Полная версия
И опять Пожарский 7
– Не сильно ли круто ты Петруша с боярами? – перекрестился Михаил Фёдорович.
– Слушай, царь-батюшка, мысль сейчас замечательная пришла, – расцвёл князь Пожарский, – У нас сейчас много городов образовалось, через которые товары из России вывозят и наоборот завозят. Это и Рига и Архангельск, и Астрахань и Львов и Киев. Вот нужно туда бояр отправить налаживать таможенную службу, а я с ними своих людей пошлю, которые за их действиями присмотрят и немного обученных в Вершилово воинскому делу юношей. Бояре начнут там вместо налаживания работы налаживать мздоимство, назад их уже мои люди в железах привезут и бумаги, подтверждающие их преступления, опросные листы купцов и грузчиков. Смотришь, и таможенники мзду брать отучатся и число бояр в Думе поуменьшится, а ты Государь новых не набирай. Десяти человек за глаза хватит.
Страшно. На самом деле, страшно. Недавно ведь совсем из-за борьбы боярской за власть и шведы Русь обкромсали, и ляхи десятки тысяч людей истребили. Попробуй прижать бояр, они снова за воровство (покушение на власть царя) примутся. Пусть и изменились сейчас времена и вершиловцы есть, но далече от Москвы то Вершилово. Успеют только похоронить с почестями.
– А что Петруша про просьбу брата моего Кристиана Датского, помочь ему против имперцев, скажешь. Ведь там герцогство, что в приданное Дарьюшке досталось, – перевёл со скользкой темы разговор Михаил.
– Специально ведь из-за просьбы этой и в Москву приехал, – ворохнулся в тесном кресле Пожарский меньшой.
Он встал, прошёлся по Грановитой палате, в которой они разговаривали, снова уселся, и опять встал. Михаил не торопил, понятно не простой вопрос. Но ведь нельзя не помочь. Что про Россию в Европе подумают? А влезать в войну с имперцами? Лучше ли?
– Али не решил ещё, Петруша? – прервал, наконец, молчание Михаил.
– С Валленштейном и Тилли вершиловцы справятся, – вздохнул Пётр Дмитриевич, – Не в этом проблема. Я ведь собирался весною идти на Крым. В Днепропетровске огромный флот готовят. Со всей страны я туда корабелов собрал. Доски, железо, парусину, канаты завожу. За год войны с немцами не закончить. Пропустим удачное время, когда султан с Гиреями воюет. Этого нельзя допустить ни в коем случае. Может за сто лет единственная возможность усмирить Крым и не втянуться в тяжёлую затяжную войну с Портой, – Пётр снова вылез из кресла.
Михаил не перебивал, а когда Пётр замолчал, прохаживаясь от кресла к окну и назад, только поворачивал голову, за лицом князя Пожарского наблюдая. Тяжело Петруше, вон желваки играют.
– Что же посоветуешь, Пётр Дмитриевич? – не выдержал первым молчанки Романов.
– Отпиши ему, Великий Государь, что войско собираешь. А пока я тысячу новых мушкетов отправлю и сто тысяч рублей разрешу в копенгагенском отделении банка «Взаимопомощь» Кристиану взять под низкий процент.
– И потом что? – напрягся Михаил.
– Шведский период тридцатилетней войны, – очень тихо произнёс Петруша, но Михаил услышал.
– Шведский, тридцатилетней?
– Прости, Михаил Фёдорович, задумался. Нужно тебе Густаву Адольфу письмецо написать. И я от себя напишу. Пусть вступает в войну с католиками. Пусть покажет, на что шведы способны. Пусть докажет, что обманом мы его победили, а не силой. Напиши, что если хочет он державу свою увеличить, то пусть северогерманскими землями и увеличивает. Там города богатые, населения много, порты незамерзающие. Только Пруссию пусть не трогает. Её мы потом, после того, как с Валленштейном разберёмся, себе заберём.
– Так Прусское герцогство вассал Речи Посполитой? – напрягся Михаил.
