Озеро теней

На предпоследней панели был изображён портрет женщины, и Ника предполагала, что это Элона Анатольевна, супруга Аристарха Георгиевича. Сама девушка не видела её, она общалась с ней много раз по телефону, а вместо неё на осмотр дома отправлялся её отец, поскольку сама Ника была поглощена выпускными экзамены, а потом сдачей ЕГЭ и выпускным балом. Она сразу определилась, что отправится именно в этот город и в университет, таково было желание её души. И она с лёгкостью поступила.

Женщина на портрете была достаточно милой, даже смешной. В уголках её глаз и губ были собраны морщинки, что свидетельствовали о добром нраве и весёлой натуре обладательницы. Собственно, она сама помнила, что Элона Анатольевна в разговорах часто прибегала к шуткам, и что отец был ею доволен. У неё были небольшие глаза, обрамлённые густыми ресницами. Ника перенесла портрет в воображение и ярко представила перед собой её облик. Вот она перед ней, у неё красивые, большие глаза, зелёного цвета. Отчего-то Доминике хотелось так думать. Затем она видит её курносый нос, а затем тонкие, бледные губы и пухлое лицо, на котором появляется здоровый румянец. Вот она смеётся, произнося свою очередную шутку, и её смех разносится по комнате, заряжая своим оптимизмом.

– Тут мне её очень не хватает и всё же я рад, что она жива, что у неё есть возможность наслаждаться жизнью, – протяжно вздохнул старик и отложил панель к портрету своей семьи. Осталась последняя и Ника увидела на ней столкновение двух машин, огромной фуры и легкового автомобиля. А над столкновением как бы парила девушка, так, будто бы её кто-то нёс на руках. И над всем этим возвышалась Смерть и ехидно ухмылялась.

– Это… – растерялась Ника, догадываясь, что там изображена её гибель. Она ощутила, как по спине прошёлся нервный холодок, и жуткие кошмары ночи будто бы снова привиделись ей. Она отвела взгляд в сторону и заметила в дверях Адриана. Он пришёл настолько тихо, что никто из них не заметили его.

– Ты, – просто ответил Аристарх Георгиевич и, заметив Адриана, поприветствовал его.

– Прошу прощения, я лишь хотел убедиться, что с тобой всё хорошо, – мягко произнёс Изгой, вежливо извинившись за своё внезапное вторжение. Аристарх Георгиевич отмахнулся и собрал свои панели. Пробубнив что-то себе под нос, он покинул кухню, оставив ребят наедине друг с другом. Между ними повисла неловкая тишина, они так и не поговорили после странных событий прошедших дней. Но беда в том, что Доминика желала разговора и хотела открыться ему, а Адриан всё достаточно хорошо обдумал прошлой ночью и решил, что разговоры тут излишни, как и сами чувства, наполняющие их. Она уйдёт, в любом случае уйдёт, а он останется в этом мире, как проклятый навек узник.– Анна дома?

– Её со вчерашнего дня нет, – пожав плечами, произнесла Доминика. – Адриан… – она уловила его взгляд, такой тёплый и родной. Не зная она, что он мёртвый, вполне сочла бы его за живого, подобного себе.

– Да? – спросил он, придавая тону как можно больше холодности и равнодушия. Звук собственного имени из её уст был достаточно мягким, трепетным и взывающим к объятьям. Но он этого боялся, боялся привыкнуть к ощущению счастья, только погрузиться в него и потом сразу же лишиться. Он специально ушёл сразу же, как Доминика отправилась к Аристарху Георгиевичу, ему необходимо было время, чтобы прийти в себя. С Анной он там же и простился, она могла только отвлечь его от собственных мыслей.

