Любовь и разум

– Я? Возглавлять?

– Да, это уже решено. Только пока молчок, – Дронов приложил к губам два пальца и понизил голос. – Никому и ни о чём!

–Я понял тебя, майор. Никто об этом не узнает, – пообещал Михаил.

– Вот это приятно слышать. Мы с тобой сработаемся.

– А ты, Геннадий Валентинович, тоже будешь здесь руководить?

– Да, я буду твоим заместителем. Давай за это по одной,– опять налил Дронов по бокалу и один из них всунул Михаилу прямо в руку. – На брудершафт.

– Ну, уж нет, Дронов. Пить на брудершафт с начальством – это извращение и подхалимство.

– А здесь таких нет. Я уже почти не начальник, а ты ещё не начальник, так, что всё по закону.

– И всё-таки, я не буду.

– Ну, ладно. Значит, так. За успехи нашего дела.

– Поддерживаю.

Выпили, поставили бокалы на стол. Молча, жевали бутерброды с густо намазанной икрой.

– А ты чего просил принять тебя, Сапушкин? – вдруг вспомнив, как и почему они здесь оказались, спросил майор.

– Да я уже получил ответы на вопросы, которые я хотел тебе задать. Ты, Геннадий Валентинович, оказался очень прозорливым, я бы сказал, настоящим провидцем.

– Вот начальство за это меня и ценит. Я всегда предугадывал его настроение и желания. Его приказы я исполнял, чуть ли не ранее того, как они ко мне поступали.

Сапушкину захотелось, вдруг, чем-то обидеть, унизить исполнительного и мстительного майора, но, потом опомнился и решил: «А что же теперь наказывать за прошлое, ведь, он работал в определённых условиях. Система его сделала таким. По сути, он не дурак и даже добрый человек».

– Ну, и с тобой мы будем понимать друг друга. Не правда ли, Михаил Андреевич?

– Надеюсь, Геннадий Валентинович. Хочу спросить, а когда же намечается перестройка нашего заведения?

– Это пока тайна. Всё будет зависеть от скорости и степени перевоспитания моих подопечных.

– Ты имеешь в виду заключённых?

– И заключённых и моих подчинённых. Но, с ними легче. Они уже почти все со мной солидарны. С удовольствием поменяют характер работы и станут замечательными нашими единомышленниками.

Михаил ещё раз подумал о том, что такие перемены оказались для него неожиданными. Чуть больше месяца прошло с тех пор, как они с Анастасом обсуждали проблемы, цели и задачи. За это время только один раз Михаил выходил на связь с Одинцовым. Были некоторые вопросы, которые задавал Миша, и одновременно, через энергетическое поле Анастаса, пополнял свой мозговой потенциал. Анастас тоже не ожидал быстрых перемен в обществе. Ведь люди – это живой материал и работа с ним всегда полна неожиданностей.

– Ну, Геннадий Валентинович, я рад нашей встрече и ещё более доволен результатами беседы.

– Мне тоже общение с тобой доставило удовольствие.

Дронов вызвал конвойного и приказал доставить Михаила на его постоянное место пребывания.

– А, может быть, ты снова в лазарет, Миша?

– Нет, не надо раньше времени отрываться от коллектива, – с чувством юмора и долей правды, ответил Михаил и удалился.

Глава 8

Возвратившись домой, Анастас застал Светлану заплаканной и лежащей на кровати в верхней одежде. Зная, что жена всегда очень строго относилась к соблюдению чистоты и порядка в доме, Анастас понял, что случилось что-то неординарное.

– Светочка, дорогая, что произошло? Ты плакала? Поделись скорее. Я не могу видеть тебя в таком виде.

Светлана громко зарыдала и не смогла ответить на вопрос мужа. Он присел на край кровати, положил руку на живот и снова спросил:

– Милая моя, успокойся. Всё, что случается в жизни, рано или поздно проходит. И у нас всё устроится. Расскажи, что с тобой?

Наконец, перестав всхлипывать, Светлана сняла руку Анастаса с живота и села рядом с ним на кровати.

– Стасик, я была сегодня у доктора.

– И что? С детьми что-нибудь?

– Да, с детьми. Мне сегодня, наконец, сказали то, о чём они знали ранее, но, боялись сказать об этом.

– Говори же, не томи меня. Какие-то отклонения?

– У нас …– Светлана не могла произнести то, о чём она узнала от врачей.– У нас дети….близнецы.

– Я знаю об этом давно, Светочка. Что же тут нового?

– Сиамские близнецы.

………..

Молчание продолжалось несколько минут. Светлана уже выплакала все слёзы, у неё не было больше сил ни для разговора, ни для плача. Анастас пытался осознать ту страшную новость, которую только что сообщила ему жена.

