Человек в темноте

– Обнаружено еще одно тело двадцатипятилетней уроженки Ростовской области.., – слова диктора вернули меня в реальность. Очередная жертва какого-то придурка. – Это уже третья жертва, найденная за последние несколько недель… – я переключила канал, чтобы не портить себе настроение жестокими известиями, и не вникать.

Оставалось пять минут до открытия касс. Я нажала на кнопку телевизора и вышла в прихожую. Боковым зрением я увидела в спальне темный силуэт. Тошнота подошла к горлу, в висках сдавило, дыхание затаилось, и я медленно повернула голову – это висел кардиган, который я разместила на дверцу шифоньера.

–Молодец, Саша, второй раз за утро ты умудрилась отдать Богу душу, – я облокотилась на стену и закрыла глаза. – Хватит, это только твое воображение, успокойся. – Я выдохнула, сняла кардиган с двери, накинула его и влезла в кроссы. Схватив сумку и ключи, я выбралась из тисков квартиры, где пахло одиночеством и мраком. Каждый раз, когда я покидаю свой дом, я возвращаюсь проверить замок. Мне кажется, что я вовсе забываю провернуть ключи в замочной скважине. Приходится проговаривать свои действия вслух, дергать ручку, и еще минут пять держать в своей голове порядок выполненных действий. Я называю это синдромом ОКР7. Как будто голова отказывается воспроизводить элементарные функции, а я боюсь оставить дверь открытой.

Выйдя на улицу, я испытала свободу, и рука монстра из-под кровати уже не могла меня удерживать и угнетать мое настроение. Заводы пустили свой дым, словно лапы чудовища проникли в воздух в поисках меня. Но я была недосягаема для него. До улицы, на которой находился офис авиакасс, меня провожали автомобили такси и автобусы, свора собак, плетущаяся за мной, мамы с детьми, торопившиеся в сад. Я достала из кармана наушники и подсоединила их к телефону. В плеере заиграл саундтрек из «Сумерек»8. Спрятав руки в карманы кардигана от колющего холодка утренней осени, я побрела по центральной площади города, сокращая путь.

Глава 6

Пятнадцать лет назад

На часах почти одиннадцать вечера. За окном так темно и тихо. Лишь изредка проходили заблудшие души, задержавшиеся на скучных работах. Когда я стану старше, то хочу, чтобы у меня была крутая и интересная работа. А лучше вообще не работать. Вот бы найти богатого мужа. Или самой стать богатой. Жаль, у нас нет никакого родственника-миллионера, который бы вот-вот окочурился, оставив завещание на нас с мамой. Уличный фонарь освещал лишь небольшой клочок дороги перед домом. Я разглядела силуэт мужчины. Он шел медленно раскачиваясь, спрятав руки в карманы пальто. Мужчина горбился и оглядывался по сторонам. Интересно, им бывает страшно так же, как и женщинам? Они думают, что их могут преследовать или убить? Пугаются ли они любого подозрительного типа, идущего вслед? Было бы смешно, если бы мужчина рванул с места, визжа от ужаса, преследующего его в ночи. Смешно, потому что мужики ничего не боятся и не плачут. Ну, это они так говорят. «Это только бабы пищат и ноют, а у нас яйца. Нам не положено», – заявил как-то Костя перед всем классом на уроке физкультуры, пока физрук куда-то прогорел. А мне бы хотелось, чтобы рыжий зарыдал как девчонка, моля о помощи. Хотя этот мужчина озирался по сторонам, чтобы его не сбила машина.

Мое внимание переключилось на деревья, стоящие щитом. Они скрывали почти весь вид. Загораживали окна моей спальни, словно рыцари, охраняющие принцессу. С первого этажа практически ничего не видно. Только кусок дороги, часть детской площадки и фонарь. Иногда проходящего мимо человека.

