Крамблроу

Вся команда переглянулась. Определяющим правилом успешного похода является безоговорочное выполнение всех решений проводника, его опыт – наша гарантия на безопасное путешествие. К удивлению, Когрович даже не удосужился посмотреть в его сторону. Прошел между нами и, не оборачиваясь, сразу ушел на маршрут. Ясно дав понять, что никаких подобных разговоров не потерпит. Мэри нервно сорвалась с места и поспешила за ним. Мы тоже решили не отставать.

– Мэри, не волнуйся, если бы у Джека на самом деле возникли хоть малейшие сомнения в нашей подготовленности, он не дал бы нам шанса продолжить поход. Не бери в голову! Это же Когрович, – Мэри почти перешла на бег, и мне очень хотелось подбодрить ее.

– Дэниел прав. Он нас всех раскусил при первой же встрече. Это его стиль – держать в напряжении. Я ему доверяю, – уверенно подтвердил Адам.

Мэри обернулась и одобрительно кивнула, но темп не сбавила. С нами поравнялся Тим, довольно грубо оттолкнул меня с тропы в сторону и быстрым шагом пошел за девушкой. Видимо, хотел как можно скорее прочитать ей нотацию о нецелесообразности общения с малознакомыми мужчинами.

– Боже мой, он начинает меня нервировать! Как будто нельзя было обойти тебя и не задеть, – прищурил глаза в сторону удаляющегося Тима, Адам.

– У человека проблемы с самим собой, но он упорно хочет найти виноватого из окружающих.

– Возможно, это хорошая тема для нового поста, займусь им, когда вернемся.

– Не сомневаюсь, – усмехнулся я и ускорил шаг.

Глава 6

На большом плоском камне, сложив ноги в позу лотоса, сидел Когрович. В своих руках, мирно лежащих на коленях, он держал очки и карту маршрута. Никто из нас не решался нарушить повисшую тишину. Джек впервые за все время пути снял очки-хамелеоны, и мы с интересом рассматривали знаменитые шрамы, множество раз пересекающие глаза от темных бровей до высоких скул.

Когрович ни в одном интервью так и не прокомментировал свой одиночный поход, из которого вернулся другим человеком. Множественные насечки, словно оставленные острым осколком скалы, стали поводом для многих легенд, ходивших среди альпинистов. А в журналах с завидным постоянством начали появляться статьи о встрече в горах с загадочным йети. Вероятнее всего, так никто и не приблизился к разгадке истинной причины появления этих шрамов, оставшихся навсегда на его невозмутимом лице. Что это за история, я не имел ни малейшего представления, и даже не знаю, хотел бы услышать ее или нет.

– Там, наверху, решается судьба вашего восхождения! – неожиданно прервал свое молчание Когрович и, все еще не открывая глаз, указал рукой в сторону темного ледника, потом вновь замолчал, нахмурился, при этом продолжая шевелить губами, будто ведя с кем-то напряженный диалог, и вдруг заключил: – Решено! Все-таки будем сходить с маршрута. Возьмем левее на северо-запад, там нас ждут острые скалы, но, возможно, маршрут получится короче первоначального, и вы не заметите, как окажетесь в своих теплых спальниках.

После этих слов он вскочил на ноги и, слегка рисуясь, вернул на место свои любимые очки-хамелеоны и зашагал вперед, напевая под нос незнакомую мелодию. Мы переглянулись, никого не радовала идея стать первопроходцами, но все прекрасно понимали, что спорить по поводу маршрута бесполезно.

Чем ближе мы подходили к леднику, тем суровей становилась окружающая нас природа.

Наша команда, как маленький паровозик, идущий в горы, синхронно выпускала над собой облачка пара. Постепенно солнце перевалило за полдень. Необходимо было успеть при свете дня преодолеть опасный подъем по леднику и потом спокойно поставить лагерь для ночевки.

Мэри была очень расстроена, что и неудивительно, – Тим устроил ей очередной допрос с пристрастием. Он постоянно подталкивал ее перед собой, чтобы она не выходила из поля его зрения. В итоге девушка не выдержала и заняла место между мной и Адамом. Что еще больше взбесило ее жениха.

