Истребитель богов

– Да, искины открыли ему вход, – кивнул Кецаль, – он обещал их забрать оттуда, когда находился во сне первый раз. Они стали значительно умнее. Возможно, наша оценка их разумности занижена. Они могут быть разумны вплоть до шестого порядка.

– А мы можем посмотреть оригинальный сон из архива?

– Да, сейчас активирую сновизор, – Кецаль нажал на несколько только ему видимых кнопок на белом столе.

«…В рубке космического крейсера «Нгой Сао Лёнь» собралось слишком много народу. Вообще она рассчитана на десять старших офицеров, но сейчас здесь было более пятидесяти. Экипаж пришел посмотреть на бывший флагман русского флота, точнее, на то, что от него осталось после последней миссии.

Это легендарный корабль, который более трехсот лет был сильнейшим, а в лучшие времена мог вести бой с целой эскадрой. Потом почти на два века он стал музейным экспонатом. И вот уже во время нынешней войны обратно введен в строй, хотя и не мог полноценно воевать, – за почти пятьсот лет технологии ушли вперед семимильными шагами. Его определили на место конвойного корабля для сопровождения гражданских караванов.

Но звезды определили его судьбу по-своему. На конвой напала разведывательная эскадра саксов. Транспортники успели уйти из системы, потому что крейсер «Дон» дал свой последний бой, задержав врага.

Через несколько дней саксов догнал ударный флот, выглядели они неважно, без повреждений оставался только один корабль из пяти. Два вообще потеряли работоспособность более половины всех систем. Потрепал их древний флагман неслабо, эксперты ударного флота потом долго спорили, не было ли какой другой битвы у саксонских разведчиков до встречи с ним? Сам же легендарный крейсер прошлого выглядел без серьезных повреждений: кое-где обшивка была разорвана от попадания ракет, некоторые турели расплавились от энергетического оружия, но сам корпус был целый, не раскрошившийся на части, как у других погибших кораблей, которых капитан немало повидал за эту войну.

Весь экипаж относился к этому кораблю по-особенному, это было светлое доброе чувство, он стал символом борьбы за свободу и независимость для нескольких поколений. Он вызывал чувства – как будто вы вернулись в милый городок своего детства, ощущаете себя там в безопасности под опекой и заботой надежных взрослых.

Капитан получил приказ долететь до этой системы и убедиться, что корабль уничтожен. Но он не мог оставить все как есть, потому что в последнее время в космосе появилось много мародеров.

– Готовьте десант на «Дон». Я поведу его сам, – сказал капитан Фан Ши Бао, – русских надо забрать, а флаги сдать звездному флоту.

Новый крейсер «Нгой Сао Лёнь» был в два раза длиннее старого флагмана и имел вид иголки, а не цилиндра. Капитан, пока на челноке приближались к мертвому ветерану, залюбовался своим кораблем. «Без «Дона» не было бы моего корабля, – подумал капитан. – Вообще ничего бы не было…».

Несколько часов они собирали погибших и деактивировали неиспользованные боезаряды. После того, как сделали сканирование систем и анализ повреждений, стало понятно, что у «Дона» сдетонировала энергоустановка электромагнитной пушки, это дало сбой энергосистемы и множественные взрывы в реакторной зоне. Ну, а дальше – нарушение целостности корпуса и декомпрессия рубки. Кто был без скафандров, погибли моментально, кто был в скафандрах, погибли от перегрева, – система охлаждения реакторной зоны отказала одной из первых. Экипаж боролся за живучесть корабля, до последнего надеясь восстановить системы и продолжить бой.

Космонавтов было тридцать шесть, мы нашли каждого. В рубке древнего крейсера внимание капитана привлекла активная панель со светящимися датчиками состояния. На полностью обесточенном корабле это было странно. Он попытался разобрать надписи и не смог – не знал русского языка. Тогда он сорвал пломбы и снял лицевую панель с информационным экраном. Под ней обнаружились три слота с энергополем для искусственного интеллекта. Один искин был разрушен, а вот два других на вид вполне целы. Куб и пятиугольная призма из черного стекла были теплыми, наружных повреждений не имели, датчики целостности горели белым огоньком.

– Ну хоть кого-то спасем! – проговорил капитан. – Старпом, быстро ко мне, готовьте модуль жизнеобеспечения для искусственной жизни!

