Лорд и леди Шервуда. Том 1

– О!.. – она смущенно смолкла, но ненадолго. – Можно мне еще спросить тебя?

– Спрашивай.

– О каком празднике упоминал стрелок, которого вы называли Аланом? Праздник, к которому мешает готовиться твой друг Джон? Тот Джон, которого людская молва называет Малюткой, да?

– Малютка! – Робин рассмеялся. – Малютка, который выше всех в Шервуде на целую голову! Ох, и придется же мне выслушать от него нравоучений на целый год вперед! Праздник, о котором говорил Алан, это сугубо наш, шервудский, праздник. Его нет в церковном календаре. Этим праздником мы прощаемся с летом. За столами собираются стрелки со всего Шервуда, мы зажигаем большой костер, поем песни, а утром приходит первый осенний день.

Он зачаровал ее рассказом, и она не сразу заметила, что с широкой дороги он неожиданно свернул на узкую тропинку, уводившую вглубь лесной чащи.

– Куда ты ведешь меня? – она встревоженно повертела головой по сторонам, но не увидела в темноте ничего, кроме сплошной стены леса. – Чтобы добраться до Фледстана, надо было держаться той дороги, по которой мы ехали!

– Дорога делает круг, – Робин пожал плечами, – а мы сейчас идем прямо, срезая все повороты.

– Какая же я глупая! – беззаботно рассмеялась девушка. – Подумала, что ты заблудился в дорогах Шервуда, а ты их знаешь, наверное, как свои пять пальцев.

Робин запрокинул голову, чтобы посмотреть на нее, и улыбнулся. Улыбка чудесным образом меняла его лицо, придавая красивым резким чертам юношескую мягкость. Это преображение невольно так пленило девушку, что она не сразу и неохотно смогла отвести взгляд от лорда Шервуда.

– Не сочти за хвастовство, но Шервудский лес изучен мной до каждого заповедного уголка. Он ведь мой дом. За неимением другого.

Ей показалось, что в его голосе неявно, но прозвучали и боль, и сожаление. И ей вдруг захотелось, чтобы он открыл свою душу, где она смогла бы отыскать источник этой боли, а отыскав, исцелить. Это желание испугало ее больше, чем тот его взгляд на берегу реки – взгляд, которым он сумел убедить ее в том, что ей все же нужен в лесу и провожатый, и защитник. И она поспешила заговорить снова.

– Так ты сегодня сражался с Гаем Гисборном? Это был поединок? И кто этот Гай Гисборн?

Лорд Шервуда, не замедлив шага, легко наклонился, сорвал длинную травинку и закусил ее.

– Гай Гисборн – первый помощник и правая рука шерифа Ноттингемшира. На самом деле он и есть настоящий шериф, а не сэр Рейнолд. Что же до сражения, то это можно назвать охотой, скачками, но только не поединком. С Гисборном не слишком удаются поединки: если я выйду один против него, он тут же выставляет против меня всю свою дружину. Ничего не поделать – такие у него правила войны со мной и моими стрелками! А я не подчиняюсь чужим правилам. Так что досталось не мне, а моему Воину.

– А со стороны Гая Гисборна были потери?

– Со стороны Гисборна потери были, – коротко ответил Робин, и его ответ прозвучал так жестко, что она воздержалась от подробных расспросов.

Казалось, что лесной тропинке не будет конца, и девушка с заметным беспокойством приподнялась в стременах, пытаясь отыскать взглядом хотя бы едва заметный просвет среди деревьев. Робин оглянулся на нее и, угадав беспокойство спутницы, прибавил шагу, на что его вороной отозвался неодобрительным фырканьем.

– Леди Марианна будет бранить тебя, если ты поздно вернешься?

Девушка перевела взгляд на лорда Шервуда и слегка улыбнулась.

– Нет. Леди Марианна строга, но браниться не станет. Вот ее отец – иное дело, и мне от него изрядно достанется, если я вернусь позже, чем он приедет из Ноттингема.

