Полная версия
Нос
– Да не загоняйся ты, не накручивай себя, – Саша обратилась ко мне.
– Согласен. Типа это ведь ещё не точно всё известно, да не факт, что ты заразился, так что не расстраивайся раньше времени, – добавил Марк.
– Да, и я говорю, типа, может это просто слухи о нём распускают, – сказала Света.
«Сука ты тупая, если это ёбаные слухи, то нахуя ты их распускаешь, ёбаная ты пиздень сука тугоумная», – хотелось мне ответить ей, но, с другой стороны, если это правда и Лупарь действительно спидозный, то то, что она рассказала это, может быть даже и на пользу. Хотя польза тут относительная. Я мог бы не узнать и жить нормально. Хотя так-то есть. Зная, я могу быть осторожным и не заразить других.
– Да, хорошо, посмотрим, что как сложится попозже, – шмыгнул я носом и помассировал глаза, закрыв их.
– Давайте. Не будем. Загоняться, – проговорил Марк. – Мы тут не грустить собрались. Тем более, что всё может ещё и обойдётся.
– Да. Чего грустить, если всё ещё неясно? Лучше расскажи, что дальше было, – поддержала его Света.
– Дальше… – я пытался вспомнить на каком моменте остановился в своём рассказе, и, вроде бы, вспомнил. – Короче, после этого я пошёл к Толяну, думал, он мне денег отдаст, которые мне должен. Но я только примерно знал, где он живёт, поэтому найти его не удалось.
– Жаль, – процедил Марк. – Эта сука мне тоже должна прилично. Ещё чуть-чуть и батя мой долг будет выбивать из него.
– Ну так вот. Я думал, что денег подниму и либо на троллейбусе или автобусе поеду, либо такси поймаю. Но не вышло, поэтому я пересёкся с Колей, который мне и рассказал, что Лупаря Лупарём зовут, и потом пошёл обратно на остановку.
– На остановку-то зачем? – спросила Саша.
– Ждать транспорт – делать-то нечего больше.
– А Лупарь?
– Он свалил к тому моменту уже. Ну и я постоял немного, понял, что ждать нечего, и пошёл пешком.
– Чё, пешком до нас хотел дойти? – Света ухмыльнулась.
– Да. Что ещё делать-то?
– А к другу ты не мог заявиться переночевать или денег взять? – спросила она.
– Да, конечно. Во-первых, я обещал, что приду сюда. Во-вторых, буду я сейчас ещё напрягать друга, заваливаясь к нему ночью. В-третьих, буду я как Толян ещё денег занимать. Чем мне отдавать-то их? – я ответил, а Света вздохнула после моих слов и заткнулась.
Я продолжил:
– Ну и побрёл я, короче, вниз, в сторону Кирова.
– В сторону Кирова нахуя? Лучше бы по Холмогорова пошёл. И там бы на Десять лет Октября, и потом бы через частный сектор до нас, – сумничал Марк.
– Да мне, если честно, не до рационального планирования маршрута было: зима, ночь, я один, без денег, голодный и уставший, и мне ещё хуярить километров десять, – ответил раздражённо я.
– Ну, в таких ситуациях как раз-таки и нужно рациональное планирование…
– Да, знаешь, тут ещё такое дело, что ебал я ещё и через частные сектора идти, блядь, поздней зимней ночью, нахуй. Хуй бы я дошёл до вас, блядь, меня бы там нахуй убили и разделали бы к хуям, и съели бы нахуй местные людоеды какие-нибудь ёбаные, или секта ебаная какая-нибудь очередная поймала бы и на органы нахуй пустила, перед этим выебав меня всем приходом блядь, или в рабстве бы продержав, сука, или в это ёбаное рабство бы и отправило нахуй в глушь какую-нибудь ёбаную блядь, – думаю, нет ничего ненормального в том, чтобы быть немного нервным перед лицом возможной смерти, пусть и возможной, пусть и не прямо-сейчашней, но всё-таки нежеланной и преждевременной, и ещё, более всего раздражающе, незаслуженной и нечестной.
– В принципе, ладно, – Марк не стал спорить.