Но летом, когда окна открыты, мне нравится подслушивать разговоры прохожих, звонкие голоса детей во дворе дома напротив, гул машин, проезжающих мимо. Это все днем. А ночью пугают эти кусты сирени и деревья облепихи. Мне всегда кажется, что в ночи там кто-то прячется, стоит там и наблюдает за мной. Я видела.

Когда моя «моторолла» загудела, я вернулась из мыслей обратно в свою комнату. Сообщение от Ксюши.

«Сегодня видела того красавчика. Лешу. Поболтали немного».

Она видела Лешу. Моего Лешу..

Я таращилась в темноту за окном, разглядывая свое слабое отражение в стекле. В памяти замелькали кадры знакомства с человеком, в которого я безнадежно влюблена.

***

Ксюша старше меня на три года. Она единственная моя подруга. И я держалась за нее, как за шанс срезать ярлык изгоя. Ее одноклассники – первые парни, с которыми я стала общаться, как с парнями. Они интересовались мной совершенно искренне, а я чувствовала себя раскрепощенно. Мои одногодки меня раздражали. Тупые создания. Скучные тупые создания. А вот, ребята из Ксюшиного класса – совсем другое дело. Они умнее. Они круче. И мне нравилось зависать с ними.

Мои одноклассники даже не догадывались, какая у меня крыша9. Но я никогда не обращалась к ним за помощью. Потому что мне было стыдно. Катьку и Дашку жаба задушит, когда узнают. Хотелось бы мне, чтобы и рыжий Костя обделался, когда один из старшеклассников подошел бы к нему и настучал за меня ему по каске. Тогда бы Костя перестал меня задевать.

Так вот, как-то раз Ксюша позвала меня в парк встретиться с одноклассниками и рассказала, что там еще будут их друзья из другой школы. Она отпросила меня у моей мамы погулять, заверив, что мы будем в соседнем дворе и вовремя вернемся домой. Не смотря на то, что Ксюше уже семнадцать, ее мама тоже воспитывала в строгости. Только моей маме трудно было следить за мной, потому что она часто дежурила в ночную смену. Ее контролем было нагружать меня делами и звонить домой. А Ксюшина мама, тетя Лена, была домохозяйкой. Что ж, наши мамы считали, что мы хорошо влияем друг на друга и не попадем в неприятности. Я в их глазах еще мала, только они не учли один нюанс – я никак не могла повлиять на Ксюшу. А вот она на меня…

У Ксюши сложный характер. Она могла быть милой и держаться очень спокойно, а в одночасье разозлиться и метать молнии в людей вокруг. И ей никто не перечил. Лишь несколько парней, но и им она могла заткнуть рот. Я держалась особняком и пыталась не попадаться ей в момент гнева, и иногда поддакивать ее мнению. Если уж я и осмеливалась возражать, то быстро меняла позицию в ее пользу.

Каждый раз, когда мы уходили гулять в парк, то обратно неслись как сумасшедшие. Потому что парк находился в минутах десяти, если бежать.

В тот вечер мы отправились в парк около восьми. Ксюша зашла в подъезд одного из домов по пути. Она всегда носила с собой «мини», которую ее мама категорически запрещала носить. Юбка едва прикрывала пятую точку. Когда она вышла из подъезда, джинсы-клеш сменились на черную бархатную полоску. В руках она держала пакет.

– Мама тебя убьет, если узнает, – хихикнула я, прикрыв рот рукой. Она такая крутая! Честно говоря, я ахнула. На ней это смотрелось дерзко и смело.

– А ты ей ничего и не скажешь, – хихикнула она в ответ, зная, что я ее прикрою. Легкий смех сменился строгим взглядом. Она умела смотреть в глаза так, что ноги подкашивались. Она доминировала над всеми. Как лидер команды. Некоторые мальчишки называли ее «альфа идет» и перешептывались, смеясь. Думаю, ей это нравилось. Этот взгляд говорил мне, что будут последствия, если ее мать пронюхает от меня хоть что-то о Ксюшиных переодеваниях.