Он практически не спал ночью, обдумывая сложившуюся ситуацию. Не смотря ни на что, он был уверен, что Ника в безопасности, поэтому он мог спокойно поразмыслить над тем, что происходит. Чувство, наполняющее его, волшебное, однако он понимал, что то, что сейчас доставляет ему радость и счастье, потом будет медленно его убивать и отравлять всё его существование. Он так же понимал, что дав этим чувствам выход, он рискует навлечь беду на Доминику, она может совершить глупость, попытаться остаться с ним, а это невозможно. Есть всего два варианта для неё: либо она возвращается в мир живых и продолжает там свой путь или же отправляется в Небесное царство, где дальнейшая её судьба будет решаться уже Богом. Он решил вернуть былой холод в общение и сохранять дистанцию.

– Я никогда не видела твою комнату. Мог бы ты показать мне её? – Нике хотелось бы многое сказать, но она видела, что Адриан не расположен к подобной беседе, а в его коротком ответе проскользнуло достаточно много холода. Ника была не из тех, кто долго и мучительно томится от чувств, а вчера, после того, как он крепко обнял её, она поверила, что и он испытывает к ней что-то. Теперь будучи уверенной в его чувствах, она хотела раскрыться, чтобы между ними не было недосказанности, и поделиться с ним своими знаниями о Судьбе и Жизни, она хотела предложить ему поискать их, возможно, они могли бы помочь в решении его проблемы. Теперь, когда она точно знала, что внутри неё живёт любовь, она понимала, что судьба Адриана ей не безразлична и пусть даже им не суждено быть вместе, она хотела бы ему помочь. Она верила, почти знала, что есть способ, который бы определил его в один из миров. Эти мысли посетили её внезапно, как луч солнца среди тёмной тучи.

Адриан не стал возражать, к тому же сегодня его мучители отсутствовали дома, куда они отправились и зачем, он не знал, да и ему не было до них дела. Весь путь до дома они сохраняли молчание, однако Адриан ощущал на себе взгляд девушки, и ему стоило немалых усилий игнорировать его. Он хотел бы обернуться, посмотреть в её глаза, сказать что-нибудь приятное, но он твёрдо решил, что данный путь – утопия, которая в последующем станет очередной гирькой на его плечах.

В доме было тихо и прохладно, и они миновали холл, прошли небольшой коридор и остановились у входа в просторный зал. Красоту убранства Ника видела через стёкла, вставленные в двери. Адриан достал небольшой ключик на красной нитке и раскрыл дверь, пропуская девушку вперёд. Ника сама не понимала, что ожидала увидеть, поэтому рассматривала комнату с неподдельным любопытством. Она была сравнительно небольшой, однако достаточно уютной и светлой. Обстановку не портили серые стены, на которых совершенно отсутствовали обои. Пол был уложен тёмно-серым ковром, у стены, напротив окна, располагалась одноместная кровать, однако создавалось ощущение, что он ею не пользовался, поскольку там совершенно отсутствовало постельное, лишь в углу Ника заметила расстеленное на полу покрывало.

– Я не могу спать на кровати. Это место моей…. – он замялся и тяжело вздохнул, направившись к одной из прикроватных тумбочек. А Ника в мыслях добавила: «смерти». Она не заметила, как он быстро спрятал в карман подарок Аристарха Георгиевича, она была поглощена созерцанием комнаты. Собственно, на кровати, пары тумб и шкафе всё убранство комнаты и заканчивалось. Отсутствовал стол, кресла или хотя бы какой-нибудь стул. Часть комнаты была пустой, что зрительно увеличивало её размеры. Ника подошла к окну и заметила, что оно выходит на задний двор, ведущий прямо к тропинке, по которой она в прошлый раз спасалась от мёртвых. Она решила запомнить место расположения окна, поскольку считала, что это ей ещё обязательно пригодится.

– Несмотря на пустоту, у тебя тут достаточно уютно, – обернувшись, призналась Ника. – Гораздо уютнее, чем моя комната в доме Аристарха Георгиевича.

И снова молчание. Адриан будто бы вовсе не участвовал в разговоре и нарочно не поддерживал темы Доминики. И она не понимала, что снова с ним произошло. Она решила больше не тянуть, от природы привыкшая действовать быстро и решительно.

