Агент Бабы Яги

– Ну вот, началось, – безнадёжно сказал я.

– Что началось? – спросила водяница.

– А то. Принеси мне то, сделай мне это. Что я, вас, девчонок, не знаю, что ли? Одни капризы на уме.

– Не капризы у меня, а беда лютая! – тихо, и грустно так, ответила водяница.

* * *

Все мои обиды на неё тут же испарились. Я думал, что мой клубок не туда меня завёл. А оказывается, всё правильно. Здесь нужна была помощь.

– Что же у тебя произошло?– спросил я.

Тут она махнула рукой на реку:

– Сам смотри.

Река была спокойной и светлой. Неторопливо несла она свои воды куда-то вдаль, шумел прибрежный камыш, плескалась рыба.

– Хорошая река, спокойная, – ответил я.

– А ты знаешь, как она называется?

– Нет.

– Молочная.

– Что, та самая? – удивился я.

– Какая «та самая»? – не поняла она.

–Ну, которая с кисельными берегами.

– Да она одна у нас тут такая! И молоко всегда было свежим и кисель такой вкусный, тягучий и сладкий.

– А где же это всё теперь?

– А это и есть беда, – заплакала водяница. – В мою реку волшебный ручей впадал. Он-то и делал её молочной. А теперь этот ручей почему-то пересох.

Я в очередной раз удивился девчачьей глупости.

– В чём проблема-то? – ответил я. – Пошла бы по руслу ручья и узнала всё.

– Так я же водяница!

– Ну не высыхаешь же ты на берегу, как медуза? Сидишь вот, со мной разговариваешь. И, между прочим, мой клубок теребишь.

– Ой, извини, – спохватилась она и отдала клубок. Но тут же ехидно добавила:

– Ты, видимо, совсем в дремучих местах живёшь, раз не знаешь, что водяница от своей речки отойти не может.

– Как это так? Врёшь, наверное! – сказал я, бережно выпуская клубок на травку. – Самой возиться не охота, вот и выдумываешь.

– Ничего я не выдумываю! Дед мой, водяной, из озера в озеро путешествует, даже к морю ходил. А я не могу! Как только отойду от своей речки, так сразу и стану маленьким кустиком мать-и-мачехи, или того хуже лужицей, в которой лягушки поселятся.

Я вопросительно посмотрел на мирно щепавшего травку Сивку. Тот, не отвлекаясь от любимого занятия, утвердительно кивнул головой. Всё так и есть, мол, как она говорит.

– Так поможешь, или клубок получил и дальше отправишься? – с надеждой в голосе спросила она.

– Ладно, показывай, где там твой ручей, – проворчал я.

Она обрадовано скакнула в воду, и к ней тот час подплыл большой сом. Водяница лихо забралась на его мокрую, скользкую спину, и рыбина поплыла против течения со скоростью пограничного крейсера. Я еле успел кое-как усесться на Сивку, и мы поскакали следом по берегу.

Не знаю, каким чудом я удержался на спине моего скакуна. Сивка увлёкся погоней и нёсся во весь опор. Меня же при этом жестоко трясло и подкидывало на его спине.

–Стой! – наконец взмолился я.

– В чём дело? – не тормозя спросил он. – Мы же их уже почти догнали. Осталось ещё чуть-чуть!

– Если это продлиться ещё хоть минуту, я больше никогда не смогу сидеть! – закричал я.

К счастью, в этот момент сом остановился, и водяница соскочила с его спины на берег. Когда пони затормозил около девчонки, я еле сполз на землю и со стонами рухнул животом в траву.

– Звать-то тебя как, бедолага? – спросила водяница.

– Рэм, – сквозь зубы ответил я.

– Очень приятно. А я – Светлена. Что, так плохо?– участливо спросила она.

Я только застонал в ответ.

– А ты в реке искупайся. Вода прохладная, приятная. Вмиг полегчает.

