Привет тебе от меня из 1942-го года

Пребывая в состоянии жуткого напряжения, солдаты почувствовали, что за этой сценой последует непоправимое и чудовищное. Бесстрашный мужик повернул голову и окинул печальным взглядом своих собратьев по несчастью, будто уже знал наперёд, что ему грозит. Затем прямо в лицо офицеру коротко бросил: «Сволочь!» Дальше ему не дали договорить, автоматной очередью прошили не только его, но и тех, кто стоял рядом с ним.

Все остальные пленные в панике сразу попадали на землю, послышались громкие угрожающие выкрики охранников и приказ переводчика снова подняться. Афанасий услышал слева от себя почти детский голос, умоляющий и беспомощно зовущий: «Мамочка! Мамочка!» Афанасий чуть повернул голову и увидел юношу, на вид ему было не больше семнадцати. Такими срочно, в виду создавшегося безвыходного положения, пополняли сильно поредевшие части буквально перед самыми боевыми действиями на этом участке фронта,

Боковым зрением Афанасий увидел, как с другой стороны к нему медленным шагом приближался офицер, переводчик беспристрастным голосом кидал в толпу один приказ за другим. Понятно было, что пленный перестал быть человеком, за всё его будут теперь наказывать смертью. Ещё пару шагов и офицер окажется напротив него. Успел только подумать: «Если кто-то решил для своих экспериментов бросить человека в ад, то, почему бы не дать сил ему выбраться оттуда».

В следующее мгновение, будто получив удар в спину, Афанасий сделал шаг вперёд и чуть влево, прикрывая собой смертельно перепуганного юношу, резко выкинул правую руку вверх, всю силу вложил в свой голос, до этого от страха осипший, и как мог, крикнул:

– Хайль Гитлер!

Снова абсолютное безмолвие и приятно удивлённый взгляд офицера. Такого точно никто не ожидал. Не ожидал от себя такого и сам Афанасий, сейчас его голова была абсолютно пустой, никаких мыслей, одно равнодушие ко всему происходящему. Напряжение, достигшее своей наивысшей точки, проходило. Теперь уже Афанасий перестал бояться чего бы то ни было, он готов был ступить туда, что совсем недавно больше всего его пугало.

Подошедший офицер похлопал его по плечу, сочувственно посмотрел на другое раненое плечо, ничем не перевязанное. Гимнастёрка пропиталась кровью, успевшей застыть, и прилипла к коже. Афанасий теперь смиренно ждал своей участи и услышал, как офицер довольно произнёс:

– Gut! Gut!

Далее он сказал несколько слов переводчику, который затем передал узникам предложение со стороны немецкого руководства сотрудничать в обмен на сохранение жизни. Человек двадцать выступили вперёд. Афанасий схватил рукой стоявшего позади него парня и поставил в ряд с собой. Чуть позже он прошептал: «Единственный человек, который будет помнить о тебе, это твоя мать, остальным вовсе нет никакого дела до твоей жизни. Всем наплевать, где будут валяться твои кости». По-дружески советовал воспользоваться случаем, протянуть время, а при удобном моменте попытаться сбежать. Геройство в таком месте просто бесполезно.

Пару дней их проверяли, Афанасий наставлял Андрея, так звали парня, которого он втянул в свою неожиданную авантюру; учил, как и что говорить про себя, будто имел уже опыт общения с немецкими властями. Опыта никакого не было, была интуиция человека, попавшего в беду и ищущего выход. Страх перед нашими расстрельными отрядами был не меньше, чем перед немцами. Впрочем, не только страх, но и непринятие властей, опорой которых было тотальное запугивание граждан своей страны.

Если он чудом выживет и выберется из лагеря, то не было никакой уверенности в том, что его пощадят наши; карающие руки советской системы дотягивались до всех, не разбирая, у кого какие погоны и положение. Все хорошо знали, как фанатично в Красной Армии могут исполнять приказы в виде неоправданного и показательного расстрела своих же бойцов и командиров прямо перед строем без суда и следствия. Из двух зол приходилось выбирать наименьшее и выжидать.

