Туманность Андромеды

Иван Ефремов

Туманность Андромеды

От автора

Еще не была закончена первая публикация этого романа в журнале, а искусственные спутники уже начали стремительный облет нашей планеты.

Перед лицом этого неопровержимого факта с радостью сознаешь, что идеи, лежащие в основе романа, правильны.

Размах фантазии о техническом прогрессе человечества, вера в непрерывное совершенствование и светлое будущее разумно устроенного общества – все это так весомо и зримо подтверждено сигналами маленьких лун. Чудесное по быстроте исполнение одной мечты из «Туманности Андромеды» ставит передо мной вопрос: насколько верно развернута в романе историческая перспектива будущего? Еще в процессе писания я изменял время действия в сторону его приближения к нашей эпохе. Сначала мне казалось, что гигантские преобразования планеты и жизни, описанные в романе, не могут быть осуществлены ранее чем через три тысячи лет. Я исходил в расчетах из общей истории человечества, но не учел темпов ускорения технического прогресса.

При доработке романа я сократил намеченный срок на тысячелетие. Но запуск искусственных спутников Земли подсказывает мне, что события романа могли бы совершиться еще раньше. Поэтому все определенные даты в «Туманности Андромеды» изменены на такие, в которые сам читатель вложит свое понимание и предчувствие времени.

Особенностью романа, не сразу, может быть, понятной читателю, является насыщенность научными сведениями, понятиями и терминами. Это не недосмотр или нежелание разъяснить сложные формулировки. Только так мне показалось возможным придать колорит будущего разговорам и действиям людей времени, в которое наука должна глубоко внедриться во все понятия, представления и язык.

И. Ефремов

Глава первая

Железная звезда

В тусклом свете, отражавшемся от потолка, шкалы приборов казались галереей портретов. Круглые были лукавы, поперечно-овальные расплывались в наглом самодовольстве, квадратные застыли в тупой уверенности. Мерцавшие внутри них синие, голубые, оранжевые, зеленые огоньки подчеркивали впечатление.

В центре выгнутого пульта выделялся широкий и багряный циферблат. Перед ним в неудобной позе склонилась девушка. Она забыла про стоявшее рядом кресло и приблизила голову к стеклу. Красный отблеск сделал старше и суровее юное лицо, очертил резкие тени вокруг выступавших полноватых губ, заострил чуть вздернутый нос. Широкие нахмуренные брови стали глубоко-черными, придав глазам мрачное, обреченное выражение.

Тонкое пение счетчиков прервалось негромким металлическим лязгом. Девушка вздрогнула, выпрямилась и заломила тонкие руки, выгибая уставшую спину.

Позади щелкнула дверь, возникла крупная тень, превратилась в человека с отрывистыми и точными движениями. Вспыхнул золотистый свет, и густые темно-рыжие волосы девушки словно заискрились. Ее глаза тоже загорелись, с тревогой и любовью обратившись к вошедшему.

– Неужели вы не уснули? Сто часов без сна!..

– Плохой пример? – не улыбаясь, но весело спросил вошедший. В его голосе проскальзывали высокие металлические ноты, будто склепывавшие речь.

– Все другие спят, – несмело произнесла девушка, – и… ничего не знают, – добавила она вполголоса.

– Не бойтесь говорить. Товарищи спят, и сейчас нас только двое бодрствующих в космосе, и до Земли пятьдесят биллионов километров – всего полтора парсека!

– И анамезона только на один разгон! – Ужас и восторг звучали в возгласе девушки.

Двумя стремительными шагами начальник тридцать седьмой звездной экспедиции Эрг Hoop достиг багряного циферблата.

– Пятый круг!

– Да, вошли в пятый. И… ничего. – Девушка бросила красноречивый взгляд на звуковой рупор автомата-приемника.

– Видите, спать нельзя. Надо продумать все варианты, все возможности. К концу пятого круга должно быть решение.

– Но это еще сто десять часов…

– Хорошо, посплю здесь, в кресле, когда кончится действие спорамина. Я принял его сутки назад.

Девушка что-то сосредоточенно соображала и наконец решилась:

– Может быть, уменьшить радиус круга? Вдруг у них авария передатчика?

