Первый эксперимент

– Они меня ненавидят. – Сообщил я уже дожидавшемуся меня переговорщику, плюхнувшись в кресло напротив него. – Чтобы переехать на вашу планету, нужна какая-то виза или у меня есть преференции? Я боюсь случайно столкнуться с ними на улицах города. Кстати, почему вы здесь? Мы договаривались встретиться вечером.

– Главной проблемой является расстояние. – Абсолютно серьезно ответил он мне, пропуская мимо ушей последний вопрос. – Вы умрете от старости еще на полпути к нам.

– Как же вы мотаетесь туда-сюда?

– Телепортация.

– Тогда телепортируйте и меня тоже.

– Мы не уверены, что этот способ полностью безопасен для вашего организма. Мы занимаемся этим вопросом, поскольку ваше перемещение планировалось, как вы помните, ранее и возможно в будущем в рамках нашего сотрудничества. Но лишний раз не стоит рисковать. Именно поэтому делегация с нашей планеты прибудет сюда, а не вы отправитесь к нам. Повторюсь, пока. Должен признаться, вы первый человек из всех, с кем мы работали до этого, которому будет предоставлено право на посещение Казира.

– Казира?

– Так называется моя планета. Надеюсь, у вас будет шанс увидеть, насколько она прекрасна.

– Не сомневаюсь, что она такая и есть. Но знаете, что мне интересно? Вы сказали, я первый человек из тех, с кем вы работали… Я не первый человек, вступающий с вами в контакт?

– Двенадцатый, если вам действительно так интересно. Но еще ни с кем мы не сотрудничали столь долго. Вы хорошо зарекомендовали себя. На вас можно положиться…

Переговорщик говорил, а я пытался понять, что же такого зацепило меня в его словах. Что-то важное, на что нужно обратить внимание. Только вот что именно, я не мог сообразить.

– …и получил положительный ответ. Ваш вариант решения проблемы признан оптимальным. Поздравляю. Я тоже рад. Один из наших специалистов проведет операцию сразу после назначенной встречи с вами.

Я оторвался от своих мыслей и вник в смысл его слов. Кажется, он говорит про то, что лежащего в коме приятеля лысого бармена спасут. Здорово.

– Хотите присутствовать при операции?

– А можно? Это не слишком кровавое зрелище? Я, знаете ли, с детства плохо отношусь к виду крови.

– Знаю. Можно. Мы действительно хотим активно сотрудничать с человечеством. Для начала в лице вас. И нет, зрелище совсем не кровавое. Наши технологии позволяют…

Хвалить их технологии он любил. Я не стал ему мешать, снова погрузившись в свои мысли. Что именно в его словах меня смутило? Что-то, что может иметь непосредственное отношение ко мне. И только после того, как он в очередной раз попрощавшись, испарился из моего кресла, я понял, что именно меня взволновало. Переговорщик сказал, что я двенадцатый человек, с которым они вступали в контакт. И еще он сказал, что ранее им приходилось стирать память землянам. И проделывали они это уже одиннадцать раз.

****

Как и договаривались, мы встретились возле лесополосы. Когда я приехал туда, переговорщик уже ожидал меня, благоразумно укрывшись от случайных взглядов за одним из деревьев. Поскольку кресел в этом лесочке не нашлось, он просто висел в воздухе на расстоянии метра от земли. Идя за плывущим в воздухе пришельцем я слышал, как часто колотится мое сердце. С переговорщиком я общался второй год и уже привык к нему. Но теперь меня ожидает целая группа инопланетян. И не в уютных стенах моей квартиры, а на космическом корабле. Переговорщик неоднократно заявлял, как они миролюбивы. Но касалось ли это каждого из них? Как и люди, наверняка инопланетяне обладают разными характерами и темпераментами. Разными взглядами и жизненными ценностями. Что, если один из них окажется слишком любопытным и предложит «разделать» мою тушку прямо там, чтобы посмотреть, как я устроен изнутри? И что, если этот любопытный окажется самым главным, которому никто не посмеет возразить?

– В нашем распоряжении имеются специальные очки, обладающие возможностями ваших рентгеновских аппаратов. А также аппаратов компьютерной и магнитной томографии. Нам необязательно разделывать вас, чтобы увидеть ваши внутренности. – Прошелестел переговорщик, отодвигая щупальцем ветку сосны на нашем пути. – Мы обладаем такими возможностями, какие вашему разуму трудно даже представить. И мы не занимаемся убийствами.

