Карабах – горы зовут нас

– Ты сам прекрасно понимаешь, что система воспитания солдат должна основываться на правильном понимании ими главного, что на войне основная тяжесть ложится на тех, кто дал клятву Родине, но не на добровольцев, без обязанностей и ответственности. Солдат – это не простой механизм, которого накормил, обул, вооружил и он готов за это умереть. Нет! Только от морального состояния воинов зависит успех боя. Воспитанию национального самосознания солдат нашей армии, патриотическому чувству долга перед Родиной необходимо уделять самое пристальное внимание. Надо у солдат воспитывать стремление к славе и наградам. Вот мы с тобой, сколько обошли постов, на которых бойцы несут дежурство годами? В дождь и холод, в пургу и стужу, а за что? Просто из-за того, что он не трус, не сбежал как многие, а как он завтра это докажет? Если у него нет ни одной за этот подвиг награды, нет ни медали. Нет, брат ты мой, солдат он тоже человек, а каждый человек хочет, чтобы его труд поощрялся, и это не последнее. К сожалению, этим вопросам у нас никто не уделяет должного внимания, оттого и каждый делает, что ему вздумается. Захотел пострелять, идет на пост, не хочет, замерз – можно и оставить пост и спуститься в город, погреться.

– Я на сто процентов уверен, что армяне давно привели людей к присяге, сделали это, поэтому их солдат получив приказ, роет окопы и строит блиндажи, а наш отбывает срок, зачеркивая числа в календаре. Я сам видел, как армяне готовятся к войне. Командный пункт в инженерном отношении отработан по всем правилам устава. Нет, Магеррам там у них в штабах сидят профессионалы и думают, думают. Война ведь – это не кто кого перестреляет. Война, брат – это кто кого передумает. На сегодня мне нечего противопоставить армяшкам. Среди командиров батальонов нет ни одного кадрового офицера, понимающего, что такое инженерное оборудование района обороны, что такое система огня. Когда я разговаривал с солдатами из 366 полка у Эльчина Мамедова в батальоне, то они часто упоминали имя «Коммандос». Так вот, я позвонил в разведуправление, чтобы побольше узнать о нем, – полковник прошел к столу и достал из шкафчика бумажку, – сегодня получил ответ на свой запрос.

Он стал медленно читать, давая возможность Джахангирову уяснить прочитанное – Полковник Аркадии Тер-Тадевосян (бывший начальник оперативного отдела штаба ОКВ СССР в Афганистане). Его помощники в штабе карабахских армян: – генерал-майор Гурген Далибалдян;

– командиры группировок: – полковник Самвел Бабаян, полковник Сейран Оганян, – кстати, – прервал свое чтение полковник, – последний окончил Бакинское училище, служил в 366 полку командиром 2-го мотострелкового батальона. Ты случайно не знал его?

– Слыхал, раньше о нем, когда служил в ЗакВО (Закавказский военный округ), но лично не знаком, – пояснил Магеррам.

– Это только сведения по армянам, но ты учти еще одно, там есть оперативная группа из русских наемников и возглавляет ее полковник Зиневич, один из тех, кто прошел Афганистан в штабе армии, так что брат, такие вот дела. А мы тут с Наилем Казимовым и прикомандированными полицейскими собираемся противостоять им. Никогда нельзя пренебрегать противником, его надо изучать постоянно, его войска, его способы действий, изучать его сильные и слабые стороны. Вот ты работаешь в оперативном управлении, скажи мне, есть решение Министра Обороны на оборонительную операцию?

– Не утруждай себя, знаю, что нет. Вы операторы ездите по направлениям, и собираете данные, кто и где стоит на постах, не представляя себе, как завтра они поведут себя в бою. Будут защищать свои позиции или оставят их без приказа. А почему, да потому что нет, и не было единого руководства и желания руководить..

– Ты думаешь, мне непонятно стало, после разговора с Пашаевым, и с командирами батальонов, или я слепой? Ведь нас с тобой послали, чтобы мы несли ответственность здесь и сейчас, мой дорогой Джахангиров, – подытожил свою речь полковник

– Ну почему ты решил, что слепой, – Магеррам, не стал уклоняться от разговора. Все правильно ты говоришь. Но вот в чем беда, за последние четыре месяца сменились пять министров обороны, не говоря о том, что ни один отряд не проходит по списку штата Министерства обороны, каждый отряд служит тому, кто оплачивает и кормит их, поэтому везде такой бардак.

Он не успел закончить свою мысль. Зазвонил телефон городской связи. Полковник подошел к столу, взял трубку. Взволнованный голос Сафарова, просил его немедленно приехать в батальон, так как ситуация выходит из-под контроля.

– Ты со мной? – он посмотрел на Джахангирова, положив трубку и надевая бушлат.

– Ну, как ты думаешь, – вопросом на вопрос ответил он. Ночной город спал, когда по его улицам в сторону школы, где размещался батальон, мчались машины с руководством района, поднятые Сафаровым.

