ЛОГИК

– А кто это? – искренне удивляется Луна.

– Ты что, о землю ударилась? Не знаешь, кто такой Падальщик? – начинаю я злиться, а потом вспоминаю, что она, может, и на Пирамиде-то до этого никогда не бывала. В пустоши полным-полно поселений логиков, как и интуитов, впрочем. А скитальцев всегда было много. – В общем, это те, кто следит за порядком.

– Ловят преступников?

– Подчищают за ними, – поправляю я наивную девчонку.

– Как это?! Тут что, можно совершить преступление и остаться безнаказанным? И даже более того, за тобой придут и уберут? – Луна выглядела совершенно сбитой с толку.

– Крестострел – это среда, где эволюция совершает самый жесткий отбор. Эволюции не должно мешать ничто и никто. Как думаешь, смогут логики эволюционировать, если повсюду будут валяться разлагающиеся трупы?

Луна помотала головой, не в силах поверить моим словам.

– Падальщики для того и нужны, чтобы каждый раз возвращать среду обитания в положенное ей состояние.

– Значит, тебе ничего не будет? За убийства?

– Будет. Будет, и немало. И, боюсь, в самое ближайшее время. Теперь начнут мстить и их знакомые, и родственники. Ничего не поделаешь, – равнодушно ответил я.

Месть не самая страшная проблема, которая может у меня появиться. Применение ворожбы, остановившей время в трактире «На Дне», гораздо страшнее! Логик с такой силой просто не должен находиться в Крестостреле, ему положено быть на более высоком уровне. Шестом или седьмом. Если управление Склепа прознает о случившемся, на меня объявят охоту и главные власти, и все Падальщики, вместе взятые.

С другой стороны, никто на первом уровне не знает о моих способностях, никто даже не представляет, как выглядит ворожба, замедляющая время. Да я и сам, честно говоря, слабо в этом разбираюсь. А вот логик, явившийся, когда случилось это безумие, владеет этой техникой в совершенстве.

Выходит, что шанс урезонить ситуацию все-таки есть. Или нет? Кто поверит этим фанатикам с четвертой парсы, тем более таким, которые захаживают на улицу Кричащих Во Мраке?

– Что теперь делать? – спрашивает Луна, вырывая меня из невеселых раздумий.

Смотрю на девчонку. Получается, что я спас ее. Пусть не намеренно, но все же спас.

– Во-первых, ты теперь принадлежишь мне.

Луна, мгновенно напрягшись, слегка отстраняется.

– Не волнуйся, – успокаиваю я, – мне не требуется воспитывать свою нечувствительность тем способом, которым пользовался Калиб. Это варварский метод. Его, на самом деле, практикуют немногие логики. Калиб был в их числе и, более того, распространял его в массы, что, на мой взгляд, непростительно. А во-вторых, без меня ты просто умрешь. Это, я думаю, тебе объяснять не надо? Ведь, несмотря на то что ты оказалась крепкой и очень выносливой, все же ты как-то попала в плен к Калибу.

Луна, опустив глаза, кивает, а потом решается уточнить:

– А каким методом воспитывал свою нечувствительность ты?

Резонный вопрос. Девчонка желает знать, в какое пекло ее несет теперь.

– Боль не другим, но себе. Как моральная, так и физическая, – коротко отвечаю я, и Луна, кажется, немного расслабляется.

– Хорошо, – соглашается она, как будто у нее есть выбор.

– Но знай сразу. Я беру тебя себе только потому, что уверен – ты не сможешь меня убить. Иначе бросил бы здесь. И еще, позже я тебя продам. На верхних уровнях за тебя дадут неприлично много.

– С чего ты взял, будто я представляю какую-то ценность? – усмехнулась она.

– Это просто: обычный логик не в состоянии пролежать в Путнике пять дней. Город высосет все силы без остатка. Патруль по ошибке доставил тебя на Балконы Крестострела, решив, что ты просто красивый товар, который придется по вкусу многим. Будь в тебе сила, она проявилась бы максимум через неделю, и тогда бы меня не наняли убить Калиба, потому что, не сомневаюсь, к тому времени он был бы уже мертв.

Хищный оскал на лице Луны подтвердил мою догадку. Однако при воспоминании о Путнике она невольно содрогнулась. А секундой позже, сообразив, что я оказался в трактире «На Дне» не случайно, а пришел именно за Калибом, удивленно спросила:

– Как тебя зовут?