В отличие от нас.

– Совершенно верно. – Так же бесстрастно подтвердил переговорщик.

Мне захотелось бросить шишку в его мерцающее тельце. Надеюсь, он прочтет и это в моей голове.

Деревья расступились и моим глазам открылось зрелище, от которого моментально перехватило дух. А все прочие мысли вылетели из головы. Посреди небольшой поляны, переливаясь сияющими желтыми и голубыми цветами, в воздухе висел огромный шар, слегка сплющенный сверху и снизу. Я покопался в своих школьных знаниях. Кажется, эта фигура называется сплюснутый сфероид. Впечатляюще.

Мой спутник подплыл в кораблю и поколдовал щупальцами по его обшивке. С негромким жужжанием отъехала в сторону неизвестно откуда появившаяся дверь. Он снова взмахнул щупальцами и на траву мягко опустился трап.

Переговорщик повернулся ко мне.

– Прошу вас. – Попросил он учтиво.

Меня не пришлось уговаривать. Страх ушел, уступив место радостному предвкушению. Я шагнул на ступеньки и они поплыли вверх, подобно эскалатору в метро. Земля осталась внизу, а я (надеюсь это будет действительно так и меня не съедят на ужин) летел навстречу самому удивительному приключению в своей жизни.

Освещение внутри корабля было ярким и теплым. Переговорщик шустро плыл по лабиринту коридоров, а я, стараясь не отставать, едва успевал разглядывать окружающую обстановку. Большинство отсеков были закрыты и я увидел лишь двери с надписями на незнакомом языке. Некоторые двери, кроме того, были затянуты неким прозрачным голубоватым экраном, напоминающим защитное поле.

Я хотел было спросить переговорщика, что это значит, но в этот момент он остановился у одной из дверей и приложил щупальце к считывателю слева. Дверь отъехала в сторону и я увидел большую овальную комнату с гладкими стенами стального цвета.

В комнате были расставлены предметы, формой напоминающие наши кресла, вот только сделаны они были не из ткани и дерева, а некой субстанции, с виду похожей на лиловое облако. Ножки, или их подобие, у кресел отсутствовали – они просто парили в воздухе. Облачных сидений я насчитал восемь штук. И в каждом из них удобно устроился пришелец. Восемь пар инопланетных глаз уставились на меня с нескрываемым любопытством.

Я моментально вспотел. Ноги приросли к полу на пороге комнаты и я никак не мог заставить себя сделать шаг внутрь. Недавние бесстрашие и эйфория испарились, не оставив и следа.

Видимо почувствовав мое состояние (или прочитав мои мысли), один из инопланетян соскользнул со своего кресла и подплыл ко мне по воздуху. В отличие от переговорщика он был не темно–зеленого цвета, а ярко-сиреневого, и прожилки на теле были не бурыми, а малиновыми. Как и тело переговорщика, тело этого инопланетянина покрывали мерцающие золотистые крапинки. Глаза были розовыми. В остальном его тело не отличалось от тела переговорщика, разве что было чуть меньшого размера.

Он протянул ко мне одно из своих щупалец.

– Не бойтесь. Мы не причиним вам зла.

Его голос разительно отличался от голоса переговорщика. Если у того он был сухой, как осыпающийся песок, то у этого инопланетянина голос звучал певуче, как журчание ручья. Я взял его за протянутое щупальце и мысленно поблагодарил. Увлекая меня за собой, инопланетянин подплыл к стоящему напротив кресел небольшому дивану, которого я изначально не заметил, и жестом пригласил меня сесть.

Пока повисший в воздухе справа от меня переговорщик произносил для собравшихся небольшую речь о Земле и ее обитателях и о важности космического сотрудничества, я внимательнее рассмотрел сидящих на облачках и внимающих оратору инопланетян. Пятеро из них были такого же цвета как переговорщик. Оставшиеся трое – сиреневые, как проводивший меня к дивану инопланетянин. Поразмыслив, я решил, что темно-зеленые инопланетяне относятся к мужскому полу, а сиреневые – к женскому. Забегая вперед скажу, что мои догадки оказались верны.

