Отложенная месть

– Оставьте туфли, – сказала Ника.

– Они подходят к костюму. Что ты? Хорошо будет. Не переживай, – ответила, растерявшись, Нина Петровна.

– Они такие красивые. Жалко их, – посетовала Ника.

– Но ведь это даже не твой размер. Всё равно носить ты их не сможешь, – заметила Нина Петровна.

– Оставьте туфли! – вдруг заорала Ника.

Нина Петровна спокойно достала коробку из пакета и положила её на кровать, затем вышла из комнаты. Она поняла, что Ника сейчас испытывает и сразу простила ей обидные действия. Ей стало жалко бедную девушку, ведь у неё теперь из близких родственников остался только спивающийся отец, которому она совсем не нужна.

«Зачем Ника сначала соврала, что ничего не украли? Насчёт чего она ещё врёт? Может быть, о многих вещах», – думала Нина Петровна, вернувшись домой.

Целый вечер она записывала и вспоминала, какие украшения видела на соседке. Некоторые из них ей даже удалось зарисовать.

«Хорошо, что у меня отличная зрительная память. Нужно найти того, кто мог быть связан с ломбардами», – думала она.

Когда ты владелица автомастерской, да ещё и такой, что берется за реконструкцию ретро автомобилей, ты знаешь много интересных людей. Открыв свою записную книжку, Нина Петровна удивилась тому, кого только в ней не было. И все казались ей такими важными клиентами – бизнесмены, актеры, милиционеры, риелторы, коллекционеры и многие другие. Но ни одного владельца ломбарда среди них не оказалось. Просто ходить и спрашивать про украшения нет никакого смысла, ведь ломбардов в Москве сотни.

«Нужно найти того, кто специализируется на украшениях, или того, кто имеет связи с ломбардами. А может, это просто безделушки? Или права Ника, и Галина их просто продала. Но почему тогда все сразу? Значит, ей срочно понадобились деньги. В любом случае, ломбард», – продолжала размышлять Нина Петровна, перебирая рисунки.

Постучавшись в комнату, зашёл Коля.

– Ты ужинать-то будешь? А то поздно уже. Ты рисуешь? – поинтересовался он.

Коля взял в руку рисунок ожерелья из жемчуга с красными камнями.

– Как будто капли крови между ключицами, – сказал он.

– Тебе уже кругом все кровь мерещится. Опять весь вечер учил анатомию? – спросила его бабушка.

– Подожди, а я его помню. Это ведь ожерелье нашей покойной соседки. Видел его на ней однажды, она ещё в синем платье тогда была. Зачем ты его нарисовала? – подозрительно спросил Коля.

– Ника сказала, что украшения её бабушки были украдены. Вот я и решила вспомнить, как они выглядели. Может, для следствия пригодится, – разъяснила Нина Петровна.

– Бабушка, ты лучше отдохни. Не мучай себя. Иди и поужинай, а то у тебя вид измученный, – ласково сказал Коля. Ей пришлось последовать его совету, потому что от усталости у неё стали слипаться глаза.

Нина Петровна, уже следующим утром позвонила знакомому коллекционеру антиквариата Эдуарду. Он пообещал узнать у своих друзей об украшениях. И если что, сразу всё сообщить. Конечно, тут главное действовать быстро, иначе их продадут, и они затеряются навсегда. Похороны соседки должны были состоятся уже через два дня. Поэтому Нина Петровна пыталась и работать, и организовать поминки одновременно. Долго пришлось разговаривать с администратором ресторана, объяснять, что нужно.

– Вам нужны будут официанты? – спросила администратор, по голосу ещё совсем молодая девушка.

– Нет. Нам нужно только, чтобы вы доставили нам еду по адресу, – старалась спокойно отвечать Нина Петровна.

– Я включу чаевые в ваш счет сразу, и доставка у нас тоже платная, – сказала администратор.

– А можно узнать, за что чаевые, если официантов у нас не будет? – злилась Нина Петровна.

Проговорив ещё минут десять и окончательно выйдя из себя, Нина Петровна бросила трубку и решила найти другой ресторан позже, а пока отвлечься на работу. Приехал новый клиент, мужчина статный, и весьма чарующей внешности, около сорока лет, в строгом костюме и на чёрном мерседесе. Он вежливо улыбнулся и протянул Нине Петровне руку.

– Меня Андрей зовут, – представился он.

– А меня Нина, – почему-то сразу стала флиртовать Нина Петровна.