Ксюша всегда себя выгодно подавала. И уверяла меня, что мужикам нравится кушать. Глазами. Откуда ей столько известно? По ее словам, им всегда хочется жрать, они голодные двадцать четыре на семь.

Я шла на встречу с парнями не настолько сногсшибательной. Тугой конский хвост с выбивающимися прядками, одежда, которой уже несколько лет. Все кофты с длинными рукавами, они скрывали порезы. Это мой маленький секрет. Когда мать меня достает и меня охватывает желание вцепиться ей в горло, я запираюсь в ванной и режу себя. Надавливаю бритвой на кожу, пока не проявится кровь. До изнуряющей боли. Это помогает приглушить во мне злость и плохие мысли. Тогда я успокаиваюсь.

Мы с Ксюшей – полные противоположности. Она – мисс «совершенство», я же – «постоянное сомнение и страх». Она – сама уверенность, я – угловатая девственница. Ее красиво вьющиеся пшеничные волосы красиво ложились на плечи. Мои темные, до черна, волосы никогда не выглядели идеально. Даже не понимаю, как она меня заметила. Я – полная неудачница в школе, едва заметная на фоне Ксюши. По началу мне было некомфортно. Но я мечтала вырваться из «гадкого утенка» в «прекрасного лебедя», и очень быстро смогла подстроиться под нее. Наверное, ей нужна была такая подруга рядом. Которая не перечила и не затмевала ее. Она мне нравилась даже больше, чем Аврил Лавин. Можно было бы заклеить стены Ксюшиными фотографиями, я бы так и сделала.

Сложнее было, когда я испытывала вспышки зависти. У нее все самое лучшее – волосы, грудь, родители, дом, оценки. Когда Ксюша хвастала отметками, я приходила домой и резала руку. Когда она показывала, что ей подарил отец, я резала руку. Когда она бросалась карманными деньгами и покупала, что ей хотелось, не считая лавэ10, я резала руку.

Мы шагали в парк, и Ксюша что-то рассказывала про надвигающийся выпускной, платье и разные безделушки, я мечтала порезать руки. Ее карие глаза сверкали в сумерках дня. Загорелая кожа, короткая юбка, голые ноги вызывали во мне желание резать руки.

Наш друг, Чижик, Ксюшин одноклассник, настиг нас на подходе к воротам парка. Он подмигнул мне, когда поравнялся с нами, а Ксюше бросил холодный «привет». Ксюша сказала, что он готов на все ради меня. Я засомневалась, потому что не понимала, как такая бескровная кукла с тонкими губами может кому-то по-настоящему нравиться. Но она уверяла меня, что он влюбился. Хотя он и выглядел как одуванчик, тощий и курчавый, но мне льстила мысль, что я ему нравилась. Нет, не так. Что я могу нравиться.

– Как дела, чикса? – он толкнул меня в плечо, неуклюже и по-дружески. – Ксюша, я смотрю ты во всей красе. – Он наморщил нос и жестом указал на ее «мини».

– Не твое дело, Чиж.

– Зад еле прикрывает. С каждым разом все короче, – он взорвался смехом. Я хотела бы поддержать его стеб. Но гримаса на лице Ксюши гласила «не смей».

– Иди ты, Чиж. В натуре, шутка отстойная, – рявкнула Ксюша, спуская юбку на миллиметр ниже. Чиж – единственный, кто вообще не боялся ее грозного взгляда.

Ксюша уверенно дефилировала в своей бархатной юбке, а я скованно шагала за ней. Чиж пытался привлечь мое внимание, но я старалась его игнорировать. Ксюша сказала, что такие пацаны должны попадать только в зону «мы всего лишь друзья, прости». Чиж много раз предлагал проводить меня и даже приглашал в кафе. Но я его динамила11. Потому что Ксюша сказала так. А я не перечила. Ей больше лет, и она должна смыслить в парнях. Иногда мне казалось, что именно Чиж стоит за кустами сирени и следит за мной. Из темноты.