За этим было грустно наблюдать, но по-рыцарски спасать даму в мои планы не входило. Я не за этим отправился в горы. Надеюсь, Мэри не успела ничего себе нафантазировать и не ждет от меня шагов в ее сторону. Она ошиблась не только в Тиме, но и во мне. Сейчас в моих мыслях не было места для идеальной картинки, где я влюбляюсь, женюсь и завожу детей. Мне хотелось ни о чем не думать, просто идти вперед, вбивать ледоруб в твердый лед, спать в уютном спальнике и наслаждаться долгожданным путешествием. Столько нервов было потрачено, что сейчас хотелось зависеть только от самого себя. Больше никаких переживаний и чувств!

Глава 7

На пятнадцатиминутном привале мы, не сговариваясь, стали утепляться. Раскрыв рюкзак, я сразу обнаружил все необходимое: не продуваемая куртка, перчатки с открытыми пальцами и балаклава – было приятно натянуть ее на голову, сразу стало теплее, она превосходно спасала от постоянного холодного ветра, который начинал усиливаться. Сверху валялась упаковка ирисок с перцем чили, Мэтт выдал мне их на случай, если нужно будет взбодриться. Но думаю, что они ему просто оказались не по вкусу. Большой любитель сладкого, Мэтт, похоже, не оценил такое взрывное сочетание. Мне пришла идея поделиться ирисками со всеми, к удивлению, никто не отказался. Вначале я подошел к Мэри. Она протянула вперед свою маленькую ладошку в ожидании конфетки, что показалось мне очень милым. Ее светлые локоны выбились из-под балаклавы, а голубые глаза сверкали хитринкой. Все дело в конфетах, успокаивал я себя. Тим стоял в отдалении один и копался в своем рюкзаке. В руку девушки упала еще одна конфета, чтобы она передала и ему. Совершенно не хотелось опускаться до обид и как в детском саду не делиться сладостями. Когрович тоже не отказался от угощения, попробовав, одобрительно ухмыльнулся и взял небольшую горсть себе в карман.

– Настоящего перца вы отведаете быстрее, чем вам кажется! Наш подъем начинается, – довольным тоном объявил Джек, указывая на продолжение маршрута.

Перед нами развернулась невероятная картина. Настоящий обман зрения: за обычной невысокой скалой, у которой мы сделали привал, начинался ледник. Его не увидишь, пока не пройдешь пары метров. Под ногами валялись темные камни – осколки заледенелой породы. Воздух стал по-настоящему морозным, в нем кружились редкие снежинки. Всех охватило волнение, только Когрович все так же улыбался, усевшись на камень и вытаскивая из рюкзака ледорубы и кошки. Для него, похоже, начиналась самая любимая часть путешествия.

Не верилось, что нам предстоит еще не один день в таком походном режиме. Первый день – морально самый сложный, хотелось поскорее вернуться домой, но я искренне надеялся, что все трудности временные. Мэри стояла неподалеку. На ее выбившиеся пряди ложились снежинки. Мне стоило немалых усилий удержаться от желания их стряхнуть. Адам опять крутился возле нее. Глаза у него стали красными от острых ирисок, от последней он и вовсе поперхнулся. Надеюсь, у него нет аллергии на перец. Его раскрасневшееся лицо и снежинки в волосах девушки напомнили мне о нашем последнем Рождестве с Софией в старинном Зальцбурге.

Такой заснеженный, романтичный и волшебный город просто не мог не привлечь нас на рождественские праздники. Крыши домов и башни средневековых соборов мирно дремали под белыми шапками. Мы выбрали уютный отель в Старом городе и теперь почти все время проводили на улице, наслаждаясь витавшими в воздухе ароматами свежесваренного глинтвейна, сосисок, жареного миндаля и печеных яблок с корицей. Перемещались с одной площади на другую, проходили по украшенным узким улочкам города, где над головой нависали сети гирлянд, лампочек и елочной мишуры. София дурачилась, как ребенок, ложилась на снег и делала снежного ангела.

Зальцбург был переполнен всевозможными рождественскими ярмарками, перетекающими из одной в другую по всему городу. На один из таких базаров мы попали, выйдя на площадь Резиденцплац. У входа в собор выстроился хор, начинающий исполнять традиционные рождественские гимны. София встала передо мной, а я подошел ближе и приобнял ее за плечи. Нас окружала настоящая сказка. Праздничные мелодии добавляли настроение. На свежем воздухе дышалось легко и радостно. Хотя мы и так пребывали в легкой эйфории после нашего примирения. До поездки мы почти два месяца не разговаривали из-за серьезного скандала. Но как-то одним декабрьским вечером столкнулись в любимом кафе, поняли, что соскучились, а причина последней ссоры показалась не такой уж и значительной. В этот же вечер София вернулась ко мне.