– Нам надо поговорить, – на одном дыхании и достаточно быстро произнесла она.

– Не понимаю о чём ты, – пожал плечами Адриан и сел на кровать, намеренно отвернувшись от девушки. Он взял с тумбочки том стихотворений Лермонтова, его любимого поэта, и начал рассматривать его, листать страницы.

– Ты всё прекрасно понимаешь, – вздохнула Ника и подошла к нему. Она присела рядом, так же смотря в сторону и собираясь с духом. – Я о поцелуе под дождём.

– Я бы не хотел об этом говорить, – сухо ответил он. – Это было ошибкой.

– Ошибкой? – Ника ощутила, как в груди начал появляться нервный комок. – Не говори так. Я не считаю это ошибкой…

– А я считаю, – в голосе Адриана проскользнули стальные нотки. – Для друзей ты себе слишком много позволила, – он чувствовал, как погружается в краску, а внутри его душа будто бы рвётся на части. Он знал, что врёт, что он сам желал этого поцелуя, что он хотел его ещё тогда, в лесу, когда их руки соединились светом и потом, когда он признался, что всё видел.

– Но вчера ты меня так обнял… – Ника хотела исчезнуть, раствориться, забыть этот ужасный разговор. Она чувствовала себя глупой и наивной, решив, будто бы мёртвому есть до неё дело. Адриан резко захлопнул книгу, отчего громкий звук прошёлся по комнате. Он обернулся, и Ника увидела в его глазах холод и равнодушие.

– Я бы обнял любую живую, которую так долго опекал.

Нику словно погрузило в чан с ледяной водой. Она вмиг вернулась на землю, и парящее чувство растворилось, превратив счастье в боль. Она отодвинулась к краю кровати, сдерживаясь от того, чтобы не позволить слезам показать свою слабость. Она ощущала себя преданной и униженной, подобных чувств она прежде никогда не испытывала. Она так же впервые увидела такого Адриана, его тёмную сторону, его холодность и жестокость. Она была так глупа и наивна, решив, будто мёртвый способен испытывать чувства и это целиком и полностью её вина. Она больше не говорила, медленно отсаживаясь к краю кровати, желая как можно дальше уйти от Адриана.

Он никогда не забудет этот взгляд, полный разочарования. Он никогда не простит себе причинённую ей боль. Никогда.

Доминика была потеряна, слова не подбирались, и она совершенно не знала, что стоит сказать в подобной ситуации и как себя вести. Слово «прости» было готово вот-вот сорваться с языка, но Адриан снова взглянул на неё так холодно и отчуждённо, что она успела пожалеть не только о том, что призналась, но и том, что было прежде.

– Уходи, – нет, его голос не был грубым или стальным. На какой-то миг Нике показалось, что там проскользнули нотки грусти, но она больше не верила себе. Она поднялась, чувствуя, что чудом может ещё стоять на ногах, а её с ног до головы обдаёт холодным потом. Она захотела исчезнуть, но уйти молча она не могла.

– Прости, – прошептала она, намеренно придавая своему голосу спокойствие, однако это выходило нелепо, и её голос дрожал. Развернувшись, она бросилась бежать, желая поскорее скрыться из этой комнаты и спрятаться от него, от той боли, что он причинил ей. Нет, она больше никогда не сможет подойти к нему и заговорить как прежде. Их дружба окончилась сегодня и с этого момента они чужие. Да и Ника не захочет дружить с человеком, который так холодно отверг её.

Адриан провожал девушку взглядом, а потом прислушивался, как её лёгкие шаги удаляются по коридору. Послышался хлопок двери, и теперь он мог выдохнуть. Резкая боль заполнила область солнечного сплетения, и он скрутился, зажимая свою грудь. Что он наделал? Он испортил отношения с единственным другом в этом мире, с той, которая не пугалась его, которая пыталась быть рядом. С той, которая научила его любить.