– Мне нужна ваша помощь. Хочу обновить салон, – сказал Андрей.

«Что-то он такой привлекательный, что я снова чувствую себя на тридцать», – подумала Нина Петровна и немного смутилась.

– Хочу светлый, может, бежевый салон. Но не банальный. Может обсудим всё у вас в кабинете? – предложил Андрей.

– Да, конечно. Проходите. Сейчас я нам чай сделаю, – улыбаясь, сказала Нина Петровна.

Кабинет у неё был относительно небольшой, брутальный и даже немного аскетичный: кирпичная кладка на стенах, с развешенными черно-белыми фотографиями машин. Темный книжный шкаф, забитый разными образцами красок, обивок и прочего. Кожаный диван и два кресла. Зайдя в кабинет, она включила электрический чайник и села за прямоугольный дубовый стол. Андрей сел в мягкое кожаное кресло напротив неё.

– Это вы интересовались украшениями? – вдруг спросил он.

– Да, я. Вы от Эдуарда? – удивлённо ответила Нина Петровна.

– Да, он мне рассказал про вашу проблему. Попросил помочь. У меня есть знакомый, что скупает всякое, в том числе и украшения. Они ваши? – спросил Андрей.

– Да, мои. У меня их украли. Вот, я их зарисовала, как помню, – соврала Нина Петровна, протянув ему рисунки.

– Хорошо, я их возьму с собой. Поспрашиваю у людей, – ответил он, пристально на них посмотрев.

– Но даже если я их найду, вам придётся их выкупить, – добавил он.

Чайник вскипел, и Нина Петровна разлила чай в две белоснежные фарфоровые чашки.

– Я хочу знать, кто их украл. На милицию я не могу рассчитывать, – сказала она.

– Значит, милиция сейчас их тоже ищет? Хорошо, что сказали, – переспросил Андрей и положил рисунки во внутренний карман пиджака.

– Вы знаете, у меня сегодня мало времени. Я пойду. А вы пока пейте чай и подумайте насчет моего салона. Позвоню, как что-нибудь узнаю. До свидания, Нина, – попрощался Андрей.

Он слегка улыбнулся и вышел из кабинета.

– До свидания, – сказала ему вслед Нина Петровна.

Позвонить Эдуарду и отблагодарить его за помощь у неё так и не вышло. Всё закрутилось: работа, клиенты, механики, счета и организация похорон.

Глава 4

Заснуть ночью после убийства Нике так и не удалось: она падала, как ей казалось, в нескончаемую яму, и когда достигала дна, то сразу просыпалась и долго и глубоко дышала, чтобы успокоиться. В шесть часов утра она уже сидела в гостиной и пила крепкий кофе. К ней на скромный завтрак, еле проснувшись, присоединился Аркадий.

– Что мы будем делать, если её завещание вдруг найдется? – недоумевала Ника.

– Куда же оно пропало? Всегда там лежало в тайнике. Всегда. И в день её смерти оно исчезло. Это точно не совпадение. Я думаю, она знала, что её убьют, и перепрятала свое завещание. Вряд ли убийце понадобилось его красть, – продолжала размышлять вслух Ника.

– Мне почему-то кажется, что всё это как-то связано с бандитами. Она, наверное, впуталась в какое-нибудь ужасное дело, – предположил Аркадий.

– Возможно. Она в последнее время часто уезжала по вечерам. Ничего не объясняла. После этих поездок денег у неё много было. Хотя это неважно. Главное, что у нас с тобой есть алиби, – сказала Ника, откинувшись на спинку мягкого дивана, обитого нежной бежевой тканью. Разговаривали они в гостиной, утреннее солнце заполнило всю комнату лучами, и от хрустальной люстры по стенам засверкали маленькие пятна света. В середине комнаты стоял большой круглый стол, покрытый вышитой крестиком скатертью, деревянные стулья с вытянутыми прямыми спинками, на стенах висели несколько картин с банальными натюрмортами и летним пейзажем. Подчеркивали уютную обстановку и обои с наивными букетиками цветов, а также пышные бутоны роз в керамических горшках на подоконнике – все располагало к отдыху, словно на даче.

– У меня его нет, – спокойно ответил Аркадий. Он сидел за столом напротив Ники и размешивал сахар в утреннем кофе.

– Как нет? – удивилась Ника.

– В то время, когда всё это произошло, я просто гулял и записывал новые идеи для своей пьесы. Я даже не помню точно, где был, – вроде в сквере около Чистых прудов, – вспоминал Аркадий.