Наконец, он произнёс:

– Что-нибудь, можно сделать?

– Нет. Врачи говорят, что они срослись головками и, вряд ли реально возможно их разделить. Окончательно они могут сказать только после рождения.

– Давай успокоимся оба и будем думать, что нам делать.

– Что же тут думать, Стасик? Это окончательный диагноз. Врачи всё надеялись, что может быть, они ошибались или, возможно, операция спасёт наших деточек. Но сегодня они убедились, что всё складывается самым неблагоприятным образом.

– Всё равно не будем раньше времени паниковать.

– Стас, и ещё мне сказали, что причиной такой аномалии могла послужить или повышенная радиация или какие-то другие вредные излучения.

– Ну, как можно сейчас назвать причину? Да и зачем её искать, если уже ничем помочь нельзя?

– Это наши с тобой энергетические поля, Стас, – Светлана вновь зарыдала в полный голос и положила голову на грудь мужа. Рубашка сразу стала мокрой от потока слёз, а Анастас только крепче прижимал её голову.

– Но, мы же с тобой почти не общались путём энергетического контакта, и мыслетрон я ни разу не включал после того нашего уговора.

– И, тем не менее, Стас. Другой причины я не вижу. Мы теряем опять наших детей. Теперь двоих сразу. Сразу двоих, Стас! – рыданья заглушили и голос Анастаса и все шумы, которые с улицы пробивались в комнату.

– Ну, успокойся, дорогая. Плачем горю не поможешь.

– Да, Стас. Не только плачем. Но и ничем другим не поможешь.

Прошло около получаса, прежде чем Светлана с опухшим от слёз лицом, убитая горем, поднялась и, молча, прошла в кухню. Там она села за стол, взяла в руки нож и, глядя в одну точку, монотонно стала стучать ножом по столу. Анастас вошёл в кухню, бережно вытащил из крепко сжатой руки нож и снова сел возле жены.

Он не стал ничего говорить, пытаясь найти выход из создавшейся ситуации. Стас боялся за жизнь жены, чтобы она, не видя выхода, не сделала какую-нибудь глупость.

– Я завтра на работу не пойду, Светочка. Буду с тобой. Может быть, ещё раз сходить к врачу? Вдруг, это ошибка.

– Ошибки не может быть, Стас. Врачи уже целый месяц наблюдали за мной. Я видела их растерянные лица, но они мне ничего не говорили.

– Что же они предлагают?

– Избавиться от них. Это будет лучший выход и для них, и для нас с тобой, Стасик.

– Как избавиться? Сейчас же так развита медицина! Должны же они оперативным путём разделить их.

– Я ничего сейчас не знаю. Не могу что-либо сказать.

– Хорошо, не будем сейчас решать. Давай подождём немного. Что-то прояснится, изменится.

Ночь в семье Одинцовых прошла в изнурительных поисках выхода. То разговоры полушёпотом, то слёзы на глазах Светланы, то прерывистые речи Анастаса сменяли друг друга. Оба устали, пытались заснуть, потом снова заводили разговор и опять не находили решения. К утру Светлана, измучившись, положила голову на грудь мужа и долго-долго лежала с открытыми глазами. Мыслей в голове никаких не было, Казалось, что она уже не живая, и только слабое дыхание говорило, что жизнь в ней продолжается.

Анастас уснул, наконец. В минуты пробуждения он старался не шевелиться, чтобы не нарушить, как ему казалось, отдых любимой женщины.

Рассвет за окном уже давно известил о том, что очередной день пришёл. На дереве кричала ворона, приветствуя всех с началом нового дня. Автомобили шуршали колёсами по асфальту, люди выходили из домов и спешили по своим делам. Казалось, в мире ничего не происходит нового, всё течёт по известному руслу, никаких событий, способных изменить привычное течение, не может быть.

Только в квартире Одинцовых в атмосфере витала тревога и грусть. Оба, проснувшись, не хотели вставать, чтобы не окунуться снова во вчерашнюю бездну. Они лежали, молча, думая каждый свою печальную мысль.

– Я пойду к врачу, посоветуюсь, поговорю,– наконец, решил нарушить видимое спокойствие Анастас.

– Что же ходить, Стасик? Всё уже определилось.

– И всё же, я хочу услышать от врачей сам. Может быть, ты что-нибудь не так услышала, не поняла.

– Ну, сходи, сходи. А у меня нет сил, вставать.

– Ты лежи, отдыхай. Я тебе сейчас принесу чай и бутерброд. Перекуси, легче будет.

Светлана не ответила.

Анастас, одевшись, приготовил завтрак для неподвижной жены и принёс ей маленький подносик. Она не повернулась к нему и только сказала:

– Оставь, я потом перекушу.