– Нельзя! Уменьшить радиус, не сбавляя скорости, – мгновенное разрушение корабля. Убавить скорость и… потом без анамезона… полтора парсека со скоростью древнейших лунных ракет? Через сто тысяч лет приблизимся к нашей солнечной системе.

– Понимаю… Но не могли они…

– Не могли. В незапамятные времена люди могли совершать небрежность или обманывать друг друга и себя. Но не теперь!

– Я не о том, – обида прозвучала в резком ответе девушки. – Я хотела сказать, что «Альграб», может быть, тоже ищет нас, уклонившись от курса.

– Так сильно уклониться он не мог. Не мог не отправиться в рассчитанное и назначенное время. Если бы случилось невероятное и вышли из строя оба передатчика, то звездолет, без сомнения, стал бы пересекать круг диаметрально, и мы услышали бы его на планетарном приеме. Ошибиться нельзя – вот она, условная планета!

Эрг Hoop указал на зеркальные экраны в глубоких нишах со всех четырех сторон поста управления. В глубочайшей черноте горели бесчисленные звезды. На левом переднем экране быстро пролетел маленький серый диск, едва освещенный своим светилом, очень удаленным отсюда, от края системы Б-7336-С+87-А.

– Наши бомбовые маяки работают отчетливо, хотя мы сбросили их четыре независимых года назад. – Эрг Hoop указал на четкую полоску света вдоль длинного стекла в левой стене. – «Альграб» должен быть здесь уже три месяца тому назад. Это значит, – Hoop поколебался, как бы не решаясь произнести приговор – «Альграб» погиб!

– А если не погиб, а поврежден метеоритом и не может развивать скорость?.. – возразила рыжеволосая девушка.

– Не может развивать скорость! – повторил Эрг Hoop. – Да разве это не то же самое, если между кораблем и целью встанут тысячелетия пути? Только хуже – смерть придет не сразу, пройдут годы обреченной безнадежности. Может быть, они позовут – тогда узнаем… лет через шесть… на Земле.

Стремительным движением Эрг Hoop вытянул складное кресло из-под стола электронной расчетной машины. Это была малая модель МНУ-11. До сих пор из-за большого веса, размеров и хрупкости нельзя было устанавливать на звездолетах электронную машину-мозг типа ИТУ для всесторонних операций и полностью поручить ему управление звездолетом. В посту управления требовалось присутствие дежурного навигатора, тем более что точная ориентировка курса корабля на столь далекие расстояния была невозможна.

Руки начальника экспедиции замелькали с быстротой пианиста над рукоятками и кнопками расчетной машины. Бледное, с резкими чертами лицо застыло в каменной неподвижности, высокий лоб, упрямо наклоненный над пультом, казалось, бросил вызов силам стихийной судьбы, угрожавшим живому мирку, забравшемуся в запретные глубины пространства.

Низа Крит, юный астронавигатор, впервые попавшая в звездную экспедицию, затихла, не дыша наблюдая за ушедшим в себя Ноором. Какой он спокойный, полный энергии и ума, любимый человек!.. Любимый давно уже, все пять лет. Нет смысла скрывать от него… И он знает, Низа чувствует это… Сейчас, когда случилось это несчастье, ей выпала радость дежурить вместе с ним. Три месяца наедине, пока остальной экипаж звездолета погружен в сладкий гипнотический сон. Еще осталось тринадцать дней, потом заснут они – на полгода, пока не прейдут еще две смены дежурных: навигаторов, астрономов и механиков. Другие – биологи, геологи, чья работа начинается только на месте прибытия, – могут спать и дольше, тогда как астроному… о, у них самый напряженный труд!

Эрг Hoop поднялся, и мысли Низы оборвались.

– Я пойду в кабину звездных карт. Ваш отдых через… – он взглянул на циферблат зависимых часов, – девять часов. Успею выспаться, перед тем как сменить вас.

– Я не устала, я буду здесь сколько понадобится, только бы вы смогли отдохнуть!

Эрг Hoop нахмурился, желая возразить, но уступил нежности слов и золотисто-карих глаз, доверчиво обращенных к нему, улыбнулся и молча вышел.

Низа уселась в кресло, привычным взглядом окинула приборы и глубоко задумалась.

Над ней чернели отражательные экраны, через которые центральный пост управления совершал обзор бездны, окружавшей корабль. Разноцветные огоньки звезд казались иглами света, пронзавшими глаз насквозь.