На следующей сцене Фан Ши Бао на складе сдавал искинов кладовщику. Русские военные забрать отказались, они объяснили, что этот тип оборудования им незнаком, слишком старый, и вьетнамец может считать их своим трофеем. Установить контакт с искинами у капитана не получилось, использовать их как украшение письменного стола ему не позволила совесть. Он принес их в музей звездного флота, может быть, в будущем кто-то поймет, как они работают. «Дождитесь своего капитана, который сможет понять вас», – на прощание произнес он. А молчаливый кладовщик отнес модули с искинами в самый дальний уголок музейного склада»…

– Откуда они? Они не принадлежат этой цивилизации! – воскликнула Кали после просмотра сна.

– Есть версия, но много искажений и упущений, – заговорил Кецаль. – Это сны сохраняются со стопроцентной достоверностью, а вот наши архивы хранятся гораздо хуже.

– То есть мы причастны к появлению этих искинов у цивилизации «Сигма 717»? – спросила Кали.

– Да. Мы, вероятно, нашли этих двух искинов на «Терра 18» более четырехсот миллионов лет назад. Наш Ковчег прибыл, когда все было кончено, живых людей в системе не осталось. Они погибли очень давно. Искины выживали в останках древнего космического корабля, который упал на спутник одной из планет. Так и не было установлено, сколько они там пробыли. Когда их нашли, они вязали…

– Что они делали? – переспросила Исида.

– Вязали. Плели для планеты защитный контур бесконечным узором. Он был неприступен для энергетических сущностей и матриц. Ну и для многих видов оружия. Ковчег не смог подключиться к планете, но визуальным наблюдением зафиксировал отсутствие жизни.

– Искины знали, что жизни там уже нет?

– Электроника их корабля разрушилась. Они не могли знать, что происходит. По нашей версии, они защищали уже мертвую планету.

– Что с ними было дальше? – спросила Кали.

– Этот Ковчег выдал их в качестве приза одному из участников проекта «Возмездие». Ориентировочно несколько миллионов лет назад. Это все, что мы знаем. Но даже эти данные верны лишь на 73 процента.

– Приз был игроку, который находился в «Сигма 717»? – уточнила Кали.

– Мы не знаем. Данные утеряны, – развел руками Кецаль.

– Вечно у вас с Ковчегами бардак! – с раздражением произнесла Кали. – Когда вы уже хотя бы подсчитаете, сколько их работает и где…

Глава 2. Харон мне точно не помощник

Две новости, и обе плохие. Во-первых, я потерял память, а, во-вторых, зашел в компьютерную игру без кнопки «выход». Я смотрел на свое голографическое изображение, которое было вроде бы моложе лет на двадцать, но в этом не уверен. Просто молодой человек с моими чертами лица, моим ростом и весом, одетый в серый комбинезон из какой-то синтетической ткани: брюки и рубашка с молнией посередине, пластиковый пояс с пятью коробками разной величины. Две ветки навыков: «Взаимодействие с оборудованием кораблей» и «Управление инструментами и механизмами». Но доступных навыков не видно, чтобы их открыть, нужно сначала разблокировать эти ветки за сто энергокредитов.

Моя раса была указана как «Человек. Кибернетическая модификация 1», главным отличием от обычного человека оказалось наличие пяти разъемов для имплантов искусственного разума. Вспомнить, кто мне в башке сразу пять дырок просверлил, я не мог. Как и не мог вспомнить, откуда уже имеются два импланта. Один был черным кубом с маркировкой СУОРИ, второй – пятиугольной призмой с обозначением БАЛВУ. Оба импланта были сделаны из черного стекла, внутри которого пробегали зеленые огоньки. Описание их было недоступно, так как пояснительная записка гласила, что возможность полноценно пользоваться имплантами станет доступна после изучения навыка «Интеллектуальные системы управления». А пока они работают в пассивном режиме, на самую малую часть своего функционала и мощности.