Мои родители были дома – они категорически не праздновали Рождество в другой стране и поэтому в первых числах декабря всегда возвращались из Италии с большим запасом вина и сыра, которые последние несколько лет служили приятными подарками для друзей семьи. Мама хозяйничала на своей любимой белой кухне, напевала рождественскую мелодию и варила фирменный сырный суп. Отец открывал бутылку вина и, надев большие очки, перелистывал свежие интерьерные журналы. На пороге появилась София, и по нервной улыбке матери читалось, что она надеялась никогда ее больше здесь не увидеть. Но, мгновенно справившись с эмоциями, расцеловала девушку в обе щеки и пригласила войти. Отец грустно ухмыльнулся, покачал головой и, сдвинув на кончик носа очки, с укоризной посмотрел на меня. В этот вечер фирменный суп был испорчен, напряжение витало в воздухе, но я старательно этого не замечал.

Поездку в Зальцбург я считал началом нового этапа наших отношений. Меня грели мечты о будущем, сильные чувства да еще имбирное печенье в виде сердца с привязанным на красную ленточку золотым кольцом, увенчанным небольшим бриллиантом, которое я хотел подарить Софии в нужный момент. У меня не было заранее подготовленного плана, но я надеялся, что сам город подскажет, когда стоит сделать предложение. Хор закончил свое выступление, и исполнители, сложив свои папки с текстами песен, начали расходиться. Когда девушка обернулась, она не улыбалась, на лице застыло какое-то недовольное задумчивое выражение.

– Я устала… Слишком много народу, слишком много песен и слишком много щелкунчиков…

Я огляделся. Действительно, прилавки ломились от изобилия всевозможных зубастых солдатиков. Но это и не удивительно, Щелкунчик – один из символов Рождества в Австрии. Что могло ей не понравиться? Мне стало не по себе. Ее тон и настроение кардинально отличались от моего внутреннего состояния в эту минуту. Но чтобы не усугублять ситуацию, просто приобнял ее за талию и попытался поцеловать. София ловко увернулась. С трудом сдерживая свое возмущение, я прошептал ей на ухо: «Ты устала. Пойдем выпьем кофе. Никаких „но“! Покажу одно легендарное место, уверен, тебе понравится». Мы направились в самое сердце Старого города к знаменитой средневековой улочке Гетрайдегассе, которую легко узнать по кованым вывескам магазинов. Шли мы медленно и молча. Я боялся очередного выяснения отношений, но в то же время очень злился из-за неразделенного чувства легкости и счастья. «Эх, вечно это недовольное лицо! И что теперь не так? Хор напомнил о наших прежних размолвках? Каким образом? Щелкунчики не так посмотрели?..» – крутилось у меня в голове.

Ненадолго задержавшись у дома, в котором родился Моцарт, мрачноватого в вечерних сумерках из-за темных окон, мы побрели по улочке, которую искали. Старинные домики булочных, кофеен и магазинчиков плотно прижимались друг к другу, железные вывески соперничали между собой в оригинальности, а темнеющее небо пряталось за переплетением гирлянд с бегающими тепло-белыми огоньками. Я привел Софию к входу в кондитерскую, где изобрели всеми известные круглые шоколадные конфеты с начинкой из марципана. Здесь их продавали в серебряных обертках с синими эмблемами, таких не найдешь в обычном магазине. Это был не только рай для сладкоежек, но и место, где можно посидеть и выпить кофе по-венски с замечательным видом на улицу. Несмотря на множество посетителей, в кафе освободилось два места за столиком у окна, и мы успели их занять. За стеклом проходили туристы с раскрасневшимися лицами, пакетами сувениров и напитками навынос. После рождественских ярмарок есть совершенно не хотелось, и мы заказали только по чашке кофе. Рядом с нашим столиком стояла живая рождественская ель, увешанная игрушками и сладостями. София смотрела в окно на темнеющую улицу и на мое отражение, за ее щекой таяла откуда-то взявшаяся конфета.

– Только вот не надо нотаций, хорошо? Не обеднеют они от одной конфеты! Рождество, в конце концов… Считай, угостили, – предупредила мой вопрос София.

– Нам повезло с местами… В такую пору почти все кафе забиты. Как тебе город? – пытался я отвлечь девушку.

