Не пожелай ни дождика, ни снега

– Что же ты молчал, дурилка ты картонная, выходит, ты из блатных?

– Тебе бы такой блат, батя позвонил знакомому преподавателю и сказал, если буду бульбы пускать, чтобы гнали меня в три шеи.

– Ладно, пацаны, давайте спать, завтра тяжелый день, надо выспаться, – Лешка укрылся с головой, и через минуту дружная троица мирно сопела под одеялами.

Следующая неделя выдалась действительно очень тяжелой. Бесконечные тесты на сообразительность, умение действовать в экстремальной ситуации, проверки на честность и многое другое вымотало ребят так, что когда профессиональный отбор был пройден, казалось, сил на экзамены уже нет.

В конце недели друзья сидели в актовом зале и ждали результатов профотбора.

Все были взволнованы, потому что результаты профотбора имели решающее значение при поступлении. Наконец вышел седой полковник и, раскрыв журнал, сухим голосом начал сообщать результаты профотбора. Первой была фамилия Мишки, он прошел по второй группе, большая радость ждала Лешку – первая группа, и когда дошла очередь до Ахмеда – третья группа.

– Не дрейфь, Ахмед, с третьей группой тоже поступают, надо хорошо сдать экзамены, – успокаивал друга Мишка.

– Нет, ребята, все, мне надо собирать чемодан, – тихим голосом ответил Ахмед.

– Ты что раскис раньше времени, – взорвался Лешка, – еще не вечер, мы еще поборемся.

– Хорошо тебе, ты уже, считай, в училище, – со слезами на глазах сказал Ахмед.

– Ладно, не умирай раньше срока, пошли лучше на ужин, – Мишка обнял Ахмеда за плечи, и все трое направились в летную столовую.

На следующий день сдавали физическую подготовку. Для троих друзей это было несложно. Получив законные пятерки, мальчишки начали готовиться к теоретическим экзаменам.

– Слушай, Ахмед, ты что по ночам делаешь? – спросил Мишка, жуя котлету в столовой.

– К экзаменам он готовится, ему отступать некуда, – ответил за него Лешка.

– Я дал слово, что сдам все на пятерки, – хмуро сказал Ахмед.

– Сегодня я списки смотрел, в каждой группе осталось по пять–шесть человек, – сказал Мишка.

– Получается, что уже почти тысяча человек отсеялась, – подсчитал Лешка.

Они вышли на улицу и сели в курилку. Мишка достал пачку «Стюардессы» и протянул мальчишкам. Лешка взял сигарету и по-взрослому закурил. Закашлявшись, он сплюнул и выбросил сигарету в урну.

– Гадость, как ты ее сосешь? – посмотрел он на Мишку.

– С восьмого класса сосу, надоела эта дрянь, а бросить уже не могу.

Мимо прошел генерал с абитуриентом.

– Вот таких наберут, – зло сказал Ахмед.

– Полеты начнутся, такие сами уйдут, – ответил Мишка.

– Ладно, пойдем на построение, не хватало еще проблем с сержантом, – сказал Лешка.

На следующий день сдавали физику устно. Лешка вошел в числе первых, надеясь вытащить удачный билет. Войдя в кабинет, он доложил:

– Абитуриент Понамарев прибыл для сдачи экзамена.

За столом сидели три важных преподавателя: двое мужчин лет по шестьдесят и молоденькая женщина двадцати пяти лет. Судя по животу, она была как минимум на восьмом месяце беременности.

Лешка взял билет и обмер: ни один из вопросов он не знал. Медленно он прошел к свободному столу, сел на стул и тупо уставился в билет.

«Все, это конец, – подумал Лешка, – как глупо прокололся». Первая группа профотбора вскружила голову, и к физике он подготовил только первые десять билетов, надеясь, что хотя бы один вопрос ответит, и тройка ему обеспечена. Но закон подлости сработал, и над Лешкой нависла реальная угроза уехать домой. Сердце отдавало каждым ударом в висок. В глазах стояла пелена. Ни о какой собранности не могло быть и речи. На глаза навернулись слезы. Лешка попытался взять себя в руки. Так, надо вспомнить, мы же это проходили в школе. Но мысли окончательно разбежались. Подошло время отвечать, а Лешка все еще сидел на месте. Тут с места поднялась женщина и потихоньку подошла к Лешке.

– Ну что, Понамарев, пора идти отвечать, – сказала она тихо.