Пока им поручили составлять списки больных, умерших и вновь прибывающих. За первые два дня появились первые умершие, никто пленных не лечил и не кормил. Вокруг Афанасия была одна смерть, он видел глаза тех, кого смерть заберёт в ближайшие часы. Тогда первый раз он подумал о Боге, как Он мог допустить такое.

На третий день приехали какие-то особые люди и задавали множество разных вопросов. Каждого по отдельности приглашали для разговора с представителями немецкой разведки, об этом вскользь упомянул переводчик. Афанасий указал, что он из города Кизляра и может общаться с жителями горных селений на их языке, что вызвало явную заинтересованность к нему, как человеку, подходящему для их заданий.

По тому, как его пристально разглядывали, он сообразил, что такие приметы, как чёрные волосы и длинный нос с горбинкой, делавшие его похожим на коренное население Кавказа, могут как-то спасти его отвратительное положение. Позже, находясь совершенно в другом месте, он увидит, как будут готовить участников к специальной работе: им будут перекрашивать волосы в чёрный цвет и гримировать под местных.

Немецкие войска приблизились к Кавказу, намеревались захватить крупные города Северного Кавказа и выйти к берегам Каспийского моря. Города Нальчик, Грозный, Кизляр и Махачкала были одной из их ближайших целей. Немецким разведывательным группам необходимы были люди, хорошо знающие эти места, расположение промышленных предприятий, не успевших эвакуировать и много чего ещё. От Афанасия требовались данные, которые на первый взгляд, не имеют значимости.

Интересовались, есть ли районы, где население особенно негативно относится к советской власти по тем или иным причинам. Предполагалось, что национальные меньшинства, подвергшиеся репрессиям со стороны карательных органов советской власти, будут сотрудничать с немецкими властями. К осени 1941 года на территории Кавказа на самом деле достаточно было национальных групп, действующих против советской власти. На их поддержку рассчитывала немецкая разведка, постоянно сбрасывая в тыл советским войскам десант диверсантов с оружием. При помощи диверсантов был захвачен нефтеперегонный завод под Майкопом прежде, чем его собирались взорвать наши войска при отступлении.

Афанасий продумывал каждое слово, его могли специально запутать, и тогда снова вернётся невыносимый кошмар. После длительного опроса он понял, что его пытаются завербовать к себе на службу. Но он был уже рад тому, что не будет выполнять мерзкую работу полицая, его собирались отправить в Пятигорск в специальную группу для обучения. Сейчас он готов был уехать на самый край света, лишь бы исчезнуть с этого места и больше никогда не вспоминать о нём. Он не терял надежды, что сможет убежать, раствориться каким-нибудь образом в толпе.

Он и предположить не мог, что на него возлагались вполне конкретные планы, и ему в скором времени придётся покинуть пределы страны навсегда. Его жизнь не один раз будет висеть на волоске, и каждый раз он будет жалеть о том, что остался жив, думал, может и лучше бы было, если бы он умер в том концлагере. Не было бы тогда постоянных мыслей о том, что сделал непоправимую ошибку, после которой невозможна дорога туда, где осталось всё родное.

В Пятигорске он пробыл до ноября 1942 года. Группу готовили для переброски в Турцию, впоследствии в Иран. Нужно было проследить пути доставки военных грузов союзниками Советского Союза на Кавказ через Иран и определить все возможные способы препятствия этому движению. Сложившая трагическая ситуация на Северном Кавказе привела к усилению активности военных сил Турции и английских войск на территории Ирака и Ирана. Тревога по поводу германской опасности, нависшей над Ближним Востоком при поддержке Турции имела свои причины.

21 августа 1942 года немецкие егеря установили знамя фашистской Германии на самой большой вершине Кавказского хребта. Процесс восхождения на Эльбрус специально снимали на камеру. Немецкие газеты печатали статьи с фотографиями и на весь мир трубили о своей скорой победе. Глубина немецкого продвижения шокировала не только Москву, но и страны антигитлеровской коалиции. Турецкая армия концентрировала у советских границ свои войска, на отдельных участках наблюдалось проникновение диверсантов.