Медленное, оттянутое осознание потенциальной и почти близкой медленной и мучительной позорной смерти немного отбивало моё желание рассказывать свою историю, да и вообще что-либо говорить и с кем-либо общаться. Я ощутил, что, похоже, это тот популярный во всяких историях момент, на котором жизнь делится на «до» и «после». Знак в тумане о том, что, скорее всего, конец близок, но не сто процентов, потому что в тумане не разглядеть. Огромная надпись с названием главы: «ЭПИЛОГ» с маленьким, почти незаметным вопросительным знаком после. Звонок от судьбы о судьбе, звонящий в моей голове какофонией из камнепада и индустриальных шумов самых громких заводских машин со взрывами бомб из старых фильмов, звучащих всё новее и громче, пока я грустно выдыхаю накопившийся во мне углекислый газ, ощущая этот шум дрожью страха в моих ногах и руках. Я отрешённо отпил ещё чаю, пока пытался успокоиться и отдалиться от этих мыслей, а потом ещё, и кружка оказалась наполовину пустой, а чайник, по моим представлениям, всё ещё был достаточно горячий. Ища глазами пакетик для второй кружки, попутно гадая о том, что стоило бы, быть может, выпить ещё этого простого чая с лимоном, но зачем мне тогда вторая кружка в таком случае?
Саша, увидев, что я ищу пакетик чая, быстро поднялась со стула, сходила к шкафу, несколько секунд повыбирала, а затем достала один пакетик, вернулась и передала его мне.
– Со смородиной, – улыбнулась она.
– Спасибо, – ответил ей я.
Со смородиной меня вполне устраивал. Я положил пакетик в кружку и залил водой.
– Дальше я пошёл по Кирова, – всё-таки прерывать повествование на полуслове мне было неприятно, поэтому я решил продолжить. – Там меня чуть не отпиздили.
– Кто? – с удивлением спросила Саша.
– Да какие-то встретились… Случайные алконавты какие-то. Говорить нормально не могут, а что-то докопались. Типа я смеюсь над тем, что один из них подскользнулся и упал. А я просто улыбался, потому что настроение поднялось.
– И что ты? – Марк опередил в вопросе Сашу, которая уже было открыла рот, чтобы задать мне его.
– Ну я сперва пытался как-то выйти из разговора, но не получалось. Ну и я решил, что всё, пришла пора побыть мужчиной и постоять за себя, но тут машина внезапно подъехала.
– Какая машина? – спросила Света.
– Десятка, если это так важно, – ответил я. – И вот она подъехала, и оттуда мужик вылазит и говорит: «Пацаны, не знаете, где тут пива купить можно?». А те двое, что до меня докопались, говорили, что на пятачке где-то есть ларёк или на остановке какой-то. И они такие, типа, не, не знаем, потому что они что-то бубнили про «мало осталось», ну а я-то парень не глупый, крикнул мужику, что знаю, и мы поехали.
– Ого, какое совпадение удачное! – удивилась Саша.
– Да, я тоже удивился. Повезло, причём прилично.
– Да уж… Если ты в полупустом городе на Кирова можешь найти себе неприятности, то хорошо, что не пошёл через частный сектор, – Марк усмехнулся.
– Да это не я их нашёл, а они меня. Больно они мне нужны, искать их ещё блять.
– И чё, мужик довёз тебя? – спросила Света.
– Ну да. Только он странный был – капец, – я приподнял брови и помотал головой, давая понять, какой капец он был странный.
– А чё странный?
– Да он такие вещи рассказывал… Он, вроде, нормальный, но какой-то ебанутый. Типа он, вроде, вопросами серьёзными задаётся, но решения у него какие-то ёбнутые.
– Например?
– Ну он про педофилию со мной разговаривал, типа с каких лет можно ебать и ебаться.
– А ты имя его запомнил?
– Да, Андрей зовут.
– А номер машины?
– Нет, не обратил внимание.
– Андрей на десятке. Ну запомним. Скоро в новостях увидим, наверное.
– Почему?
– Ну поймают педофила потому что, – Света сказала это так, будто это что-то предельно очевидное.
– Да не педофил он. Он сказал, что любому педофилу ебало набьёт, а то и вообще убьёт. А насчёт возраста он сказал, что природой заложено начинать ебаться с наступлением месячных у девочек и появлением спермы у мальчиков.
– Типа в одиннадцать-двенадцать лет что ли?
– Ну типа.
– Ха! Ну пускай попробует пожить с такими взглядами. У самого дочь если кто-нибудь оприходует в двенадцать лет, то сам же первый и полезет с кулаками на того, кто оприходовал. А если это мужик какой-нибудь будет типа него… – она помотала головой.
– Он сказал, что сейчас просто в обществе взгляды неправильные, и поэтому это кажется ненормальным.
– Ну конечно, как иначе-то? Все неправильные, один только он правильный, – издевательски проговорила она.
