. Утром я рассказал своим ученикам о том, что случилось. Сейчас у них урок госпожи Брааш. Ева преподает религиозное воспитание и музыку. Мы не можем проводить сегодняшние занятия как ни в чем ни бывало, но и отправлять учеников домой нам тоже не хочется. Будет лучше, если они останутся под нашим присмотром.

– Я бы хотела снова поговорить с вами о Марии и об ее окружении, – сказала Лена.

– Конечно, – кивнул Вайсдорн и указал на стоящие перед столом стулья. – Давайте присядем?

После того как все расселись, Лена пролистала свои записи.

– Во время нашей прошлой беседы вы сказали, что считаете Марию довольно самоуверенной девушкой, хоть она и притворялась другой.

– Да, я так думал, но в итоге она… Покончила с собой. Честно говоря, случившееся для меня – совершенная загадка. В голове не укладывается, что Мария пошла на такое, – вздохнул Вайсдорн.