Он сидел так несколько минут, но боль пульсировала и не спешила проходить. Почему так происходит? Он достаточно настрадался в этом мире, достаточно видел боли, ужаса, смертей. Он хотел бы уйти на покой, освободиться и снять тяжкое бремя со своих плеч.

Постепенно комнату наполнил холод, и на него обрушилась мёртвая тишина, а затем лёгкий ветерок коснулся его кожи. Он понял, что пришла Смерть, она редко посещала его обитель, но если и приходила, то обычно с какими-нибудь новостями.

– Я тобой горжусь, мой мальчик, – скрипучий голос смягчился, и он ощутил холодную руку на своём плече. Невольно, он поднял голову и заметил её взгляд, такой знакомый. Нет, он видел его ещё у кого-то, но он не мог понять у кого. Она была одета в своё чёрное, траурное платье, поверх которого болтался толстый плащ. Шелест ткани разносился по комнате от любого её движения, а мраморная кожа Смерти в свете дневного солнца смотрелась очень бледной. «Белый и чёрный шоколад», подумал про себя Адриан, понимая, что он даже не помнит, пробовал ли когда-нибудь подобное или нет. Так же Адриан догадался, что в городе появился новый мёртвый, именно мёртвый, поскольку будь там живой, плаща бы не было. – Чувства не для мёртвых. Эта сторона принадлежит живым и ею управляет сама Жизнь, – старуха опустилась рядом, её голос становился мягким и уже не казался отталкивающим.

– Но… я думал, что я не способен чувствовать. Ты говорила, что я застрял в своём возрасте, но почему когда я пытался вернуть себе свой возраст и настоящую внешность, я не смог? Почему я смотрю на мир другими глазами? Я не ребёнок, далеко не ребёнок. Зачем ты соврала?

– Чтобы уберечь тебя, – ответила Смерть. – Я не могла сказать шестилетнему мальчику, что его удел жить Изгоем в мире мёртвых и не иметь возможности распределения.

– Кто я? Я не мёртвый, поскольку внешне меняюсь, я и не живой, у меня нет шанса вернуться…. Кто я? Почему это происходит со мной? Мне уже не шесть и ты вполне можешь рассказать мне правду.

– Я не знаю правду, мой мальчик. Никто не знает. Даже Ангел, – вздохнула Смерть.

– Жизнь несправедлива ко мне! – в сердцах бросил Адриан и оттолкнул руку Смерти. Поднявшись, он начал расхаживать по комнате. – А скоро рождение, моё рождение и я снова буду испытывать свою смерть, снова погружусь в этот кошмар и снова стану шестилетним мальчиком, у которого незаконно отняли жизнь и поместили в этот мир, да ещё с такими адскими муками! Если Ад есть, то я сейчас в нём! – его голос повышался, потом понижался, он говорил свою речь торопливо, а в последнее предложение вложил всю свою боль от несправедливой участи, всю свою ненависть. Он отошёл к стене и опустился на своё покрывало, отводя взгляд к окну и пытаясь успокоить бушующий внутри гнев. – А я хочу жить, хочу испытывать чувства, хочу ошибаться и снова пытаться….

В комнате снова стало тихо, Адриан не слышал ничего, пока Смерть не поднялась и медленно не направилась к нему. Каждый её шаг был слышен, каждое движение отдавалось шумом плотной ткани, эти звуки лишь больше раздражали парня. Он хотел рассказать миру о том, как он устал быть никем, он хотел заявить о своём праве на жизнь или на достойную смерть.

– Я знаю, что может поднять тебе настроение, – произнесла Смерть, останавливаясь рядом с ним. – Помнишь, в девять лет ты достал у меня книгу, не знаю, откуда ты смог её найти, и тебе очень понравилась сцена, описанная там.

– Бал… – прошептал Адриан.