– Я с ним согласен, так-то. Он, конечно, полезет с кулаками на того, кто его дочь оприходовал, как ты выразилась, но потому что сам взращён так, и это трудно уже изменить, пусть даже он и понимает, что вроде бы ничего такого и не произошло. Типа раз это заложено уже на подкорке, то тут хоть что делай, но ненависть чувствовать будешь. Глубокая перестройка себя нужна, чтобы позволить кому-то чпокать свою дочь двенадцатилетнюю. И не только себя, но и её матери, других родственников, самой дочери… Короче, по природе сношаться с начала полового созревания, обозначенного соответствующими изменениями. А по-современному – только с определённого возраста. И он говорил, что это конфликт природы и культуры, и что природа всё равно возьмёт своё, и что лучше людям начать менять себя, а не пытаться подчинить природу. Сложный вопрос, короче.
– А ещё что рассказывал? – спросил Марк.
– Ну вот то, что я рассказал, это ещё более-менее нормально. Ебанутое заключается в том, что он мне рассказал, как жену свою сумасшедшую в дурку сдаёт постоянно.
– Заче-е-ем? – удивлённо протянула Света.
– Ну, как он это всё рассказал… Она какая-то шизофреничка или хуй пойми, и на неё иногда находит, видимо, обострения. И он её доводит, потом санитаров вызывает, и они её увозят.
– Пиздец, – сказала она.
– Это ещё не пиздец. Он мне историю рассказал, как в последний раз её сдавал недавно. Вот это пиздец.
– И что рассказал? – Марк был заинтригован.
– Ну, как бы это сказать… Короче, она, жена, пошла срать, а он к ней нахуй вломился, дверь с петель нахуй снёс, отпиздил, в говно потыкал, она ёбнулась от такого, походу, и он вызвал санитаров, и они её увезли.
– Еба-ать, – удивился он.
– Пизде-е-е-е-ец, – ещё более удивлённо протянула Света.
– Ужас блять, – еле слышно прошептала Саша.
– Да я тоже удивился. Кто вообще такие истории незнакомцам рассказывает? Пиздец просто.
– И что потом? – спросил Марк.
– А потом он начал философию мне затирать, мол, разрушил бы ли я чью-то жизнь, про бездну блять что-то, потом мы на Удмуртскую к шлюхам заехали, он хотел, чтобы я погулял или просто в машине посидел впереди, пока он их сзади шпилит, но я отказался. Он решил, что меня довезёт и потом к ним доедет. По пути после этого мы особо не разговаривали. Ну, разве что я ему рассказал про теорию двойного послания в популярной музыке. Ну и всё. Доехали до сюда. Он ещё со мной попросился, типа, будут ли тёлки и можно ли к нам. Я отказал, мы попрощались, и он уехал.
– Пиздец, каких только ебанутых нет, – сказала Света.
– Сегодня твой удачный день, похоже, – посмеялся Марк.
– Ага, магнит на странных людей активировался, – хихикнула Саша.
– Хорошо, что он тебя не увёз никуда, – Марк добавил и ещё посмеялся.
– И не выебал, – внезапно дополнила его слова Света.
– Све-е-ета-а-а, – с упрёком протянула Саша.
– Да уж… – устало закончил я.
Я отпил ещё чаю, завершив его пребывание в одной кружке, и подвинул к себе другую. Она была в меру горячей, и я добавил в неё сахар.
Наверное, где-то с минуту мы молчали. Не знаю, о чём думали они, но я не думал ни о чём. Я смотрел сквозь чай, пытаясь разжать ментальные мышцы, чтобы чувство напряжения в мозге прошло, потому что ощущение было как будто какие-то накаченные руки стальной хваткой сжимали некоторые участки моего мозга. Это было неприятно. Хотя, было бы удивительно, если б от мыслей про возможный СПИД мне было приятно. Наверное, видя, как я вновь ухожу в загон, Саша обратилась ко мне:
– Так и что там у тебя за неприятности были, что тебя выписывали так проблемно?
Марк и Света тоже подняли свои взоры ко мне.
– Да особо-то неприятностей и не было. Когда состояние было нормальное и я уже не валялся по куче часов на кровати, то есть пошёл на поправку, мне снизили дозу лекарств, то я стал соображать яснее. Ну и там был один мудак, который до меня постоянно доёбывался с какими-то мудовыми абсолютно вопросами. И спорил со мной о хуйне всякой. Я, главное, с ним разговаривать вообще не хотел, но он постоянно меня доёбывал. И, короче, в один день мы повздорили прилично так, ну и небольшая драка организовалась у нас с ним. Поэтому меня потом санитары доёбывали. Типа, мол, я буйный. И этот долбоёб ещё им постоянно пиздел про меня.