– Я забыл, – сумел выдавить Лешка из себя, – мне надо обязательно поступить, помогите мне, пожалуйста.

– Так, давай, дружок, вспоминай восьмой класс, там еще есть такая формула, – и преподаватель написала в Лешкиной тетради две формулы.

У него сразу наступило просветление, и он вспомнил ответ на билет.

Две–три наводящие подсказки, и Лешка вспомнил ответ и на второй вопрос.

– Давай, Понамарев, иди отвечать.

Изо всех сил Лешка пыжился выжать из себя как можно больше слов по теме. Но, видимо, даже подсказка преподавателя немного дала ему. Когда Лешка отвечал, он услышал тихий вопрос одного из мужчин, обращенный к молодой женщине:

– Это ваш знакомый?

– Да, – коротко ответила она, и этот ответ обеспечил Лешке тройку.

Когда Лешке объявили отметку, от радости он подпрыгнул и с такой благодарностью посмотрел на свою спасительницу, что та невольно улыбнулась. Больше он не видел эту женщину никогда, и для него на всю жизнь осталась загадкой – почему она ему помогла. Незнакомая женщина фактически решила его судьбу.

Из кабинета Лешка выбежал вприпрыжку, друзья решили, что он получил пятерку, но когда узнали, то Ахмед спросил:

– Не понимаю твоей радости, получил тройку, а радуется, как будто докторскую диссертацию защитил.

– Пацаны, я был на грани смерти, я чудом сдал этот экзамен. Если бы не беременная женщина, то я бы сейчас уже собирал чемодан домой.

– Ладно, поздравляем, – сказал Мишка. – Пойдем, Ахмед, у нас еще все впереди.

И они отправились сдавать физику. Мишка получил четверку, а Ахмед – пять.

Следующие экзамены сдали без приключений, и только на последнем, сочинении, Ахмед получил тройку. Для него это было настоящей трагедией.

– Надо что-то делать, – сказал Мишка, – при третьей группе профотбора это билет домой.

– Мишка, давай к твоим связям обратимся, авось помогут, – предложил Лешка.

– Ладно, пошли, за себя бы не попросил, а за друга – сам бог велел.

И они втроем отправились в учебный корпус искать Мишкиного знакомого. Знакомый отыскался очень быстро, им оказался сослуживец отца по Западной группе войск, дядя Коля.

Увидев Мишку, он страшно обрадовался.

– Миша, а я все жду, когда ты пожалуешь?

– Дядь Коль, я вообще хотел после поступления зайти к вам в гости, но нужда заставила сделать это раньше. Мой друг сдал профотбор по третьей группе и вчера получил тройку, хотя по остальным предметам пятерки, а это верное отчисление. Подскажите, что делать.

– Да, задача сложная. Была бы двойка и первая группа, было бы проще. А сейчас вам надо обращаться к начальнику училища, чтобы он разрешил пересдачу с другой группой.

– Да как к нему попасть, сейчас вступительные экзамены, и он от всех скрывается, все к нему со своими проблемами идут, – сказал Мишка.

– Я вижу только этот путь, – сказал Мишкин знакомый, давая понять, что разговор закончен.

После отбоя друзья обсуждали план действий.

– Пацаны, у меня есть идея, – заговорщически прошептал Лешка, – завтра ты, Ахмед, обратишься к генералу прямо на улице.

– Это как? – не понял Ахмед.

– А так, генерал пойдет на обед, мы его подкараулим около летной столовой, и ты убедительно попросишь разрешить пересдачу.

– Бредовая идея, – сказал из-под одеяла Мишка, – он тебя пошлет куда подальше.

– У тебя другие варианты есть? – спросил Лешка.

– Вариант один – приезжать на следующий год.

– Иди ты со своим советом, – почти крикнул Мишке Ахмед, – я пойду завтра к генералу.

– Мужики, имейте совесть, нам завтра экзамены сдавать, – зашумели с соседних коек.

– Ладно, спим, утро вечера мудренее, – мудро сказал Мишка, и друзья заснули.

* * *

На следующий день в семь часов утра друзья сидели в кустах около летной столовой.

– Ахмед, ты только по-военному, строевым шагом, генерал это любит, – шепотом советовал Мишка.

– Ты обязательно скажи, что у тебя дед Герой Советского Союза, – подсказал Лешка.

Долго ждать не пришлось. Ровно в семь пятнадцать генерал подъехал на машине к летной столовой. Ахмед рванулся было к генералу, но Лешка его остановил.

– Подожди, пусть поест, после обеда человек добрее.