– Да, там был бал. Мы устроим лучше, бал-маскарад. Это будет моим подарком перед твоим рождением. Мёртвых в городе предостаточно и все придут, никто не откажет Смерти. Устроим его в конце недели за три дня перед твоим рождением, – поднявшись, Смерть направилась к выходу. – И помни, не время тебе отчаиваться. Может, всё ещё разрешится.

Когда Адриан поднял голову, чтобы взглянуть на неё и начать спорить, он заметил лишь серые стены и больше ничего. Она ушла. Что же, бал, так бал, это лучше, чем с содроганием проживать три дня перед рождением.

Глава 19

Звон в ушах не прекращался даже тогда, когда к Доминике обращался Аристарх Георгиевич, заметив, с какой скоростью девушка забежала в свою комнату и захлопнула дверь. Она прижалась спиной к холодному дереву и медленно сползла на пол, чувствуя, как внутри всё сжимается от боли. Нет, она не заплачет. И пусть внутри всё ломается, разлетается на мелкие кусочки. Она не позволит этой боли заставить её плакать. Никогда. Она просто сидела и смотрела вглубь комнаты, на свою кровать, стены и потолки. Сейчас она казалась ей единственным островком, который оберегает её от ужасов холодного мира. Она медленно поднялась и направилась к кровати, проводя ладонью по гладкой, холодной стене и стараясь прислушаться к этим чувствам. Да, неприятно, ничего не скажешь, но это не повод впадать в отчаянье. В конце-то концов, её единственная цель не изменилась, она по-прежнему хочет вернуться домой к родителям и снова почувствовать вкус к жизни.

Присев на мягкую кровать, она почувствовала, как боль постепенно проходит, и её начинают наполнять другие эмоции. Разрушительные. Она начинает злиться, на себя, за свою глупость, на Адриана, за его грубость и на Жизнь, за то, что та подвергла её такому испытанию. Схватив подушку, она впилась в неё руками, впилась настолько сильно, насколько могла, отчего костяшки на её пальцах побелели. Она не хотела бы швырять её или бить, она старалась успокоиться тихим способом, не потревожив при этом Аристарха Георгиевича.

Понимая, что она больше не в состоянии сидеть на месте, она решила покинуть комнату, но уйти тихо, чтобы не услышать нравоучения от старика, не столько она их боялась, сколько переживала, что сама может нагрубить в ответ. Покинув комнату, она увидела вдалеке знакомую фигурку и почувствовала, как сдавило в груди, а руки стали влажными. Нет, она не хочет его видеть. Убедившись в том, что он её не заметил, она проскользнула за угол и направилась к дому Инги. Ей хотелось сделать что-то безумное, встретить Дениса, как-то выпустить пар. Она не понимала, что нарочно нарывается на опасность.

Она помнила, что за домом находилась вторая дверь, поэтому поспешила уйти с открытого участка, на котором её мог заметить Адриан. Двор казался заброшенным, однако Ника не придавала этому значения, она не обращала внимания на окружающую обстановку, её не заботило и то, что ища мёртвых, она рискует своей жизнью, а, следовательно, и своей целью.

Ника постучала в окошко, затем в дверь и принялась ждать. Вначале было тихо, а затем в доме послышались тяжёлые шаги, и дверь открыла старушка. Она была ниже Доминики на целую голову, сгорбленная, она чуть шла. Её седые волосы были растрёпаны, а выцветшее платье смотрелось слишком убого. Старушка опиралась на клюку и смотрела в глаза Доминики. Какой это был взгляд – настоящий безжизненный взгляд мёртвого. В её глазах была пустота, а цвет глаз был практически неразличим, словно её глаза полностью белые и в них виднеются только чёрные зрачки.

– Прошу прощения, что побеспокоила вас, но я ищу Ингу, девушку, которая останавливалась у вас.