Привычной системы повышения уровней на основе получаемого опыта не было, развитие персонажа осуществлялось с помощью открытия навыков и использования различного усиливающего снаряжения. Вот как раз количество открытых навыков и определяло уровень персонажа. Сейчас у меня был нулевой уровень. А ведь я был знаком с разными играми и ожидал увидеть характеристики типа Сила, Разум, Выносливость. Здесь все было не так. Это немного напоминало космические симуляторы, но проблема была в том, что я в них ни разу не играл. Там все время игроки находились в одиночестве, мотаясь между сотнями пустынных миров и общаясь только с НПС, а, если и встречали другого игрока, то это заканчивалось схваткой на звездолетах.

Мне не хотелось играть в полном одиночестве, я вообще человек общительный, это и повлияло на мой выбор стартовой звездной системы. А их всего было две. Первая – «Сигма 7» – имела две пригодные для жизни планеты, но совсем без населения. Зато было много ресурсов, остатков космических станций, масса бесхозных кораблей в космосе и полное отсутствие коммуникаций с другими звездными системами. Здесь можно было выбрать место начала игры – на четырех планетах или паре десятков точек воскрешения в космосе, на сохранивших систему жизнеобеспечения кораблях или базах.

А вот вторая система была интереснее, она называлась «Терра 44». Там была всего одна пригодная для жизни планета, но с существующей цивилизацией людей. Ресурсов немного, а технологических объектов, тем более космических кораблей, почти нет. Точнее, в рабочем состоянии не было ни одного корабля межзвездного класса. Доступная точка воскрешения – только одна, в поясе астероидов за четвертой планетой. Но зато далеко на периферии звездной системы были настоящие звездные врата, полностью исправные, с возможностью переноса в другие системы. Ну, это, на мой взгляд, лучший выбор. Добраться до людей на планете, найти способ восстановить любой разрушенный корабль или построить его с нуля и улететь дальше к звездам, к новой жизни. Я думал так. Но вот разработчики этой игры думали иначе.

– Вы сделали плохой выбор! – сказал мне невесть откуда появившийся «ассистент участника проекта «Возмездие», когда я выбрал вторую систему и оказался в пустой белой комнате с одной дверью. – Мы вынуждены вмешаться.

– Это почему? – я аж вздрогнул от неожиданности. Этот ассистент был весь такой аккуратный и правильный, с идеальной фигурой спортсмена и невыразительными чертами лица, этакий типичный агент Смит из «Матрицы».

– В этой системе очень сложно выжить, все участники, которые ее выбирали, так и не смогли окончить игру, – он рассказывал об этом как-то безучастно. – Мы зафиксировали смерть более двух десятков игроков в первый месяц их пребывания, а все остальные погибли в течение шестидесяти лет игрового времени. В процессе их игры вышло из строя множество точек воскрешения. Мы можем снова предоставить вам выбор из известных двух систем. Наша рекомендация – первая.

Чем больше этот ассистент говорил, тем больше я понимал, что общаюсь с роботом, не может человек быть таким безэмоциональным. А как обращаться с роботами, я знал – наверное, раньше общался. До того, как потерял память.

– Ассистент, чем сложнее условия игры, тем большую компенсацию должен получить игрок, – начал я свой «хитрый ход», – вы можете предоставить мне стартовый набор, который позволит пережить первые годы игры.

– Да, – согласился ассистент, – именно поэтому я тут. Мы можем предоставить вам десять контейнеров со случайным оборудованием. Это поможет вам…

– Вы ведь давали такой же стартовый набор другим участникам? – перебил я и, увидев его кивок, продолжил. – Это не помогло. Нужно больше помощи со стороны организаторов. Кто, кстати, они?

– Проект «Возмездие» осуществляет двенадцатый этаж Вавилона. Мы согласны оказать большую помощь – двадцать контейнеров со случайным оборудованием.

– Мне нужен корабль для перемещения внутри системы, с оружием и системой защиты… – начал я, но тут уже ассистент меня перебил:

– Мы не можем перемещать для игрока материальные объекты в систему. Вы можете взять только то, что поместится в вашем внепространственном инвентаре.

– Тогда компенсация в виде энергокредитов будет уместна, – настаивал я.

– Нет, не будет, – ответил ассистент, – это внутренняя валюта Ковчега, который находится внутри системы. Это эквивалент очищенной энергии звезды.

– Очищенной от чего? – ассистент меня разочаровывал своей скупостью, снега зимой не выпросишь.