Робин неожиданно остановился и раздвинул рукой густые ветви деревьев.

– Вот и твой дом, Мэри!

Девушка спрыгнула с коня и, выглянув из-за руки Робина, увидела в просвете ветвей замок, стоявший на пологом холме среди расступавшегося вокруг леса. Зубчатые стены тянулись к небу, на котором уже зажглись первые звезды. Замок был большим, хорошо укрепленным, опирался на четыре башни по углам, словно зверь на мощные лапы. В стене, обращенной к путникам, были видны массивные, обшитые металлическими пластинами ворота, закрывавшие въезд. У ворот на стенах ярко горели факелы, подъемный мост через ров был опущен, и девушка повеселела.

– Мост не поднят! Значит, сэр Гилберт еще не вернулся.

– А если бы вернулся и мост оказался поднятым?

– Тогда лорд Невилл очень бранил бы меня, – вздохнула девушка, но в ее глазах мелькнули лукавые искорки.

– Правду ли говорят, что барон Невилл дружен с шерифом Ноттингемским? – спросил Робин, по-прежнему покусывая травинку и внимательно разглядывая замок.

– Так утверждает сам шериф. Сэр Гилберт – желанный гость у сэра Рейнолда, но он не связан с ним дружбой, – ответила девушка.

– Зачем нужно шерифу, чтобы Невилла считали его другом? Тем более что сэр Гилберт из старого саксонского рода, а сэр Рейнолд – норманн.

– Да, саксонского, но все же очень знатного рода. При этом сэр Гилберт считает, что саксам и норманнам больше не за что воевать. Еще отец сэра Гилберта – барон Готвальд – согласился на то, чтобы его родовое имя звучало на норманнский манер. И своему сыну он выбрал имя не из саксонских имен. У сэра Гилберта крепкие родственные связи с правящим домом Уэльса. Он богат, его сын сэр Реджинальд – один из самых приближенных рыцарей короля Ричарда и получил от него титул графа Линкольна.

– Последнее, о чем ты сказала, не слишком завидное достоинство, – возразил Робин. – Англией правит принц Джон, а о короле ничего не слышно, хоть крестовый поход и окончен.

– Король Ричард жив, он вернется! – убежденно воскликнула девушка. – И тогда лучше не иметь среди недругов любимца короля. Так что сэр Рейнолд весьма дальновиден.

– Может быть, может быть, – задумчиво прищурив глаза, Робин по-прежнему смотрел на замок. – И все же сэр Гилберт поступает опрометчиво, оставляя дочь одну в замке. Сейчас развелось слишком много охотников за богатым приданым.

– Но леди Марианна не боится оставаться в замке одна. Фледстан хорошо укреплен, – с удивлением возразила девушка. – И, насколько я знаю, она не торопится замуж.

– Кто же будет спрашивать ее согласия, случись что! – снисходительно пожал плечами лорд Шервуда и обернулся к своей спутнице: – Тебе пора, Мэри.

Он посмотрел на нее с легкой грустью в темно-синих глазах, которые сейчас показались ей почти черными. Его ладонь коснулась ее гладкого открытого плеча, и Робин не удержался, чтобы не погладить ее тонкую руку. Заметив, что девушка оробела под его рукой, он улыбнулся и убрал ладонь с ее плеча.

– Послушай, тебе не надо возвращаться с хромым конем, – внезапно сказала девушка, подняв на него серьезные ясные глаза. – Твои друзья сказали, что в Шервуде этой ночью опасно, поэтому возьми мою лошадь, а своего вороного оставь мне. Я вылечу его, и ты потом заберешь его обратно.

Он приподнял ладонью ее подбородок и заглянул в самую глубину ее глаз – так, что ей вновь почудилось, будто его взгляд проник в ее душу.