– Я скоро вернусь, – сказал Анастас, открывая дверь.

Светлана не ответила и не повернулась, чтобы взглядом проводить мужа.

Ближе к обеду, Анастас вернулся домой. Войдя в комнату, он заметил, что Светлана не вставала и не притронулась к принесённому ей завтраку. Он не хотел тревожить измученную жену, предположив, что она заснула.

– Ну, что ты узнал? – не открывая глаз и не повернув головы, спросила Светлана.

Анастас молчал. Жена поняла, что хороших новостей ей муж не принёс, и больше не задавала ему вопросов.

В течение наступившего дня Светлана и Анастас больше не выходили из дома. Обсуждать вчерашнюю печальную новость они не хотели, но мысли обоих были только об этом. Без единого слова они лежали, сидели, ходили по комнатам. На телефонные звонки, которые неоднократно звучали во второй половине дня, никто не отвечал. Такая гнетущая тишина сводила с ума обоих. Только мысленное общение доставляло им некоторое успокоение. Оба чувствовали, что они рядом, что они ещё живы и нужны один другому.

Ближе к вечеру, Светлана нашла в себе силы и вышла в кухню, чтобы приготовить мужу ужин. Она поставила на стол тарелку с супом и позвала Анастаса. Тот пришел быстро и, увидев на столе только одну тарелку, тихо, но настойчиво попросил:

– Возьми себе тоже супчик. Надо есть, поддерживать силы, иначе сляжешь от истощения. Не забывай, что в тебе ещё два существа, которые тоже хотят есть.

– Два? – удивилась Светлана известной и простой информации о двух ещё не рождённых детях, – не хочется шутить, но, я бы сказала: два в одном.

– Ты сходишь с ума, дорогая. Нельзя так говорить о несчастных. Нам горько, но дети здесь не причём.

– Я не знаю, о чём я говорю, что делаю, как выживаю.

– И всё-таки, давай спокойно примем ситуацию такую, какая она есть. А там уже видно будет, как нам поступать.

На этом, вновь возникшее обсуждение вчерашней новости, окончательно закончилось и обстановка в доме постепенно пришла к норме.

Светлана поела, чуть-чуть повеселела и, поглаживая свой живот, сказала:

– Милые мои деточки. Я вас люблю. Я никогда вас не брошу. Моя любовь и разумное наше поведение спасут ваши жизни. Правда, Стасик?

– Это правда, дорогая. У меня зародилась одна странная идея.

– Какая идея? – встрепенулась Светлана, ожидая от мужа любую идею, даже фантастическую, которая бы помогла их детям.

– Ты правильно сказала, что любовь и разум могут спасти наших деточек, – медленно, обдумывая каждое слово, начал говорить Анастас. – Любовь мы с тобой обеспечим в полной мере. А вот с разумом сложнее. Если наши врачи ничего предложить не могут, нам надо обратиться к высшему разуму.

– О чём ты, Стас?

– Об инопланетянах, о генианцах, о нашей дочке Анюте. У них там живут гении, Они что-нибудь смогут нам предложить. С одной стороны, не без их помощи мы со своими детками попали в такую ситуацию. А с другой – с их же помощью, и надо нам выходить из неё.

Светлана не восприняла всерьёз предложение Анастаса, но она схватилась за соломинку, чтобы не чувствовать, что впереди тупик, и выхода из него нет.

– Как же ты можешь обратиться за помощью к ним?

– Давай не будем спешить. Я уже говорил, надо подождать рождения, чтобы раньше времени не наделать глупостей.

Кажется, эти слова всё же успокоили Светлану. Она согласилась ждать естественного выхода из нестандартного положения и пока не обращаться за помощью ни к кому.

Дальнейшие дни снова потекли один за другим. Светлана не ощущала никаких отклонений от привычных проявлений беременности женщины.

Анастас ходил на работу, но энтузиазма в институтских делах не проявлял. Мысли всё время крутились вокруг детской проблемы, но особой надежды на положительный её исход не было.

Неоднократно женщины его отдела спрашивали, как растёт дочка, чем занимается, красивенькая ли она и, когда ожидается у них со Светланой пополнение. На фоне грустных мыслей о будущих двойняшках, такие вопросы сотрудниц раздражали его и вынуждали говорить грубости, чего раньше за Анастасом не замечалось.

– Работой займитесь, наконец, а не праздными разговорами, – как-то отмахнулся Анастас от вопроса Надежды Григорьевны. Она давно знала Анастаса и Светлану и теперь обиделась на такую грубость, считая, что она имеет право поинтересоваться делами семьи своего начальника.