– Дэниел, ну разве можно во всем видеть только хорошее?! И кофе вкусный, и щелкунчики тебя не напрягают!

– Боже, София, да сдались тебе эти щелкунчики! Каждый год их выставляют на прилавки, а тут они тебе покоя не дают. Что на самом деле происходит? В чем причина такой смены настроения? – поинтересовался я, с досадой поставив чашку, так и не сделав ни единого глотка.

– Все отлично. Тебе показалось, – девушка откинулась на спинку стула и, достав мобильный телефон, полностью погрузилась в новостную ленту.

Я выдохнул, поправил высокий ворот водолазки и одним большим глотком выпил свой кофе. До сих пор не понимаю, почему тогда не нашел в себе смелости уйти. Возможно, она хотя бы задумалась над своим поведением… Нет же, я продолжал сидеть и наблюдать за ней, разрешая играть в эти детские игры. Вместо того, чтобы здраво оценить ситуацию, я, как наивный дурак, начал искать причину в себе. «Она не чувствует от меня серьезных намерений? Стоило намекнуть на планирующееся предложение руки и сердца, все сразу бы встало на свои места!» – крутилось у меня в голове.

Еще какое-то время мы сидели молча, каждый погруженный в свои мысли, пока я не предложил продолжить нашу прогулку. Несмотря на зимний вечер, город не опустел, даже наоборот – казалось, что с приходом темноты туристов заметно прибавилось. Мы не спеша шли по оживленной улице, позволяя волне гуляющих людей направлять нас, поэтому не сразу заметили, что оказались на дороге, ведущей к крепости Хоэнзальцбург. Прекрасный замок с множеством башен и внушительной крепостной стеной, сурово возвышался над городом. Чтобы подняться к нему, мы воспользовались фуникулером. Вид сверху открывался действительно впечатляющий, все было как на ладони и изгиб реки, и Альпы, и город с его окрестностями. На улице холодало и пришло время решать – возвращаться в отель или сделать ей предложение прямо здесь. «То ли это место и подходящий ли момент, на который я все это время рассчитывал?» – сердце начало предательски стучать, до появления шума в ушах. «Что же эта женщина делает со мной?» – удивлялся я сам себе. Девушка же, не подозревая о моих душевных терзаниях, прогуливалась по внутренней площади вдоль ярмарочных домиков, рассматривая сувениры и пакетики со всевозможными сухофруктами и орешками.

– София, ты только посмотри, какой прекрасный вид на реку! Она переполнена не только водой, но и бесконечными рождественскими отражениями.

– Да, вид шикарный, абсолютно согласна.

Я полез было за пазуху, но меня остановило выражение лица моей девушки. В глазах читалась паника, неописуемый ужас, внезапно охвативший всю ее. «Неужели она так быстро догадалась о моих планах и испугалась?» – эта мысль была первой пришедшей мне в голову. Но нет, она смотрела поверх моего плеча. Я резко обернулся и сощурил глаза. Из-за угла приближалось что-то огромное и темное. Двухметровый волосатый черт – Крампус, с жуткой мордой, козлиными рогами и раздвоенными копытами. Злой дух, которого боятся непослушные австрийские дети. Такие чудища периодически появлялись на улицах Зальцбурга, приводя туристов в восторг, а некоторых и в ужас. София вздрогнула, а затем стала пятиться назад, в сторону дороги ведущей из замка.

– Дэниел, бежим!.. – прошептала она сдавленным от страха голосом.

Не знаю почему, но мы пустились наутек. София неслась впереди меня, как обезумевшая, и постоянно оглядывалась. Тревога подпитывалась тем, что это чудище и впрямь взялось настойчиво нас преследовать. Оно злобно кряхтело и сопело, не собираясь отставать. Я посмотрел назад, и мне показалось, что в его глазах полыхнул настоящий дьявольский огонек. Отчего стало вдвойне не по себе, пришлось брать пример с Софии и прибавить ходу. Мы неслись по улицам, обгоняли пешеходов, нервируя неторопливых австрийцев своей непонятно откуда взявшейся паникой. Наконец, шум преследования затих. «Оторвались», – выдохнул я. И тут же услышал пронзительный крик Софии. В конце темной улочки, перегородив проход, стоял монстр. София так быстро бежала, что не успела сбавить скорость, врезалась в его лохматую грудь, упала на снег и начала торопливо отползать подальше в сторону. Недолго думая я подбежал к девушке, ловко увернулся от ревущего Крампуса, и изо всех сил схватив за шиворот куртки, поставил ее на ноги. В этот момент было не место для джентльменского протягивания руки. К счастью, я узнал улицу, на которой мы находились и с уверенностью, взяв Софию под локоть, поспешил к нашему отелю.