– Кира, – озадаченно ответил я. А потом честно признался: – Я ожидал другого вопроса…

Следующая ее фраза меня ошеломила.

– Меня полностью устроит наше сотрудничество, Кира. Я не буду пытаться тебя убить, а ты поможешь мне отправиться наверх. И совершенно не важно, как ты это сделаешь: обменяешь меня на деньги или как-то еще, – выдала она.

– Ты и не сможешь меня убить, – с уверенностью заявил я, – в тебе нет силы. И на кой черт тебе надо наверх?

– Это уже мое личное дело. А вот насчет того, что нет силы, ты ошибаешься. Это Калиба окружала целая свита прислуги, а ты, по всей видимости, один. Отец хорошо научил меня сражаться в пустоши с помощью лишь физических навыков. Одному-то тебе я и вилкой смогу живот вспороть.

– А ты осмелела, – замечаю я. – С чего бы это?

Но Луна лишь улыбнулась, давая понять, что на некоторые вопросы она отвечать не собирается. Это не входило в наше с ней якобы «сотрудничество». Как бы странно это ни прозвучало, но девчонку, по всей видимости, устроило мое имя. Не думал, что оно какое-то особенное, по крайней мере, для других оно таковым не является. Однако Луна – логик с причудами, пускай и без силы. Что ж, хочет считать это сотрудничеством, пусть считает, мне только на руку.

Я и сам не прочь отправиться наверх – там определенно мое место. Надо всего лишь пройти несколько постов на пути к последнему девятому уровню. Но пока рано. Я еще не скопил достаточно частиц Механизмов Времени. Луна почему-то считает их деньгами, наверное, в пустоши они до сих пор в ходу. Правильно, а чем еще обмениваться логикам, у которых нет силы?

Наверху это сделать не выйдет, там попросту отсутствует торговля. Крестострел, первый уровень Пирамиды Золтуса, тем и хорош, что тут проживают три миллиона логиков, и все, ну просто все как один, стремятся к власти. А потому всегда есть заказы на убийство неугодных за хорошую плату.

И я лучший в этом деле.

Поэтому я никак не могу покинуть Крестострел. Нужно скопить частиц гораздо больше, чем у меня сейчас есть. Конкуренции для меня на этом уровне просто не существует. Да, приходится играть нечестно, а что поделаешь?

Я поднялся на ноги. Голова еще шла кругом, но это не помеха – было время, когда доставалось и сильнее.

– Вставай, – сказал я. – Нам нужно в Склеп.

– А что это? – спросила Луна, но вставать не спешила.

– Место, где работает мой наниматель. Он должен мне «денег», как ты изволила выразиться. На самом же деле денег в Пирамиде нет. Плата за услуги осуществляется лишь частицами Механизмов Времени. А должен он много. Такую сумму я не прощу, – сказал я, а про себя подумал: только бы Марк не просек, что случилось в трактире. Надо успеть забрать у него оставшуюся сумму до того, как разнесутся слухи. Может, и затаиться придется на время.

– Будь по-твоему, – согласилась Луна, – только, видишь ли, я не могу идти: потеряла слишком много крови.

Только сейчас, более-менее утвердившись на ногах, я заметил, что девчонка держится за бок, обмотанный тряпкой, которая уже пропиталась кровью. С такой раной и ползти будет трудно. Понятно теперь, почему мы оказались в кустах: дальше она бы меня не дотащила.

– Я определенно обязан тебе жизнью, Луна, но быть должником не в моих правилах. Показывай свою рану, – скомандовал я.

Да, дела были плохи. Вероятнее всего, кожу глубоко рассекло в тот момент, когда Калиб отшвырнул ее. Черт возьми, даже если внутренние органы и не задеты, шрам будет сантиметров тридцать. И она еще оставалась после этого на ногах и притащила меня сюда! Уму непостижимо, насколько она живучая.

– Я рада, что ты знаешь мое имя, – сказала она.

– Мне рассказал твою историю бармен, но ты сейчас лучше помолчи. Нужно сосредоточиться. И еще, соберись, будет больно, – предупредил я, хотя знал наперед, что эта девчонка даже не пикнет.

Процесс регенерации тканей тела – не самая приятная процедура. Я бы сказал, болезненная до ужаса. Зато быстрая, к тому же исключает заражение крови. Ну, относительно быстрая… Для того чтобы зашить такую дыру, потребуется много силы, концентрация и пятнадцать минут времени, в течение которых Луна будет чувствовать, будто ее зашивают обычной иголкой и без обезболивающего.