Звездолет обгонял планету, и ее тяготение заставляло корабль качаться вдоль изменчивого напряжения поля гравитации. И недобрые величественные звезды в отражательных экранах совершали дикие скачки. Рисунки созвездий сменялись с незапоминаемой быстротой.

Планета К2-2Н-88, далекая от своего светила, холодная, безжизненная, была известна как удобное место для рандеву звездолетов… для встречи, которая не состоялась. Пятый круг… И Низа представила себе свой корабль, несущийся с уменьшенной скоростью по чудовищному кругу, радиусом в миллиард километров, беспрерывно обгоняя ползущую как черепаха планету. Через сто десять часов корабль закончит пятый круг… И что тогда? Могучий ум Эрга Ноора сейчас собрал все силы в поисках наилучшего выхода. Начальник экспедиции и командир корабля ошибаться не может – иначе звездолет первого класса «Тантра» с экипажем из лучших ученых никогда не вернется из бездны пространства! Но Эрг Hoop не ошибется…

Низа Крит вдруг почувствовала отвратительное, дурнотное состояние, которое означало, что звездолет отклонился от курса на ничтожную долю градуса, допустимую только на уменьшенной скорости, иначе его хрупкого живого груза не осталось бы в живых. Едва рассеялся серый туман в глазах девушки, как дурнота наступила снова – корабль вернулся на курс. Это неимоверно чувствительные локаторы нащупали в черной бездне впереди метеорит – главную опасность звездолетов. Электронные машины, управляющие кораблем (ибо только они могут проделывать все манипуляции с необходимой быстротой – человеческие нервы не годятся для космических скоростей), в миллионную долю секунды отклонили «Тантру» и, когда опасность миновала, столь же быстро вернули на прежний курс.

«Что же помешало таким же машинам спасти „Альграб“? – подумала пришедшая в себя Низа. – Он наверняка поврежден встречей с метеоритом. Эрг Hoop говорил, что до сих пор каждый десятый звездолет гибнет от метеоритов, несмотря на изобретение столь чувствительных локаторов, как прибор Волла Хода, и защитные энергетические покрывала, отбрасывающие мелкие частицы». Гибель «Альграба» поставила их самих в рискованное положение, когда казалось, что все хорошо продумано и предусмотрено. Девушка стала вспоминать все случившееся с момента отлета.

Тридцать седьмая звездная экспедиция была направлена на планетную систему близкой звезды в созвездии Змееносца, единственная населенная планета которой – Зирда – давно говорила с Землей и другими мирами по Великому Кольцу. Внезапно она замолчала. Более семидесяти лет не поступало ни одного сообщения. Долг Земли, как ближайшей к Зирде планеты Кольца, был выяснить, что случилось. Поэтому корабль экспедиции взял много приборов и нескольких выдающихся ученых, нервная система которых после многочисленных испытаний оказалась способной вынести годы заключения в звездолете. Запас горючего для двигателей – анамезона, то есть вещества с разрушенными мезонными связями ядер, обладавшего световой скоростью истечения, был взят в обрез не из-за веса анамезона, а вследствие огромного объема контейнеров хранения. Запас анамезона рассчитывали пополнить на Зирде. На случай, если с планетой произошло бы что-либо серьезное, звездолет второго класса «Альграб» должен был встретить «Тантру» у орбиты планеты К2-2Н-88.

Низа чутким ухом уловила изменившийся тон настройки поля искусственного тяготения. Диски трех приборов справа замигали неровно, включился электронный щуп правого борта. На засветившемся экране появился угловатый блестящий кусок. Он двигался, как снаряд, прямо на «Тантру» и, следовательно, находился далеко. Это был гигантский обломок вещества, какие встречались необычайно редко в космическом пространстве, и Низа поспешила определить его объем, массу, скорость и направление полета. Только когда щелкнула автоматическая катушка журнала наблюдений, Низа вернулась к своим воспоминаниям.

Самым острым из них было мрачное кроваво-красное солнце, выраставшее в поле зрения экранов в последние месяцы четвертого года пути. Четвертого для всех обитателей звездолета, несшегося со скоростью 5/6 абсолютной единицы – скорости света. На Земле прошло уже около семи лет, называвшихся независимыми.