Переговорщик вручил мне прямоугольное устройство черного цвета размером с толстый блокнот. Меня попросили говорить в него, объяснив, что все, что я расскажу, тут же будет автоматически обработано и перенесено в компьютер.

А потом начались вопросы. Вежливые и корректные инопланетяне старались не перебивать друг друга и быть сдержанными, но, очевидно, им это давалось нелегко. К моему огромному облегчению меня не спрашивали, как мы получаем электроэнергию и сколько элементов в таблице Менделеева – иначе мне пришлось бы краснеть. Про это они, кажется, знали больше меня. Обычаи и правила нашего социума, психология человека, вот что их действительно интересовало.

Поэтому вопросы были самые обыденные и где-то даже внезапные.

– О чем чаще всего мечтают люди?

– Чего они больше всего боятся?

– С какого возраста вы себя помните?

– К кому вы испытываете больше привязанности – к своим родителям или к детям и почему?

– Какая физическая боль является самой мучительной? А что причиняет наибольшие душевные страдания?

– Как вы понимаете, что влюблены? Что вы подразумеваете под любовью?

Вопросы так и сыпались. Отвечать быстро было непросто. Что-то приходилось вспоминать, что-то осмысливать. Пришлось также объяснить им, что все люди уникальны, и то, что я смогу рассказать им о душевных переживаниях, в большей степени касается меня. Но другие люди могут ощущать некоторые вещи совсем иначе.

Часть вопросов заставила меня покраснеть. Например, на вопрос о самом приятном физическом переживании, я смутился и не ответил, но, судя по их реакции, он догадались. А для некоторых ответов приходилось переступить через себя, чтобы ответить честно. Задумываюсь ли я о людях, которые страдают в зоне боевых действий, происходящих в другой точке земного шара? Нет, не слишком задумываюсь. Почему? Я не знал, что ответить. Потому что это где-то далеко и меня не касается? А может быть, потому что я мудак? Признавать это и говорить вслух непросто, тем более когда тебя внимательно слушают соседи по галактике. Но врать им я не мог, иначе во всей этой истории не будет никакого смысла.

Через полтора-два часа мой голос сел и я попросил воды. Как и следовало догадаться, на космическом корабле ее не оказалось. Точнее, вода была. Но не земная. Заботливые инопланетяне пить мне ее не разрешили, так как не были уверены в последствиях ее воздействия на мой еще недостаточно исследованный ими организм, и предложили сделать перерыв до завтра.       Напоследок они, очень извиняясь, попросили меня задержаться еще на несколько минут, дабы посмотреть на то, что у меня внутри. Если я, конечно, позволю. Я кинул тревожный взгляд на переговорщика, но он заверил, что беспокоиться не о чем. Это не больно и не опасно. Меня попросили встать, переговорщик выдал собравшимся по паре темно-синих круглых стеклышек в мягкой оправе, напоминающие наши очки для плаванья, только без резинки для головы. Инопланетяне прилепили их на глаза, столпились вокруг меня и о чем-то зашептались на своем языке.

Я почувствовал себя беззащитным, почти голым перед этой донельзя любопытной компанией. Наверное так чувствовал бы себя покойник в прозекторской, если бы после смерти мог что-то ощущать.

– Вы не могли бы говорить на нашем языке? – В конце концов взмолился я, устав от их перешептывания и жадных взглядов.

Сиреневая инопланетянка, та самая, что просила меня не бояться, – я узнал ее по цвету, который был самым ярким, среди присутствующих «дам», – сняла очки и доверительно погладила меня по щупальцем по плечу.

– Боюсь, вам будет еще менее комфортно, если вы поймете, о чем мы говорим.

– Почему это?

– Насколько мне известно, представителям вашей цивилизации неприятно видеть собственные внутренности или внутренности своих сородичей. Подробные разговоры об этом тоже могут вызвать у вас смущение и даже отторжение. Или я не права?

Я был вынужден согласиться, отметив про себя, что был прав на счет ее пола. Она действительно говорила о себе в женском роде.

– Расскажите хотя бы, нет ли у меня там серьезных патологий. Или заболеваний. Может, срочно пора к врачу? А то вдруг наше, только начавшееся сотрудничество, прервется по причине моей внезапной кончины? – Попытался сострить я.

– Смертельных заболеваний у вас нет, если вы об этом. Но вот курить лучше бы бросить. И пить кофе на голодный желудок не следует.