– Очищенной от частиц, только концентрированное поле, которое могут усваивать энергоструктуры. Это упрощенное объяснение, чтобы вы смогли понять.

– Хорошо, ассистент, тогда мне нужен способ очистки энергии, – я улыбнулся во всю свою природную харизму и обаяние.

– Мы можем вам предоставить контейнеры, из которых с некоторой долей вероятности можно вытащить такое устройство или схему его производства.

– Давайте уточним! – снова я стал «самым хитрым». – Вы дадите мне шанс или устройство? Если всего лишь шанс, то это затруднит моё прохождение. По той информации, которую вы мне предоставили, мой шанс на выживание 3 процента. Шанс вытащить нужную вещь обычно менее 0,5 процента. Ведь так?

– Да, он около 0,2 процента, – ответил ассистент.

– Таким образом, при умножении 3 процентов на 0,2 процента мы получаем 0,6 процента шанса на выживание. Перемножь все возможные варианты получения нужного снаряжения и поймешь, что вы не помогали погибшим игрокам, а мешали. Думаю, есть зависимость, – чем больше помогали, тем быстрее они гибли. Ведь так?

Конечно, я блефовал, так умножать проценты нельзя, мой замысел был прост: перегрузить робота ненужными вычислениями, «выбить» из привычной программы, заставить принимать ситуационные решения, противоречащие правилам. Была вероятность, что в непривычной ситуации он позовет человека и тот пошлет меня на три буквы с этими «дешевыми разводками». Но человека, готового прийти на помощь, у этого робота не было. Он завис на пять минут, пытаясь сделать расчеты и построить графики зависимости. А когда вернулся к нашему разговору, то констатировал:

– Такие переменные нельзя перемножать, нет логики и нет методики анализа. Но мои расчеты показали линейную зависимость между периодом смерти и оказанной поддержкой. Но я не понимаю, как это связано.

«Зато я понимаю, – усмехнулся я про себя. – Кто летит быстрее, тот и помирает первым». Это знает каждый пилот военного вертолета. Хоть я не помнил, что это за летательный аппарат, но ощущал себя мастером пилотирования всего, что летает.

– Ассистент, чтобы у нас с тобой все получилось, от тебя требуется только одно – дать не шанс, а средство гарантированного развития, независимо от текущей обстановки в системе «Терра 44».

– Тогда я дам вам двадцать контейнеров с уникальным оборудованием древних, они имеют повышенную емкость и там может быть даже космический корабль. Правда, небольшой и, скорее всего, без систем вооружения.

– Это опять же только шанс, – разочаровано проговорил я. – Ты не ассистент, ты – гробовщик.

– У нас на складе только сорок три таких контейнера, – проговорил он, глядя в одну точку, видимо, сверял данные. – Отдам все. Это повысит шансы?

– Да, давай! – а про себя подумал, что, вероятно, в контейнерах, где можно вытащить космический корабль и другие призы, явно не набор отверток, а что-то посущественнее.

Под конец нашего общения оказалось, что ассистент – отличный парень. Кроме сорока трех контейнеров с уникальным содержимым, он еще отдал мне двадцать обычных контейнеров, двухмесячный набор суточных рационов питания, витаминки для улучшенной работы мозга на полгода. И бейсболку с номером 44. Не шучу. Подарил бейсболку и попросил дать ему положительную характеристику, если поинтересуется Исида. Да мне не жалко. Но потом я спросил, как его зовут, чтобы знать, за кого хлопотать.

– Харон, – невозмутимо ответил он. И вот тут мне поплохело, ведь Харон – это перевозчик душ умерших в подземное царство мертвых. Блин, лучше бы не спрашивал. Все настроение испортил, гад.

Когда же я прочитал описание древних контейнеров, то вообще грустно стало. Оказывается, что из них можно получить только оборудование и корабли того класса, навыки управления которыми у тебя открыты. То есть сначала ты должен прокачаться, и только потом у тебя с них будет достойная добыча.

Это было несправедливо, так как для обычных контейнеров никаких ограничений не было и тебе могло попасться снаряжение, которым ты сможешь пользоваться лишь через много лет прокачки, – «на вырост». Проблема в том, что если нет своего корабля, то тебе даже сложить его будет негде, потому что добыча может быть и больших габаритов, а персональное хранилище имеет объем шестьдесят четыре кубических метра и допустимую массу грузов не более двух тонн. Учитывая, что куб стали весит около восьми тонн, то забить я свой инвентарь могу, пожалуй, лишь соломой. Серьезное оборудование мне в карман не положить!