Турцию наводнили агенты всех разведок, пытавшихся выяснить истинное положение, заодно дезинформировать вражеские разведки заведомо ложными сведениями, сделав вброс информации в нужных местах. О том, что Турция занимает прогерманскую политику, не сомневались, имея подтверждающие факты.

Ещё в начале 1941 года германское правительство оказало поддержку анти-английскому восстанию в Ираке при содействии турецких служб. В Анкаре велись переговоры о транзите оружия иракским повстанцам, которые после поражения сбежали на турецкую территорию. Турция надеялась взять контроль над железной дорогой Багдад-Бейрут. Предстояла напряжённая битва на всех фронтах, и никто не знал результатов исхода.

Операция «Дессау» по захвату Кавказа началась 2 сентября 1942 года. По планам немецкой разведки турецким военным частям надлежало подойти вплотную к советской границе в районе города Батуми. Прежде посланные агенты должны были передать точное расположение позиций советских войск, что позволило бы вести прицельный артиллерийский обстрел и прикрыть наступление. Информацию о русских войсковых соединениях, расположенных на восточной турецкой границе, о количественном составе судов русского флота в Батуми и Сухуми получали непрерывно.

Дальнейший план был рассчитан на то, что совсем недавно сформированные из этнических турок горно-стрелковые советские дивизии, защищавшие горные перевалы, при первой возможности сдадутся в плен. Заранее были распространены через агентов листовки с призывом перейти на сторону турецкой армии, освободиться от большевистского террора и стать свободными народами Кавказа.

Немцы надеялись, что турецкие войска смогут продвинуться таким образом к Баку в одном направлении и к Тифлису(Тбилиси) – в восточном направлении, овладеть этими городами и отрезать советские части Приморского фронта от снабжения. Тогда немецким войскам легче будет уничтожить войска Северо-Кавказского фронта. Агентам предстоял большой объём работы с целью получения точной информации. За каждым посланным в тыл врага следили, проверяли, при возникновении малейшего подозрения устраняли. Завербованных было довольно много, с ними особенно не церемонились.

Находясь в концлагере, Афанасий узнал, для чего так тщательно там допрашивали пленных, выпытывая сведения о численности обороняющих частей, составе отходящих частей, о наличии горючего, чем были вооружены и так далее. Так становилось ясно, какими силами обладает противник в настоящий момент.

Осень 1942 года могла подвести страну к фатальному исходу. 28 октября немецкие танковые дивизии входят в Нальчик, а к утру 2-го ноября они прорвали оборону и подошли к пригороду Орджоникидзе, предварительно забросив в тыл диверсантов. Все в напряжении следили за ситуацией, когда вероятным был выход противника к берегам Каспийского моря, захват стратегически важных месторождений нефти и перекрытие пути доставок груза от союзников.

Воевать было нечем, кроме винтовок, взрывчатки и пороха не было, как и горючего для самолётов. Оставалось надеяться только на чудо в виде героизма защищающихся. В результате жесточайшего сопротивления на протяжении четырёх дней непрерывных боёв смогли приостановить дальнейшее продвижение немецких дивизий. Но на одном героизме войны не выиграть.

Поставки союзников через Иран и северный поток шли очень медленно. Только своими силами Советскому Союзу было не одолеть мощного натиска врага, надеясь лишь на мужество своих солдат. Прервать Иранский коридор поставок и создать катастрофическое положение для русских стало одной из важных задач германского военного руководства. Хорошо подготовленные разведывательные группы перебросили в Иран, где было горячо во всех смыслах.

Англичане усиливали свои войска на подвластной ей территории Ирана, запросили у американцев помощи в виде одной бронетанковой дивизии, передислоцировали воинские части с Индии. Немецким агентам предстояло разойтись по иранским населённым пунктам и, кроме добывания разведданных заняться подстрекательством местного населения против англо-советской оккупации.

С 25 августа по 17 сентября 1941 года была проведена операция «Согласие» по захвату власти в Иране, в результате оккупации территория Ирана была разделена англичанами и СССР на британскую и советскую сферы. В 1942 году весь урожай, собранный в северной части Ирана, отошёл Советскому Союзу, возникла нехватка продовольствия. Нужно было воспользоваться ситуацией и спровоцировать возмущённых бедственным положением людей к бунту. В Тегеране вспыхнул хлебный бунт, готовый перейти в национально-освободительное движение курдов, лидеры которых получали поддержку от Германии в виде оружия.

