Паучье логово. Камень Демиурга. Книга третья

– Виктор Анатольевич, доставили документы.

Все сразу встрепенулись. Пауков взглядом отправил Эдуарда в приемную, сразу став каким-то собранным и напряженным. У Сергея промелькнуло в мозгу, складывалось такое ощущение, что шеф от этих бумаг ждет чего-то невероятного, по меньшей мере, раскрытия всех тайн. Хотя все понимали, что это было глупо, так думать. Ведь это было обычное уголовное дело. Ну узнают они его настоящее имя, и что? Ну что это им даст? И сам же ответил на свой вопрос. Ничего, кроме некоторого разочарования персонально для него, Елезарова Сергея. Тем временем, метнувшийся в приемную управляющий, уже вернулся обратно и положил на стол перед шефом точно такую же картонную папочку, какая сейчас лежала перед Елезаровым.

Сергей с большим трудом удержался, чтобы не подскочить к столу и не выхватить из рук шефа эту папку. Лениво потянулся, заставив себя еще раз перелистать несколько бумажек в деле Красавчика, затем закрыл дело, аккуратно завязал замызганные тесемки, отодвинул от себя папку на угол стола, и только потом обратился к Паукову с небрежным вопросом:

– Ну, что там…?

Пауков не ответил. Он сидел, откинувшись на спинку кресла и смотрел на раскрытую папку, словно та могла на него сейчас наброситься и покусать. Или скорее не так. Словно он увидел привидение. Елезаров, удивленный таким поведением шефа, молча обошел его кресло и посмотрел в папку. Казенные фотографии, не самого лучшего качества, давали смутное представление о фигуранте, но, благодаря знаменитому шраму, Сергей без труда узнал на ней Одина. Его настоящее имя было Важин Олег Ильич. И сел он в тюрьму в довольно молодом возрасте, только – только исполнилось восемнадцать. Ничего большего Елезаров прочесть не мог из-за плеча шефа. Но, ему почему-то казалось, что и Пауков ничего большего прочесть не успел. Интересно, что же так произвело на него впечатление? Но вопросов, естественно, Сергей ему не задавал, а свое наигранное хамство он решил приберечь до другого раза.

Почему-то ему показалось, если бы он сейчас сказал Паукову что-то такое эдакое про возможность открытия врат, или даже про найденный Камень Демиурга, то и тогда бы шеф не обратил на это внимания. За все время, которое он знал Паукова Сергей первый раз видел его в таком состоянии. Эдуард Александрович, как и положено вышколенному управляющему, сидел на самом краешке кресла, стараясь не смотреть на шефа. Елезаров потихонечку потянул на себя папку, ожидая, что шеф возразит или еще как-нибудь проявит свои желания. Но Виктор Анатольевич никак не прореагировал на это, а продолжал молча сидеть в кресле, уставившись в одну точку, словно вообще находился не здесь.

Воспользовавшись его, так сказать, эмоциональным отсутствием, Сергей очень тщательно изучил дело Одина, но никакой особо интересной или полезной информации из него для себя не подчерпнул. Ну, разве что, его настоящее имя. Но и оно ничего не давало для решения его проблем. Имя, как имя. Правда, становилась очевидна их связь с Красавчиком, но это так же ничего особо не проясняло. Ну работали они вместе на прииске, и что? Сам Красавчик был совсем из другого мира, и ничего общего с тем, что интересовало Елезарова или Паукова и вовсе не имел. Сергей так углубился в свои размышления, что пропустил тот момент, когда шеф вышел из своей то ли задумчивости, то ли эстетической комы. Когда рука Паукова возникла буквально перед носом Елезарова и взяла папку с делом Одина, он даже слегка вздрогнул.

Пауков с насмешкой глянул на своего молодого соратника, и каким-то скрипучим, больше подходящим древнему старцу голосом, проскрежетал:

– Ну, и что ты тут смог найти полезного для нашего дела?

Сергей сразу встал в стойку и слегка капризным тоном, небрежно ответил:

– А что тут можно подчерпнуть из этого старья. Ничего полезного для нас я тут не вижу. Ну работали они вместе на нелегальном прииске, и что с того? Как это объясняет способности Одина? Этот Красавчик просто заурядный зэк, который, судя по его делу, не отличался особым умом. Один – это совсем из другой так сказать «оперы». Их связь нам ничего не дает. Тем более, что Красавчик уже мертв. Концов не осталось. И как это привязать к самому Одину, я ума не приложу. Думаю, что никак. Бесполезное занятие…

Пауков глянул на него как-то странно, и с кривой усмешкой проговорил полувопросительно:

– Ты так думаешь?