– Фактически, теперь у них герцог Георг Вильгельм Гогенцоллерн – курфюрст Бранденбурга. Сейчас Валленштейн вторгся в его владения, хотя Георг этот и высказал лояльность к императору. Думаю, когда через два года мы туда войска введём, он рад будет Прусское герцогство нам отдать, лишь бы мы его от имперцев защитили. Но до этого дожить нужно. А сейчас нужно любыми способами подтолкнуть Густава Адольфа к войне с католиками. Зови, Государь дьяка Фёдора. Будем письма писать.
– Петруша, а что ты сказал про тридцатилетнюю войну? – не дал себя сбить с мысли Михаил.
– Астролог мой – Иоганн Кеплер предсказал, что война эта будет длиться тридцать лет и закончится только тогда, когда на севере империи людей почти не останется, голод и чума приберут людей в сотни раз больше, чем пули, да копья. Пусть пока веселятся. Друг друга истребляя. Пусть кредиты у меня на войну берут. Пусть мушкеты покупают и продовольствие. Война всегда выгодна той стороне, которая в ней не участвует, а продаёт товары обеим враждующим сторонам.
– Страшно ведь это. Города пустые, – трижды перекрестился император.
– Страшно, когда бояре свою страну в пустыню и погосты превращают.
Событие восьмоеКристиан IV король Дании и Норвегии, правитель вендов и готов, герцог Шлезвига, Гольштейна, Сиормана, Дитхмарса, Лоэнбурга и Ольденбурга сидел на жёстком стуле, понурив голову, и прихлёбывал подогретое красное вино.
А ведь всё так хорошо начиналось. К концу 1624 года ему удалось получить для своих сыновей несколько северогерманских епископств. Фредерик был проведён в епископы-коадъюторы Бремена, Вердена и Гальберштадта, а младший сын Ульрих был избран коадъютором князя-епископа Шверина, где его дядя Ульрих II служил князем-епископом. Кроме этого в 1622 году Ульрих получил сан каноника Бременского собора. А когда его дядя Ульрих II внезапно умер в 1624 году, Ульрих и его бабушка, датская королева София Мекленбург-Гюстров, присутствовали на похоронах и погребении в монастырской церкви в Бюцове. София успешно поспособствовала правопреемству Ульриха в качестве князя-епископа Шверина, хотя ему было всего 13 лет.
Продолжающаяся война в империи тоже привела к укреплению позиции Дании. Продвижение на север Германии католической армии под предводительством Тилли спровоцировало ответную реакцию лютеранских правителей Северной Германии. Князья и города, ранее воспринимавшие Данию как угрозу своему влиянию на Северном и Балтийском море, по мере приближения Тилли начинали видеть в датском короле Кристиане IV чуть ли не единственного защитника лютеран. Франция, Англия и Республика Соединённых провинций обещали поддержать короля финансово.
А вот дальше начались трудности. Государственный совет ни в какую не соглашался давать денег на войну. Вообще был чуть ли не единогласно против этой войны. Главным их аргументом было то, что союзники ненадёжны. Тогда Кристиан решил воспользоваться тем, что он является герцогом Шлезвига и Гольштейна. Двигали им далеко не амбиции и только в последнюю очередь религиозные чувства. Двигали королём политические соображения, в особенности желание разъединить западные государства со Швецией и усилить влияние Дании в Северной Германии. Получив деньги от Франции и Голландии, Кристиан IV уже весной 1625 года выступил против Тилли во главе наёмной армии из 20 тысяч солдат.
Все потенциальные сторонники, на которых рассчитывал король, были заняты своими делами и не смогли оказать ему ни какой поддержки, за исключением небольшой денежной подачки. В Нидерландах Спинола после длительной осады взял ключевую крепость Бреда. Дюнкеркские каперы, науськанные испанской короной, грабили голландские суда. Во Франции началась гражданская война – поднявшие восстание и поддерживаемые Англией гугеноты были осаждены в крепости Ла-Рошель. В самой Англии, похоже, назревала гражданская война. Карл тоже не смог справиться со своим парламентом. Прав оказался Государственный совет. Зря он не послушал канцлера Кристена Фрииса Крагерупа. А ведь того подержали семнадцать дворян из девятнадцати. Ригсрод словно в воду глядел.