Ждать пришлось недолго. Начальник училища вышел из летной столовой и направился к машине.

Тут из кустов пулей вылетел взволнованный Ахмед и, громко стуча туфлями по асфальту, изображая строевой шаг, направился к генералу. От неожиданности генерал опешил. Адъютант бросился наперерез Ахмеду, но быстро пришедший в себя генерал жестом остановил его.

– Товарищ генерал, разрешите обратиться, абитуриент Шарипов, – громко отчеканил Ахмед.

Начальник училища, видимо, и правда подобрел после завтрака.

– Обращайся, – сказал он.

– Товарищ генерал, я сдал профотбор по третьей группе, все экзамены на пятерки, а вот сочинение написал на тройку. Если я не поступлю, меня дед домой не пустит, он у меня Герой Советского Союза, – отчеканил скороговоркой Ахмед.

Генерал подумал и через некоторое время спросил:

– Как, говоришь, твоя фамилия?

– Шарипов, – громко ответил Ахмед.

– Садись в машину, поедешь со мной, – коротко сказал генерал.

Дверь машины захлопнулась, и машина резко тронула с места.

Все произошло так быстро, что Мишка с Лешкой еще некоторое время сидели молча, не понимая, что произошло.

Первым пришел в себя Мишка.

– Ты знаешь, мне кажется, Ахмед первым из нас станет курсантом.

– Это еще почему?

– Дурилка ты картонная, у него же туз козырный в колоде – дед Герой Советского Союза. С такой биографией возьмут без экзаменов.

Ахмед появился через час. Лешка с Мишкой сидели в казарме, ожидая результатов мандатной комиссии, которая должна быть только через день. Они разом подскочили и одновременно спросили:

– Ну что?

Ахмед расцвел улыбкой и громко заорал:

– Поступил!!!

Друзья бросились к нему и стали наперебой спрашивать, что было дальше. Успокоившись, Ахмед стал важно рассказывать:

– Приехали в штаб училища, зашли в кабинет. Генерал вызвал какого-то полковника и как начал его драть за то, что он не знает, что в училище поступает внук Героя Советского Союза. Минут десять полковник стоял по стойке смирно, пока его отчитывал генерал. Вышли из кабинета, полковник еще пять минут пот со лба вытирал. Затем привели меня в какой-то кабинет, нашли мое личное дело и сказали, что я зачислен.

– Ну, ты везун, – сказал Мишка, – благодари своего деда.

Друзья еще долго обсуждали поступление Ахмеда, искренне радуясь за товарища.

* * *

Наконец настал день мандатной комиссии. Хотя у Лешки и Мишки были все шансы для поступления, они очень волновались. Всех абитуриентов построили на плацу и ждали начальника училища со списками поступивших. Минут через десять появился начальник училища вместе с помощниками. Приняв доклад старшего офицера, он коротко приказал помощнику:

– Зачитайте списки поступивших.

Выйдя на середину, помощник начал читать фамилии счастливчиков. Мишка стоял спокойно, а Лешка вертелся от нетерпения.

– Леш, ты стой спокойно, а то пропустишь свою фамилию, – сказал Мишка.

В это время офицер назвал Мишкину фамилию. Лешка застыл как струна. Казалось, все звуки вокруг пропали, и остался только голос офицера, читающего приказ.

И, наконец, …Понамарев… Слезы радости мешали Лешке смотреть. Ему стыдно было вытереть слезы, а они как назло текли по его щекам.

– Возьмите себя в руки, товарищ курсант, – сказал Мишка, а у самого рот до ушей.

Офицер закончил читать, и, наконец, прозвучала долгожданная команда – разойдись. Счастливые парни кинулись обнимать друг друга. Впереди их ждала новая, взрослая жизнь, полная приключений. Впереди трудная работа, победы и поражения, боль расставаний и радость встреч. Но это впереди, а сейчас безграничная радость и ликование. И название всему этому – счастье, когда все другое отодвигается на второй план и теряет свое значение, когда земля уплывает из-под ног, к горлу подкатывает комок и слезы на глазах. Это победа, к которой долгий и трудный путь, тяжелый труд и волнения. Это была первая Лешкина победа в жизни. В этот момент он понял, что вся его жизнь будет состоять из стремления к победам, и ради таких побед стоит проходить трудный путь. Он понял, что смысл жизни в стремлении к поставленной цели, достигая которую ты ставишь себе новую цель, и так до тех пор, пока река времени не остановит свой ход.