– Вроде, около?! – практически закричала она.

– Я думала, что ты был дома со своей больной матерью. Ты понимаешь, что подозрения могут лечь на тебя?! – возмутилась Ника.

– Не ори на меня! Да, моя мать больна. Но чтобы писать, мне просто необходимо выходить из дома! Мне нужно сделать вдох и отпустить всю ту грёбаную жизнь, что у меня есть. Мне нужна свобода, чтобы творить, – выпалил Аркадий.

– Я понимаю. Извини. Просто теперь из-за этой стервы ты можешь попасть в тюрьму. Могут подумать, что ты её убил, чтобы квартира досталась мне. Понимаешь? Нужно быть продуманными и осторожными, – произнесла Ника, подойдя к Аркадию и обняв его за плечи.

– Тебе сейчас нужно думать о похоронах и поминках. Где ты будешь её хоронить? Кого позовешь из её знакомых? – вдруг спросил её Аркадий.

– Мне всё равно. Главное – максимально дёшево и просто, – ответила она.

– Мстишь ей за всё, что она делала? – спросил Аркадий, посмотрев ей в глаза.

– Нет. За меня это уже сделал кто-то другой. Теперь я ему обязана, – задумавшись, ответила Ника.

После их разговора неожиданно заявилась соседка Нина Петровна, стала расспрашивать, чем немного раздражила Нику. Но в один момент она подумала: «Может, это и к лучшему, что так произошло. Сколько бы я ещё протянула жить рядом с бабушкой?»

Как только соседка ушла, Ника подошла к Аркадию с просьбой:

– Ты не мог бы ещё раз помыть полы в прихожей? Как будто запах крови там так и остался.

– Хорошо, запах и правда там странный, – согласился он.

После того как Аркадий помыл полы, он подошёл к Нике. Она сидела перед домашним телефоном и что-то писала на листочке.

– Послушай, вечером я уеду домой. Я оставил маму на соседку. Не думаю, что она с ней сможет так долго сидеть, – сказал он тихо.

– Ты серьезно? Оставишь меня здесь одну? – возмущённо спросила Ника.

– Придётся. Извини, малыш, – сказал он, впервые назвав её «малышом». Видимо, пытаясь её так успокоить.

– Как я останусь здесь одна ночью? Это ужасно, – заключила Ника.

– Я что-нибудь придумаю. Но мне правда нужно уехать, – произнёс серьезно Аркадий.

Вечером Ника провожала своё возлюбленного с тяжёлым сердцем. Ещё и этот запах крови всё никак не выветривался. Она помылась и легла спать. Заснула она практически сразу, но сон её нарушил какой-то шум. Посмотрев на часы, она увидела, что время половина второго ночи. Странные звуки Ника поначалу даже не смогла разобрать, потом она прислушалась и поняла, что это шаги. Кто-то ходил по квартире. Шаги были такие тяжёлые, что аж скрипел паркет. Нике стало так страшно, что она не могла пошевелиться – только лежала и смотрела на дверь. Ей сразу пришли в голову две мысли, и обе её ужасали. Первая – это призрак бабушки, которая, возможно, в любую секунду, без стука, как она любила при жизни, ворвётся в её комнату. Второй на ум пришёл убийца: он вернулся, чтобы теперь избавится и от неё и забрать деньги. Ника сначала попробовала пошевелить ногой, но не получилось, потом рукой – то же самое. По всему телу у неё выступил холодный пот. Прошло несколько минут, и шаги стихли, наступила тишина, только тикали стрелки на часах. Ника боялась закрыть глаза и так и пролежала до рассвета, не спуская взгляда с двери. Когда стало совсем светло, она смогла встать и потихоньку приоткрыла дверь. Заглянув за неё, она никого не увидела, только пустую комнату и первые лучи солнца. Стало на мгновение легче. Но тут же появился другой страх. Ей невыносимо захотелось в туалет, мочевой пузырь уже был переполнен. Но чтобы попасть в туалет, нужно пройти через прихожую – через то место, где лежал труп бабушки. Она поняла, что физически сейчас на это место наступить не сможет. Ника вернулась в постель и пролежала ещё час, низ живота заболел уже так сильно, что пришлось придумать план. Он был довольно простой: пробежать в туалет так быстро, как только это возможно, ни о чём не думая и практически не касаясь пола. Ей всё удалось. Измученная отсутствием сна и пробежкой, она легла в постель и тут же уснула. Разбудил её телефонный звонок. Низкий женский голос сказал, что тело родственницы из морга можно забирать. Спросонья Ника мало что поняла и, положив трубку, вернулась обратно под одеяло, но через пять минут снова звонок, это уже был Аркадий. Он спрашивал, как у неё дела и как прошла ночь. Ника сказала ему, что всё в порядке, она вдруг стала сомневаться, что слышала шаги, ведь это могло ей просто показаться, но всё же попросила Аркадия за любые деньги найти сиделку и пожить пока с ней.