Хамбала, водитель полковника, резко затормозил у ворот, перед которым толпился разношерстный народ, о чем-то громко споря. Говор их был настолько непонятный, что полковник не мог понять ни одного слова. Многие из них были вооружены. Света в школе не было, в коридорах горели трехлинейные лампы. Магеррам, понимая сложность положения, в котором они оказались, взял инициативу на себя. Расспрашивая, где командир батальона, они зашли в спортзал. Там, при свете ламп, было видно скопление людей, которые кричали друг на друга, не стесняясь в выражениях. Кто-то окликнул комбата.

– Офицеры из Баку приехали.

Постепенно гомон стал затихать. К полковнику подошел Фахратдин, от волнения его голос дрожал. Даже в темноте было видно, как его трясет от обстановки в зале. Взмахом руки, полковник дал понять ему, что он не намерен слушать комбата.

– Магеррам, дай команду всем солдатам построиться в две шеренги, – полковник специально крикнул громко, чтобы стоящие в конце спортивного зала люди услыхали его. Магеррам пошел наводить порядок.

А они с Сафаровым отошли к стенке, чтобы тот мог доложить, что тут происходит. Хотя и так, даже без доклада, было понятно, что солдаты проявляют элементарное неповиновение своему командиру.

– Ислам, который командует этими солдатами, отказывается вывести их на посты, мотивируя тем, что люди раздеты и половина их без оружия.

– Вот посмотрите на них, – комбат не скрывал своего состояния, они не хотят идти на посты, требуют, чтобы я им выдал каждому оружие, одел их, а откуда я возьму, им нет дела.

Тем временем шум в зале усиливался и уже начали звучать лозунги, что никто не пойдет на посты, пока не приедет сюда сам министр Рагим Газиев.

Джахангиров пытался вразумить собравшихся, но те, подстрекаемые своими командирами кричали проклятия на голову тех, кто довел страну до разрухи.

– Скажите, Сафаров, а почему именно сейчас солдаты подняли этот вопрос?

– Да потому, что все понимают, вакханалия кончается и им придется встать в строй и с оружием в руках возвращать наши земли. Они почти все из деревни Кяркиджахан, которую армяне сожгли. У многих из них родители погибли, но руководство района и правительство ничего не сделали, чтобы защитить их родные места, бросили людей на произвол судьбы.

Выстрел прервал комбата на слове. В зал ворвались солдаты. отряд бородачей стал сталкивать, бастующих к стенке. В ответ зазвучали призывы к оружию. Мат стоял невыносимый. Дальше ждать, не было времени.

Собрав всю свою волю, полковник шагнул вперед и громко скомандовал: – «Смирно, приказываю всем оставаться на своих местах». Потом выхватил пистолет и двинулся на человека, окруженного бородачами.

– Вам приказываю, вывести отсюда своих солдат и прекратить беззаконие. Я, как командир бригады и комендант гарнизона, призываю вас к благоразумию. Во имя тех, кто погиб, во имя отцов и матерей наших, слезы которых еще не высохли на их лицах! Люди, вспомните заповеди ВЕЛИКОГО Пророка, кто призывал мусульман к единству перед лицом врагов.

Он говорил, выйдя на середину спортивного зала, под дулами автоматов. Не врагов своих, а несчастных людей, кто в отчаянье готовы были стрелять друг в друга. Волнение переполнило всю его душу, он был на гране нервного срыва. Усилием воли он сдержал свой порыв. Джахангиров, увидев его состояние, вышел вперед и заслонил полковника.

– Там в горах, – он указал рукой в темноту, – сегодня решается судьба не только Карабаха. Решается наша честь, тех, кто не струсил и взял в руки оружие, чтобы защитить город Шушу – колыбель истории нашей, чести наших предков. Голос Джахангиров звучал все громче и громче, слова проникали в каждую извилину мозга, не позволяя оставаться равнодушным к его пламенной речи.

Гул постепенно стих. Выдержав паузу, полковник отодвинул друга, продолжая его мысли, сказал;

– Я даю вам слово, что завтра же выеду в Баку и привезу вам оружие и одежду. Только прошу вас, дождитесь меня и не оставляйте позиции. Враг только и ждет этого. Всего три месяца тому назад, я не знал, да и не мог даже представить себе в каком положении могут находиться люди на своей земле, что могут гореть города, деревни, только потому, что сосед не хочет жить рядом. Я это увидел своими глазами и многое понял. Нет, не просто так судьба водила меня по свету 36 лет, закаляя и испытывая в тягостях и лишениях. Не зря! Но я не кляну судьбу, значит так угодно АЛЛАХУ. Вместе с вами нам предстоит защитить этот город, и мы должны сделать это. Запомните, только смерть может разлучить меня с вами. А теперь Сафаров, – он подозвал комбата, стоящего в стороне вместе с неизвестным человеком и о чем-то беседовавшего, – постройте людей, я хочу с каждым их них поговорить.

Полковник позвал Джахангирова и отошел к двери. Закурили. В зале появился Тофик Огуз и командир автороты Мамед-киши, оба были взволнованы. Увидев комбрига, направились прямо к нему. Весь их вид говорил о том, что принесли они не благие вести. Подойдя Тофик Огуз, не сдерживая эмоции, выпалил:

– Наиль снял своих людей с постов на высотах Бьеюк Кирс и намеревается покинуть город.