– Увы, ничего не могу с собой поделать.

Она задумчиво посмотрела на меня, снова прилепила к векам очки и, склонившись, осмотрела мои грудь и живот, оттеснив других, все еще разглядывающих меня и перешептывающихся пришельцев. Отцепила очки и сказала уверенно:

– Обострение гастрита через шесть, максимум семь недель. А там и до язвы недалеко. Еще раз советую подумать о том, чтобы пересмотреть свои привычки. – Посмотрела на мое вытянувшееся лицо и добавила извиняюще: – Простите, это просто…как это по-вашему…дружеский совет?

Я кивнул, раздумывая над тем, как буду скучать без нескольких чашек утреннего кофе. Тем временем переговорщик хлопнул щупальцами и громко объявил:

– Господа! Мы злоупотребляем силами и временем нашего уважаемого гостя! Встреча окончена!

Инопланетяне с видимым сожалением сняли очки и расселись по креслам, поглядывая на меня с еще большим интересом и даже каким-то вожделением. Я укрепился в мысли, что, дай им волю, они с удовольствием раскромсали бы мое бренное тело. В научных целях, разумеется.

Мы распрощались и я, в компании переговорщика, покинул корабль тем же путем, которым мы вошли. Переговорщик вызвался проводить меня до машины.

– Заметил, что вы нашли общий язык с Хоканой.

– Самая яркая из женщин? Не уверен, что здесь уместно это слово, но ведь я правильно понял, что ваши сиреневые соплеменники относятся к представителям женского пола?

– Все верно.

– Хокана показалась мне очень милой. И доброй.

– Она замечательная. Добрая и чуткая, как вы уже отметили. Прекрасный врач, настоящий профессионал своего дела. Любящая мать и супруга. В свободное время изучает особенности функционирования человеческого организма. К сожалению, в основном по книгам и сведениям из вашего интернета, которые я добываю для нее. Она мечтала о том, чтобы побывать на Земле и увидеть людей воочию.

– Вы хорошо ее знаете.

– Лучше, чем кто бы то ни было. Хокана – моя жена.

– Вам с ней повезло.

– Вне всяких сомнений. И приятелю вашего приятеля тоже. – Переговорщик остановился. Мы подошли к окраине леса. – Потому что именно Хокана вызвалась оперировать его сегодня ночью. Еще не передумали присутствовать?

– Ни в коем разе. Если не будет много крови, как я уже говорил. Не выношу вида крови.

– Крови не будет. Совсем. Наши технологии позволяют обходится без этого.

Наши технологии.

Я рассмеялся. И тут, к моему изумлению, я впервые увидел, как на «лице» переговорщика в ответ расцвела слабая улыбка.

– Зря смеетесь. – Укоризненно сказал он, продолжая, тем не менее, улыбаться сам. Взмахнул щупальцем и в воздухе рядом с ним расцвели цветы, с виду напоминающие наши ромашки, только значительно крупнее. И они были голубые.

Переговорщик быстрыми движениями щупалец собрал цветы, и протянул мне букет.

– Это вашей девушке. За то, что мы задержали вас. Кстати, она вам звонила, но стены нашего корабля не пропускают волны вашей мобильной связи.

Я взял цветы. Они пахли потрясающе. Медовый запах с незнакомым приятным оттенком.

– Как вы это сделали? И что мне сказать Оксане? Такие цветы на Земле не растут.

– Скажете, что купили у старушки возле метро. Ваша девушка не ботаник, поэтому поверит. А сделать их мне было нетрудно. В наших щупальцах, как вы изволите их величать, мы храним множество частиц растений, минералов, даже живых клеток, из которых можем получить необходимое. Например, сделать воду, если окажемся в пустыне.

– Вы можете создать все что угодно, имея лишь частицу этого?

– Далеко не все. Например, на корабле я не смог сделать воду для вас, просто потому, что ее образца у нас не нашлось. Кстати, нужно будет исправить это упущение. Если будет интересно, позже посвящу вас в подробности. А сейчас нам пора. Мы с Хоканой будем ждать вас у ворот местной больницы под номером семь в три часа ночи. Мы решили перенести время на более позднее. Так меньше рисков быть замеченными. А вам необходимо показаться дома.

– Как же мы попадем внутрь?