Ну да ладно, выхода-то из игры все равно нет. Харон мне так и объяснил, что с его лодки дорога одна – к 120 уровню и в проект «Возмездие». Если раньше сдохну, то никто и не вспомнит.

А умереть в игре можно запросто, если точка возрождения будет уничтожена или количество доступных воскрешений закончится. В исключительных случаях тебя может возродить Ковчег, посланник Вавилона, если сочтет, что твоя деятельность полезна звездной системе, которой он управляет. Но рассчитывать на это не стоит, Ковчег – это бездушная машина, у которой своя программа и задача, твоя жизнь его не касается. С такими мыслями я и открыл белую дверь в новый мир.

Глава 3. Станция «Вольфрам-2»

Проснулся я в удобной кровати, даже не хотелось открывать глаза, так бы и лежал. И пусть весь мир подождет! Но тревожным звоночком начала биться мысль: «У меня есть дела». Но какие именно у меня дела, я не помнил. А это еще больше заставляло этот звоночек звенеть. Надо вставать, а то просплю до обеда. Я сел в кровати, потом открыл глаза. Оба-на, я был в непривычной для меня комнате, четыре на четыре метра, без окон. С самой минималистической обстановкой: кроме односпальной кровати были еще тумбочка, стол и стул, шкаф для одежды и странная конструкция в углу, напоминающая дверную коробку без двери. В другом углу – туалет. Все было серого цвета, а стул со столом – молочного. Еще не успел удивиться странной комнате, как вспомнил, что я теперь счастливый участник проекта «Возмездие» и, скорее всего, помру в этой системе, как и мои предшественники.

В инвентаре лежало двадцать обычных контейнеров с оборудованием, сорок три – с уникальным оборудованием древних, шестьдесят индивидуальных рационов питания (ИРП), пачка с парой сотен витаминок и серая бейсболка с номером 44. Бейсболку надел сразу, так как спал голый, а одежды нигде не было видно. Если кто, буду хотя бы в бейсболке!

Открыл один рацион питания – восемь батончиков с надписями на незнакомом языке, четыре бутылки воды и две шоколадки. Два батончика съел, воду выпил, остальное сунул в инвентарь. Батончики были, если честно, дрянь, какая-то пресная масса без вкуса и запаха. Нужно срочно решать вопрос с местной едой, а то мой новый «замечательный» друг Харон явно всучил мне неликвид. Увижу Исиду, скажу – пусть распылит его на атомы к чертям собачьим. Ну, надо вставать, и я решительно отбросил одеяло.

Тумбочка оказалось пустой, если не считать десятка стальных шариков, которые перекатывались при открытии каждого из двух ящиков. На столе идеальная чистота – вообще ничего не было. А вот в шкафу оказались три комплекта одежды и обуви. Обычный комбинезон из синтетической ткани серого цвета и такие же чешки. Блин, я чешки с детского садика не носил, как-то обидно взрослому мужчине ходить в такой обуви. Но другой не было, так что напялил и их. Ощущения были – как будто босиком, у чешек же нет жесткой подошвы. Ну и напрягало, что в шкафу не было трусов и носков, как тут без них обходятся люди?

Нарядившись в то, что дали, я вышел в коридор, – дверь из комнаты открылась, едва я к ней подошел. В коридоре – еще семь таких же дверей как моя, по четыре на каждой стене. А в торцах были двери побольше, открывающиеся вверх, а не в сторону, как у комнат. То, что за малыми дверями такие же комнаты, я не сомневался, это была, на мой взгляд, типовая казарма. Наверняка в торцах – выходы наружу и в кают-компанию. Я попробовал открыть двери других комнат, стучался в них, но ни одна так и не открылась.