В его голосе уже слышались знакомые ядовитые нотки, такие привычные и уже почти родные. Елезарова очень сильно заинтересовало, что же такое его шеф увидел в деле Одина, что это даже выбило его из привычной колеи, заставив проявить некоторые человеческие эмоции, которым, уже казалось, не было места в этой пустой и холодной душе. Пауков продолжал смотреть на Сергея каким-то странным взглядом, будто пытаясь влезть ему в мозг и прочесть все его тайные мысли. Сергею стало не по себе из-за этого взгляда, но он заставил себя смотреть на шефа прямо с хорошо сыгранной легкой обидой и недоумением. Мол, чего это вы, дяденька, ко мне цепляться вздумали? Виктор Анатольевич вдруг устало вздохнул и опустил голову.

– Ладно, Сережа, иди, отдыхай. Завтра тебя ждут твои подопечные. Продумай хорошенько, как построить с ними разговор, чтобы выйти хоть на какой-то результат. – Сергей направился к дверям, а Пауков вслед ему проговорил каким-то нерешительным голосом, словно что-то вспомнив. – Да… И попробуй спросить их об этом Одине. И посмотри на их реакцию. Вдруг что-нибудь и прояснится. – Голос его при последней фразе звучал как-то глухо, и если бы у Сергея было довольно фантазии, то он бы сказал, нерешительно, что было тоже весьма странно.

Не дожидаясь какого-либо ответа от Сергея, а также, когда за ним закроется дверь, Виктор Анатольевич обратился к Эдуарду.

– Эдик, раздобудь мне всю подноготную этого Одина. Меня интересуют его родители… – И потом добавил фразу, как будто обращался сам к себе. – Таких совпадений не бывает…

Что уже ему ответил управляющий, Елезаров не слышал. Дверь пришлось закрыть под пристальным и подозрительным взглядом секретаря Паукова, напоминающего робота. Но последние слова, сказанные шефом, не выходили из головы Сергея. Какие такие совпадения? Если бы он мог позволить себе пофантазировать, то сказал бы, что Пауков узнал на фотографии и по настоящей фамилии Одина. Но такого просто не могло быть! Елезаров очень хорошо знал всю биографию Паукова. В его жизни не было людей по фамилии Важин, и уж конечно, никаких связей с тюремным миром. По крайней мере, в тех материалах, которые видел Елезаров. А их контора умела выкапывать даже самые, казалось бы, незначительные детали из жизни тех людей, которые были ей интересны. А Пуков был уже давно на крючке конторы. Именно благодаря этому Сергей в свое время и оказался в команде. Бывших, как говорится не бывает.

В вагоне Елезаров расположился с удобствами в гостиной и стал поджидать шефа. У него внезапно возникла идея опробовать свои вновь открывающиеся способности на Паукове. Вагон был защищен от наружного воздействия различных излучений, но не от внутренних. Идея ему очень понравилась, и он стал разрабатывать некий план, как ее осуществить. После получасовых раздумий, он вынужден был с грустью признать, что пока не готов к таким экспериментам. Не умеет он еще управлять своими вновь открывшимися силами, да и самих сил как следует не знает. А если шеф что-то заподозрит, тогда Сергей может поселиться в соседнем боксе, рядом со стражем, и с тем, другим, которого они считали посыльным. А этого он точно не хотел.

Пока он так пребывал в раздумьях, послышался звук шагов и Пауков вошел в гостиную. Вид имел задумчивый и несколько рассеянный. Подошел к буфету, плеснул себе в стакан коньяка, и уселся в кресло напротив Елезарова. Но вел себя так, будто в комнате он был совершенно один. Сергей тишины не нарушал, молча поглядывал на Паукова в ожидании, когда тот первым заговорит с ним. И шеф заговорил. Но совсем не о том, чего ожидал Сергей. Крутя бокал в руке, Виктор Анатольевич задумчиво проговорил, обращаясь к Елезарову:

– Ты когда-нибудь влюблялся, Сережа?