* * *

Рота курсантов строевым шагом с песней подошла к казарме.

– Равняйсь, смирно, – прозвучала команда старшины, – Понамарев, Шарипов и Мишин – на кухню чистить картошку, остальным подшивать воротнички. Вольно, разойдись.

Мальчишки уже почти месяц постигали трудную науку армейской жизни. С утра до вечера они изучали устав, ходили строевым шагом и пели строевые песни. Все это называется курс молодого бойца. Через два дня, в воскресенье, молодые курсанты будут принимать присягу. К этому торжественному событию готовились все: курсанты, преподаватели, командиры.

– Мишка, а когда ты решил стать летчиком? – спросил Ахмед, шагая с парнями в столовую чистить картошку.

– Никогда, я им всегда хотел быть. Разве может сын летчика хотеть быть танкистом? Когда живешь в авиационном гарнизоне и видишь, как вся жизнь подчинена только одному – полетам, тогда других профессий просто не существует.

– Счастливый ты, Миха, – сказал Лешка, – вся жизнь среди самолетов. А я первый раз живьем самолет увидел, когда ездили траву убирать на аэродроме.

– Еще насмотришься, – ответил Мишка.

Подойдя к столовой, мальчишки увидели прапорщика Коцюбу, заведующего солдатской столовой. Он был такой круглый, что китель не застегивался у него на груди. Стоя на крылечке солдатской столовой, он объедал остатки мяса с большой кости. Дело в том, что любимым занятием прапорщика Коцюбы было выловить из чана, где готовилось первое блюдо, большую кость и поедать остатки мяса на ней. За это курсанты прозвали его «прапорщик Мосол». Он стоял спиной к подходившим курсантам и так был увлечен поеданием мяса, что не заметил подошедших.

– Товарищ прапорщик, курсанты Понамарев, Шарипов и Мишин прибыли в ваше распоряжение, – громко доложил Мишка.

От неожиданности прапорщик выронил кость из рук.

– Ну что ж ты так кричишь, видишь, что натворил, – сказал он, поднимая запачкавшуюся кость, – не надо так кричать, – тихим, спокойным, голосом выговаривал он Мишке. – Идите чистить картошку, знаете где, – сказал он, обтер рукой прилипший песок к кости и принялся продолжать свое любимое занятие дальше.

Мальчишки уже не раз были здесь и сразу же принялись за дело, надеясь закончить пораньше. Им предстояло втроем начистить полную ванну картошки. Обычно они управлялись часам к двум ночи. Болтая о жизни, рассказывая всякие байки, они продолжали наполнять ванну картошкой.

Когда она была наполнена наполовину, вдруг зашел дневальный из казармы и сказал, обращаясь к Лешке:

– Понамарев, к тебе мать приехала, на КПП ждет.

От неожиданности Лешка подпрыгнул на месте. Эта новость прозвучала как гром среди ясного неба, как выстрел дальнобойного орудия, она на время оглушила Лешку, даже слегка контузила его.

– Как приехала, она ведь ничего не писала, – растерянно промямлил он.

– Ты что глупые вопросы задаешь, дуй на КПП, а я с Мишкой дочищу картошку, – сказал Ахмед.

Лешка бросил нож и побежал на КПП. Он бежал, и тяжелые сапоги громко стучали по асфальту. Ремень ерзал по худому телу, а пилотка по лысой голове. Кормили в столовой неплохо, но после домашних харчей Лешка сбросил несколько килограммов и сейчас был немного похож на узника концлагеря. Подбежав к КПП, он увидел в курилке мать, которая сразу поднялась ему навстречу. Лешка был такой худой и лысый, что Надежда невольно расплакалась.

– Мам, ну ты что, перестань! У меня все нормально.

– Какой же ты худой, сынок, – проговорила она сквозь слезы.

– Мам, это от режима. Сначала худеем, а потом будем набирать вес.

Они сели на лавку, и мать стала доставать из сумки гостинцы. Это были груши, сливы, яблоки из своего сада, домашняя курица, обильно пахнувшая чесноком, пирожки с повидлом.

У Лешки от вида и запаха домашней еды наступило легкое головокружение и засосало под ложечкой. Он хватал все подряд: грушу, сливу, курицу, пирожок и запихивал себе в рот. Видя, с какой жадностью ест ее сын, женщина не могла сдержать слез.

– Сынок, не торопись, подавишься, – сказала она.