– В Шервуде всегда опасно, не только сегодня. Но ты права – рана Воина меня действительно тревожит. Вот только хорошо ли будет для тебя, если ты отдашь мне своего коня? Знакомство с вольными стрелками не одобряют, за помощь нам можно поплатиться головой. Да и что скажет барон Невилл, узнав, что ты вернулась с чужим конем?

– Ты поэтому и велел мне закрыть лицо капюшоном? Не хотел, чтобы меня могли потом узнать?

– Да. Ведь я еще не знал, кто едет нам навстречу – друг, враг или посторонний, который иной раз опаснее врага.

Он так и не отнял ладони от ее лица. Она опустила глаза и прошептала:

– Не волнуйся за меня! Сэр Гилберт ничего мне не скажет – он и не заметит, в конюшнях Фледстана много лошадей. А я не хочу, чтобы ты попал в руки ратников сэра Рейнолда.

– И я не уверен, что мой конь пойдет с тобой. До сих пор он признавал только меня.

– А я сейчас попробую поладить с ним! – улыбнулась девушка.

Она подошла к вороному совсем близко и, не обращая внимания на то, как жеребец угрожающе прижал уши к голове, положила ладонь на атласную шею коня и тихо пропела несколько слов на другом языке, услышав которые, лорд Шервуда вскинул бровь.

– Ты знаешь валлийский язык? – спросил он, внимательно глядя на девушку. – И древние заклинания?

– А ты понял то, что я сказала? – обернулась она и удивленно посмотрела на Робина.

Он улыбнулся в ответ и движением подбородка указал на коня:

– Главное, что тебя понял Воин. Смотри, он признал тебя!

Вороной утратил прежний грозный вид и, вытянув шею, скользил бархатистыми губами вдоль руки девушки, сопровождая прикосновения ласковым фырканьем. Девушка без всякого опасения погладила коня по лбу и, слегка откинув голову, посмотрела на жеребца оценивающим взглядом.

– Ты знаешь, у тебя замечательный конь! – сказала она с искренним восхищением. – Такая мощь, резвость и выносливость при столь изящной стати!

– Я знаю, – ответил лорд Шервуда, глядя на девушку все с большей заинтересованностью. – А вот от тебя я не ожидал, что ты настолько тонко разбираешься в лошадях!

– Сэр Гилберт любит лошадей, – пожала она плечами, – конюшня Фледстана – лучшая в графстве. Поневоле начнешь разбираться, – и с неожиданной проницательностью заметила: – Конь у тебя совсем недавно, судя по тому, что твои друзья его не признали, но ты сумел добиться от него исключительной преданности за очень короткое время.

– Я купил его на ярмарке в Линкольне три дня назад, – ответил Робин. – Он многим нравился, но подступиться к себе не давал никому. Торговец уже отчаялся сбыть его с рук. Мне он тоже пришелся по душе, и я сумел понравиться ему. Этот вороной сам выбирает себе всадников.

Не прерывая рассказа, Робин поменял на лошадях седла и надежнее закрепил сумку девушки с собранными в лесу травами и цветами.

– Ты во Фледстане травница или целительница? – спросил он.

– И травница, и целительница, – ответила она. – Я обучена и готовить лекарственные снадобья, и лечить раны и болезни.

– Монастырское воспитание?

– Нет. Меня учили мать и бабка – все женщины в нашей семье с малых лет постигали науку врачевания. В монастыре меня, напротив, обучали не очень охотно. Сестры считали, что я и без их уроков знаю слишком много. Настоятельница – та вообще иногда говорила, что мой дар и мои знания идут не от Бога. Так что ты сегодня встретил колдунью, – ее последние слова были сказаны с неожиданным огорчением, и он поспешил улыбкой развеять ее горечь.

– Я сегодня повстречался с эльфийской принцессой.

Улыбнувшись ему в ответ, девушка ласково провела ладонью по шее вороного, который заволновался, почувствовав предстоящую разлуку с хозяином. Успокоив коня, она встретилась глазами с Робином, который не сводил с нее задумчивого и одновременно печального взгляда.