От такого вопроса Сергей чуть из кресла не выпал. Уставился на собеседника большими глазами и растерянно захлопал ресницами. Не дожидаясь ответа, с какой-то тоской в голосе, Пауков продолжил:

– Знаешь, любовь – это такое чувство, которое делает нас слабыми, беспомощными. Нельзя допустить, чтобы любовь овладела миром. По крайней мере, не нами. Те, которые внизу, пускай успокаивают себя этой сладкой сказочкой. Когда человек влюблен, его можно брать голыми руками и делать с ним, все что тебе вздумается. Но для этого, ты должен быть сильным. Этот мир понимает только власть и силу! Я хотел бы уничтожить само понятие любви! – Пауков с силой сжал кулаки и хрупкий стакан с остатками коньяка треснул в его руке, разлетевшись на мелкие кусочки.

Шеф, чертыхнувшись, соскочил с кресла, и кинулся к буфету, где стояла аккуратная стопочка салфеток. Из его ладони прямо на пушистый ковер закапала кровь, оставляя некрасивые буроватые пятна на светлом ворсе. Елезаров, все еще с изумлением, смотрел на это представление, не в силах вымолвить ни одного слова. Вытерев руку, и кое-как замотав ее салфеткой, чтобы остановить кровь, Пауков нервно заходил по комнате взад и вперед, не в силах справиться со своими эмоциями. Он выглядел больным человеком, у которого не все хорошо с головой, а его слова и фразы, которые он выкрикивал, бегая по комнате, были понятны только ему одному, и больше были похожи на горячечный бред, чем на внятный разговор.

– Этого не может быть!!… Через столько лет, она догнала меня… Не смогла сама… Прислала своего сына… Я должен найти его!! Найти и уничтожить, чтобы даже памяти не осталось… Чтобы не было продолжения… Это она… Она – ведьма…!!! Она с того света лишила меня моего сына… А я на этом свете найду ее сына и уничтожу его!! Я переверну весь мир, но я его найду!! – Он вдруг остановился на всем бегу и, закрыв лицо руками, вдруг разрыдался, повторяя со всхлипами только одно имя. – Оля… Оленька… Как же так, Оленька…?!

В его голосе было столько любви и боли, что казалось эти чувства, как вода затопили вагон, не давая возможности вдохнуть полной грудью. И Елезаров очень сильно пожалел, что вовремя не ушел в свою комнату, а стал свидетелем всего происходящего. Это были непростительные минуты слабости Паукова, и Сергей отлично понимал, что свидетелю собственного падения Пауков этого ни за что не простит и никогда не забудет. А еще, в голове у него вертелся один и тот же вопрос. Что же все-таки произошло сегодня, что так повлияло на этого холодного, расчетливого, как питон, человека, его шефа? Он бы многое отдал, чтобы суметь ответить на этот вопрос. Но задавать сейчас вопросы Паукову – это себя не любить. Поэтому, он сидел тихой мышкой, стараясь слиться с оббивкой кресла. Было бы лучше, если бы шеф вообще забыл о его существовании на данном этапе, по крайней мере.

Несколько минут ничего не происходило. Затем, Виктор Анатольевич отнял руки от лица, с брезгливым выражением откинул окровавленную салфетку на пол, и посмотрел прямо на Елезарова абсолютно сухими глазами. За эти несколько минут, казалось, Пауков постарел на несколько лет. Морщины собрались на лбу и около рта, глаза блестели каким-то лихорадочным огнем одержимого человека, он весь как-то ссутулился, будто усох за эти несколько минут, дорогой костюм на нем обвис и выглядел нелепо. Он сделал несколько шагов по направлению к сидящему Елезарову и сухим, надтреснутым голосом произнес:

– Забудь все, что ты здесь видел и слышал. Ступай к себе…

Сергей молча кивнул, и выскользнул за дверь. Только оказавшись в своей спальне он начал нормально дышать.

Глава 3

Олег так глубоко задумался, что не заметил, как дошел до дома. В окошке горел приветливый свет, манящий в избяное тепло. Он знал, что баба Марфа не спит, поджидает его за какой-нибудь простой работой. Или вяжет очередной шарфик, или половички из лоскутков составляет. На душе сразу стало тепло и отчего-то тревожно. Олег ощущал всем своим существом, как будто над крышей неказистого домика нависла серая туча. Эх, какую глупость он совершил, придя сюда!! Ведь знал же, понимал, что жизнь его будет непредсказуема и опасна! Нет! Все равно прельстился домашним уютом и добрыми душами бабушки и внука, которые его согревали, привязывали к этому месту посильнее любых оков. А теперь, как видно, придется рвать с мясом, иначе могут попасть эти люди, ставшие ему родными, в безжалостные жернова Копейщиков.