– И чё, они верили ему? – Света спросила со странной смесью презрения и интереса.
– Ну видимо верили, может, любимчик он был у них, хуй его знает. Ну и по итогу санитары пиздели медсёстрам, медсёстры – врачам, и всё такое. Ну а врач там только один был нормальный, который меня уважал, а я в ответ уважал его. Он мне много интересного рассказывал про психику человека, что он думает, что у человека есть как физическая энергия и он может устать, так есть и психическая энергия и он может устать. И, типа, в этом кроется понимание природы психических заболеваний – человек просто изнашивает свою психику, как может износить своё тело чрезмерными нагрузками, и поэтому зарабатывает всякое. Ну, конечно, генетика и другие факторы тоже роль играют. Но вот это тоже.
– Так это очевидно, вроде, – сказал Марк.
– Это очевидно, когда тебе рассказывают об этом. Но не услышав рассказ, ты бы до этого и не догадался бы, потому что даже не думаешь об этом, – ответила ему Саша.
– Ну и вот. Он учил меня всякому, справляться со стрессом там, с депрессией. Научил меня методу «обрыва» плохих мыслей. Сказал, что двигаться надо, потому что человеческое тело заточено под движение, и если им не пользоваться, то оно будет давать сбои как на физическом плане, так и на психическом. И вообще он воодушевлял меня, наставлял. Отличный человек, очень интересный и добрый. Надеюсь, у него всё хорошо будет.
– Что-то ты на спортсмена не похож, – как всегда, в лоб сказала Света.
– Так тут дело не в том, чтобы быть похожим на спортсмена. Дело в том, чтобы просто двигаться хоть иногда, хоть чуть-чуть. Но желательно, конечно, почаще и в достаточном количестве.
– Угу, – промычала она. – И дальше что?
– Ну вот. И с этим врачом у меня нормальные отношения были, а с другими не особо. В смысле не было отношений. Он какие-то все вялые были, незаинтересованные, поэтому с ними особо и не выстроишь продуктивной связи. И санитары-то им и пиздели. И медсёстры.
– А что пиздели-то? – поинтересовался Марк.
– Ну они просто подмечали всю хуйню относительно меня. Типа там суп не доел, кровать не заправил, палату мыть ленится, с таким-то таким-то конфликтует, допускает агрессивные высказывания. И всё такое.
– А тот врач не мог за тебя заступиться?
– Ну он один, а тех несколько. Плюс весь персонал долбоёбов. Не, там были, конечно, и нормальные санитары, и нормальные медсёстры, но и тех, кто были уебанами, уже хватало с лихвой.
– И что по итогу?
– По итогу они хотели меня задержать ещё на дополнительные обследования, плюс ещё под предлогом, что я ещё не готов к выходу обратно в общественную жизнь, и вообще они там думали или хотели поставить мне вялотекущую шизофрению.
– О господи! – Саша злостно воскликнула, закрыв лицо рукой.
– Что такое? – обратился к ней Марк.
– Да просто… Да блин. Эти тупые уебаны… – последнюю часть она прошептала, стиснув зубы. – Они всем подряд ставят эту вялотекущую шизофрению. Это долбоёбы, а не врачи!
Её весьма разозлили такие новости, хотя, похоже, для неё не такие уж это и новости.
– Вы вообще знаете, по каким критериям они ставят это? – гневно продолжала она, обращаясь к нам. – ПО ЛЮБЫМ! Просто наотъебись! Типа если ты просто интересный человек, какой-нибудь креативный там, или, не дай бог, какой-нибудь деятель искусства или философ, или просто знаешь много, или хоть чуть-чуть умеешь думать, то всё… То есть если ты не быдло серое, у которого из интересов только на заводе гайки покрутить да пива попить после, то всё, прощайся с нормальной жизнью – ты шизофреник, поздравляю!
– Я согласен, – я был с ней согласен. – Они просто под одну гребёнку всех сметают, вообще не смотрят на специфику.