Я обрадовано стащил через голову рубашку и уже хотел снять джинсы, но вовремя вспомнил, что на мне нет плавок. Я покраснел и сконфуженно ответил, что не хочу купаться и что мне уже лучше. Она же хихикнула и ответила, что может отвернуться. Вот же вредина! Чтобы сменить тему, я напомнил ей, что мы здесь не ради купания и что у меня и так времени мало. Светлена тут же стала серьёзной. Она встала и пошла к камышам, тянущимся от воды широкой лентой куда-то, к окутанному дымкой лесочку.

– Вот русло, – сказала она, раздвинув камыши.

Я замешкался и получил чувствительный толчок сзади, пониже спины. Вскрикнув, я вывалился на жёлтый песок с мелкой галькой и обернулся.

– Извини, – ответил Сивка, выныривая из камышей следом за мной, принюхиваясь. – А чем это так противно пахнет?

Я тоже потянул носом и скривился. Запах был не сильным, но очень неприятным. Я вспомнил, что именно так пахнет давно прокисшее молоко, забытое в холодильнике.

– Вообще-то, – сказала водяница, – я туда посылала уток да лебедей, но толку так и не добилась. Говорят, что там всё скисло, а почему – не говорят. Понять не могут. Не хватает их птичьих мозгов.

– А далеко отсюда исток? – спросил я, морщась от запаха.

– Нет. Пешком дойдёшь.

Я облегчённо выдохнул. Честное слово, тогда для меня снова садиться на Сивку было подобно смерти.

Сивка, конечно, пошёл со мной. Да я бы и не отважился без него куда-либо сунуться. Чем дальше по руслу от устья мы уходили, тем сильнее становился запах. Постепенно к нему примешался ещё какой-то, но столь же неприятный. Я достал из кармана заботливо сложенный мамой платочек и прижал его к носу, а пони то и дело недовольно фыркал. Клубок катился чуть впереди. Наконец мы пришли к месту, где поперёк ручья лежал старый огромный ствол какого-то дерева. Здесь запах был просто невыносимым. Клубок крутнулся около него и замер. Ствол был мне по грудь. Я забрался на него и аж присвистнул.

– Что там? – нетерпеливо хлеща себя хвостом, задрав голову, спросил пони.

– Иди сюда и сам посмотри.

– Лошади по деревьям не лазают, – фыркнул в ответ он.

– Зато я из обезьяньей породы! – весело ответил я и, цепляясь за крепкие сучки, перебрался на берег.

Недовольный Сивка тоже выбрался из пересохшего русла и сунул любопытный нос за преграждающий путь ствол.

– Вот это да! – сказал он.

По ту сторону поваленного дерева образовалась большая запруда. Почти что такая же, какие строят у нас дома мальчишки. Вот только вместо воды было скисшее молоко. И ещё теперь стало ясно, откуда появился ещё один запах. Весь берег ручья был покрыт скользким и липким, забродившим киселём.

– Мерзость какая! – сдувая с глаз чёлку, сказал Сивка, потрогав его копытом. – Скис ручей. Заболотился.

– Из-за дерева? – спросил я, уже зная ответ.

– Конечно из-за него! – ответил мне кто-то тонким голосом откуда-то из-под моих ног.

Я посмотрел вниз, но никого кроме маленького светло-зелёного лягушонка не увидел.

– Ну, чего смотришь? – задиристо сказал тот. – Никогда лягушек не видел?

– Видел, конечно, – ответил я. – А ты кто? Царевна-лягушка?

– Вот ещё! – квакнул он. – Ты что, мальчика от девочки отличить не можешь?

– А по вам, лягушкам, не видно. Ни бантиков, ни юбочек, ни брюк нет. И по причёске не поймёшь.

– Вот квак дам тебе в глаз, сразу поймёшь, кто есть кто! – разозлился лягушонок.

– Кто? Ты? Малявка! – тут же ответил я.

Маленький зелёный прыгун отвечать не стал, а со всего размаха плюхнулся в кефирную запруду и обрызгал меня с ног до головы.