– Не беспокойтесь. Я все устрою.

Переговорщик повернулся, намереваясь уйти, но застыл в воздухе. Сказал, не глядя на меня:

– Переговорщик наверное не самое плохое прозвище. Но вообще-то мое имя Гарни.

****

По дороге домой мои щеки пылали от стыда. Переговорщик, он же Гарни, поначалу обращался ко мне исключительно на вы, не используя имени. Но потом, спустя несколько месяцев нашего общения, стал все чаще и чаще называть меня Александром. А я, за все это время, так и не удосужился поинтересоваться как, собственно, его зовут.

Гарни. Хокана.

Необычно. Красиво. Загадочно. Как и все, что связано с ними. Несмотря на их непривычный человеческому глазу облик, на резонные опасения и некоторую долю зависти при контакте с расой, очевидно превосходящий землян, – да, и по технологиям, разве я могу это забыть, – пришельцы нравились мне все больше. Они были удивительно вежливы и воспитаны. Удивительно порядочны и добры. И… красивы. Стоило мне привыкнуть к их внешнему виду, перестать проводить параллели между инопланетянами и людьми, как до меня дошел и это факт. Они действительно прекрасны. Гладкие, упругие, прохладные, сверкающие искорками тела. Грациозные, плавные движения. Приятный спокойный тембр их голосов. А их глаза? Изумрудные. Розовые. Умные и проницательные. Казалось, в их глубине плещется та самая вселенная, которую они с такой легкостью научились бороздить.

Я оторвался от дороги, приподнялся на автомобильном сидении и кинул взгляд в зеркало заднего вида. Зеркало отразило темно-русые волосы, такого же цвета брови, ничем не примечательные карие глаза, слегка картофельный нос и щеки, начинающие к вечеру темнеть от щетины. Никаких тебе искорок и изумрудной зелени. Боже, наверняка они считают нас уродами. Забавно. Я с таким трудом привыкал к внешности переговорщика – на первых порах приходилось прикладывать усилия, чтобы смотреть на него без отвращения. И никогда не задумывался, что испытывал он при взгляде на меня.

Оксана не имела привычки выяснять отношения или устраивать скандалы. Несмотря на то, что вместе мы жили меньше месяца, я это понял. И, разумеется, оценил. Она была из тех потрясающих людей, которые никогда не пытаются наказать близкого человека резкими словами или, что еще хуже, холодным молчанием. Она вела себя корректно во время тех ссор, которые случались между нами еще тогда, когда я участвовал в проводимом инопланетянами эксперименте и почти постоянно был на взводе. И она ни разу не припомнила мне их.

Ну и конечно ее удивили и растрогали необычные цветы.

– Все уже остыло. – Сообщила мне она, ставя букет в вазу и зажигая газ под стоящими на плите сковородками, когда я, помыв руки, завалился на кухню поинтересоваться, что у нас на ужин. – Жареные картошка и горбуша. Будешь?

– Буду. – Пробормотал я, обнимая ее сзади за талию и утыкаясь в волосы. – Пахнет вкусно. А ты – еще вкуснее. Когда ты успела это приготовить?

– Я уже три часа как дома. – Она немного помолчала. – Звонила тебе. Несколько раз. Ты был не в сети.

Проклиная в душе все и вся, за то, что мне снова приходится ей врать, я рассказал придуманную по дороге историю о проткнутом колесе, поиске шиномонтажки, в которой была очередь и почему-то не было связи.

Оксана или поверила в эту неказистую ложь, или сделала вид, что поверила. Мы переключились на другие темы, и, болтая с ней, я параллельно думал о том, что попробую попросить переговорщика разрешить мне рассказать обо всем Оксане. Если мое сотрудничество с инопланетянами продолжается, долго скрывать это от нее я не смогу.

Новая проблема нарисовалась этим же вечером. Перенервничав на встрече с казирцами, сразу после ужина я почувствовал, что меня клонит в сон. У меня оставалось время, чтобы вздремнуть часа два-три, тем более, что седьмая больница находилась недалеко. Но, чтобы проснуться среди ночи, я, естественно, должен был завести будильник. Вот только вполне резонно будет предположить, что он разбудит не только меня. И как я объясню Оксане свою ночную прогулку?