Но, как я и ожидал, ни единого стона не вырвалось из ее крепко сжатых губ, даже когда я вычищал попавшую в рану грязь.

– Вот и все. Можешь подняться.

– Спасибо, – поблагодарила она, – знаешь, если бы ты был интуитом, значение твоего имени расшифровывалось бы как Убийца, Несущий Наказание. А ты, наоборот, лечишь, даруя спасение.

– Не говори так больше. Я ненавижу этих созданий! – огрызнулся я.

– Причиной тому тот самый интуит, которого ты упоминал?

– Именно. Но это не единственное обстоятельство. Любой логик – полная противоположность интуита. Можем существовать либо мы, либо они. Печально, но такова действительность, – сказал я.

– Наверное, – небрежно кивнула Луна, – но откуда такая ненависть к тому интуиту?

– Он убил мою мать, – коротко отрезал я.

Девушка содрогнулась, ей было это неприятно.

– Я вижу его практически каждую треклятую ночь. Ледяные глаза и клинок, от которого исходит красный пар, – словно в трансе, вспоминая сегодняшнее видение, проговорил я.

Луна внезапно резко побледнела, даже руки затряслись.

– Ты его знаешь, – неожиданно для себя догадался я, – видела его на войне?

– Да, я была на войне… – ответила Луна.

Догадка подтвердилась. Эта девчонка в столь юном возрасте прошла просто невероятные испытания. Все знают, как воют две фракции этой планеты.

– Я скажу тебе, кто он. Но только после того, как ты мне поможешь.

Скиталица не врала. Она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО знала, кто был этот интуит, это видно невооружённым глазом! Такие вещи сразу определяются по мимике, жестам, поведению. Просто невероятно, как ей, бессильной, удалось уцелеть после такой встречи.

– Ты приобретаешь ценность прямо на глазах! За такую информацию я, пожалуй, мог бы не продавать тебя на верхние уровни, а помочь овладеть силой. Задатки у тебя потрясающие. Как только сможешь освоить азы, тебя уже больше никто не заберет в рабство, – предложил я.

– Мне нужно наверх, Кира, – упрямо произнесла она. – Не забывай, мы заключили сделку.

– Что ж, теперь она видится мне совершенно в ином свете.

Когда планируешь убийство, стоит запастись множеством путей отхода. У меня изначально было три: катакомбы, Открытые Балконы с воздушным парапетом и транспорт. В сложившейся ситуации я выбрал последний – самый быстрый способ убраться из этой дыры.

Мотор логоцикла выдавал максимальные обороты, унося нас из четвертой парсы. Призрачным белым светом освещали дорогу впереди фонари и тут же гасли, как только мы проезжали мимо. Воздух был теплым и свежим.

Ночью на широких трассах Крестострела не встретишь ни одной живой души. Потому что за все приходится платить, например, за свет этих самых фонарей. Когда ты один на дороге, тариф не просто кусается – жрет запас частиц Механизмов Времени, как бешеная собака. Не говоря уже о прожорливом логоцикле.

Ничего. Проехать эту парсу, освещая себе дорогу, жизненно необходимо. Дальше можно будет не питать фонари, а пользоваться только светом фар.

Маршрут до Склепа я выбрал максимально короткий и безопасный, чтобы лишний раз не пришлось петлять. А скорость и прямая трасса помогут оторваться от гипотетических преследователей.

Дорога проходила вдоль ребра Пирамиды и тянулась до самого конца восьмой парсы. Там мы свернули налево и вдоль канала, который брал свое начало у набережной, доехали до Южного моста, ведущего в Склеп.

– Ух ты! – восхищенно произнесла Луна, которая всю дорогу испуганно жалась к моей спине.

– Понравилось быстро ехать? – улыбаясь, спросил я. Чего греха таить, мне и самому нравилась быстрая езда, порой только так и спасался от дурных мыслей.

– Ну и это тоже! А главное, я и представить себе не могла, что в Пирамиде так красиво! Четвертая парса – настоящий гадюшник по сравнению с тем, что мы видели по дороге.

– Что есть, то есть, – согласился я, думая о четвертой парсе. – Это место, где обитают простые рабочие. Работа и дом – все, чем они занимаются. Наверное, поэтому там абсолютно дикий народ.