– Ах, ты! – крикнул я и очень опрометчиво ступил на скользкий кисель. Конечно поскользнулся, и плюхнулся в скисшее молоко. Промок я основательно, с головой, а зелёного забияку так и не достал. Пока барахтался в скользком киселе, лягушонок сидел на мягкой травке и приговаривал:

– Ага! Испугался!

– Делать мне больше нечего, как лягушек бояться, – наконец выбравшись с помощью Сивки, буркнул я. – И вообще, некогда мне за тобой гоняться. Надо придумать, как ручей от бревна избавить.

– А я знаю квак! Извинишься, что девчонкой обозвал – скважу!

И что тут делать? Конечно, пришлось извиняться, хотя по его милости я теперь пах не лучшим образом. А лягушонок сказал, что неподалёку, в лесу, живёт медведь. Ему с деревом справиться – раз плюнуть!

– Только Потапыч сейчас злой, не то, что раньше! Говорят, его кто-то в капкан заманил. Вот он лапу и повредил. Так с капканом и ходит, никого к себе не подпускает.

Я представил огромного медведя с пастью полной острых зубов и с когтистыми лапами, и как-то встречаться с ним не захотелось.

– А другой способ есть? Может, сжечь дерево или подкопать?

– Так оно же не простое! Ты что, думаешь, что оно само вот так упало? – спросит лягушонок.

– А разве нет?

– Какой же ты смешной! Нет, конечно! Тут какая-то злая сила замешана. Его теперь кроме Потапыча никому не одолеть!

Я понял, что от встречи с медведем мне не отвертеться. А тут ещё и клубок ожил и потихоньку куда-то покатился, всё дальше и дальше от прокисшего ручья. Пришлось идти за ним.

– Погоди! – Вдруг вдогон сказал лягушонок. – Ты когда Потапыча увидишь, поклонись ему до земли и передай привет от Данилки. Может он тебя тогда и не задерёт сразу. Выслушает сперва.

– А что за авторитет этот Данилка?

– Так я же это!

– Ох и кочка на ровном месте! С чего это медведь тебя так жалует? – спросил мой пони.

– Неужели вы так и не поняли, кто я? – удивился лягушонок.

– А что, должны были? – спросил я, одним глазом следя за беспокойно подпрыгивающим клубком. – Ты не представлялся.

– И сейчас не представлюсь, – засмеялся он. – А только скажу, что я близкий родственник той, которая вас о помощи просила.

– Так ты что, брат Светлены? – дошло до меня.

– Тише! – прикрикнул он. – Вокруг нечисти полно, а ты орёшь, как резаный! Я, думаешь, в лягушку обернулся из баловства?

– А, понял! – сказал я, и помахал поскакавшему назад маленькому лягушонку. – Спасибо тебе! Не переживай, скоро вернёмся, опять твой ручей журчать будет.

* * *

Сказал я это, конечно, чтобы поддержать брата водяницы. Но пока шли, страх меня просто сковывал. И, по-моему, Сивку тоже. Данилка, конечно, сказал, что Потапыч не тронет, если его имя назовём, но кто его, дикого зверя, знает? Так что страшно было очень. А клубок тем временем катился и катился себе.

В конце концов, мы вошли в светлый бор. Вернее, сначала в березняк, а уж он сменился на ели и сосны. Было тепло, светло и уютно. Моя одежда уже почти просохла, но запаха не лишилась. Правда, я к нему уже притерпелся и почти не замечал.

Лес пах свежей хвоей и грибами. Сразу же захотелось есть, аж в животе заурчало. Последний раз я перекусывал у Ядвиги Митрофановны в избушке на куриных ножках. Тогда время было обеденное, а сейчас солнце клонилось к вечеру.

– Жалко, что вы, люди, траву не едите, – сказал Сивка, услышав громкие рулады моего желудка. – Она тут молоденькая, сладенькая. Объеденье!