– Ты бы видел критерии этого… говна, которое по ошибке зовётся диагнозом, – продолжала она, даже покраснев от злости. – Это абсолютно бессмысленный диагноз, который раньше ставили по политико-идеологическому усмотрению, а теперь… По долбоебическому. Нам давали читать, да и вообще историю шизофрении рассказывали как диагноза. Ещё сам Блейлер, который шизофрению ввёл как диагноз, нёс бред по типу: «Если человек артист, художник, философ, переосмысляет устоявшиеся вещи и придумывает новое, или просто интересен как личность, то он шизофреник!». Это не цитата, но в общих чертах так. Да, отличная наука, отличная медицина! Браво великим умам! Сам-то он, наверное, себя шизофреником не считал. Хотя, сука, по его же критериям он и есть шизофреник: проявил философский интерес и «открыл» шизофрению. А уж если с ним было о чём поговорить, то есть он был интересен как личность, то тут уж неизвестно, как он избежал участи пациента… Что за тупые люди вокруг, да ещё и с такой силой…
Страсть её к этой теме была столь ярой, что мне даже стало не по себе.
– А чё ты тогда на психиатра учишься, если тебя так это раздражает? – очередную глупость спросила Света.
– Меня не раздражает ЭТО, – немного успокоилась Саша. – Меня раздражают глупые люди, которые делают и говорят глупые вещи, а от этого потом страдают толпы людей, а дураки эти не несут никакой ответственности. Как удобно! Учиться кучу лет, чтобы по итогу только и твердить: «Вялотекущая шизофрения! Вялотекущая шизофрения!», как бабки на базаре товар свой продвигают.
– Да и сама концепция шизофрении весьма странна. Сборная солянка каких-то синдромов разносортных, – добавил я.
– Вот! Иногда, конечно, кроме как «шизофрения» никак описать нельзя ситуацию у больного. Но во многих случаях её ставят просто потому, что у врача обед через пять минут или перекур и он не хочет задумываться, напрягаться. Если вообще он когда-либо хочет задумываться и напрягаться. Вот ты, – обратилась она ко мне. – Ты же вот нормальный человек. Ну да, есть там какие-то проблемы незначительные. Но чтобы приплетать сюда шизофрению? Ты что, видишь галлюцинации? Бредишь? Человека от шляпы не отличишь? Ну конечно отличишь! Так при чём здесь шизофрения? «Вялотекущая»? Она либо ШИЗОФРЕНИЯ, либо НЕ ШИЗОФРЕНИЯ! А «вялотекущая» и подобная ей мусорная фигня просто придумана чтобы людям жизни ломать!
– Несостоятельность такого диагноза, конечно, вне всяких вопросов, – решил поддержать диалог Марк. – Но что, если тогда слово «шизофрения» не значило так много, как сейчас? Ну, типа, когда Эйлер или кто там описывал это понятие, то он, может быть, не подразумевал, что это будет такое клеймо? Типа шизофрения и шизофрения, не болезнь, а просто термин для описания артистичности или интеллектуальности человека? Лёгкого безумного гения?
– Да не важно, что он там подразумевал или не подразумевал… – грустно произнесла Саша. – Важно, что к ярлыкам и халатности это пришло.
Марк обнял её и сказал, что хватит стрессовать по вещам, которые сейчас не изменить.
– Я вот выучусь и изменю это всё, – сказала она. – Наведу там порядок.
– А чё, какие-нибудь истории интересные-то у тебя есть? – спросила Света у меня.
– Есть. Тебе какие интересны: где пацаны друг друга в жопу ебут, или где они пиздятся чуть ли не до смерти из-за сигареты? – я говорил сарказмом.
– Подожди, ты же ещё не закончил, – сказала Саша.
– Да, точно, – прошлая история действительно не закончена. – Короче. Деньжат, что я скопил, плюс от вашей передачки, плюс от родителей, плюс сигарет, которые я наменял, хватило, чтобы отсыпать немного на лапу гнойным этим сукам. Санитарам и сигарет хватило, чтобы задобрить их, чтоб перестали хуйню нести, а вот врачам подавай шоколад и коньяк и всю хуйню эту. Достать мне это негде было, конечно, поэтому я так и подходил к ним по одному, говорил, мол, так и так, был бы очень признателен, если б вы пересмотрели мой случай, что он пустяковый, и что вот видно же, что я парень нормальный, и что нет нужды меня тут дальше держать, обследовать, и что я даже отблагодарил бы их за проявленную заботу обо мне, да кроме суммы небольшой скопленной ничего нет. И, конечно же, есть среди них такие, которым не совестно даже у пациентов копейки забирать, пусть это даже реально мелкие суммы. В итоге договорились, но там бюрократическая машина уже была запущена, поэтому пришлось подождать немного, чтобы ни у кого проблем не возникало потом. Они нарисовали какой-то размытый мне диагноз, не такой серьёзный, а так, по хуйне. Ну и тот врач, с которым я подружился, тоже помог, конечно. Бесплатно, причём. Говорю же – очень уважаемый и хороший человек… А санитары, я видел, даже отпиздили того мудня, из-за которого у меня проблемы были. Не из-за меня, конечно. Он там как-то провинился люто. Но тем не менее… Короче, вот такая история в общих чертах.