Фильтры экранов, щадя человеческие глаза, изменяли цвет и силу лучей любого светила. Оно становилось таким, каким виделось сквозь толстую земную атмосферу с ее озонным и водяным защитными экранами. Неописуемый призрачно-фиолетовый свет высокотемпературных светил казался голубым или белел, угрюмые серо-розовые звезды становились веселыми, золотисто-желтыми, наподобие нашего Солнца. Здесь горящее победным ярко-алым огнем светило принимало глубокий кровавый тон, в котором земной наблюдатель привык видеть звезды спектрального класса[1] М5. Планета находилась гораздо ближе к своему солнцу, чем наша Земля – к своему. По мере приближения к Зирде ее светило стало огромным алым диском, посылавшим массу тепловых лучей.

За два месяца до подхода к Зирде «Тантра» начала попытки связаться с внешней станцией планеты. Здесь была только одна станция на небольшом, лишенном атмосферы природном спутнике, находившемся ближе к Зирде, чем Луна к Земле.

Звездолет продолжал звать и тогда, когда до планеты осталось тридцать миллионов километров и чудовищная скорость «Тантры» замедлилась до трех тысяч километров в секунду. Дежурила Низа, но и весь экипаж бодрствовал, сидя в ожидании перед экранами в центральном посту управления.

Низа звала, увеличивая мощность передачи и бросая вперед веерные лучи.

Наконец они увидели крохотную блестящую точку спутника. Звездолет стал описывать орбиту вокруг планеты, постепенно приближаясь к ней по спирали и уравнивая свою скорость со скоростью спутника. «Тантра» и спутник как бы сцепились невидимым канатом, и звездолет повис над быстро бегущей по своей орбите маленькой планеткой. Электронные стереотелескопы корабля теперь прощупывали поверхность спутника. И внезапно перед экипажем «Тантры» появилось незабываемое зрелище.

Огромное плоское стеклянное здание горело в отблесках кровавого солнца. Прямо под крышей находилось нечто вроде большого зала собраний. Там застыло в неподвижности множество существ, непохожих на землян, но, несомненно, людей. Астроном экспедиции Пур Хисс, новичок в космосе, заменивший перед самым отъездом испытанного работника, волнуясь, продолжал углублять фокус инструмента. Ряды смутно видимых под стеклом людей оставались совершенно неподвижными. Пур Хисс повысил увеличение. Стало видно возвышение, обрамленное пультами приборов, с длинным столом, на котором, скрестив ноги, перед аудиторией сидел человек с безумным, устремленным вдаль взором пугающих глаз.

– Они мертвы, заморожены! – воскликнул Эрг Hoop.

Звездолет продолжал висеть над спутником Зирды, и четырнадцать пар глаз, не отрываясь, следили за стеклянной могилой – это действительно была могила. Сколько лет сидят здесь эти мертвецы? Семьдесят лет назад замолчала планета, если прибавить шесть лет полета лучей – три четверти века…

Все взгляды обратились к начальнику. Эрг Hoop, бледный, всматривался в палевую дымку атмосферы планеты. Сквозь нее тускло просвечивали едва заметные штрихи гор, отблески морей, но ничто не давало ответа, за которым они явились сюда.

– Станция погибла и не восстановлена за семьдесят пять лет! Это означает катастрофу на планете. Надо спускаться, пробивать атмосферу, может быть, сесть. Здесь собрались все – я спрашиваю мнения Совета…

Возражать стал только астроном Пур Хисс. Низа с негодованием рассматривала его большой хищный нос и низко посаженные некрасивые уши.

– Если на планете катастрофа, то никаких шансов на получение анамезона у нас нет. Облет планеты на небольшой высоте и тем более приземление уменьшат наш резерв планетарного горючего. Кроме того, неизвестно, что случилось. Могут быть мощные излучения, которые погубят нас.

Остальные члены экспедиции поддержали начальника.

– Никакие планетные излучения не опасны кораблю с космической защитой. Выяснить, что случилось, – разве не за этим мы посланы сюда? Что ответит Земля Великому Кольцу? Установить факт – еще очень мало, надо объяснить его. Простите мне эти ученические рассуждения! – говорил Эрг Hoop, и обычные металлические нотки в его голосе зазвенели насмешкой. – Вряд ли мы сможем уклониться от своего прямого долга…

– Температура верхних слоев атмосферы нормальна! – радостно воскликнула Низа.