Дальше всё шло только хуже и хуже. Протестантские курфюрсты Саксонии и Бранденбурга, конкурировавшие с Данией за контроль над Оснабрюкским и Хальберштадтским епископствами и опасавшиеся её усиления, заявили о своей лояльности императору. В 1625 году никаких серьёзных боевых действий не происходило. Свирепствовавшая по всей Европе чума не обошла и армию католиков. В 18-тысячной армии лиги во главе с Тилли 8 тысяч были больны чумой; они вынужденно разместились у небогатого епископа Хильдесхаймского. Войска Валленштейна квартировали в богатых Магдебурге и Хальберштадте. Избранный главой граничившего с Данией Нижнесаксонского округа, Кристиан разместил там свою армию и производил набор рекрутов. Под его знамёна встали и Мансфельд, и Христиан Хальберштадский.
По предварительным договорённостям протестантов предполагалось проведение трёх независимых операций для разделения сил противника. Мансфельд должен был начать наступление на оплот Валленштейна – Магдебургское архиепископство – и, увлекая его за собой, по возможности обойти и двигаться в Силезию на соединение с Бетленом Габором. Христиан Брауншвейгский, командовавший плохо вооружёнными и слабо дисциплинированными войсками, набранными из крестьян, тех земель, по которым он проходил, должен был, обходя Тилли, пробиться в Гессен и, объединившись с ландграфом Гессен-Касселя Морицем, напасть на Тилли в Рейнланде с тыла. В то же время Кристиан VI, продвигаясь по Везеру, должен был нанести Тилли мощный фронтальный удар.
На самом деле план оказался невыполнимым. Когда Христиан Брауншвейгский всё-таки провёл своё войско через границу Гессена, опасавшийся за свои владения ландграф Мориц Гессен-Кассельский категорически отказался поддержать его в борьбе с императором. Зато в войско вступил его старший сын от второй жены Юлианы Нассау-Дилленбургской – Филипп. Разочарованный и обескураженный Христиан Брауншвейг-Вольфенбюттельский Младший отступил в Вольфенбютель и перешёл к партизанским действиям, в которых имел некоторый успех. Однако вскоре Христиан тяжело заболел и умер в Вольфенбюттеле 16 июня 1626 года.
14 апреля на Эльбе, возле Дессау, Мансфельд наткнулся на имперские войска под командованием Альдрингена, удерживающие мост. Иоганн фон Альдринген располагал 86 пушками, его войска были хорошо укрыты в траншеях. Мансфельд недооценил силы противника, и отдал приказ атаковать, однако атака закончилась неудачей. Силы протестантов значительно превосходили имперские войска, и Альдринген (получивший за это сражение титул барона от императора) послал за помощью к Валленштайну, располагавшемуся со своей армией в Ашерслебене. С прибытием Валленштайна силы католиков возросли до 20 тысяч человек.
Решающее сражение состоялось 25 апреля. Все атаки графа Петра Эрнста II фон Мансфельда на имперские позиции были отбиты, а Валленштейн атаковал позиции протестантов с фланга. В ходе боя в расположении Мансфельда взорвались возы с порохом, что привело к гибели большого количества протестантских солдат и вызвало панику. Потеряв треть армии, Мансфельд начал быстро отступать, по пятам преследуемый Валленштейном. Следуя первоначальном плану, отступал он в Венгрию.
Сам Кристиан практически не владевший всей этой информацией, тем не менее, решил воспользоваться разобщением сил противников, он, как и планировалось первоначально, начал наступление на юг, рассчитывая пробиться в центр Южной Германии. Узнав об этом, Тилли, получивший 8-тысячное подкрепление от Валленштейна, двинулся ему навстречу. Кристиан IV немедленно развернулся и попытался вернуться на свою базу в Брауншвейг, однако 27 августа Тилли настиг его и Кристиан был вынужден принять бой возле деревни Луттер-Ам-Баренберге.