– Ладно, брателло, че за наезд? Не шипи, – ехидно произнес он и положил руку на ее плечи. Я хихикнула, и Ксюша бросила на меня ядовитый взгляд.

На лавочке под деревьями сидели знакомые лица, а напротив стояло несколько человек, которых раньше я не встречала. Две девчонки и три парня. Девки сразу нас оглядели, когда мы подошли. В основном, пялились на Ксю. Она их явно затмевала. Я стояла тенью позади нее и приветственно кивала всем знакомым. Чиж пожал руки всем и сделал небольшой поклон перед новенькими, сопровождая это действие словом «дамы». Они рассмеялись, но не злобно. Им такая выходка понравилась. Ксюшин одноклассник Никита представил нас парням и девчонкам, задержавшись на мне. Он забыл мое имя, что неудивительно. Я сама назвалась, и кто-то тихо ответил «АГА, ПРИЯТНО».

***

Становилось скучно. Ребята пили пиво, Женя играл на гитаре, а Никита все время отпускал дебильные шуточки и громко ржал. Его смех был похож на крики осла, зазывающего самку. Но новеньким девочкам это нравилось, они так и вились около него. Никита, и в правду, был обаятельным. Хотя внешность на любителя, как говорила Ксюша. Он крупнее других ребят. И его лицо покрывала светлая щетина. Если в девчачьем мире альфа у нас Ксюша, то в мире пацанов это Никита.

Я уже раздумывала о тихом побеге из парка, так чтобы никто не заметил, когда наши с ним глаза встретились. Мое сознание поплыло. Я лишь помнила, как не могла оторвать взгляд. Он слегка улыбнулся мне. Или не мне. Ямочки на щеках дополнили его юное красивое лицо, словно завершающий паззл. Высокий шатен, даже крупнее Никиты. С ямочками. На щеках. Я не могла понять цвет его глаз. Да это и не важно, потому что он заворожил меня. И его ямочки. Внутри что-то екнуло. Приятное и острое. Любви с первого взгляда не бывает, я была уверена. Но он..

– О, чел. Здорова! – крикнул ему Никита и протянул ему руку. Другие парни протянули ему руки, чтобы поздороваться. Похоже, его знали все кроме меня. Даже Ксюша обняла его. Она обняла его? В эту секунду во мне вспыхнуло желание отпихнуть ее, а потом резать руку.

– Леша, – обратился он ко мне, легкая улыбка на лице делала его еще более загадочным.

– С.. Саша,. – заикаясь, ответила я. Голос осип от волнения. Я так глупо пялилась на него, а Леша излучал уверенность. Словно греческий Бог, сошедший с небес покорять земных женщин. Я про такое только в книгах читала.

Все мысли о том, чтобы уйти раньше, покинули мой мозг. Я хотела остаться навечно, лишь бы поймать его взгляд на себе еще раз. Леша стоял рядом, или я пыталась встать так, чтобы слышать его запах. Он пах мужчиной. Его парфюм сводил с ума. Раньше я даже не замечала, как пахнут парни. Только вонючий пот мог ударить в нос. Если от парня не воняло потом, значит, он попадал в категорию нормальных. От Чижика редко несло, но его духов я никогда не чувствовала.

Иногда Леша слегка касался меня. Случайно. И я вздрагивала от его прикосновения. Я – оголенный провод. Ксюша перетягивала Лешино внимание на себя. Смеялась со всех его шуток, хотя что тут говорить. Чувство юмора у Леши на высоте. Я помалкивала, наблюдая за всеми. Чиж мне постоянно что-то мямлил на ухо, но я все пропускала мимо ушей. Он- как назойливая муха, все жужжал и жужжал, а я хотела отмахнуться от него.