Следующие несколько дней Ника делала только то, что принимала решения и платила очень много денег. Всё, о чём она думала, что это можно сделать дёшево, оказывалось весьма дорого. Сначала её это злило, казалось, все хотят на ней нажиться, но потом ей удалось смириться, всё же она брала деньги из бабушкино тайника, и было правильно потратить их на то, чтобы проводить её с миром. Нина Петровна делала практически всё и помогала ей во всех моментах, всё разъясняла и так ласково называла её «Никуся». Во время того как они выбирали наряд, Ника всё же проговорилась про украшения и сразу же стала себя за это корить. К тому же, ей стало жалко новые итальянские туфли.

«Такие красивые зарывать в землю – это же неправильно», – подумала она.

Ника сразу вспомнила слова бабушки, когда она себе купила сапоги на первые заработанные деньги. Бабушка высказала ей тогда: «Ты меня позоришь, ходишь, как бомжиха, в этих дешманских сапожищах».

Нике показалось, что она даже услышала её голос.

«Куплю ей на рынке самые дешёвые китайские туфли, которые жутко воняют клеем, и пусть в них лежит. Пусть опозорится», – думала Ника. В ней закипела такая обида, что она заорала на бедную соседку, и та поспешила уйти.

Аркадий затягивал с поиском сиделки, и ночью Ника снова осталась одна. Сначала она хотела пойти к соседке, но вспомнила, что наорала на неё, и ей стало тошно от самой себя.

«Нина Петровна так старается, всё делает, купила даже скатерти красивые белоснежные за свои деньги, а я взяла и накричала на неё», – думала Ника.

Ей стало ужасно стыдно, и на следующий день она решила сходить и извиниться перед соседкой. Перед сном она открыла дверь у себя в спальне, на случай если снова послышатся шаги. Ей казалось, что важно просто увидеть, удостовериться, что там никого нет, и тогда всё пройдёт. Свет она оставила включенным и стала читать французский роман «Красное и Черное», чтобы отвлечься. Ровно в пол второго ночи тяжёлые шаги снова появились. Ника слышала каждый шаг – сначала по линолеуму на кухне, а потом и по паркету в гостиной. Она смотрела в настежь открытую дверь, и там никого не было. Нике стало намного страшнее, чем в первую ночь, она подбежала и закрыла дверь. Забравшись обратно в кровать, Ника обхватила свои колени руками и стала громко говорить вслух:

– Ладно, ладно! Похороню я тебя в этих итальянских туфлях. Только пусть они замолкнут. Ладно. Заберешь ты в могилу свои туфли. Только уходи! Уходи.

После её слов все звуки стихли.

На следующий день следователь вызвал её на допрос, задавал всё те же вопросы, и новые, конечно, тоже у него появились. Кабинет Ивана Алексеевича был абсолютно обычным, больше походил на небольшой офис какой-нибудь конторы. На столе лежало много папок и разных документов, на подоконнике стоял одинокий фикус, а на стене висел портрет президента.

– Как вашей бабушке удалось скопить такую большую сумму денег? Она ведь работала только медсестрой в больнице, – спросил следователь.

– Я думаю, она хорошо умела распоряжаться деньгами и копить. Ещё она ставила уколы больным старушкам и старикам, – ответила ему Ника.

– А кому именно? В вашем доме? – продолжал допрашивать Малюткин.

– Нет. Я не знаю. Вроде не в нашем. Она иногда говорила мне об этом. Правда редко, – стала юлить она.

– То есть она так подрабатывала? – уточнил следователь.

Ника кивнула и сказала:

– Да. Может, её кто-то из знакомых просил. Она практически ничего мне не рассказывала об этом.

– Она открыла дверь убийце – значит, знала этого человека, – задумчиво произнес Иван Алексеевич.

– Может и нет, она недавно стала старшей по дому. Поэтому открывала всем подряд. Даже тем, кто ходил по подъездам и торговал картошкой, – сказала Ника, и её взгляд упал на необычные, практически черные жалюзи на окнах. Ей стало немного не по себе, и в мысли сразу стали приходить образы совершенно другого дознания правды. Малюткин это заметил и слегка улыбнулся.