– Её с утра нет, – скрипучим голосом ответила старушка. Ника ещё раз извинилась и направилась в сторону короткой тропинки, раздумывая, куда бы ей пойти. К озеру теней, хоть душа и просилась туда, она не решалась идти, беспокоясь о том, что может там наткнуться на Адриана, ещё хуже, если встретит там его и Анну, хватит ей одного удара для этого дня.

Она шла по тропинке, смотря себе под ноги и спрятав руки в карманы, не смотря, куда она держит путь. Ника решила довериться собственному сердцу и просто идти, куда глаза глядят. Вот она прошла мимо парка, обошла его со стороны костёла, увидела в дневном свете ту часть города, которую видела только ночью, с Артуром. И дорога её закончилась у беседки, в которой она встретила Судьбу. Теперешние знания да в тот бы вечер, она бы столько вопросов задала гадалке, и не отпустила бы её, пока не смогла получить ответы.

– А ты что тут делаешь? – раздался голос Инги. Ника обернулась и увидела её вместе с Максимом. Она невольно улыбнулась, вспомнив их первую встречу, когда она ещё даже не догадывалась, где она и что происходит.

– Просто сижу, надоело прятаться, – ответила Ника. Инга стала выглядеть ещё хуже, ко всему прочему добавился неприятный и отталкивающий блеск кожи, будто бы она обмазана жиром, щеки впали, кости стали выпирать. Столь же неприглядно выглядел и Максим, она помнит, что в последний раз видела его на вечеринке и что он, пожалуй, единственный, кто ещё не пытался отомстить ей. – А где Денис или Артур? Я думала вы с ними.

– Денис просто псих, – ответил Максим и зашёл в беседку, он присел рядом с Никой, зная, что в ней он найдёт единомышленника. – Он одержим своими безумными идеями.

– Расквитаться со мной?

– Нет, – на сей раз голос подала Инга. Было видно, что ей неприятно, однако она пересилила себя и так же зашла в беседку, только села рядом с Максимом, подальше от Ники. – Он уверен, что есть способ повернуть колесо фортуны и вернуться к жизни, что даже у мёртвого есть такой шанс.

– Поэтому он ещё не убил тебя, не предпринял серьёзных попыток. Хотя ты всегда была в его поле зрения, – Макс вскрикнул от того, что его толкнула локтём Инга. – Что? Будто она сама не понимает, что играет с огнём.

– Денис думает, что вернуть жизнь можно как-то через живую, поэтому он медлит, – объяснила Инга.

– Бессмыслица какая-то. Я не верю, – холодно ответила Ника, ей эта идея казалась действительно безумной. – Вы тоже желаете мне смерти?

– Нет. Нам дела до тебя нет, – ответила Инга и Макс кивнул. – Просто ты раздражаешь своей живой энергией, и к тебе просыпается агрессия.

– Зависть, – вздохнув, добавил Макс.

– Ну, простите меня, что ещё я могу сказать? – раздражённо произнесла Ника и решила перевести тему. – Вы давно знаете Дениса?

– Я познакомился с ним уже тут, нас свела Инга. Но я не могу с ним общаться, поэтому стараюсь избегать его компании, – Макс поправил спадающие очки.

– Мы вместе учились последний год в школе. Его перевели к нам. Говорили, что в той школе он крал, хулиганил, пропускал занятия и его просто отчислили. Но я ничего не могу сказать, лично мне он ничего плохого не сделал. Но он неприятный человек…. – Инга замолчала.

– Он убивал животных, жестоко, травил их, душил… – быстро и, понизив голос, произнёс Макс.

– Максим! Прекрати! – настаивала Инга.

– А как ты думаешь, что его мучает? Я видел эти царапины у него на спине…

– У него была семья там, в живом мире? – прекратила перепалку Доминика.

– У него родители были алкоголиками, сама понимаешь, что это за жизнь, – тяжело вздохнула Инга. – Не позавидуешь.