В четырёхдневном сражении, начавшемся 24 августа 1626 года, датский король и 21 тысяча его солдат, были побеждены имперско-испанской армией под командованием генерал-лейтенант графа Тилли (24 400 человек). Имперская пехота трижды прорывала датские линии, однако каждый раз была отбита кавалерийской контратакой. Однако датским войскам всё труднее становилось удерживать свои позиции, и когда вся датская артиллерия оказалась захваченной имперцами – датские войска охватила паника, и они отступили по направлению к Штаде. Датчане потеряли около 4000 убитыми. Тилли захватил 2000 пленных, 22 пушки, 60 знамён и 7 штандартов. Потери победителей составили только 700 человек. Король с трудом пробился через порядки противника и бежал в Брауншвейг. Всё могло, может быть, кончиться по-другому, но в решающий момент немецкая конница отказалась принять участие в боевых действиях. В этой битве кроме всего прочего погиб и сын ландграфа Морица – Филипп Гессен-Кассельский.
В Брауншвейге Кристиан первым делом написал письмо с просьбой прислать деньги и войска в Лондон, Париж, Москву и Голландию. Пока все молчали. Спасало короля от немедленного разгрома две вещи. Во-первых, по войскам католиков, да и по всей северной Германии, опять прокатилась эпидемия чумы. Во-вторых, голод. Чума и военные действия, мобилизация крестьян в армию и обоз, грабёж продовольственных отрядов, высылаемых во все стороны армиями противников, холодное лето и ранняя осень привели к тому, что в богатых до войны областях Северной Германии разразился страшный голод. Мародёров и грабителей стало больше чем крестьян. Деревни вымирали полностью. В городах люди не успевали хоронить умерших, они так и лежали на улицах, в домах, во дворах, там, где их заставала чёрная смерть или смерть от голода.
Событие девятоеГуста́в II Адольф перечитал послание, что он собирался отправить королю Франции Людовику.
«Мы Густа́в II Адольф, по благодати Бога Король шведов, готов и вендов, великий князь Финляндии, герцог Скании, Эстонии, Лифляндии и Карелии …».
Нет. Зачем обманывать себя и выглядеть хвастуном в глазах возможных союзников. Напишем просто: «Король шведов, готов и вендов…». Земли, отошедшие к России, не вернуть. Попытаться можно. Всё же, то войско непобедимое – всего один полк, где-то в сотнях и сотнях миль. Пока до них дойдёт весть о захвате Финляндии, и пока этот полк соберётся и проделает эти сотни миль, можно укрепить крепости, понастроить ловушек. Нет. Не время. Рано ещё.
Все прошедшие два года король не сидел во дворце и не оплакивал потерю земель. Он занимался реформами. Самое же первое, что он сделал, это отправил в Вершилово шпионов. Были отобраны молодые честолюбивые дворяне, знавшие в совершенстве немецкий язык. Таких оказалось пару десятков. Из них сам Густав Адольф вместе с канцлером лорда Хая графом Акселем Густавссоном Оксеншерной выбрал четверых самых толковых и отправил в Россию. Цель ясна – вступить в армию князя Пожарского и научиться там всему, чему только возможно. Двое исчезли. Скорее всего, их разоблачили и казнили. А вот двое других в прошлом году, после завершения разгрома Речи Посполитой сбежали и сумели через Польшу и Пруссию добраться до Упсалы. Ни один из четверых отправляемых шпионов не знал о существовании трёх других, а, следовательно, не мог, в случае разоблачения, кого либо, выдать. Более того, все четверо были уверены, что никого другого в Вершилово не посылали.