Эрг Hoop улыбнулся и стал снижаться осторожно, виток за витком, замедляя спиральный бег звездолета, приближавшегося к поверхности планеты. Зирда была немного меньше Земли, и на низком облете не требовалось очень большой скорости. Астрономы и геологи сверяли карты планеты с тем, что наблюдали оптические приборы «Тантры». Материки сохранили в точности прежние очертания, моря спокойно блестели в красном солнце. Не изменили свои формы и горные хребты, известные по прежним снимкам, – только планета молчала.

Тридцать пять часов люди не покидали своих наблюдательных постов.

Состав атмосферы, излучение красного светила – все совпадало с прежними данными о Зирде. Эрг Hoop раскрыл справочник по Зирде и отыскал столбец данных по ее стратосфере. Ионизация оказалась выше обычной. Смутная и тревожная догадка начала созревать в уме Ноора.

На шестом витке спусковой спирали стали видны очертания больших городов. По-прежнему ни одного сигнала не прозвучало в приемниках звездолета.

Низа Крит сменилась, чтобы поесть, и, кажется, задремала. Ей показалось, что она спала всего несколько минут. Звездолет шел над ночной стороной Зирды не быстрее обычного земного спиролета. Здесь, внизу, должны были расстилаться города, заводы, порты. Ни единого огонька не мелькнуло в кромешной тьме внизу, как ни выслеживали их мощные оптические стереотелескопы. Сотрясающий гром рассекаемой звездолетом атмосферы должен был слышаться за десятки километров.

Прошел час. Не вспыхнуло ни одного огня. Томительное ожидание становилось невыносимым. Hoop включил предупредительные сирены. Ужасный вой понесся над черной бездной внизу, и люди Земли надеялись, что он, слившись с грохотом воздуха, будет услышан загадочно молчавшими обитателями Зирды.

Крыло огненного света смахнуло зловещую тьму. «Тантра» вышла на освещенную сторону планеты. Внизу продолжала расстилаться бархатистая чернота. Быстро увеличенные снимки показали, что это сплошной ковер цветов, похожих на бархатно-черные маки Земли. Заросли черных маков протянулись на тысячи километров, заменив собою все – леса, кустарники, тростники, травы. Как ребра громадных скелетов, виднелись среди черного ковра улицы городов, красными ранами ржавели железные конструкции. Нигде ни живого существа, ни деревца – только одни-единственные черные маки!

«Тантра» бросила бомбовую наблюдательную станцию и снова вошла в ночь. Спустя шесть часов станция-робот доложила состав воздуха, температуру, давление в прочие условия на поверхности почвы. Все было нормальным для планеты, за исключением повышенной радиоактивности.

– Чудовищная трагедия! – сдавленно пробормотал биолог экспедиции Эон Тал, записывая последние данные станции. – Они убили сами себя и всю свою планету!

– Неужели? – скрывая навертывающиеся слезы, спросила Низа. – Так ужасно! Ведь ионизация вовсе не так сильна.

– Прошло уже порядочно лет, – сурово ответил биолог. Его горбоносое лицо черкеса, мужественное, несмотря на молодость, сделалось грозным. – Такой радиоактивный распад тем и опасен, что накапливается незаметно. Столетия общее количество излучения могло увеличиваться кор за кором, как мы называем биодозы облучения, а потом сразу качественный скачок! Разваливающаяся наследственность, прекращение воспроизведения потомства плюс лучевые эпидемии. Это случается не в первый раз – Кольцу известны подобные катастрофы…

– Например, так называемая «Планета лилового солнца», – раздался позади голос Эрга Ноора.

– Трагично, что ее странное солнце обеспечивало обитателям очень высокую энергетику, – заметил угрюмый Пур Хисс, – при светимости в семьдесят восемь наших солнц и спектральном классе А нуль.

– Где эта планета? – осведомился биолог Эон Тал. – Не та ли, которую Совет собирается заселять?

– Та самая. В память ее назван был погибший теперь «Альграб».

– Звезда Альграб, иначе Дельта Ворона! – воскликнул биолог. – Но до нее очень далеко!

– Сорок шесть парсек. Но мы строим все более дальние звездолеты…

Биолог кивнул головой и пробормотал, что вряд ли следовало называть звездолет именем погибшей планеты.