– В пустоши о Пирамиде говорят как о месте, настолько унылом и скучном, что нет никакого желания туда идти.

– Однако ты пришла, – напоминаю я, – и мне до сих пор непонятно зачем.

Луна вновь улыбается. Понимаю, что откровенности от нее не дождаться. Где бы ни жил логик, он не упустит возможности получить желаемое, на то он и логик. Держать в тайне свое положение для нее естественно.

– Поначалу я тоже так решила, – игнорируя мои слова, продолжала Луна. – А тут увидела эти дома, их необычные формы, лиловый свет, причудливые крыши – и ощутила какое-то странное чувство, которое постоянно менялось во время поездки. Я как будто пробовала на вкус ауру каждой улицы… В общем, было приятно.

Ощутила ауру улицы, да еще на такой скорости… Поразительно! Я начал чувствовать этот особый запах-ауру только после двух лет, проведенных на Крестостреле. А она практически сразу! Ощущать настроение улиц – особая наука, в свое время она спасла мне шкуру.

Бывало, гуляешь по улице, а запах, который и не запах вовсе, а что-то иное, просто описать его никакими словами не получается, так и лезет в ноздри. Если мокро и склизко внутри делается, надо быть настороже – рядом из какого-то мертвеца выкачивают силу. Если ноздри щиплет, словно перцем намазали, хотя на самом деле этот пресловутый перец ты и в руках-то никогда не держал, – значит, в этом районе много ссорятся. А если этот запах-аура похож на свежий ветер и ты при этом невольно думаешь, как было бы здорово сейчас прокатиться на логоцикле, значит, эта улица легкая и приятная, опасаться никого не нужно.

– А это что? – с любопытством спросила она, указывая на готическую громадину, стоящую посреди водоема.

Я вмиг вынырнул из своих грез, вспомнив о деле.

– Склеп, – ответил я, – главное управление первым уровнем Пирамиды Золтуса, Крестострелом. Он стоит посреди огромного водоема и очищает воду, которая потом течет в каналы и совсем маленькие реки.

– Получается, можно пить воду из любой лужи и она будет всегда чистой?

– Сомневаюсь в наличии хотя бы одной лужи на всей территории. Но – да. Вода всегда чистая. Все на благо эволюции. Ничто не должно мешать логику обретать могущество.

Предвкушая один из возможных ее вопросов, добавил:

– Тебе, наверное, интересно, почему солнечный свет легко проникает сквозь толстый слой стен Пирамиды?

– Осознание движения и процессов, – ответила Луна, – свет проникает, потому что вы ему это позволяете. Так же обстоит дело и с ветром. Тут ведь неоткуда взяться воздушным потокам.

– Мы, – поправил я ее. – Хм, не такая уж ты и необразованная.

Луна смутилась.

– Тебе разве не надо торопиться? – сказала она. – Нас могли преследовать, и еще неизвестно, что будет с тобой после твоей выходки в трактире.

– Ты права, надо, – кивнул я. – Я и тороплюсь: ускорить ворожбу «иллюзорного щита» не так просто. Его суть – отвлекать внимание окружающих, а для этого мне потребовалось самому прийти в определенное состояние. Разговор на отвлеченную тему очень помог. Спасибо тебе.

Луна смерила меня таким презрительным взглядом, что я почувствовал себя негодяем, обманувшим маленького ребенка.

– Зато теперь ты в безопасности. Оставайся на этом мосту и постарайся не делать более пяти шагов в любую сторону от логоцикла. Понимаю, после заточения тебе любопытно взглянуть на что-то новенькое, но пока потерпи. Я скоро вернусь.

Скиталица кивнула. Прекрасно понимала, что ей лучше не рыпаться. А когда я отошел на несколько метров и обернулся, чтобы проверить, работает щит или нет, сквозь фиолетовое мерцание заметил, как Луна с тоской посмотрела на свое левое запястье, словно там было нечто важное, а затем взгляд ее устремился вверх да так и застыл, оставаясь бесконечно задумчивым.

Марк работал всегда. Поначалу, когда я этого еще не знал, приходилось связываться с секретарем и выяснять, на месте ли он, но за пять лет знакомства мысль о том, что кабинет загадочного работодателя может быть пуст, улетучилась.

В этот раз я был сильно удивлен. Каким только манипуляциям с моей стороны ни подвергалась ручка, дверь так и не пожелала открыться. А потому пришлось отправиться в главную приемную и выяснить местонахождение Марка.