Вот теперь эти двое тренируют два вновь набранных полка. Выслушав по возвращении смельчаков и оценив их умение, король сделал главный вывод – воин это профессия. Точно такая же, как плотник или кузнец. Если ты стал военным, то должен целыми днями тренироваться, не думать, как прокормить жену и детей, не думать, как приготовить себе пищу, не думать где взять денег, чтобы купить оружие и форму. Думать ты должен только об одном, как стать непобедимым. Как быстрее заряжать мушкет, как точнее и быстрее стрелять из пушки, как делать перестроение не разбивая строя. Как проходить за день расстояние в пятьдесят вершиловских километров (шведская миля равна 6000 фамнам или 10689 метрам) или в 5 миль.
Сейчас три полка, что Густав Адольф оставил после позорного мира, заключённого в Нарве, снабжены в необходимом количестве полевыми кухнями. Кем бы ни был князь Пожарский, он великий полководец. Придумал вещь, которая в два раза увеличивает путь, что может за один день проходить пехота, да и кавалерия тоже. И что гораздо более ценно, в войсках никто не мается желудком, нет потерь практически на марше. А облегчённый мушкет? К началу реформ Густава-Адольфа мушкет весил около 11 килограмм, был очень неудобен в обращении, а стрелять из него приходилось, используя особую подпорку в виде рогатины (сошку). Теперь с помощью шпионов, прошедших обучение в Вершилово, Густав-Адольф уменьшил вес мушкета до 5 кг. Кроме того, он принял на вооружение патрон – заранее изготовленный заряд, в который засыпалось определённое количество пороху, это позволяло добиться уменьшения времени заряжания, к патрону прикреплялась пуля (в виде шарика) чуть уменьшившаяся в весе. В итоге на свет появился совершенно новый мушкет – более лёгкий и удобный в обращении, его было легче заряжать, а скорострельность его достигала одного выстрела в минуту. Изготовить ружьё, заряжаемое металлическим патроном, как в Вершилово шведские оружейники не смогли. Патрон сделали бумажным и продолжали заряжать как обычно, но и скорость заряжания увеличилась, и теперь не стоило бояться того, что мушкетёр в пылу боя пересыпит пороху или затолкает две пули. Частенько раньше разрывало ствол, калеча горе стрелка.
Удалось оружейникам Швеции повторить и батарейный кремнёвый замок. Француз ле Буржуа ведь очень давно изобрёл свой замок, почему же никто кроме князя Пожарского не додумался полностью оснастить своих мушкетёров этим оружием? А вот чего точно не удалось перенять у русских, так это их пулемёты. Оба шпиона были рейтарами в полку Пожарского, и пулемёты видели, и их действие на пехоту и кавалерию противника описать смогли, а вот устройства не видели. К пулемётам, стрельбе из них и обслуживанию, были допущены только русские. Десять стволов? Ну и что? Как добиться беспрерывной стрельбы? Конечно, для этого нужен цельнометаллический патрон. Только ведь этого недостаточно. Как подать этот патрон в ствол? А как сразу в десять стволов?
Усовершенствовать пушки по подобию вершиловских тоже не удалось. Там тоже цельнометаллический патрон. И там не порох. И там не ядро, а граната. Но как это сделать? Тем не менее, артиллерией король тоже занимался. Ему удалось снизить вес пушки, уменьшив количество металла в дуле: он сократил его длину и уменьшил толщину. Помимо этого, Густав Адольф ввёл в обращение порох улучшенного состава, изготовлявшийся по строго определённым соотношениям. В результате, хотя дуло и уменьшилось в длине, выстрелы не стали менее точными, а баллистическая мощь пушки сохранилась на прежнем уровне, несмотря на облегчение дула. Ну и собранный из бумаги и ткани патрон с порохом, подаваемый в ствол, существенно уменьшил время на заряжание орудия.
Густав II Адольф ввёл три стандартных калибра: 24-фунтовая, 12-фунтовая и лёгкая 3-фунтовая пушка. Чтобы усилить контроль за правильным использованием артиллерийских орудий, он отказался от распространённого раньше обычая нанимать пушкарей из гражданских лиц и создал отряды военных канониров, которые так же, как пехота и конница, должны были проходить обучение и соблюдать дисциплину.