Афанасий был направлен в южную часть Ирана, там, где господствовали англичане. Если бы кто из знавших его ранее, посмотрел на него сейчас, никогда бы его не узнал и не догадался, что за внешностью заросшего и бородатого перса зрелых лет скрывается русский молодой мужчина. Тёмное от загара лицо, длинная борода, суровый взгляд тёмно-карих глаз никак не могли навести на мысль, что перед тобой русский.

За время своего пребывания в Турции, он выучил достаточно много слов, пополнив свои знания. Он изменил тон голоса, сделав его чуть ниже. Находясь в портовом иранском городе, он обязан был наведываться к связному и передавать данные. Обычно для этой цели открывали разные торговые лавки, снабжались товаром и договаривались о предупреждающих сигналах.

Привыкая к примитивным условиям жизни, он задавал себе вопрос: что он здесь делает и для чего? Приходил в отчаяние, не подобрав абсолютно никакого ответа. Настоящее его положение было наказанием за однажды сделанный роковой шаг в страхе потерять жизнь. Но то существование, на которое он обрёк себя, жизнью не назовёшь. У него нет того, что может быть у человека – дома, семьи, Родины. Он даже не может принадлежать себе самому, он принадлежит им. Он думал избавиться от страха, но самое страшное у него впереди. Если война когда-нибудь закончится, то ему некуда будет возвращаться.

В начале 1943 года на помощь англичанам прибыли американские строительные войска и подразделения технического обслуживания. Началась реконструкция железной дороги и одновременное строительство автомобильной. С 1943 года поставки по иранскому потоку значительно увеличились. Если до конца 1942 года ещё продолжались атаки немецкой авиации по линии прохождения грузов, то в дальнейшем они прекратились. У немцев начались серьёзные проблемы на Сталинградском фронте, и выделить дополнительные самолёты для бомбардировок конвоя с грузом в Иране они были не в состоянии, но продолжали время от времени забрасывать десант с диверсантами, оружием и взрывчаткой.

Их встречали «свои», провожали в безопасное место, затем принимались за работу. Грузы из США поступали в Иранский порт Бендер-Хомейни, далее они следовали по магистрали через горные районы в порта Каспийского моря. Весь грузопоток полностью отслеживали; по линии коммуникации имелось двести с лишним туннелей и четыре тысячи мостов, в этих местах нужно было произвести взрывы. Иногда ограничивались тем, что снимали с железнодорожного моста рельсы, в результате чего вагоны с грузом падали в реку.

В сентябре 1943 года Иран присоединяется к антигитлеровской коалиции. Происходит заметное изменение обстановки не в пользу немецких спецслужб, координировать работу связных, тем более, что-то предпринимать, стало намного сложнее и опаснее. Англичане полностью теперь обладали контролем в стране. Каждый иностранец, прибывший в Турцию и работающий в административном и дипломатическом аппарате, находился под их пристальным наблюдением. Проверялись любые способы взаимодействия с представителями иранской военной или политической верхушки. Британской разведкой были арестованы иранские чиновники по подозрению в сотрудничестве с Германией, начались судебные разбирательства и разоблачения.

Для самого Афанасия это было к лучшему, часть агентов вынуждено приостановили свою работу, и он мог рассчитывать хоть на какое-то облегчение своей участи и найти возможность скрыться. До этого каждое место его пребывания строго определялось, и он мог покинуть его только после получения очередного указания.

Выполняющий задания только по общему внешнему наблюдению и не имеющий абсолютно никаких контактов, кроме купца торговой лавки, с которым перекидывались молчаливыми взглядами, Афанасий мог оставаться незаметным. Сделать это было вполне реальным на фоне возникших необычайно активных движений, в основном, на юге страны.