– Почему ты так смотришь на меня? Опять считаешь беспечной или легкомысленной?

– Ты не легкомысленна и не беспечна. Ты добра и пока еще очень доверчива, потому что юна. Жаль, если, становясь старше, ты перестанешь быть такой, как сейчас.

Услышав его ответ, она улыбнулась и покачала головой.

– Нет, я не так уж добра и доверчива. Но к тебе, Робин, я чувствую доверие – потому, наверное, что я тебе понравилась. Ни один мужчина не смотрел на меня так, как ты.

– Трудно поверить! – усмехнулся он и, едва заметно помедлив, добавил: – Но ты и впрямь понравилась мне еще тогда, когда я только слышал твое пение, не увидев тебя саму. А пела ты так чудесно!

Их голоса были настолько негромкими, что сказанные слова тут же затихали, словно падали жемчужинами и терялись в высокой траве.

– Ты знаешь, как ты красива? – спросил Робин, проводя ладонью по горячей щеке девушки, и сам с ласковой усмешкой ответил: – Конечно, знаешь! Но ты больше чем красива – ты вся излучаешь очарование, как солнце – тепло и свет. Я рад тому, что мой конь будет залогом нашей новой встречи – я не хочу потерять тебя, встретив лишь однажды!

И он осторожно и бережно привлек девушку к себе, дотронулся губами до ее губ. От неожиданности она замерла, но не отстранилась. Его губы, казавшиеся ей сухими и жесткими, внезапно оказались необыкновенно нежными. Они ласкали ее крыльями мотылька, и у нее стала кружиться голова, словно она пригубила кубок с душистым вином. Опьянев от его поцелуя, она бы упала, если бы его руки не сжали ее крепче. Она робко дотронулась ладонью до его волос и подивилась тому, какие они мягкие, почувствовала, что от его кожи пахнет травами и свежестью родниковой воды. Но от ее прикосновения его поцелуй стал более страстным и требовательным. Теперь он уже не вдыхал ее дыхание, а пил его, словно ключевую воду, и никак не мог утолить жажду. Она обвила его шею руками, и в ответ на ее объятие он с глухим возгласом с силой прижал ее к своей груди. Она услышала стремительный стук его сердца, эхом отозвавшийся в ее груди и заставивший ее сердце биться быстрее, в такт.

– Мэри! – прошептал он, немного отпуская ее, когда поцелуй оборвался. Порывисто лаская пальцами ее скулы, он не мог оторвать взгляд от ее бездонных распахнутых глаз. – Ты словно лесной родник, полный дикого меда! Я целовал бы и целовал тебя!

Почувствовав, что он сейчас так и поступит, она отпрянула и с ласковым, но твердым запретом положила ладонь ему на губы.

– Прошу тебя, Робин! – шепнула она, не сводя с него умоляющего нежного взгляда. – Мне давно пора быть в замке!

Он знал, что если бы проявил настойчивость, то она не ушла бы от него, как бы ни торопилась. Но в ней была заключена какая-то особенная сила духа, одновременно слитая с беззащитной нежностью, и этот сплав пленил его сердце, не позволил ему снова привлечь ее к себе и удержать. Улыбнувшись, Робин неохотно выпустил девушку из объятий и поцеловал ее ладонь.

– Не бойся меня. И со мной никого и ничего не бойся. Я никогда не обижу тебя и не позволю никому причинить тебе зло, – сказал он и улыбнулся. – Но запомни: ты теперь должна мне поцелуй, не забудь вернуть его при встрече! А теперь иди. Я подожду здесь и посмотрю за тобой, пока ты не войдешь в ворота замка.

Он потрепал вороного, прощаясь с ним, и отдал его повод девушке. Конь шумно вздохнул и укоризненно посмотрел на хозяина, но не стал протестовать.