От его слов голод скрутил меня с новой силой. Вы, конечно, скажете, что можно было через клубок у Ёлки попросить чего-нибудь. Но я тогда не догадался сделать этого. И Алёнка меня не покормила, так как потом выяснилось, что время у нас и в Заповеднике течёт по-разному. А вокруг меня, в лесу, как назло, ни одной ягодки! В грибах я не разбираюсь. Есть же незнакомые, да ещё и сырые – себе дороже! И тут я увидел большой, просто огромный, малиновый куст. И на нём сладкими шариками висела крупная спелая малина! Я со всех ног бросился к ней. Но не успел сорвать и горсти ягод, как в малиннике что-то затрещало, заревело, и показалась огромная бурая шкура.

Я попятился, пока не упёрся спиной в мелкодрожащую шкуру Сивки.

– Это кто такой вонючий посмел мою малину есть! – страшным басом зарычал поднявшийся на задние лапы медведь.

Вот честное слово, я таких огромных медведей ни в одном зоопарке, ни в одном кино не видел. А таких клыков даже представить не мог. От страха у меня язык к нёбу прилип. У Сивки, наверное, тоже. Он трясся, как осиновый лист и тихонько икал. Если бы я не прижимался спиной к его боку, то без оглядки убежал из леса. Но со мной был мой друг и помощник. А у него со страха все четыре копыта к земле приросли. Разве я мог его оставить?

Я вспомнил наставления брата Светлены только тогда, когда на правой передней лапе медведя что-то металлически сверкнуло, и лязгнула цепь.

– Вам, Михайло Потапыч, Данилка кланяться велел, – дрожащим голоском, еле выдавил я.

– Ну, коли так, то немедленно убирайтесь на все четыре стороны, пока я не передумал! – опять зарычал медведь и повернулся к нам спиной.– Всю малину мне завоняли.

Не знаю, что меня дёрнуло, но я сказал:

– А Вам случайно цепь с капканом не мешают?

– Издеваешься? – измученно и уже не так зло спросил Потапыч, оборачиваясь.

– Ничуть, – удивляясь самому себе, ответил я. – Просто я мог бы попробовать их снять.

Медведь не ответил, но вышел к нам из малинника, опираясь на три лапы. Попавшую же в капкан, он бережно держал на весу, а по земле за ним волочился кусок толстой цепи. Для начала Потапыч обнюхал нас с пони, а потом уселся и протянул мне больную лапу.

– Пробуй. Думаю, хуже уже не будет.

Тут я услышал, как что-то за моей спиной тяжело осело в траву. Бедный Сивка со страха упал в обморок. Вот тебе и волшебный конь!

Я посмотрел на клубок, всё время вертевшийся рядом. Наверняка Алёна уже что-нибудь придумала. И точно. Сквозь тёмную шерсть показался какой-то ключик. Совсем маленький. Таким медвежий капкан не разомкнёшь. Но Ёлке и бабке Яге лучше знать. Я взял его и уверенно поднёс руку к капкану. Не тут-то было! Сама собой ожила и зашипела, как ядовитая змея, цепь. Она поднялась, подобно кобре, и была готова вот-вот кинуться на меня.

Медведь ударил по ней здоровой лапой и заревел от боли. Цепь оставила на ней глубокий ожог. Мне нечем было заслониться. Я лихорадочно зашарил по карманам и вытащил подаренную яблоней рогатку. Не думая, я выставил её перед собой, заслоняясь от молниеносно кинувшейся цепи. И вот же чудо! Как только металлическая цепь коснулась дерева, так сразу же и рассыпалась в пыль! Остался только капкан, да и тот сразу же заржавел.

Обрадованный Потапыч сильно тряхнул лапой, надеясь, что капкан сам распадётся. Но оказалось, что без помощи моего ключика ему не обойтись. Стоило мне просто поднести его к зубастой железяке, как она с жалобным скрежетом свалилась с лапы медведя.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.