Масштаб строительных работ, проводимых англичанами и американцами в Иране просто поражал. В короткие сроки реконструировались порты, от них вели автомагистрали на север. В Хорремшехре, где в прошлом году диверсанты совершили поджёг пристани, уничтожив большое количество грузов, американцы построили новый порт и организовали работы по сборке грузовых автомобилей из доставленных комплектующих. Туда набирали на работу местное население, чем и решил незамедлительно воспользоваться Афанасий, задумавший оторваться от своих «надзирателей».

Впервые за долгое время он находился в воодушевлённом состоянии, луч свободы пробивался в его мрачную жизнь. Вид происходящего здесь движения приводил к мысли о неизбежности победы над Германией и возвращения к мирной жизни. Он бродил вдоль набережной реки и думал, чем для него закончится война, что ему делать после неё, а самое главное – куда податься. Были мысли отплыть на американском судне в далёкую Америку, но тогда ему насовсем придётся отказаться от возвращения домой. Он полагался на волю случая и продолжал работать на заводе.

Не ожидал он, что увидит там своих-русских. Он еле удержался на ногах, когда услышал русскую речь; мимо него проходили наши в военной форме и обсуждали мощность двигателя и другие характеристики машин. Это были специалисты из закупочных комиссий, принимающие технику. Афанасий чуть не выдал себя, застыв с инструментом в руках. Неужели ему так всю жизнь придётся бегать от своих и от чужих? А так хотелось сказать: «Здорово братишки!»

Он готов был разрыдаться от невозможности обнять своих и пожать им руки. Русская речь для него здесь, на чужбине резанула по сердцу ножом, заставляя терпеть невыносимые муки. От него будто отрезали часть его самого – русский без права говорить по-русски. Эти муки будут следовать за ним, словно его собственная тень.

Скрыться ему пришлось неожиданно, когда в очередной раз нависла угроза. В 1944 году на заводе произошёл пожар, ясно было, что не обошлось без участия диверсантов. Началась усиленная проверка, в том числе, всех работающих. Афанасий боялся не только англичан, которые могли выйти на его совсем недавнее тёмное прошлое, но и тех, кто это устроил. Немецкая разведка никак не могла успокоиться, посылая новых людей для подрывной деятельности, но и английская быстро реагировала, разоблачая одного участника за другим.

Афанасий лихорадочно соображал, куда теперь ему бежать. Он жил в бараке с индусами и решил присоединиться к ним, когда группа рабочих собиралась уезжать домой. Вместе с ними он прошёл на корабль и отплыл к берегам Индии, куда вовсе и не предполагалось попасть никакими судьбами. Он увязался за своими спутниками настолько, что последовал за ними до их конечного пути, пересёк половину Индии и оказался в провинции Кашмир. Судьба для чего-то решила дать ему передышку, дать время осмыслить то, что он сделал, забросив его в чудеснейшее место на планете. Перед его глазами предстало удивительное по красоте зрелище.

Он одновременно видел утопающую в зелени долину и снежные вершины гор, до которых «рукой подать». Ему показалось, что именно так должен выглядеть рай, о котором столетиями столько писали и говорили. Увы, даже это райское место человек испортил своим первобытным желанием отнять добычу и кусок земли. С уходом англичан в 1947 году так и не прекращались конфликты между этнически разными группами, населяющими территорию Кашмира.

Когда английские войска снова наведались сюда для установления порядка, Афанасий перебрался в восточную часть провинции – Ладакх, почти безлюдную, по причине суровых природных особенностей, заселённую буддистами и окружённую, словно крепость величественными горами. Он быстро привык к необычному виду окрестностей, напоминающих больше какой-то фантастический пейзаж, а также к условиям жизни людей в деревушке, где его приютили.

Деревушки в таких местах располагались у подножия склонов, выше находились храмы. Уложенные друг на друга каменные дома-клеточки, ничем не походили на те храмы, которые ему довелось видеть ранее. Но, именно в таком крайне ограниченном пространстве, находясь наедине с самим собой, легче будет услышать послания свыше. Здесь Афанасий проведёт два года и проникнется уважением к древнейшему учению и самобытной культуре народа, о котором раньше ничего не знал.