– Не люблю яркое солнце в помещении, – пояснил он.

Ника сделала вид, что ей совершенно не страшно сидеть на допросе и слегка провела рукой по волосам.

– У неё были враги? Может, кто-то желал ей смерти? – спросил прямо Малюткин.

– Я не знаю. Мы не были с ней душевно близки. Она хотела, чтобы я кем-то стала, чтобы вышла в люди. Поэтому всё время воспитывала и диктовала то, что нужно делать. Никогда не спрашивала даже, как у меня дела. Да и я стеснялась спросить лишнего, – рассказала Ника.

– Понятно. Но, может, у тебя есть свои предположения?

– Нет. Всё это слишком ужасно. Я понятия не имею, кому это могло прийти в голову, – ответила Ника. Сейчас ей больше всего не хотелось думать об убийце, для неё это не имело большого значения, самое важное было оформить на себя квартиру.

Глава 5

Настоящее завещание до похорон так и не нашлось. Поэтому Ника с Аркадием приняли решение, что на поминках появится подставной нотариус с их поддельным завещанием. Ника договаривалась с ним обо всём через Аркадия. В последней момент нотариус стал сомневаться и попросил удвоить гонорар, Ника сразу на всё согласилась. Ей уже стало все равно, сколько денег она тратит из бабушкиного тайника. У неё была бессонница из-за ночных шагов, которые она так и продолжала слышать каждую ночь. В день похорон Ника встала в шесть утра. Аркадий проснулся на полчаса позже и застал свою девушку сидящей за столом в гостиной: она уже была одета, накрашена и с аккуратной прической. Ника смотрела на стрелки часов и ждала, когда придёт время выезжать на похороны бабушки. Аркадий сварил ей кофе. Было видно, что он сильно нервничал. Ника не стала ничего пить, и они заговорили о том, что ему не следует появляться ни на поминках, ни на похоронах. Он только поможет ей расставить столы и сделать сервировку.

– Ты такая бледная! – сочувственно произнёс Аркадий.

– Ты уже звонил ему? – спросила Ника.

– Нет, ещё слишком рано, – ответил он.

– Нужно будет позвонить. Я надеюсь, что всё получиться, – сказала она.

– Да, я тоже на это надеюсь, – сказал Аркадий тяжело вздохнув.

Он выпил кофе и сразу ушёл на улицу, чтобы из городского таксофона позвонить нотариусу. Нике стало вдруг так страшно за свою жизнь. Она ведь может сесть в тюрьму за подделку документа, а ещё на неё, конечно, сразу повесят убийство бабушки. Срок будет очень долгий, и на тюремное заключение может уйти вся её молодость.

«А что будет с мамой Кеши, если его тоже посадят? Сдадут в какой-нибудь интернат или психлечебницу. Боже мой! Что же я делаю!?» – думала Ника.

В восемь часов пришла Нина Петровна, как всегда элегантно одетая. Приталенное черное платье ей очень шло, на голове она повязала косынку из невесомой черной ткани, которая была настолько прозрачная, что сквозь неё были видны её золотые волосы.

– Хорошо, что ты уже готова. Сейчас первым делом поедем за цветами. А потом уже в морг, – сказала Нина Петровна.

Увидев такое спокойствие соседки и её деловой подход, Ника успокоилась и окончательно отдала всё управление процессией в её руки.

– Сколько точно будет человек? – спросила Ника, когда они уже ехали в машине Нины Петровны.

– Двадцать пять, если считать нас с тобой и моего Колю, – ответила соседка, не отрывая взгляда от дороги.

– Это много. И мы всех их разместим в квартире? – нервничая, переспросила она.

– Конечно. Твой молодой человек придумал, как надо поставить столы, чтобы все поместились. Я, кажется, забыла его посчитать. А, впрочем, один гость, может, и не придёт, – успокоила её Нина Петровна.

– Аркадия не нужно считать – мы решили, что ему не нужно будет там появляться, – сказала Ника.

– Почему? Я думала, что он помогает тебе со всем? – спросила удивлённо соседка.

– Да, но я не думаю, что сегодня это правильно. Ведь бабушка поставила мне условие, чтобы я разорвала с ним отношения и тогда смогу жить с ней дальше. А я так и не сдержала обещания и втайне встречалась с ним, – неожиданно разоткровенничалась Ника.