Я закончил рассказ и съел один бутерброд с овощами, запил его чаем. Марк, видимо, только сейчас заметив бутерброды, тоже съел пару штук и долил себе чай.
– Ну давай теперь ещё байки трави тогда интересные, – Света «вежливо» попросила меня.
– Ну… Байки про гомоеблю в жопу и про драки из-за хуйни может рассказать любой, я думаю: и из дурки человек, и из тюрьмы, и из армии… Так что не знаю, что тебе интересно. Знаешь ведь, наверное, что всякие аксессуары забирают при поступлении в приёмный покой? Кольца там, цепочки, крестики?
– Ну да.
– Ну так вот. Мне рассказывали, что один чувак пронёс-таки крестик небольшой.
– И что случилось?
– Он его, короче, заточил об стены и пол и потом то ли сам вскрыться пытался им, то ли вскрывал кого-то. Крови было… – я помотал головой, как будто сам видел это и до сих пор удивлён.
– Ужас, – удивилась она. – Ну а может что-то повеселее?
– Повеселее? Это психбольница, а не цирк. Тут если цирковые номера делают, то это нихуя не весело.
Света немного помолчала и потом спросила:
– Ну… Может случае какие интересные есть среди больных?
– Да, мне бы тоже было интересно это послушать, – подхватила её Саша.
Я призадумался на минуту-другую, и вспомнил один случай.
– В общем, я же сказал, что подружился с врачом и он мне многое рассказывал?
Ребята кивнули.
– Рассказывал не только потому, что мы подружились, а ещё и потому, что у меня интерес ко всей этой теме психиатрической есть. Он предположил, что он есть у меня от того, что я хочу лучше познать себя, считаю, что со мной что-то не так, и пытаюсь понять, что со мной не так, и этим подсознательно мотивирован на поиск новой информации. Это может быть и так. Но это не суть. Суть в том, что мы обсуждали многое, он рассказывал многое. И вот однажды в отделение поступил очень необычный пациент…
– Насколько необычный? – Саша была заинтригована.
– ОЧЕНЬ необычный, – я пытался сказать так, чтобы нагнать как можно больше таинственности.
– Необычный даже по меркам психушки? – заметила Света.
– Да. Необычный даже по меркам психушки.
– И что с ним было? – Марк тоже заинтересовался.
– Короче… У чувака были проблемы, причём охуеть пиздец какие, и никто не знал, что с ним делать.
– Какого рода проблемы? – спросила, конечно же, Саша.
– Вот это сложный вопрос. Чёткую картину врачам было трудно представить и описать. Мой друг-врач рассказал, что они все были сбиты с толку. Не то чтобы там было что-то, что они не могли понять. Но они просто с таким не встречались раньше и даже растерялись немного. Типа у пацана была шиза жёсткая, но какая-то ещё и необычная…
– А разве может быть шиза обычной? – спросила Света.
– Я имею в виду, что они её к какому-то типичному выявленному виду или типу отнести не могли.
– А почему не могли? – в Саше горел научный интерес.
– Как бы это описать всё… В общем, знаете, что такое фебрильная шизофрения? – обратился я к ним всем.
– Нет, – сказала Света.
– Нет, – Марк отрицательно помотал головой.
– Да, – сказала Саша с такой радостью, как будто выиграла викторину.
– Вот объясни им тогда, – предложил я ей.
– Ну это типа не совсем шизофрения, но близко. При ней галлюцинации тоже происходят, сознание тухнет, больной в кататонию впадает…
– А кататония что такое? – спросил Марк.
– Это когда человек либо возбуждается и начинает всякие движения делать странные резкие, смеяться без причины, бред нести какой-то отрывистый или за другими повторять или молчать, танцевать странно, себе или окружающим вредить. Либо в статую превращается, и его можно загнуть как угодно, либо он сопротивляться будет, но позы не поменяет, – неожиданно встряла в разговор и всех просветила своим научным знанием Света, сделав такое довольное лицо, типа, не лыком шита.