Порой поражаешься, каким удивительным узором сплетается судьба человека, давая ему возможность перемещаться волшебным образом в нашем обычном мире и испытывать абсолютно разные состояния. Афанасий, анализируя все моменты своей жизни, пришёл к выводу, сколь безграничными и щедрыми на милость могут быть божественные силы, решившие вдруг покровительствовать выбранному ими, непонятно по какой причине, человеку. Афанасий сотни раз мог умереть за всё это время, но нет, каждый раз ему протягивали соломинку для спасения и нужных людей на его пути.

Долго сидеть в скромном уединении посреди горных громад не пришлось, Афанасий возвращается в Кашмир. В том многолюдном рое, который представлял Кашмир, Афанасий на рынке знакомится с человеком, говорящим с небольшим акцентом, но по-русски. Это был учёный, изучающий местную богатейшую флору. Дмитрий Николаевич, выходец из русской семьи, покинувшей Россию после революции, проживал в Канаде. Он очень обрадовался такой неожиданной встрече и предложил Афанасию сопровождать его в коротких походах в поисках редких растений. Афанасий, знавший к этому моменту окрестности, естественно, не мог не согласиться.

Таким образом, представился случай занять себя делом, причём полезным, изучение и собирание лекарственных трав впоследствии пригодится в дальнейшей жизни. Учёный помог Афанасию увидеть мир с другой стороны: не обращая внимания на всякие коварные поступки людей, видеть каждый раз прекрасное и восхищаться тому совершенству, с каким устроена природа.

Афанасий стал замечать, какими красивыми, волнующими душу, могут быть закаты. До закатов ли было раньше, когда постоянно находился в жутких местах, и все мысли были направлены на то, как бы «унести ноги» и спасти свою жизнь. А тут появился человек, будто с другой планеты, нашёл маленький цветочек шафрана и восторгается им. Дмитрий Николаевич, держа в руках драгоценную находку, обратился к своему спутнику:

– Страна обладает по-истине сказочными сокровищами, сколько много лечебных свойств в таком крошечном цветке, да и не только с точки зрения медицины. Запах этого растения улучшает настроение. Да, поверьте, повышение уровня гормона счастья в вашем организме я вам гарантирую, если вы хоть немного подержите в руках эти лепестки.

Афанасий чувствовал сильный пряный запах, действительно испытывал необычные ощущения и хотел даже подшутить над наивностью учёного. Но шутка так и осталась только у него в голове, уступив место какой-то пронзительной печали. Он силился что-то вспомнить, а вспомнив, произнёс:

– Свет вечерний шафранного края …

Тихо розы бегут по полям.

Сердцу снится страна другая…

– Дорогой Афанасий, а вы, как я вижу, ценитель поэзии, – сказал Дмитрий Николаевич.

– Да какой из меня ценитель, – отозвался Афанасий, – Учительница была очень строгая, пока перед классом не прочтёшь стихи, домой не отпускала.

Учёный догадывался, что его новому знакомому возвращаться на свою родину совсем не безопасно, и решил помочь тем, что в его силах. А пока он высказал свои мысли:

– Есенин, как никто другой, очень красиво и образно писал о России. Не писал, а пел, без настоящей любви невозможно написать такие строки. Афанасий, я вам могу предложить поехать со мной в Канаду, тут вы зачахнете. В Канаде много наших соотечественников, с кем-нибудь найдёте общение.

– Вот так я и оказался в Канаде, – Афанасий Степанович объяснял сыну, каким образом он очутился в этой стране.

Эдуард слушал отца и не понимал, как столько событий могут вместиться в жизнь одного человека. Афанасий Степанович продолжал:

– Не думай, что мне легко жилось в Канаде. Долгое время я нелегально работал на лесозаготовках в лесной глуши. А однажды меня пригласили в качестве помощника на строительстве домиков. Многие дома, которые ты видел в нашем городке, были построены с моим участием. В конце пятидесятых это место считалось захолустьем, но здесь я познакомился со своей будущей женой. Марго приехала сюда с родителями задолго до меня. На момент встречи мы были одиноки, нам было уже немало лет, оба многое пережили и понимали друг друга. Муж Марго погиб во время войны, детей у них не было. Жизнь проходит скоротечно, всё проходит, наступил момент, когда и Марго ушла в иной мир.