Как только мы зашли в номер, девушка бросилась к окну, умоляя пока не включать свет.

– Немедленно иди сюда, – испуганно позвала София.

Я подошел к окну. На площади перед входом в отель топтался наш ужасный преследователь.

– Соглашусь, что это было волнительно. Откуда он только взялся? – я с удивлением наблюдал, за сказочным монстром.

– За нами гнался настоящий Крампус, не сомневаюсь, что это он!

– Детские сказки! Перестань… – успокаивал я девушку, гладя по руке.

Настоящим или нет был Крампус, я не знал, но понимал лишь одно – момент с предложением упущен.

Может, появление чудовища было неслучайным, и сам город послал этого рождественского призрака, чтобы остановить меня. В итоге другого случая сделать предложение Софии так и не представилось, и мы уезжали со странным ощущением недосказанности. А колечко с бриллиантом вернулось на дно чемодана.

Сейчас перед моими глазами были не длинные рыжие волосы Софии, покрытые рождественскими снежинками, а легкие белые локоны Мэри, и рядом стоял не страшный Крампус, а Когрович с острым ледорубом в руках, пытающийся объяснить мне дополнительные нюансы подъема, которые я благополучно прослушал.

Глава 8

Все стояли в полном обмундировании в касках и с ледорубами в руках. Ледяная скала, нависающая над нами, казалась непреодолимой. Когрович подходил к нам по очереди и проверял каждый сантиметр страховочной системы, правильное крепление кошек и, если все его устраивало, одобрительно стучал по каске своим карабином. У Мэри он задержался дольше, чем у остальных – что-то ему не нравилось. Он пытался поправить кошки, но они упорно не хотели держаться на ее обуви.

– Так, милочка… Ты что, не под эти ботинки их подгоняла?

– Я… я… – замялась девушка, – я в последний момент взяла другую пару, она легче, и мне в ней удобней. А что? Она ведь такого же размера.

– Да потому что нужно, чтобы они сидели как влитые, а здесь совсем другой подъем подошвы, – он, кряхтя, достал из рюкзака моток красной изоленты, и при помощи ее попытался закрепить кошки как можно плотнее. – Хоть так… Готовьтесь ловить ее, мальчики.

Когрович подошел к подножию скалы, осмотрел неровную поверхность и одним мощным ударом вонзил в нее ледорубы. Одно удовольствие было наблюдать за его техникой, координацией и пластикой. Джек мастерски использовал снаряжение и особенности рельефа, периодически останавливался, чтобы вогнать в лед крюки для страховки. Смотреть на это можно было вечно, но пришло время и нам покорить это препятствие. Первой пошла Мэри. Тим, вместо того, чтобы ободрить девушку, торопил и довольно грубо подталкивал вперед. Ее первые попытки ударить ледорубами оказались слабыми и неуверенными. Острее едва входило в плотную ледяную поверхность, превращая ее в мелкие осколки. Казалось, что Мэри не под силу справится с таким испытанием. Но к счастью, с каждой минутой движения становились все увереннее. Словно через них, девушка наконец-то могла выплеснуть все свое недовольство. Она быстро набирала высоту и скорость, которая здесь совсем и не требовалась. Главное было – не получить травму. Даже несмотря на изменение маршрута, мы, по расчетам Джека, успевали засветло. После ледника, а точнее, всего лишь его малой части, больше похожей на замерший водопад, нам предстояло спуститься в долину, где температура прогнозировалась более комфортная для ночевки… Когрович, преодолев полпути, остановился, чтобы передохнуть и проследить, как мы дружной цепочкой поднимаемся за ним. Все шло хорошо, Мэри несколько раз соскальзывала по льду кошками, но умудрялась удержаться и продолжала взбираться вверх.

«Эх… Мэтт, наверное, сейчас в своем теплом кабинете ждет конца рабочего дня… Надеюсь, у него сегодня не назначено никаких серьезных операций, и он просто пойдет домой к своей любимой Лизи», – почему-то вспомнил я про друга, когда мы остановились. Сверху началась какая-то суета.