– Я не спорю, но это не повод вымещать своё зло на беззащитных животных, – холодно заметила Ника, всё в душе у неё восстало против Дениса, она никогда не понимала людей, которые позволяли себе подобное. Ей казалось, что таким людям место в клиниках, где от подобного лечат. Она заметила, что знакомые смотрят вперёд и никак не реагируют, обернувшись, она заметила у входа в беседку Дениса, который стоял, опираясь о перила, и ехидно улыбался. Теперь Доминика понимала, почему каждый раз, когда речь заходила о нём, Инга постоянно дёргала Макса, и тот говорил тихо.

– Обо мне сплетничаете? – его голос был весёлым и задорным, что ещё больше пугало Нику. Никогда не знаешь, что у таких на уме. Он может улыбаться тебе в глаза, а потом с такой же улыбочкой всаживать нож в спину. В руках он крутил раскладной ножик с большим лезвием, которым указал на Макса. – С тобой я потом разберусь. А сейчас брысь отсюда, брысь, – приказал он, и мёртвые послушно покинули беседку. Ника ощущала, как всё внутри холодеет и она не может пошевелиться. Страх сковал её, хотя она и не могла понять, почему. – Ты одна и здесь? А где же твой дружок? – Денис зашёл в беседку и сел рядом с Никой, он закинул руку на её плечо и приблизил ножик, продолжая крутить его в руках.

– Ты об Артуре? Не знаю, я его не видела ещё сегодня. Как раз собиралась навестить. Пойдёшь со мной? – Ника решила сделать вид, будто она не чувствует опасности и не понимает его намёков.

– Ты знаешь, о ком я говорю. О, он так переживал за тебя, когда я запер его в подвале, – рассмеялся Денис. – Влюблённый Изгой. Или нет, Изгой и Живая. Такое возможно? Мёртвые не умеют любить. Смешно было наблюдать за ним, честное слово.

– Я не понимаю о чём ты. Так ты пойдёшь со мной к Артуру? – Ника попыталась убрать его руку, но он резко притянул её к себе и коснулся холодным лезвием шеи Ники.

– Нет, это ты пойдёшь со мной, – его голос был низким и грубым, он напоминал голос ужасного монстра из какого-нибудь кошмарного фильма. Затем он резко отпустил её и улыбнулся настолько мило и добродушно, что Нике показалось, будто перед ней другой человек. И как в нём умещалось две разные противоположности? – Ну же, чего расселась?

Ника покорно поднялась, Денис сразу же взял её под руку и незаметно приставил нож так, чтобы тот упирался ей прямо в бок. Они покинули беседку и направились в город.

– И куда мы идём? Беседка не подходила для хорошего места, чтобы расквитаться со мной? – Ника старалась говорить спокойно, хотя внутри она волновалась.

– Это плохая привычка, нарываться. Лучше молчи, – настаивал Денис, и Ника решила не тратить больше сил на разговоры, к тому же, внутренне она была уверена, что он не причинит ей зла и не могла понять, откуда в ней появилась эта самая уверенность.

Они не отошли слишком далеко от беседки, направились к домам и зашли во двор пятиэтажного дома из красного кирпича. Местами стены были разрушены, а на земле лежали неровные куски кирпичей. Все, как одно, окна были полностью завешаны, кое-где на стёклах виднелись неровные трещины, но полностью разбитых окон не было. Они прошли в первый подъезд, на котором красной краской была нарисована цифра семь и сразу попали в сырое тёмное здание. Пахло холодом и старостью и чем выше они поднимались, тем хуже становился запах. Они миновали три этажа, и подошли к деревянной двери без номера. Денис сжал руку Доминики и отложил нож, а сам начал разыскивать ключи в кармане. Это был шанс для девушки, чтобы спастись, она ощутила, как ослабла его рука. Но она медлила, внутри неё взыграло любопытство, и она хотела увидеть жилище Дениса, к тому же что-то внутри подсказывало ей, что уходить не стоит и она решила довериться внутреннему голосу.