– Мам, я чистил картошку, а мне говорят, что ты приехала. Почему не предупредила? – с полным ртом пытался говорить Лешка.

– Сынок, я все бегом, бегом, даже телеграмму дать не успела.

– Мам, а мы уже на аэродроме были, самолеты видели, там курсанты четвертого курса на них летают. А сразу после присяги у нас парашютные прыжки будут, мы уже наземную подготовку проходим. А еще после присяги в караул начнем ходить, мы уже устав учим.

Лешка говорил взахлеб, одновременно набивая себе рот едой. Мать смотрела на него, и слезы катились у нее по щекам. Ей никак не верилось, что ее мальчик, ее Лешенька уже взрослый, что скоро ему доверят автомат, и он будет прыгать с парашютом. Ей казалось все это ужасно опасным, и она даже пожалела, что не отговорила сына от этого училища. Но в глубине души она гордилась, что ее Лешка поступил и скоро будет летчиком. Она вспомнила, как знакомая почтальонша позвонила ей в библиотеку и заорала в трубку:

– Надя, Надя, твой телеграмму прислал, поступил он, представляешь, летчиком будет. А ведь из нашего поселка еще никто не поступал. Радость-то какая, мне из Грозного диктуют телеграмму, а я не пойму, какая фамилия, а когда текст прочитала, что в летное училище поступил, сразу поняла – твой.

Она еще что-то говорила, но Надежда ее не слышала. Огромное напряжение, которое давило на нее весь месяц, отступило, и ей стало так легко, так радостно на душе, что она встала из-за стола, расправила платок на плечах, и тихо напевая мелодию кадрили, пошла в пляс по библиотеке. Единственная посетительница, учительница литературы Зоя Петровна, ошалело зашептала:

– Надя, что с тобой, Надя, тебе нехорошо?

– Поступил, поступил, – нараспев затянула Надежда, притоптывая каблуком.

– Кто? Лешка поступил?

Она соскочила с места и принялась поздравлять Надежду, говоря, какая приятная новость и честь для школы.

Вспоминая это, Надежда невольно улыбнулась, подкладывая сыну очередную вкуснятину. Скоро Лешка насытился и вспомнил своих друзей.

– Мам, ты мне дай немного курицы да фруктов, я пацанам отнесу, они там за меня картошку чистят.

Они еще посидели немножко, и вскоре сын заторопился к товарищам. Взяв сумку с гостинцами для друзей, Лешка пошел в столовую, а Надежда отправилась в гостиницу.

* * *

В воскресенье весь первый курс, переодетый в парадную форму, стоял на плацу. Ровно в десять часов подошел начальник училища, и командир батальона скомандовал:

– Батальон, равняйсь, смирно.

И, красиво чеканя шаг, подошел к начальнику училища.

– Товарищ генерал, курсанты первого курса для принятия присяги построены. Командир батальона полковник Балашов.

Начальник училища повернулся к курсантам и поприветствовал их:

– Здравствуйте, товарищи курсанты!

Лешка стоял, вытянувшись, как струна. Ему казалось, что все смотрят только на него.

– Здравия желаем, товарищ генерал, – прогремел строй.

Начальник училища выступил с короткой речью, после чего прозвучала команда приступить к принятию присяги.

Лешка стоял в строю ни жив, ни мертв. Все тело было напряжено. Больше всего он боялся забыть слова присяги. Наконец прозвучала команда:

– Курсант Понамарев, выйти из строя для принятия присяги!

Лешка строевым шагом вышел на середину строя.

– Я, гражданин Советского Союза…

Казалось, знакомые слова зазвучали по-другому. Лешка вдруг почувствовал себя взрослым. Вдруг понял, что автомат в его руках настоящий, что священные слова военной присяги обязывают его отдать жизнь за свой народ, за свою мать, отца, брата Кольку. И от всего этого его голос становился тверже, слова резче. Закончив чтение присяги, Лешка встал в строй.

– Ну, ты герой, как по телеку диктор выступал, – шепнул стоящий сзади Ахмед.

Он пропустил слова Ахмеда мимо ушей, стараясь отыскать в толпе мать.

Наконец он увидел ее. Мать стояла такая одинокая, маленькая, что казалось, толпа раздавит ее.

Наконец прозвучала долгожданная команда: разойдись, и Лешка бросился к матери.

Получив положенные поздравления, курсанты с родителями направились через проходную в город. Лешка и Ахмед, радостные, шли рядом с Надеждой, козыряя налево и направо проходящим офицерам.