– Как мне найти тебя? – спросила она и от смущения поспешила добавить: – Чтобы вернуть твоего Воина.

Он улыбнулся, услышав и ее вопрос, и заминку в голосе.

– Я сам найду тебя, – сказал он. – Сколько надо дней, чтобы Воин выздоровел?

– Не больше недели, – ответила девушка.

– Я дам тебе знать, где мы увидимся с тобой, – и, вспомнив о чем-то, оживился, засиял улыбкой и взглядом от пришедшей ему на ум мысли. – Ты хотела бы побывать на нашем празднике? Он как раз будет через пять дней, в последний день августа.

– Конечно! – радостно воскликнула она, ведь пять дней все же меньше, чем неделя.

– Тогда мы условились. А теперь иди, милая, иди.

Последний раз оглянувшись на лорда Шервуда, она взяла вороного под уздцы и повела коня по открытой равнине вверх по холму к замку. Когда копыта гулко простучали по деревянному настилу моста и девушка вместе с вороным исчезла в проеме распахнувшихся перед ней ворот, лорд Шервуда вскочил в седло и, бросив прощальный взгляд на замок, скрылся в лесу.

– Вы сегодня совсем припозднились, госпожа! – стражники, открывшие ворота на голос девушки, склонили перед ней головы. – Мы уже хотели посылать людей на ваши поиски.

– Сэр Гилберт еще не вернулся, Родерик?

– Если бы лорд уже вернулся, во Фледстане не было бы так тихо! – проворчал стражник, закрывая ворота.

Навстречу девушке торопливо шел пожилой мужчина с факелом в руке – мажордом Фледстана.

– Леди Марианна! Я уже не знал, что и думать! – воскликнул он. – Что это за лошадь у вас? Куда подевался ваш любимец Туман?

Леди Марианна Невилл подняла бровь и выразительно посмотрела на мажордома. Тот, правильно истолковав ее взгляд, воздержался от дальнейших расспросов.

– Воля ваша! – буркнул он, нахмурившись. – А что мне сказать лорду Невиллу, если он заметит, что ваша лошадь исчезла, а взамен нее объявился этот вороной? Что вам разонравилась серая масть? Э, да этот жеребец в придачу ко всему еще и хромой!

– Хьюго, распорядись, чтобы мне сейчас принесли в конюшню ключевую воду и все, что нужно для перевязки. И пусть леди Клэренс пришлет туда же мою шкатулку с мазями. Этот конь ранен, я хочу осмотреть его рану и перевязать.

– Право, леди Марианна, лошадью могут заняться конюхи, я сейчас позову кого-нибудь из них. А вам лучше переодеться, пока не вернулся сэр Гилберт. Он, как только увидит вас в этом платье, так сразу поймет, что вы опять убегали в лес на целый день. Да и сапожки у вас совсем от росы промокли! Вдруг простудитесь и сляжете?

– Делай что сказано, Хьюго! – рассмеялась в ответ Марианна и, не обращая больше внимания на ворчание мажордома, повела вороного в конюшню.

Она устроила коня в деннике, который раньше занимала ее лошадь, отданная лорду Шервуда, и вороной нетерпеливо потянулся к яслям со свежескошенной травой. Лошади, почувствовав чужака, а рядом с ним – хозяйку, которую они все считали своей собственностью, ревниво заволновались. Воин зафыркал, грозно заржал в ответ и ударил копытом о стену, давая понять, что не спустит обиду.

Марианна ободряюще потрепала его по холке. Жеребец посмотрел на нее темными умными глазами, обернулся к открытым дверям конюшни, издал звонкое, заливистое ржание и замер, навострив уши: не ответит ли хозяин на его зов.

– Не грусти! – прошептала Марианна, прижимаясь лбом к шее вороного, и, закрыв глаза, мечтательно улыбнулась. – Пять дней… Нам с тобой надо подождать только пять дней, и мы снова увидим Робина. И будет праздник – ваш праздник прощания с летом, на который он пригласил меня. Надо потерпеть всего только пять дней!