Сначала Олег хотел потихоньку взять лыжи и отправиться к Глухариной пещере, не говоря никому ни слова. Но он понимал, что если не придет вовремя с работы, то баба Марфа будет волноваться. Поэтому нужно было зайти и предупредить старую женщину, чтобы ложилась спать и не ждала его, а у него дела еще есть. Обметя веником-гольцом из осенней полыни снег с обуви, Олег тихо вошел в дом. Старушка вскинула на него обеспокоенный взгляд, а увидев его живого и здорового, облегченно выдохнула и кинулась к печи, собираясь кормить своего постояльца. Олег остановил ее порыв, тихонько проговорив:

– Баба Марфа, я на секундочку забежал, сказать, чтобы ты не волновалась и не ждала меня. Я сейчас ухожу, у меня еще дела есть.

Бабулька встревоженно всплеснула руками.

– Господь с тобой, сынок! Какие же еще дела? Ночь на дворе…

Олег понимал, что это были риторические вопросы. Баба Марфа и сама не ждала на них ответов. Он ободряюще ей улыбнулся, и вышел из дома. В сараюшке взял лыжи, и сразу направился в лес. Кругами на этот раз ходить не стал, чтобы обойти избу Стража, в которой нынче жил посторонний, чужой и опасный человек. Света в окошках не было, но из печной трубы шел дымок. Значит, кто-то в доме все же был. Но, по деревенской привычке, спать ложились рано. Накрыв себя мороком невнимания, Олег спокойно прошел мимо этого дома и сразу направился прямиком к Глухариной пещере.

Ночь стояла лунная. Высоко в небе ветер гнал клочья облаков, похожих на встревоженных птиц, а внизу, под кронами деревьев была тишина. Снег серебристо-ртутным ковром искрился на ветвях деревьев, на редких прогалинах и полянках. Где-то заухал филин, тявкнула лисица, вышедшая на охоту. Снег под полозьями лыж уютно похрустывал, как картофельный крахмал.

До Глухариной пещеры оставалось чуть меньше трех километров, когда Олег почувствовал звенящую тяжесть в голове. Он остановился, прислушиваясь к своим ощущениям. Да, пожалуй, тут начинается слабое действие проклятого прибора, установленного у врат. Достав из кармана черную коробочку с горошинками наушников, он внимательно осмотрел ее, и усмехнулся, понимая, как глупо это выглядит с его стороны. Ведь он не технарь, и все равно не понимает всего механизма работы этого устройства, так чего тогда его разглядывать взялся? Достав бережно наушники, он вставил горошины в уши, и опять прислушался к себе. Вроде бы тяжесть из головы ушла? Или ему так кажется, под воздействием собственного внушения? Проверить можно было только на деле. И он заскользил неслышно меж деревьев, стараясь держаться в тени, отбрасываемой могучими елями, сам похожий на такую же тень.

Чем ближе он приближался к вратам, тем осторожней становилось его продвижение. Приборы приборами, но Олег не забывал, что в Глухариной пещере сидят еще и охранники. Конечно, бездействие последних дней могло сказаться на них слегка расслабляюще. Но недооценивать опасность Олег был не склонен. До врат оставалось уже метров триста, когда Олег остановился, спрятавшись за исполинским стволом старого дерева, внимательно прислушиваясь к тишине. Елезаров не обманул. Действие наушников действительно нейтрализовывало всякие излучения. Он не ощущал никакого давления на свой мозг. Олег осторожно выпустил поисковую нить, постепенно расширяя зону ее воздействия. Охранников он нащупал сразу. Но что-то там у них совсем недавно произошло. Яркие малиновые всполохи страха окрашивали мозг всех троих. Хаотичное движение мыслей, перемешанных с каким-то ужасом, не давал ни малейшего шанса понять, что же их все же так напугало. Один из троих караульщиков, как видно, старший над ними, сохранил некие крупицы здравого смысла, и теперь пытался решить дилемму, сообщать начальству о произошедшем или не сообщать. Склонялся ко второму варианту, не сообщать, здраво опасаясь, что от хозяев может достаться сильнее, чем от того, кто их так напугал. В голове у старшего роился какой-то неясный клубок из образов не то человека с двумя медвежьими головами, не то медведя с двумя человеческими. Разобраться в этом не представлялось возможным. По крайней мере, в ближайшие несколько часов. Сидеть тут под елкой и ждать, когда они успокоятся, у Олега не было ни малейшего желания. Он попытался проявить настойчивость, чтобы все же понять, что или кто их так напугал. Но это привело только к одному – у старшего мысли тоже начали сплетаться в некий малиново-коричневый клубок страха и безнадежности. В конце концов, Олег бросил это бесполезное занятие. Что напугало охрану, по сути, его не касалось. Пускай их хозяева сами разбираются со своими подчиненными, а главное, зачем он пришел сюда, уже выполнено.