«Леша.. Леша».. Имя врезалось мне в память, крутясь в голове. Я будто кружилась на карусели, а по кругу летали маленькие птички и щебетали его имя. Затем щебет переходил в скандирование миллионов болельщиков на футбольном матче, и его имя гулко отзывалось в моей голове. Пока я не поняла, что это Ксюша зовет его. Ее мерзкий голос сейчас звучал в моих мыслях.

Остаток вечера я просто слушала его. Наблюдала за его жестами, мимикой, улыбкой, от которой нельзя оторваться. Девочки, чьи имена я так и не запомнила, строили ему глазки, смеялись, и составляли конкуренцию Ксюши. Но разве мог хоть кто-то затмить Ксюшу? Она идеальна, ну как же.

Мне хотелось думать, что Леша иногда, но все же, поглядывал в мою сторону. Уверена, что ловила на себе его взгляд. Определенно.

Я посмотрела на экран «мобилки». Через полчаса надо было быть дома. Как же нещадно летело время. Я подошла к Ксюше и сказала, что нам скоро выдвигаться. Она закатила глаза и ответила, что без меня знает. Слишком громко она это произнесла, что большинство повернулись в мою сторону. Мне стало не по себе. Что с ней такое? Я смущенно отошла, слезы наворачивались на глаза, но я стерпела. Зачем так показушно себя вести? Обида сидела в горле. Я снова захотела порезать себе руки.

Пришло время уходить, и Ксюша заявила всем, что нам пора. Леша махнул на прощание нам, а я непроизвольно улыбнулась. Заметил ли он?

Когда мы бежали домой (а мы бежали, потому что не успевали к десяти), Ксюша пыталась рассказать что-то, но ее голос срывался, и слова звучали отрывисто. Тот тон, которым она мне ответила ранее, куда-то испарился. И со мной рядом бежала нормальная Ксю. Может, мне показалось?

Я ее не слушала. Потому что мою голову занял парень с чудесными ямочками на щеках. Парень, чье имя отражалось от стенок черепной коробки и проникало в отдел мозга, отвечающего за влюбленность. Я старалась запомнить его голос с легкой хрипатой, зафиксировать приятную тошноту от симпатии.

Рядом с нами притормаживал водитель на какой-то темной иномарке. Он поинтересовался, почему мы бежим, и предложил подбросить нас, если Ксюша даст свой номерок. Конечно, устоять перед ее «мини» трудно. Она поднялась еще выше, пока Ксюша бежала. Она сказала водиле, чтобы и не надеялся ни на что. Тот кинул что-то вроде «ну и хрен с тобой, шалава» и нажал на акселератор.

Мы забежали в подъезд, и Ксюша переоделась в джинсы. И как я не заметила, что она была с пакетом? Все это время ходила с ним? И бежала? Ксюша свернула юбку и положила в пакет. На прощанье она чмокнула меня в щеку и крикнула, что завтра увидимся. Какая же она воздушная и легкая. Мне бы ее шарм.

Ее дом находился ближе. Она уже скрылась из вида в своем подъезде, а мне надо было преодолеть еще несколько метров до своего дома. Мама ничего мне не сказала, когда я появилась на пороге дома без одной минуты десять. Я проскочила в ванную. Просидела под душем несколько минут, переваривая вечер. А еще я подавляла желание резать руки. Но на глаза попалась бритва. И я полоснула по руке. Капли крови падали в поток воды, превращаясь в светло-красные, почти бесцветные пятна, а затем исчезали насовсем. Мной овладело чувство, которое обездвижило меня. Я стояла и смотрела, как капли, одна за одной, растворялись в горячем потоке воды.

Я просидела у окна почти час. Воспоминания о встрече с Лешей отвлекли меня от серых будней. Даже когда мама зашла в комнату и сердито посмотрела на меня, указывая на то, что мне пора спать, я ни разу не огрызнулась. Лежа в постели я не переставала прокручивать тот вечер. Я представляла, как могла бы сделать что-то по-другому. Могла поздороваться увереннее, подойти сама, поговорить, пофлиртовать. Я сжала запястье. Рана от лезвия еще не зажила. Я надавила, чтобы боль перебила чувство сожаления и упущенной возможности. Отстой.