– Да не могу я, не могу! Ты же видишь, она там застряла и погнулась. Как ты ее предлагаешь мне вытащить? Вдруг связка не выдержит, – до меня доносился нервный голос Мэри.

– Не двигайся. Сейчас посмотрю, – Тим попытался подняться к ней поближе.

– Какого черта вы там делаете? – Когрович приспустил очки. – Эй, хромоножка, что стряслось?

– Кошка соскочила и осталась во льду! Тим сейчас поможет ее вытащить! Самой мне не хватит сил – она неудачно погнулась и застряла!

– Да что со всеми вами не так! У вас голова забита всякой ерундой, в ней не остается места для элементарных правил безопасности! – проводник ударил кулаком по льду.

– Все в порядке, шеф, я ее достал, – отозвался Тим.

Дальше события развивались очень быстро: сверху донесся страшный скрежет, и множество мелких каменных и ледяных осколков посыпались прямо мне на лицо, тут же в опасной близости пролетел ледоруб, зловеще прозвенев острием своего блестящего лезвия. Мне оставалось лишь как можно плотнее прижаться к отвесной стене и надеяться, что удастся не сорваться вниз. Но, замешкавшись, получил скользящий удар по спине, кто-то несчастный только что пролетел мимо меня. Мэри, коротко вскрикнув, повисла на страховке вниз головой, сильно ударилась шлемом о лед, и теперь, потеряв сознание, раскачивалась на веревке, словно тряпичная кукла. Я посмотрел вниз. Дэвид из последних сил удерживал Тима от дальнейшего падения. Его мертвая хватка не позволила парню очутиться на земле. На мгновение повисла тишина, казалось, что можно услышать громкое дыхание каждого из команды.

– Всем сохранять спокойствие! – раздался уверенный голос Когровича совсем близко. Проводник спускался к нам.

– Дэниел, ты сможешь дотянуться до Мэри, если поднимешься на метр повыше. Приведи ее в чувство. Наша задача сейчас – выбраться с подъема. Потом оценим наши потери.

Я закрепился на ледорубе и остановил раскачивающееся тело. К счастью, девушка дышала, ее грудь мерно вздымалась и опускалась. Но была до сих пор без сознания.

– Мэри, Мэри! – пытался я привести ее в чувство и при этом не напугать.

– Закрепись еще на метра полтора выше и подними ее головой вверх, – командовал проводник.

Несколько неудачных попыток, и мне все-таки удалось подхватить девушку и перевернуть. Я прижал Мэри к себе, нащупал карабин и пристегнул. Как раз в этот момент она начала приходить в себя, все тело резко напряглось, глаза распахнулись и с трудом сфокусировались на мне. Она явно не понимала, где находится, и попыталась отстраниться от меня.

– Осторожно! Ты куда собралась? Разбиться хочешь?

Мэри тут же замерла, испуганно посмотрела на меня, а потом перевела взгляд вниз. Видимо, наконец-то до нее дошло, что происходит, и она крепко вцепилась в мою куртку.

– Я упала? Вторая кошка тоже соскочила, а ледоруб не выдержал моего веса и выскочил из рук, – хриплым голосом вспомнила последние события девушка.

– Тише, тише… Главное, что ты пришла в себя. Могло быть и хуже. Но теперь нужно придумать, как выбираться.

– Эй, ты там поменьше ее трогай! – долетел до меня неуместный комментарий Тима.

– Помалкивай, дружище, а то сейчас тебя отпущу, – не выдержал Дэвид.

– Тим, да прекрати же ты! Сколько можно! – тихо простонала Мэри.

– Еще кто-то пикнет – и я вызываю спасательный вертолет и отправляю вас домой. Хотите в первый же день похода друг с другом перегрызться? – Когрович почти спустился ко мне и Мэри.

Он не знал, как поднять девушку, которая лишилась снаряжения. Спускаться и искать их внизу, было бесполезно. В итоге он принял решение продолжать подъем. Проводник отдал Мэри один ледоруб и одну кошку, примотав ее плотно к ноге. Для подстраховки Когрович находился позади и двигался за девушкой шаг в шаг.

Опыт Джека помог нам осилить высоту, и мы все успешно справились с ледяной преградой. Даже несмотря на сложный подъем, падение и перепалки, я однозначно хорошо проводил время. Тренировки дали свои плоды, и я комфортно чувствовал себя в экипировке и уверенно пользовался снаряжением.