Со стороны других сотрудниц отдела тоже были попытки узнать о состоянии Светланы, которая была в декретном отпуске, но и они не получили того ответа, которого хотели бы услышать.

После работы Анастас спешил домой, чтобы не оставлять жену на длительное время в одиночестве. И помощь по дому Анастас теперь ей оказывал беспрекословно.

Светлане всё труднее и труднее становилось передвигаться. Ей всё время чего-то хотелось съесть или выпить, и Анастас без задержки бегал в магазин и приносил ей то, что она требовала. Бывало и такое, что Анастас приносил по её просьбе сок абрикосовый, а она тут же ему говорила:

– Не хочу я этого сладкого сока. Хочу лимона свежего. – И Анастас немедленно бежал за лимоном.

При очередном врачебном обследовании Светлане сказали, что плод лежит не благоприятно, возможно, придётся делать кесарево сечение.

– Какой плод, один или оба? – уточняла она.

– У вас один плод, хотя деток двое, – невразумительно отвечал доктор. Но, и этот ответ удовлетворил Светлану. Она настолько напереживалась из-за сиамских близнецов, что сообщение о кесаревом сечении её никак не расстроило. Более того, она понимала, что как бы ни лежал плод, всё равно рождение сиамских близнецов возможно только через кесарево сечение. С этой мыслью она давно смирилась и подготовила к этому Анастаса.

Глава 9

Вадим Петрович после разговора с детьми вдруг резко изменил не только свои взгляды на жизнь, но и характер, и отношение к любимой жене. На работе сотрудники стали замечать за Вадимом странные моменты его поведения. То он сядет где-то в углу и молчит-молчит, то он начинает говорить нечто несуразное, непонятное собеседникам. А те, сначала замолкали, переглядываясь между собой, потом начинали обсуждать и строить разные догадки по отношению к странностям Умарова. И, наконец, многие перестали вступать в контакт с ним, показывая друзьям пальцем у виска, что нет, мол, смысла с ним говорить.

Между тем Вадим Петрович был в полном уме и здравии. Голова его работала нормально, только направление мыслей было полностью определено беседами с сыновьями и планами Анастаса.

Приходя домой, Вадим Петрович, не чмокал в щёчку свою жену, как раньше, не рассказывал ей о событиях и достижениях за весь рабочий день. Вера Никифоровна, сначала обижалась на такие перемены в его поведении, потом ей пришлось смириться и не обращать на это внимания. Хотя, не раз женское самолюбие и их многолетняя жизнь с Вадимом толкали её на неприятный разговор с мужем.

– Вадик, у тебя сложности на работе?

– С чего ты взяла, Верочка?

– Ты в последнее время стал сам не свой: меня не замечаешь, разговаривать со мной перестал. Что случилось?

– Всё нормально, дорогая, – прекращал разговор Вадим Петрович и уходил в другую комнату, или, если ребята были дома, заглядывал к ним и спрашивал у них;

– Какие новости на нашем фронте?

– Новостей нет, папа.

Или:

– Сегодня нам надо обдумать, обсудить одно дельце.

После этого Вадим Петрович с радостью заходил в комнату и подключался к обсуждению того или иного события.

Серёжа много времени посвящал своим делам на кафедре и всё чаще стал встречаться с Катюшей. Его первая любовь оказалась настоящей и постоянной.

Володе после встречи с Митяем захотелось посоветоваться с отцом и найти поскорее какое-нибудь решение.

– Папа, ты помнишь Дмитрия Искрова?

– Искрова? Нет, не припоминаю.

– Ну, тот, который… – Володя замешкался, не зная, как лучше сказать, чтобы папа вспомнил его, – который… Митяй. Митяй его зовут, он живёт в соседнем дворе.

– А-а-а, любитель покурить и понюхать?

– Да, да. Он в тюрьме сидел. Теперь вышел оттуда.

– Ну, и что? Опять тебя втягивает в какое-нибудь дело?

– Нет, папа. А Михаила помнишь?

– Михаила? Конечно, мы же говорили о нём. Это тот самый, который приходил к Серёже в гости? Морячок?

– Именно про него я говорю.

– Ну, и дружки у тебя, сынок.

– Не дружки они мне. Судьба нас свела.

– А почему ты сейчас вспомнил о них?

– Я тебе всё расскажу.

– Давай присядем. Я послушаю.

– Слушай, папа. Я встретил недавно во дворе Митяя, – и Володя рассказал отцу, что Митяй был в тюрьме, а теперь он на свободе. Рассказал он и о том, как Митяй общался в тюрьме с Михаилом.

– С тем же Михаилом, который теперь с Анастасом в одной команде. Он до сих пор находится в тюрьме, – продолжал сын.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.