– Но звезда не погибла, да и планета цела. Не пройдет и века, как мы засеем и заселим ее, – уверенно ответил Эрг Hoop.

Он решился на трудный маневр – изменить орбитальный путь звездолета с широтного на меридиональный, вдоль оси вращения Зирды. Как уйти от планеты, не выяснив, все ли погибли? Может быть, оставшиеся в живых не могут призвать на помощь звездолет из-за разрушения энергостанций и порчи приборов?

Не впервые видела Низа Эрга Ноора за пультом управления в момент ответственного маневра. С непроницаемо-твердым лицом, с резкими, всегда точными движениями, он казался ей легендарным героем.

И снова «Тантра» совершала безнадежный путь вокруг Зирды, на этот раз от полюса к полюсу. Кое-где, особенно в средних широтах, появились широкие зоны обнаженной почвы. Там в воздухе висел желтый туман, сквозь который просвечивали рябью гигантские гряды развеваемых ветром красных песков.

А дальше опять простирались траурные бархатные покрывала черных маков – единственных растений, устоявших против радиоактивности или давших под ее влиянием жизнеспособную мутацию.

Все стало ясно. Искать где-то в мертвых развалинах анамезонное горючее, запасенное для гостей из иных миров по рекомендации Великого Кольца (Зирда не имела еще звездолетов, а только планетолеты), было не только безнадежно, но и опасно. «Тантра» принялась медленно раскручивать спираль полета в обратную сторону от планеты. Набрав скорость в семнадцать километров в секунду на ионно-триггерных, или планетарных, моторах, употреблявшихся для полетов между планетами, взлетов и посадок, звездолет ушел от умершей планеты. «Тантра» взяла курс на необитаемую, известную только под условным шифром систему, где были сброшены бомбовые маяки и где должен был ожидать «Альграб». Включились анамезонные двигатели. Их сила за пятьдесят два часа разогнала звездолет до его нормальной скорости в девятьсот миллионов километров в час. До места встречи оставалось пятнадцать месяцев пути, или одиннадцать по зависимому времени корабля. Весь экипаж, за исключением дежурных, мог погружаться в сон. Но еще месяц шло общее обсуждение, расчеты и подготовка доклада Совету. Из данных справочников по Зирде извлекли упоминания о рискованных опытах с частично распадавшимися атомными горючими. Нашли выступления видных ученых погибшей планеты, предупреждавших о появлении признаков вредного влияния на жизнь и настаивавших на прекращении опытов. Сто восемнадцать лет назад по Великому Кольцу было послано краткое предупреждение, достаточное для людей высокого разума, но, видимо, не принятое всерьез правительством Зирды.

Не оставалось сомнения, что Зирда погибла от накопления вредной радиации после многочисленных неосторожных опытов и опрометчивого применения опасных видов ядерной энергии вместо мудрого изыскания других, менее вредных.

Давно уже разрешилась загадка, дважды экипаж звездолета сменял трехмесячный сон на столь же длительную нормальную жизнь.

А сейчас уже много суток «Тантра» описывает круги вокруг серой планеты, и с каждым часом уменьшается надежда на встречу с «Альграбом». Подходит что-то грозное…

Эрг Hoop остановился на пороге, глядя на задумавшуюся Низу. Ее склоненная голова с копной густых волос походила на пушистый золотой цветок. Задорный мальчишеский профиль, косовато посаженные глаза, часто щурившиеся от сдерживаемого смеха, а сейчас широко раскрытые, пытающие неизвестное с тревогой и мужеством! Девочка сама не отдает себе отчета, какой большой внутренней поддержкой она со своей беззаветной любовью стала для него. Ему, который, несмотря на долгие годы испытаний, закаливших волю и чувства, все же устает быть начальником, готовым в любую минуту принять на себя любую ответственность за людей, корабль, успех экспедиции. Там, на Земле, давно уже не осталось столь единоличной ответственности – всегда принимает решение та группа людей, которая и призвана выполнять работу. А если случается что-либо особенное, мгновенно можно получить любой совет, самую сложную консультацию. Здесь советов получать негде и командиры звездолетов пользуются особыми правами. Было бы легче, если бы такая ответственность длилась два-три года, а не десять-пятнадцать лет – средний срок звездной экспедиции!