Секретарь – девица лет тридцати в строгом серо-черном костюме, с пышной копной каштановых волос и узкими пытливыми глазами, долго разглядывала меня. То ли она никак не могла побороть сонливость, то ли недавно заступила на смену и еще туго соображала, но ее ужасающая медлительность и нерасторопность меня жутко раздражали. Поначалу она совершенно не понимала, о ком идет речь. Только после некоторых манипуляций с бумагами и записными книжками взгляд ее наконец прояснился, и, встряхнувшись, она все-таки сообщила, что господин Марк сейчас находится в архивах.

Кивнув, я направился в архивы – место, где хранятся все важные документы, касающиеся непосредственно вопросов развития или, наоборот, нарушения эволюционных процессов. Располагались они на втором этаже Склепа, все в той же южной части. Вообще, к Марку лучше ходить именно по Южному мосту, потому что Склеп разбит на четыре части, и попасть из одной в другую, не заблудившись, весьма трудно.

С виду главное управление Крестострела похоже на единое здание, но, как только попадаешь внутрь, становится понятно, что это небольшой полноценный городок с готической остроконечной архитектурой, множеством переброшенных с одной крыши на другую мостиков, дорогих трактиров и невероятно модных магазинов. Тут есть и отдельное жилье для особо богатых, и гавань для отдыха на лодке. Район, в котором располагается Склеп, называется Темные Воды, и это единственная зона, которая не делится на улицы и является самой большой по площади. Управление Крестострела со всех сторон окружено водой, которую оно же и очищает, а протяженность одного моста, например, того же Южного, составляет тридцать с небольшим километров. Все эти факторы делают Склеп самым привилегированным местом из всех имеющихся. Лучше можно найти только на верхних уровнях.

Архивы кабинета Марка располагались весьма близко – думаю, не просто так. Должность моего работодателя до сих пор была для меня тайной за семью печатями, которую я, как ни пытался, так и не сумел раскрыть. Впрочем, узнать, кто я такой, он тоже не мог, разве только если отправит запросы на все верхние уровни, а там, я это точно знаю, не любят, когда их беспокоит Крестострел, пусть даже сам начальник Склепа.

Когда я вошел в архив, Марк сидел прямо на столе, заваленном бумагами и коробками. Сосредоточенно изучал какой-то пожелтевший от времени листок, держа его близко перед глазами. Прямые серебряные волосы едва не касались поверхности бумаги. Увидев меня, он аккуратно, словно реликвию, положил документ в папку.

– Что-то ценное? – поинтересовался я с порога.

– Да, Кира. Документ, подписанный самим Верховным Румаи, не может не быть ценным, – он был совершенно серьезен.

Я немного помедлил, оценивая его поведение: гадал, знает он уже или нет?

– Работа выполнена, Марк.

– Хорошо. Хочешь получить свою оплату? – спросил он.

– Было бы замечательно.

Марк задумался.

– Ты ведь совсем не жадный, Кира. Разве нельзя было подождать до утра?

– Ты же знаешь, что я не люблю затягивать.

Он кивнул и, спрыгнув со стола, подошел ко мне, протягивая руку.

– У меня нет сферы, устроит, если я рассчитаюсь по старинке?

– Вполне, – согласился я. На самом деле я и сам хотел получить частицы напрямую. Собственный сосуд был наполовину исчерпан после того, как я побывал в трактире «На Дне», подлатал Луну и наворожил щит.

Мы крепко пожали друг другу руки.

Процесс обмена силой – когда ее планируется передать много – возможен только через телесный контакт. Это совершенно не похоже на подпитку логоцикла, подогрев пищи или оплату общественного транспорта. Когда сила передается от одного к другому, ты чувствуешь, как огненный поток, невидимый для глаз, бушует в области твоей грудной клетки, заполняя сосуд.

Настоящий экстаз.

– И правда, – неожиданно произнес Марк, когда обмен уже был закончен.

Я вопросительно посмотрел на него.

– Знаешь, Кира, когда к тебе приходит много логиков и ты постоянно платишь за услуги, то начинаешь чувствовать особенности каждого из них. В те короткие мгновения, пока идет передача частиц Механизмов Времени, опытный логик может ощутить, как бы это сказать, – Марк потер пальцами в воздухе, словно пытаясь нащупать то, о чем говорил, – портрет внутреннего сосуда. Он воспринимается как набор ощущений, которые, проанализировав потом, можно облечь в слова.