Фледстан

Глава первая

По дороге, которую обступает лес, медленно движется большой конный отряд – два рыцаря, оруженосцы, ратники, слуги, повозки. Дорога размокла под затяжными дождями, а именно в этот день дождь перешел в мокрый снег. Холодные снежные хлопья насквозь пробили тяжелые меховые плащи и конские попоны. Отряд едет в полном молчании – не то что беседа, но и просто случайное слово требует сил, которые забрали непогода и долгий путь по раскисшей дороге.

Издали раздается заливистое конское ржание, и следом за ним – топот копыт. Между мокрых черных стволов мелькает яркий алый всполох, стремительно разрезая серую пелену зимнего дня и притягивая к себе взгляды усталых путников. Рыцари останавливаются, за ними останавливается весь отряд. На перекресток дорог на полном скаку, словно их лошадям нипочем непогода, выезжают пять всадников: девушка в алом плаще на черном как смоль жеребце и четверо ратников – двое впереди всадницы и двое следом за ней. Осадив вороного, девушка всматривается в утративший строй и беспорядочно сбившийся отряд и приветственно поднимает руку. Один из рыцарей отвечает ей таким же приветственным взмахом, а второй тем временем пытается разглядеть всадницу. Но ее лицо наполовину скрыто белой вуалью для защиты от ветра и мокрого снега. Лишь большие ясные глаза скользнули по лицу рыцаря безразличным взглядом.

– Долгих лет вам, прекрасная леди, и доброго пути! – говорит тот, что приветствовал всадницу. – Боюсь, что мы вынуждены просить вас о гостеприимстве!

– Мой отец и я будем рады его оказать, – отвечает всадница. – Вы знаете дорогу, сэр Гай, так что я поскачу вперед, чтобы позаботиться о достойной встрече.

Ее вороной срывается в галоп, и всадница и ее охрана скрываются за поворотом дороги.

– Кто это, Гай? – второй рыцарь кивает на дорогу, по которой только что умчался отряд всадницы в алом плаще.

Его спутник отводит с лица припорошенный снегом капюшон, так же глядя всаднице вслед. Улыбка внезапно освещает его хмурое усталое лицо, и он отвечает:

– Светлая леди Средних земель2.

****

Ветер щедрыми горстями бросал в закрытые ставни мокрый снег. Пламя светильников выхватывало из полумрака высокие стрельчатые своды потолка, стены, сложенные из гладко отесанного камня и украшенные гобеленами и щитами. На каждом из щитов на червленом поле белел крест. Такой же крест был вышит белым шелком на большом алом полотнище, растянутом на стене над массивным креслом хозяина замка. У подножия кресла лежал огромный пятнистый пес, положив голову на мощные лапы. Темные глаза собаки были прикованы неотрывным взглядом к хозяину – высокому седовласому человеку, который стоял возле большого дубового стола и листал книгу в переплете, выложенном драгоценными камнями.

Сомлев от тепла, которое источал ярко пылавший в камине огонь, собака с урчанием потянулась и зевнула, открыв темный провал пасти и великолепные белые клыки. Вдруг ее уши чутко насторожились, по горлу прокатился глухой рык. Вскочив на лапы, пес устремил взгляд на дверь, готовый сорваться с места и броситься на вошедшего, если тот почему-либо покажется опасным.

– Сэр Гилберт! – вошел мажордом и склонился в почтительном поклоне. – Вернулась леди Марианна.

Узнав мажордома, пес потоптался и с ворчанием улегся на прежнее место.

– Наконец-то! Где она? – не оборачиваясь, спросил сэр Гилберт Невилл.