Кроме новых мушкетов, новых пушек и новой системы тренировок армия получила и новую тактику. В начале XVII столетия основным способом построения войска в европейских странах являлось испанское каре. Каре (то есть «квадраты») представляли собой широкие колонны, состоящие из пикинеров и мушкетёров, выстроенных бок о бок в боевой линии. Довольно неповоротливая артиллерия обычно помещалась впереди колонн, как правило, под защитой кавалерии. Дополнительные отряды конницы защищали фланги каре.
Густав-Адольф преобразовал такую систему колонн по образцу князя Пожарского. Раз увеличилась дальнобойность и скорострельность огнестрельного оружия, то можно строить мушкетёров и пикинеров (доля которых в войске сильно уменьшилась) более узкими линиями, в каждой из которых было не более шести солдат. Несколько отдельных подразделений, выстроенных бок о бок такими линиями и разделённых промежутками, представляли собой более длинную линию. Следуя примеру вершиловцев, в шведской армии использовали обычно две такие пехотные линии, а третья линия находилась в резерве. В промежутки между линиями пехоты Густав поместил кавалерийские отряды и артиллерию. Для обороны флангов он располагал на флангах кавалерию, впрочем, и небольшие мобильные отряды пехоты также могли в случае необходимости защитить фланги войска.
Кроме того, Густав Адольф внёс усовершенствования и в тактику кавалерии, соединив лучшие черты немецкого «караколе» и применявшейся русскими сабельной атаки: поэтому шведская конница обладала как высокой огнестрельной мощью, так и способностью нанести сильный удар противнику. Густав Адольф обучал пехоту, артиллерию и конницу согласованным действиям. Ведь главное, что выделил король из рассказов шпионов это координированные действия разных родов войск у князя Пожарского. Пехотный эскадрон армии Густава Адольфа состоял приблизительно из пятисот солдат. По примеру вершиловцев за ним закрепилось французское название – «батальон». Батальон состоял обычно из четырёх отрядов. Три батальона объединялись в боевые бригады, получившие название полк. Командующим полком был полковник; батальоном – лейтенант-полковник; отрядами – капитаны. Им подчинялись лейтенанты.
Но только армией король не ограничился. Занялся он и своими непосредственными помощниками в управлении страной. С прошлого года Государственный Совет возглавлялся пятью Великими Чиновниками Сферы, каждый возглавляющий отделение государственного управления:
Riksdrots – Лорд Хай Стюарт (или юстициарий лорда Хая)
Riksmark – Лорд Хай Констебл
Riksamiral – Адмирал лорда Хая
Rikskansler – Канцлер лорда Хая
Riksskattmästare – Казначей лорда Хая.
Густав Адольф исправил письмо Людовику и прочёл ещё раз, в десятый, наверное. Он просил денег. Швеция сейчас маленькая нищая страна, которой даже запретили иметь венный флот. Хотя был в этом и плюс. Военный флот – это большие, вложенные в никуда, деньги. Лучше иметь торговый. Устраивать морские баталии глупость. Лучше иметь корабли, которые будут торговать и приносить прибыль, а если понадобится, то перевезут армию на материк. Кристиана Датского разбили имперцы. Сейчас наёмники и датчане отступают к своим островам. Густав Адольф предлагал Людовику в случае предоставления финансовой помощи высадиться на северогерманском берегу и атаковать имперцев с фланга и тем самым спасти Протестантскую лигу от полного разгрома.
Кроме этого письма было написано и письмо к императору Михаилу, и у него король просил денег, ну и «благословения», на войну с католиками.