Наушники работают исправно, давая надежную защиту от дьявольских аппаратов Копейщиков. И это приносило некую надежду, что у них с Елезаровым может что-то и сложиться. Безусловно, Олег не собирался полностью довериться этому типу, который еще совсем недавно был ярым врагом. Предательства с его стороны он не опасался, но Олег очень хорошо понимал, на что способны Копейщики. Елезаров и сам может не подозревать, что находится под их контролем. Задача была непростая. Но рискнуть, все же, стоило. Только следовало хорошенько подумать над тем, как обезопасить тех, кто стал ему в последнее время так дорог. И еще, он хорошо понимал, что теперь его цель становилась намного шире.

Помимо того, что необходимо было вывести из плена Стража и курьера, ему нужно было уничтожить лабораторию комбината. Это было намного сложнее. И дело было даже не в технической части этой задачи. Дело было в другом. Необходимо было уничтожить не только механическую часть этих дьявольских штук, но, получалось, что вместе с железом и документацией уничтожению подлежали и люди, которое это все изобрели. А это уже было прямым убийством. Был, конечно, еще один вариант, взять, так сказать, их в плен, и пускай старцы сами с ними разбираются. Но это уже было похоже больше на войсковую операцию, чем на диверсионную, и Олегу одному это было явно не по силам. Хотя… Кое какие мысли у него появились на этот счет. Но следовало все хорошенечко обдумать и взвесить. И, конечно, следовало более откровенно пообщаться с новым «соратником», Елезаровым. Он вполне мог подсказать какую-нибудь здравую мысль. По крайней мере, на Олега он произвел человека умного и понимающего в подобных делах. Только вот времени на это почти не оставалось. Того и гляди, уставшие ждать результата от плененных Копейщики, скоро начнут «разбирать» тех на запчасти, решив исследовать их мозг, так сказать, напрямую, в своих дьявольских лабораториях.

Всю дорогу до дома Олег и так и эдак прикидывал, что можно было сделать, чтобы достичь намеченной цели. План пока еще был корявеньким, но он надеялся, что завтрашняя встреча с Елезаровым сможет прояснить кое-какие моменты. Следующее утро принесло обычные хлопоты. Антон рано утром уходил в школу, бабуля его провожала. Слон, как и обещал прислал двух работников, и они с утра пораньше уже стучали топорами, меняя нижние подгнившие венцы бани. Домом было решено заняться по весне, когда настанет тепло. Олег, поговорив несколько минут с работягами, успокоив бабу Марфу, что все идет по плану, отправился на железную дорогу. До встречи с Елезаровым оставалось еще часа полтора, но ему нужно было предупредить Наталью о том, что ее магазин сегодня утром будет превращен в конспиративную явку. И еще неплохо было бы осмотреться по сторонам. Мало ли. Береженого Бог бережет, как говаривала баба Марфа.

Олег внимательно осмотрел все подступы к магазину, а также удобные пути отхода. Заранее вставил в уши волшебные горошины, и уселся неподалеку на платформе на скамейке, изображая слегка подвыпившего и уставшего мужичка. Привлечь к себе внимание властей он не опасался. Похоже, властям и вовсе не было никакого дела до жителей, хоть голым с топором бегай по поселку, никто внимания не обратит. Здесь случались «гастроли» и почище, особенно, в день зарплаты. Наталью он предупредил о приходе «гостя», которого она должна была провести в подсобку. Жена Михася была золотая женщина. Не задала ни одного лишнего вопроса, не выказала ни любопытства, ни удивления. Просто молча кивнула Олегу, мол все сделаю, не боись.