– Что поделать? Любовь. У меня тоже была любовь – мой муж. И я бы ни за что на свете с ним не рассталась, – произнесла твердо Нина Петровна.

– А где он сейчас?

– Он умер, – ответила соседка, продолжая смотреть только вперед.

– Соболезную вам, – сказала Ника.

¬– Спасибо. Ты такая хорошая. Я это сразу поняла. Любовь – самое важное, что есть в жизни. За неё нужно держаться и бороться, – слегка улыбнувшись, ответила Нина Петровна.

– Не нужно стесняться или бояться того, что ты полюбила. Чувства есть, и всегда будут. Он у тебя милый, только уж очень мягкий, такой у него вид, что на нем можно «поездить». Извини, я его плохо еще знаю, – продолжила говорить соседка.

– Ничего. Он мне очень дорог, – сказала Ника.

– Мы практически приехали. Какие цветы ты будешь покупать? – поинтересовалась Нина Петровна.

– Розы, конечно, бабушка ведь так их любила, – сквозь зубы ответила Ника.

Нике хотелось вообще никаких цветов не покупать, а лучше потратить эти деньги на что-нибудь нужное. Но все формальности должны быть соблюдены.

– А что за гость может не приехать? – вдруг вспомнила она.

– Её невестка. Они ненавидели друг друга. Она обвиняла твою бабушку в смерти мужа, ну а та в ответ в смерти сына. За все годы они так и не помирились. Встречались раз в год на его могиле и говорили друг другу ужасные вещи, – рассказала соседка.

«Ведь это же мой родной дядя, а я, получается, ничего о нем не знаю, хотя уже столько времени живу в его комнате», – подумала Ника.

С соседкой они купили цветы в небольшой палатке у дороги и поехали забирать тело. Гроб поместили в катафалк и дальше уже направились на кладбище. Там оказалось мало людей – человек десять, не больше. Ника подошла к вырытой могиле и заглянула в неё. Земля была влажная, чёрная с рыжими вкраплениями.

«Вот теперь твой дом», – подумала Ника.

Рядом она заметила могилу молодого мужчины. Это был её дядя.

«Надо же, какой красивый. Прям как космонавт или летчик», – продолжала думать Ника.

Отойдя немного дальше она увидела молодую женщину. Одета она была немного откровенно: короткая черная юбка и кожаная косуха. Нике эта женщина показалась самой красивой из всех, кого она когда-либо встречала. Такое у неё было милое кукольное лицо, пухлые губы, маленький курносый носик и большие черные глаза. Женщина убрала за ухо прядь черных волос, нарушив идеально ровное каре. Но поразила она Нику не только своей красотой, но и тем, что она улыбалась. Её глаза смотрели на гроб и были переполнены радостью. Нике от этого стало жутко.

Нина Петровна подошла к ней и прошептала на ухо:

– Это Лиза. Невестка твоей бабушки.

Все собравшиеся подошли ближе, когда гроб опустили в могилу. Каждый подошёл, взял горсть земли в руку и кинул вниз на крышку. Никто не плакал. Стояла какая-то странная тишина, лишь иногда кто-то покашливал и перешёптывался.

Ника задумалась: «Кто эти люди? Я никого из них не знаю».

Она заметила, как Нина Петровна вытерла несколько слезинок на лице.

«Вот единственный человек, который переживает утрату», – всё думала Ника.

Подойдя совсем к краю могилы и бросив землю на крышку гроба, Ника мысленно произнесла:

– Прощай. И больше не возвращайся!

Все незнакомцы по очереди стали подходить к Нике и выражать ей соболезнования. Они утешали её и говорили о том, что её бабушка была практически святой, и им очень жаль, что случилось такое горе. Ей было всё равно, она никого не слушала, лишь смотрела на прекрасную Лизу. Кажется, что женщина была совсем не здесь, весь её образ был переполнен благодатью. Нина Петровна объяснила всем, куда нужно ехать. Наконец, Лиза оторвала взгляд от могилы и направилась к Нике.

– Ты Вероника? – спросила она, подойдя совсем близко.

– Да, это я.

– Я бы тебя ни за что не узнала. Ведь я тебя нянчила, когда тебе ещё и года не было. Но увидела сейчас и сразу вспомнила твою маму, такие же огромные голубые глаза, – продолжала говорить Лиза.

Наклонившись ближе, она прошептала:

– Наконец-то, эта тварь сдохла. Я думала, что не дождусь. Я очень сочувствую, что тебе пришлось с ней жить.