Глава 4
Событие десятоеИван Охлобыстин шёл по лесу, что начинался у западной окраины Вершилова, в сторону болот. Шёл к якам. Количество лохматых коров за последний год серьёзно выросло, теперь их уже целое стадо. Ещё раз, третий уже, пригнал в Уфу пять яков китаец или другой басурманин, кто их разберёт, тем более что самого продавца Иван и не видел. Осенью приплыли лодьи с последней партией железа из Миасса, вот они и привезли пять яков, три самца и две самки и кроме того пять огромных тюков дорогущего чая. Чай этот главному животноводу Вершилова не нравился, медовый сбитень с травами и ароматней и вкусней и полезней для человека, как травницы говорят. Только если князю Петру Дмитриевичу хочется его пить, так и на здоровье. У нас, блин – «демократия». Это так шутит сам князь Пожарский, когда кто-нибудь упирается и делает всё неправильно. Кроме приплывших из Китая было пополнение и собственное, шесть телят родилось в июне. Сейчас у них снова гон, вон трубный рёв быков и за пару километров слышно. А ведь в другое время кроме тихого похрюкивания от них никаких звуков не дождёшься.
Сегодня праздник Покро́ва Пресвято́й Богоро́дицы – 14 октября по новому стилю. Как раз и снег со вчерашнего вечера идёт. Не так чтоб уж совсем снегопад. Падают редкие крупные снежинки, покрывая траву и ветви деревьев пушистым ковром. Лес сильно за восемь лет последних изменился. Первым делом-то Пётр Дмитриевич запретил рядом с Вершилово лес валить, и лесников набрал, чтобы присматривали первое время за непонятливыми. Лесники и пеньки вскоре извели и ямы от заваленных в прошлом сосен и елей землёй присыпали, сравняли. Особенно изменился лес, когда стали переселенцы в новые городки на Волге и Белой молодые деревца с собою брать. Весь подвой выкопали. Сухие и больные деревья сразу вырубаются, кустарник, и упавшие ветви детишки летом на растопку забирают. Красота получилась. Ни буреломов, ни каких, ни пней, ни непролазных зарослей малинника. Видно на сотни метров в любую сторону. Да и новые обитатели леса порядок помогают наводить. Яки, зубры, олени, туры и прочие великаны всю траву выщипывают. Даже дышится сейчас в лесу по-другому. Вольно.
У яков Охлобыстин несколько дней не был. Занят был. Роды принимал. И не у кого-нибудь. У слонихи! У слонов, по словам приставленного к ним кызылбаша Дэрэявэхуша, что с персидского переводится как – богатый, беременность длится 22 месяца. А отплыли они из Персии чуть более года назад, выходит, обе слонихи были уже в тягости. Скоро ведь и вторая разродится, со дня на день ждём. Кызылбашами, оказывается, персов называют из-за того, что им положено носить шапку с 12 пурпурными полосками в честь 12 шиитских имамов. Переводится это как – «красноголовые». Если бы не красноголовый Дэрэявэхуш, слоны давно померли бы. Ни кто ведь не знает на Руси ни как их кормить, ни чем кормить, да и сколько надо еды этим серым великанам неизвестно. На воле слоны, как рассказывал Дэрэявэхуш, питаются преимущественно ветками деревьев и кустарников, травой, фруктами. Взрослый слон съедает за день около 250 килограмм пищи и выпивает до 250 литров воды. В зоопарке Вершилова большую часть их питания составляют ветки деревьев, собранные в веники. Пацаны, что помогают Ивану, наловчились ломать ветки вербы, растущей вдоль берега Волги, на каждого слона приходится в сутки по 40 вербовых веников – порядка 8 килограмм. Сена и травы слону дают по 30 килограммов и ещё несколько килограммов соломы, 7 килограмм овса, 1 килограмм отрубей, несколько булок хлеба. Кроме того летом слонам давали фрукты и овощи: яблоки, морковку (15 килограмм), свёклу (5 килограмм), капусту (5 кило). Получали слоны и картошку, но только в варёном виде. Иногда серым исполинам давали даже немного лука. Интересно, что капусту слоны не едят целиком, а сначала кладут её на пол и слегка раздавливают ногой.