В ответ за дверью послышались легкие стремительные шаги и звонкий голос, отдававший приказания готовить спальни для гостей, греть воду, накрывать стол в трапезной. Дверь распахнулась, как от порыва ветра, и в залу быстрым шагом вошла девушка, на ходу открепляя от шапочки длинную вуаль и сбрасывая с плеч мокрый алый плащ, тут же подхваченный одним из слуг, которых девушка увлекала за собой, словно стремительный горный поток. Подойдя к Невиллу, она присела перед ним в почтительном реверансе, и сэр Гилберт, положив ладони ей на плечи, поднял ее и поцеловал в мокрый и прохладный от снега лоб.

– Где ты была, Марианна?! Твоя свита с багажом давно уже прибыла в замок! А ты? Опять не устояла перед искушением прогуляться одна? – продолжая удерживать дочь за плечи, Невилл легонько отстранил ее от себя и окинул строгим, но бесконечно любящим взглядом горевшее румянцем, оживленное лицо Марианны. – Что ты пытаешься найти в лесу, дочь? Ведь зимой в нем нет трав!

– Я была не одна – меня сопровождали наши ратники. Так что ты укоряешь меня напрасно! – улыбнулась в ответ Марианны, ни капли не смущенная отцовской строгостью, и потрепала ластившегося к ней пса, который поскуливал, требуя большего к себе внимания.

– Вот как! – и хотя Невилл сурово хмурил брови, взгляд, устремленный на дочь, был преисполнен тепла и нежности. – А чем ты собираешься оправдать число взятых с собой ратников?

– Резвостью ног моего Воина! – с лукавой улыбкой ответила Марианна, забавляясь с псом, который прыгал возле нее, словно неуклюжий щенок, и подставлял лобастую голову под узкую теплую ладонь хозяйки. – За ним и остальным нашим лошадям не угнаться, а ведь в твоей конюшне лучшие лошади графства. Что же говорить о чужих!

Невилл осуждающе покачал головой, но его губы растянулись в невольной улыбке.

– Ах ты, мой хитрый лисенок! Всегда знаешь, где полить маслом, где добавить меда! – сэр Гилберт был страстным любителем верховых лошадей и гордился тем, что его конюшня была лучшей во всех графствах Средних земель. – Что за приказания ты отдавала слугам? Мы ждем гостей на ночь глядя?

Марианна к тому времени заметила книгу, которую рассматривал Невилл до появления дочери, и, завладев ею, стала быстро листать страницы. Поэтому на вопрос отца она лишь кивнула, а сама скользила взглядом по строчкам и красочным миниатюрам, которыми перемежался текст.

– Я заказал ее для тебя у аббата из Ярроу, – сказал Невилл, довольный тем, что его подарок пришелся дочери по душе. – Пока ты гостила у Уилфрида и Сэсиль, ее как раз доставили. Так кого нам следует ждать?

Настойчивый вопрос отца вернул Марианну к реальности.

– Один из гостей – Гай Гисборн. Его спутника я не знаю. Я встретила их по дороге домой, и сэр Гай просил о гостеприимстве. Я заметила, что они изрядно устали: лошади едва держались на ногах, да и люди были не в лучшем состоянии.

– Что же, ты поступила правильно – наш замок никогда не отказывал в приюте тем, кто в нем нуждается. Пока у нас есть время до приезда гостей, расскажи, как тебе самой было в гостях? Здоровы ли Уилфрид и Сэсиль? И как их сын?

– Здоровы! – живо отозвалась Марианна. – А маленький Годо – прелестный малыш. Все очень сожалели, что ты не смог приехать на крестины вместе со мной. Я передала им твое приглашение погостить, только они вряд ли соберутся навестить нас раньше лета. Уилфрид на днях отправляется в Лондон и берет с собой Сэсиль.

Из-за ставен послышались трели рожков, и Марианна с сожалением захлопнула книгу.

– А вот и наши гости! Я проверю, готовы ли для них покои, согрета ли вода для ванн и накрыты ли столы к ужину.