– Лешенька, а у меня через час автобус, – дрогнувшим голосом сказала мать.

– Как автобус? Почему так скоро? – удивленно спросил Лешка?

– Ребята, пойдемте, присядем, – Надежда свернула в сквер.

Увидев свободную скамейку, она села.

– Сядьте, ребята, – каким-то глухим голосом сказала мать. – Леш, две недели назад умер папа.

Лешка тупо уставился на мать, горло перехватил спазм, на глаза навернулись слезы.

– Что случилось, почему так неожиданно, почему похоронили без меня? – почти прокричал Лешка.

– Лешенька, у него случился инсульт, умер он сразу. Как я могла сказать тебе, ведь ты сдавал экзамены, – ответила Надежда, вытирая платком слезы.

Ахмед обнял Лешку за плечи, и мальчишки заплакали. Надежда не стала им мешать. Успокоившись, Лешка сказал:

– Мам, надо идти, а то не успеем на автобус.

– Какая несправедливость, ведь он так мечтал о том времени, когда Лешка станет курсантом, – тихо сказал Ахмед.

– Я верю, он знает об этом, – ответила Надежда.

Подавленные, они пришли на вокзал, который находился недалеко от училища. Автобус уже стоял на перроне.

– Ладно, ребята, давайте прощаться, – Надежда расцеловала обоих и села в автобус.

В автобусе она молча смотрела в одну точку, и по ее щекам текли слезы.

– Вам нехорошо? – спросила сидящая рядом украинка.

– Сейчас все пройдет, – отрешенно сказала Надежда и незаметно для себя рассказала посторонней женщине все, что наболело в ее душе. И, как часто бывает, соседка поделилась своим. В общем, когда подъезжали к городу, они болтали как старые подруги. От этого разговора им обеим стало легче. Совсем немного бывает нужно иногда человеку – только чтобы его выслушали. И зачастую хороший собеседник бывает лучше доктора.

* * *

После принятия присяги у курсантов начались трудные и напряженные дни. Каждый день подъем в шесть тридцать, утренняя зарядка, занятия в учебно-летном корпусе, строевая подготовка и еще много нового и интересного. Конечно, самым ярким событием были прыжки с парашютом.

Позади наземная подготовка и вот, наконец, долгожданная команда:

– Рота, подъем, через тридцать минут отъезд на аэродром.

Мальчишки соскочили с кроватей, как будто не спали.

– Миха, в общем, мы договорились, первый будешь прыгать ты, затем Ахмед и потом я, – сказал Лешка, наматывая портянку на ногу.

– Ребята, если хотите, я первым пойду, – Ахмед вопросительно посмотрел на Мишку.

– Не кипятись, – важно ответил Мишка, – у меня уже есть три прыжка, а вы еще салаги необкатанные.

Дело в том, что Мишка еще в десятом классе занимался в парашютной секции и успел сделать три прыжка с парашютом. И поэтому он немного важничал.

– Миш, ты только не забудь, когда приземлишься, кричи, чтобы я ноги вместе перед приземлением держал, – попросил Лешка.

– Ага, пацаны, а вы потом мне кричите, – добавил Ахмед.

Курсанты организованно выходили из казармы и садились в военные грузовики.

Аэродром находился недалеко, и уже через сорок минут начинающих парашютистов инструктировал майор парашютно-десантной службы.

– Товарищи курсанты, предупреждаю, кто не прыгнет, автоматически отчисляется из училища. Я прошу вас запомнить три вещи: первое – при выходе из самолета руки держать на запасном парашюте; второе – после открытия купола осмотреть его на отсутствие перехлеста строп; третье – при приземлении держать ноги вместе, чтобы приземление происходило на две ноги.

Чем ближе было начало прыжков, тем больше чувствовалась напряженность у курсантов. Даже Мишка, который уже прыгал с парашютом, нервно похрустывал костяшками пальцев.

– Леха, если я остановлюсь перед дверью, ты меня пни посильнее, – шепотом попросил Ахмед.

– Ты, главное, руки на запаске держи, тогда нечем будет за проем двери хвататься, – ответил Лешка.

Наконец инструктаж закончился, и курсанты надели парашюты.

Друзья попали в первую группу. Построившись по двое, курсанты побежали к самолету, который стоял с работающим двигателем.

Лешка бежал, согнувшись под тяжестью парашюта, подчиняясь стадному чувству. Волнение достигло предела, и мысли перепутались в голове. Он старался не забыть порядок действий.