Терзаемый мыслью о том, что мне придется лежать несколько часов в темноте и постараться при этом не уснуть, я вышел на балкон покурить и придумать выход из ситуации. Но долго мне думать не пришлось. Из квартиры раздался крик, за которым последовал грохот чего-то тяжелого, упавшего на пол. Заскочив в комнату, я увидел прижавшуюся спиной к двери бледную Оксану.

– Саша. – Тихим дрожащим голосом сказала она, не отрывая взгляда от стоявшего спинкой ко мне любимого кресла переговорщика. – Там что-то… сидит.

****

– Не что-то, а кто-то. – Поправил ее переговорщик. – И вы только что чуть не убили меня утюгом. Странный способ здороваться.

Я обошел кресло с переговорщиком, на полу перед которым валялся упомянутый утюг.

– Странный способ знакомиться. – Возразил я, отрывая от двери будто прилипшую к ней Оксану и прижимая ее к себе. – Не бойся. Я его знаю. И да, это пришелец. Но я обещаю, что он не сделает тебе ничего плохого.

– Это я вам лично могу пообещать, Оксана. – Отозвался переговорщик. – Мы с Александром знакомы уже очень давно, и, как видите, он жив и почти здоров. И, кстати, наше знакомство состоялось в этой же самой комнате точно таким же образом. Правда он не бросался в меня утюгами.

Оксана переводила взгляд распахнутых глаз с меня на переговорщика и обратно.

– Что значит – почти здоров? – прошептала она, наконец. – Они что-то с тобой сделали?

– Он все сделал сам, при помощи сигарет и неправильного образа жизни. – Немного обиженно возразил переговорщик.

– Он говорит правду. Они действительно не сделали мне ничего плохого. – Заверил я Оксану, усаживая на диван. – Я тебе сейчас все расскажу.

И рассказал все с самого начала. Переговорщик сказал правду. Мы познакомились с ним аналогичным образом. В один прекрасный день, случившийся уже больше года назад, я вошел в комнату с чашкой кофе и тарелкой бутербродов в руках, намереваясь посмотреть за ужином недавно вышедший на экраны фильм ужасов. Судя по отзывам, фильм был качественным и действительно пугающим. Но в комнате меня поджидало нечто куда более волнительное.

Я не бросал в него кофе и бутерброды. Не отрывая взгляда от желеобразной массы метровой высоты, удобно устроившейся на моем кресле, и стараясь не показать, как сильно напуган, я на автомате поставил свой ужин на журнальный столик, а потом начал медленно пятиться к двери. Переговорщик с любопытством следил следил за моими действиями, до тех пор, пока я, не зацепившись ногой за диванный подлокотник, не приземлился на пятую точку, нецензурно выругавшись от неожиданности и боли.

– Вы не ушиблись? – Участливо осведомился мой необычный гость странным шелестящим голосом. – Мне известно, что представители вашей расы – существа физически хрупкие.

Я промычал что-то бессвязное, поднимаясь и потирая ушибленный копчик. Переговорщик всмотрелся в меня, хлопнул себя по лбу одним из щупалец, – всего я насчитал их десять, – и добавил:

– Совсем забыл, что вы еще и довольно пугливы. Давайте я сразу заверю вас, что мы не хотим вас убить, отобрать вашу планету или съесть ваших детей. Я и мои соплеменники цивилизованны и миролюбивы.

Я присел на диван, пытаясь дышать глубже, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце и понять, не сошел ли я с ума.

– Не сошли. – Вежливо подсказал переговорщик. – Я действительно с другой планеты. И да, еще я телепат.

****

Принято считать, что мужчины – существа психологически более крепкие, нежели женщины. Не такие чувствительные, лучше справляются со стрессом. Или просто лучше его скрывают. Не знаю, так это или нет, но встречу с инопланетянином я перенес легче. Возможно потому, что в глубине души всегда верил в них.

Оксана же долго не могла прийти в себя. Немного успокоилась только тогда, когда я силой заставил ее выпить треть стакана коньяка. После этого она вцепилась в мою руку и смотрела куда угодно, но не переговорщика. Но ее хотя бы перестало трясти крупной дрожью. Переговорщик же, напротив, горел желанием с ней пообщаться. Особенно его радовал факт, что Оксана по профессии – медсестра.

– Моя супруга – врач. – Жизнерадостно сообщил он ей. – Она будет счастлива познакомиться с вами.