Глава 7

Сейчас

Прошло пару дней, как случился последний приступ паралича. Но из головы не выходил образ того, кто почти каждую неделю пытался мной овладеть. Высохшее тело до костей, обтянутое тонкой синеватой кожей, медленно и плавно тянулось от ног к моему лицу. Пустые серые глаза пугали еще сильнее, а скрипящий голос, шепчущий мерзости на латыни, приводил в ужас весть мой организм. Оно не было похоже ни на женщину, ни на мужчину. Оно выглядело как призрак, который может схватить. У этого существа не было хвоста или рогов, когтей или других уродливых конечностей. Но я точно знала, что это монстр. И ноги.. Ноги, будто изо льда, длинные, тонкие и в трупных пятнах. Пряди черных волос спадали с плеч и шатались из стороны в сторону, склеенные грязью и жиром. Они свисали, как сосульки. Но я никак не могла сосредоточиться на губах, не могла вспомнить, есть ли зубы, острые и тонкие как у вампиров или желтые и гнилые как у мертвецов. Не помнила и то, как именно оно пахнет. Я ощущала дыхание на коже, и оно вызывало ужас. Пустые глаза отвлекали меня от остального.

«Прочь из моей головы! Тебя не существует», – я помотала головой, отрицая мысли.

Я открыла список вещей, необходимых мне для поездки: паспорт, деньги, косметика, белье, куртка и пара свитеров. Из сорока пунктов в чемодан умещалось всего двадцать три. Куда деть остальную половину оставалось загадкой. Приходилось думать, что может быть бесполезным и чего брать не стоит.

–Шампуни и крема можно купить и в Москве. Так что вы не едете. – я усмехнулась сама себе и отложила их в сторону. – Утюжок очень нужен. Ты остаешься.

Я пыталась избавиться от самых ненужных вещей, которые, возможно, даже не надену.

– Так-то лучше. – я нахмурила брови, оглядела спальню и увидела на прикроватном столике браслет. Я схватила его, как самую дорогую вещь из прошлого, и надела на левое запястье. Сантиметровой толщины красный плетеный браслет из бисера, с буквой «В» посередине. Напоминание обо мне. Обо мне прошлой.

До поездки мечты – три дня. Завтра утром – автобус до соседнего города с большим международным аэропортом. Я несколько раз проверила каждый пункт и сложила все в одном месте, чтобы не забыть ничего. «Билеты, деньги, паспорт», – моя мантра на остаток дня. Я испытывала такое легкое волнение и тошноту, какое ощущала всегда перед дорогой куда-то. И пока я не сяду в автобус, а затем в самолет, эти чувства будут сопровождать меня, до самой Москвы, и пройдут, лишь когда я ступлю на западную землю. На карте прилично накопленная сумма, отпускные и несколько тысяч от инвестиций. За пять лет упорного труда в местном журнале я ни разу не гуляла отпуск. Поэтому у меня три месяца свободы от работы. И новая жизнь.

Я взяла телефон и в разделе вызовов нашла маму. Я должна была сказать ей, что улетаю. Отголоски прошлой жизни все еще сказывались на мне. Мамин тотальный контроль так и остался крошечным пятном на моей свободе. Отдаленные гудки несколько раз прозвучали в динамике, прежде чем мама взяла трубку.

–Саша? Привет. Не ожидала, что ты позвонишь. Почти месяц прошел после.., – я знала, что маме не понравится то, что я собиралась сообщить. Одно дело – переехать от нее в соседний город, чтобы вырваться из-под опеки, а иное – перебраться на другой конец страны.