Елезаров явился почти вовремя, опоздав всего минут на десять. Олег увидел его издали. Он шагал расслабленной прогулочной походкой, крутил головой по сторонам, изображая из себя праздного шатающегося чужака, невесть каким ветром, занесенным в этакую глухомань. Со стороны было понятно, что человек в этом поселке совсем посторонний, идет, осматривается. Хотя, рассматривать здесь, по большому счету, было совершенно нечего. Вроде бы все соответствовало «легенде», но Олега что-то тревожило. Он посмотрел на приближающегося к магазину человека несколько другим зрением и увидел то, что и ожидал увидеть. За Елезаровым тянулась, словно хвост, серовато-мутная дымка чужого внимания. За ним следили! И следили ментально. Олег усмехнулся. Дилетанты, даже не потрудились замаскировать свой интерес более скрытой формой. Ну что ж, с такой «слежкой» он справится легко, само по себе это не напрягало. Чего-то подобного Олег и ожидал. Было бы удивительно если бы Копейщики оставили без внимания «прогулки» Елезарова. Успокаивало только одно, эта слежка была скорее формальной, чем предметно-пристальной. И легкий морок со стороны легко введет ее в заблуждение. Вот, если бы сам Елезаров стал предпринимать какие-либо меры, это бы сразу заметили. Олег неспеша поднялся со скамьи, на которой сидел, и с праздным видом болтающегося бездельника, расслабленной походкой зашагал к магазину. У самого входа полез в карман, выгреб оттуда горсть монет, и принялся их пересчитывать. Затем, удовлетворенно кивнув, будто отвечая самому себе на вопрос, потянул дверь магазина на себя. У прилавка стояла Наталья и с суровым видом отчитывала какого-то пьянчужку. Елезарова нигде видно не было. Скорее всего, он уже ждал Олега в подсобке. При виде нового посетителя продавщица и глазом не моргнула, и Олег с удовольствием подумал про себя, что все-таки женщины намного лучшие актрисы, чем мужчины. Никому бы и в голову не пришло, наблюдая за этой картиной, что эта розовощекая, улыбчивая женщина сейчас в данный момент организует конспиративную встречу, которая может для нее, в случае провала, очень плохо обернуться.

Олег вдруг подумал о Катерине. Она тоже мастак подобного искусства, и любому может заморочить голову так, что никто даже помыслить не сможет о ее истинных намерениях. Мысли о любимой нагнали легкую грусть, но Олег себя одернул. Нашел время для ностальгических воспоминаний! Катюша сейчас дома, работает, все у нее в порядке. Там с нею Прон и Асхат, они ее в обиду не дадут. А ему следует как можно быстрее выполнить то, зачем он сюда пришел, и вернуться к своей привычной жизни.

Пьянчужка наконец отцепился от прилавка, зажав в руке, словно величайшую драгоценность, вожделенную бутылку пива, и шаткой походкой вышел из магазина. Наталья открыла прилавок и заговорщическим шепотом проговорила:

– Тебя гость в подсобке ждет. А через час Михась подъедет, если что…

Что, если что, уточнять не стала, а просто лихо ему подмигнула. Олег быстро прошмыгнул в подсобку, где ему порывисто навстречу поднялся Елезаров. Олег с легкой усмешкой посмотрел на новоявленного соратника, и проговорил:

– За тобой следят. Так что будь осторожен в своих поступках и мыслях.

Глаза Елизарова испуганно расширились, и он тревожным шепотом проговорил:

– Я проверял, хвоста не было, это точно…

Ох ты, Господи… Да мы тут еще и в шпионов играем. Олег уселся на перевернутый ящик и ответил:

– Следят ментально. Видно, есть там у вас в команде кто-то, владеющий ментальной силой. Не скажу, что великой, но недооценивать противника я бы не стал. – И предвидя следующий вопрос, успокаивающе проговорил. – Сейчас ты торгуешься в магазине с продавцом, очень недоволен, как тебя обслуживают. Так что не волнуйся. Но времени у нас не так много. Так что, давай приступим к обсуждению наших насущных дел. – И закончил, отвечая на вопросительный взгляд Елезарова. – Я морок наложил, легкий, не очень заметный.

Собеседник хлопнул растерянно на него пару раз ресницами, но быстро взял себя в руки, и начал говорить:

– Вчера твое дело к нам доставили. Пауков, как только прочитал твою фамилию, сразу взбесился, словно его кто ужалил. Твою мать звали Ольга? – Олег настороженно кивнул в ответ, и Елезаров продолжил. – Скорее всего, Пауков был с ней знаком, и скажу более того, даже влюблен в нее. Оттого он зол неимоверно и обещает тебя со дна морского достать и уничтожить. Тебе опасно появляться на комбинате.