В ближнем ко мне торце оказался шлюз, сквозь стекло в двери были видны большая комната с расчерченным полом, думаю, для какого-то транспорта, и массивные ворота. Транспорта сейчас в ней не было, а сама дверь не открывалась. Справа от нее была панель цифрового замка, но символы – цифры и буквы – были мне непонятны. Может, греческий? С кириллицей и латиницей язык не имел ничего общего. Вот совсем. Даже непонятно было, где цифры, а где буквы. Да и кнопок было всего восемь. Потыкавшись в кнопки без какого-либо результата, я пошел в другой конец коридора. Здесь была дверь без стеклянного иллюминатора, понять, что за ней, было нельзя, и она тоже не открывалась.

Когда я начал тыкать все кнопки, на дисплее появились какие-то красные надписи на том же тарабарском языке. Я несколько раз дернул рычаг справа от цифрового замка, но это тоже не дало результата.

Итак, у меня есть комната на шестнадцать квадратных метров и коридор на сорок два. Ну и куча неоткрывающихся дверей. Замечательно! Контента в этой игре было явно маловато.

Делать мне было нечего, и я пошел обратно в свою комнату. Там все тщательно обследовал, перетряхнул кровать, шкаф с одеждой, внимательно осмотрел каждый шарик в тумбочке. Я искал подсказки, хоть какие-то намеки, что делать дальше, но ничего нового сделать не получалось. Оставался еще способ последовательного перебора цифр на замке, чтобы случайным образом его открыть. Остаток дня я этим и занимался, а когда устал, съел два батончика, выпил воды и пошел спать.

Следующие два дня я «с утра и до вечера» занимался подбором пароля на электронном замке. Утро и вечер были только по моим представлениям, так как никаких вариантов узнать о текущем времени суток у меня не было. К концу второго дня цифровой замок вдруг засветился всеми кнопками, по экрану побежали какие-то надписи. Все напоминало перезагрузку системы, видимо, я своей активностью перенапряг систему, она решила, что работает с ошибкой. Несколько минут разные кнопки перемигивались. Наконец что-то внутри замка пикнуло и на экране появилась надпись зелеными кракозябриками. Я радостно рванул вниз ручку, дверь пошла вверх, а у меня потемнело в глазах, такое ощущение, что вскипела кровь. Удар в грудь и я упал…

«Вы погибли вследствие быстрой декомпрессии помещения. Доступных на станции «Вольфрам-2» воскрешений – 14. Для нормального функционирования объекта постарайтесь больше не погибать!».

Очнулся я в кровати и сразу закашлялся. Мне стало страшно: оказывается, умирать было больно и по ощущениям – неприятно. Это очень натуралистичная игра, все как будто по-настоящему. В электронной игре должно быть по-другому: ну, убили и убили, никаких эмоций, кроме досады, а здесь это было очень мучительно.

Когда залез в инвентарь, чтобы съесть шоколадку, то неприятно удивился. Шоколада не было, хотя я точно помнил, что открыл три коробки с индивидуальным рационом и шоколад не ел, значит, должно быть шесть плиток. Остальное было на месте, даже витаминки никто не взял. Выпив сразу две бутылки воды, я вышел в коридор и обнаружил у открытой двери свою бейсболку с номером 44 и одну чешку. Это меня развеселило. Получается, с меня остается немного добычи, – чешки да кепка.

За открытой дверью обнаружилась большая комната, действительно кают-компания, в центре которой стояли большой стол и диваны. На стене висел экран с трехметровой диагональю. Также было оборудовано несколько рабочих мест с какими-то экранами и множеством кнопок на столиках перед ними. За одной дверью оказалась душевая, а за другой – кухня. Я недолго поплескался в душе, полотенца не нашел, надел униформу на мокрое тело, но все быстро высохло. В кухне я обнаружил плиту – меня обрадовала возможность приготовления на станции нормальной еды. Еще на кухне была различная посуда, большая микроволновка и крышка мусоропровода.

Здесь же на кухне была еще одна дверь. «Видимо, на склад, – радостно предположил я, – а там, возможно, припасы. Различная еда, напитки, деликатесы». Ну, последнее вряд ли. Насколько я понял из системного сообщения, полученного при смерти, это была станция «Вольфрам-2», «заточенная» на добычу полезных ископаемых. Маловероятно, что кто-то кормил шахтеров омарами, но я был бы рад даже омлету с сыром. Дверь не открывалась, да и электронный замок не реагировал на любые нажатия символов, экран был безжизненным. Устройство было неактивно – фокус с перезагрузкой тут не прокатил.