–Привет, мам. – От волнения разболелся живот. Я подошла к окну, потому что связь в квартире была отвратительной и почти нигде не ловила. На экране телефона появились два деления. Я включила громкую связь и положила телефон на подоконник для уверенности, что антенна не пропадет.

С тех пор, как я съехала с родительского дома, редко звонила маме. Мы никогда не были особо близки, как мать и дочь. И отдалились совсем. Она и не догадывалась про приступы ночного сна, и я не хотела ее расстраивать, поэтому всячески скрывала.

– Саш, ты вообще собираешься приезжать? У тебя, вроде как, отпуск намечался. Или ты решила работать, как проклятая? Всех денег не заработаешь.

– Мам.. – как же трудно мне давались слова.. Всегда тяжело разговаривать с мамой. Еще в детстве противостоять маминому «нет» было нереально. Особенно когда мама надевала форму. Ничего не изменилось. Даже на расстоянии. – Мам, я уезжаю. В Москву.

Тишина на противоположной стороне трубки насторожила меня. Я понимала, что сейчас у мамы случится внутренний припадок ярости, а затем она совершенно спокойным голосом начнет выдавать тысячи причин, почему мне стоит воздержаться от поездки. Вплоть до мольбы не бросать ее в очередной раз, ведь она же поднимала меня одна, и теперь нуждается во мне.

– Я хочу прощупать почву в одном из агентств. Мне сделали предложение, но все решится на закрытом мероприятии, на котором я должна быть. – да, я немного исказила правду. Но для ее же спокойствия.

– Ты.. ты что? Издеваешься? Опять? – в этот раз ее тон звучал натянуто. Будто она на грани сорваться и облаять меня, словно я пробегающая мимо стаи собак кошка. – Ты бросаешь меня?

– Мам, давай не бу..

– Я тебе говорила, что девочкам вроде тебя не место в столице. Ты знаешь, кто туда приезжает на заработки, или как ты там называешь свои никчемные мечты, и теряются? Ты знаешь, чем именно они зарабатывают на жизнь? Это все сказки для наивных дурочек. Я тебя такой не растила. Вспомни своих школьных друзей. Даже в таком маленьком городке, как у нас, есть плохие люди. А там их миллионы. Никому ты не нужна. Никому. Только мне.

Она всегда славилась тем, что любила прервать меня. Ей важно только ее мнение. В любой момент. Тогда и сейчас. Она продолжала перебивать. Всегда. Как же мне хотелось закричать на нее, сказать, как достало все, что она говорит. Что я вовсе не нуждаюсь в ее дебильных советах. Что она мне больше не указ. Что я достаточно взрослая. Что я давно перестала считаться с ее мнением. Но я как обычно подавила ком ненависти, понимая, что она моя мама. И единственная, кто у меня есть.

– Я знаю, мам. Но я уже решила. Ты не остановишь меня. Прости, – как всегда я старалась успокоить ее разбушевавшееся воображение. И что со мной должно случиться? Откуда такое стремление меня защитить? Как обычно я извинилась перед ней. Хотя не должна была. В чем я виновата? Но испытывать вину за себя я давно приняла как должное.

Она повесила трубку. Типичное поведение инфантильного взрослого. Я перезвонила. Меня встретили тоскливые гудки. Звонок сбросился, а я набрала снова. В этот раз мама скинула. Она умела шантажировать меня и заставлять переживать. Всегда умела. И пользуется шантажом до сих пор. Перезванивать сейчас было бесполезно.

Я заметила сообщение на экране телефона. Это от Димки. Мой верный друг, словно бродячий пес, таскался за мной с самого детства. Если он узнает о моем отъезде, это разобьет ему сердце. В зоне дружбы он давно. Я знаю, что Димка испытывает ко мне. Вот уже пятнадцать лет он пытается из зоны Д перейти в зону Л. Но любовниками нам не стать. Не то чтобы он мне не нравился, просто он как брат. И я не встречаюсь с теми, кто знает обо мне больше позволенного.