– И ты хочешь сказать мне эти слова? – с улыбкой спросил я.

– Пожалуй, да. Я тебе скажу их, – ответил он, а потом умолк на добрых полминуты, подбирая слова поточнее.

Нельзя показывать спешку и суету. Такие, как я, делают все размеренно, четко, по инструкции, шаг за шагом. Подобное поведение не привлекает лишнего внимания. Оплата уже получена, полдела сделано, остается только убраться отсюда, залечь на дно и, не торопясь, выяснить, кто такая эта Луна. А потом, раз она того хочет, отправить ее наверх в обмен на оплату и информацию об убийце моей матери. Я терпеливо дожидаюсь, когда Марк продолжит.

– Ты, Кира, – наконец произнес он, – убийца, который страдает от пожирающей его боли. На самом деле у любого логика есть чувства, и сила его, как это ни странно, именно в них.

Потрясенный услышанным, я уставился на Марка.

– Не смотри на меня так. Все верно. Знаешь ли ты, что объем внутреннего сосуда зависит от силы чувства, к которому ты делаешься нечувствительным?

– Воспитывать нечувствительность можно разными способами.

– Можно, – подтвердил он. – Но не любые тренировки дают такой результат, который есть у тебя. Я бы даже сказал НИКАКИЕ.

– Ты говоришь так, будто объем моего сосуда бесконечен, – ухмыляюсь я.

– Мы оба знаем, что это не так, – тут же возразил Марк. – Хотя бы потому, что бесконечных объемов не бывает. Однако есть очень необычные сосуды, близкие к совершенству, и один такой мне довелось однажды почувствовать, очень давно. А спустя много лет как-то раз я проснулся посреди ночи от внезапного озарения, и в моей голове сложился портрет того сосуда. Я испытал неподдельный трепет перед логиком, который прошел настолько немыслимое испытание, что в итоге стал Верховным.

– Ты говоришь о Румаи, нынешнем Верховном? – упавшим голосом спросил я, чувствуя, как начинаю покрываться холодным потом.

Было ошибкой брать плату таким образом!

Непростительной ошибкой.

– Не думаю, что ты будешь удивлен, когда узнаешь, что портрет твоего сосуда несколько напоминает его.

– Ты ошибаешься, Марк, – только и смог выговорить я.

– Я тоже так думал. Но пару часов назад узнал, что какой-то логик вскрыл пятьдесят глоток в трактире «На Дне» да еще и время в нем остановил. После этого я вспомнил, как восемь лет назад в Склеп пришло уведомление об одном мальчишке, подписанное самим Верховным. Он, знаешь ли, крайне редко уделяет внимание Крестострелу. Почти никогда.

Это было поражение. Не сомневаюсь, Марк с самого начала что-то подозревал, просто не сообразил, что надо копнуть глубже, чтобы выяснить, кто же такой его лучший убийца, берущий все заказы без исключения, порой даже самые безрассудные. До меня были многие, и все уходили меньше чем за год.

– Кира, кровь Румаи, я обязан объявить тебя вне закона, – произнес Марк.

– Из-за чего? – воскликнул я. – Эволюция сделала меня таким, я жил на Крестостреле с шестнадцати лет! Эти логики – слабаки. Считай, я оказал услугу, освободив место тем, кто может стать сильнее.

Марк устало вздохнул.

– Я мог бы закрыть глаза на этот инцидент. Хотя твои возражения ничего не стоят. Они лишь слова привыкшего к удобству логика. Но ты и сам понимаешь, что твоя сила просто не должна находиться на Крестостреле. Она во вред здесь, на первом уровне.

– Я не стану ее использовать, – пообещал я.

Он отвел глаза. Взгляд его упал на стол, где лежали бумаги.

– Понимаешь, Кира, это еще не все, – сказал он и, взяв один из листков, протянул мне.

Как громом пораженный я смотрел на собственное досье и прилагающийся к нему приказ на ликвидацию, подписанный самим Верховным.

– Почему ты так держишься за Крестострел? – спросил Марк. – Стать самым богатым, влиятельным логиком этого уровня – не твоя цель. Зачем одержимо копишь частицы Механизмов Времени?

Листок с приказом превратился в моей руке в неопрятный комок. А наша встреча в допрос.