– Это уже провокация, надо спешить, не то люди в городе почувствуют предательство, тогда беды не миновать.

– Тофик муаллим, – делая глубокие затяжки сигареты, полковник обратился к командиру батальона:

– Прошу вас, вызовите своих преданных солдат и пошлите их в казармы батальона Казимова, как мы разберемся с отрядом Наиля, прошу вас прибыть ко мне в штаб. У меня есть к вам предложение, по поводу наших дальнейших отношений.

Тот ничего не ответил, повернувшись, вышел из зала, уводя своих телохранителей. Комбат доложил, что люди построены. Подойдя к строю и вглядываясь в лица стоящих в строю солдат, было видно, что народ разношерстный. Среди молодых юнцов, стояли и более солидные мужики, заросшие бородами. Многие были в рваных одеждах, обувь практически была полностью изношена, одетая на босую ногу. Половина из них были в нетрезвом состояние. Проходя мимо строя и вглядываясь в лица стоящих людей, горький комок подкатил к его горлу, и ему все труднее и труднее становилось, сдерживать свое отчаяние. Вдруг его взгляд остановился на маленького роста пацане, который прятал свой взгляд, стараясь не встречаться взглядом с полковником. На голове у него была лохматая шапка из грубой овечьей шерсти.

– Снимите свою шапку, – попросил он солдата. Тот начал всхлипывать.

– Сними шапку, – крикнул Сафаров из-за спины полковника.

Солдат сдернул шапку, оголив налысо постриженную голову.

– Как? Почему зимой, солдата постригли наголо?– вопрос прошил сознание. Не ужели стоящие в строю «бородачи» издеваются над мальцом, – подумал полковник. Он аккуратно двумя пальцами приподнял подбородок юнца и встретился с его взглядом, и невольно отшатнулся. В отблеске света ламп, смотрели заплаканные девичьи глаза, полные горечи и ненависти.

– Почему? – только и мог сказать полковник, повернувшись к комбату.

– Понимаете, – тот не находил слов, чтобы объяснить происходящее. Они сами постриглись, знаете, вши замучили. Ответ еще больше раздосадовал комбрига.

– Почему они в строю? Разве нет у нас в стране мужчин, чтобы заменить этих несчастных? Немедленно отправить эту девушку, – он повернулся снова к плачущей девушке и заметил, что в конце строя стоят еще двое с натянутыми на голову шапками. Вас тоже прошу выйти из строя, он указал на солдат.

– Мы никуда не пойдем, нам некуда идти, понимаете, – сквозь слезы запричитала девушка с непокрытой головой.

– Они из Кяркиджахана, товарищ полковник, – наклонив голову к уху, сказал Сафаров. У них родителей убили, вот поэтому никто не может выгнать их отсюда. Они хотят отомстить врагам, за смерть своих родных и близких.

Увиденная картина ужаснуло полковника и он, повернувшись к строю, сказал:

– Дождитесь меня, через два дня я вернусь, и мы снова встретимся с вами. А пока расходитесь.

Он повернулся и пошел к выходу, увлекая за собой Джахангирова, Фахратдина и командира отряда Ислама. Выйдя из школы, он остановился, сорвав головной убор, подставил свою взмокшую голову ночному ветру, не опасаясь простуды. Ему не хватало воздуха, он пытался вздохнуть полной грудью, но боль не отпускала его.

Полковник остановился посереди школьного двора, вскинул руки к небу. Великий АЛЛАХ – Господи, что же здесь творится? Ответь мне Господи. Почему ты допускаешь такое? В чем вина моего народа? Скажи мне, ибо я не могу осознать всего, что сегодня увидел. Он молился, глядя на звездное небо, Ему показалось, что звезды и тусклая луна застыли на месте, даже свет их померк, перед его молитвами. Будто они устыдились того, что в это время веселились на небе и не видели его страданий. В горах выл шакал, извещая о том, что ему тоже плохо и, он также одинок в этих холодных Карабахских горах, где смерть затаясь в ущельях, поджидает и никого не щадит.

Он повернулся к стоящим в стороне командирам,

– Все, поехали к Наилю, там разберемся, что нам делать.

Сел в машину и выехал из школы. В казарме, где размешался батальон Казимова, стояло несколько машин, в коридоре барака суетился народ. Навстречу вышел старший лейтенант Низами Алиев.

– Будьте осторожны, там обстановка очень непростая, много людей настроены по отношению к вам решительно, к тому же они под воздействием алкоголя, практически неуправляемы. Я приехал сюда, чтобы предупредить вас.

– В штаб бригады приехали командиры из Гарагяфа и командир полицейского батальона с Беюк Кирса, хотят с вами встретиться. Я им говорил, чтобы пришли утром, но они говорят, что время не терпит. Еще Тофик Огуз здесь, беседует с Рустамовым.

Вошли в казарму. Наиль в разорванной на груди рубашке, стоял перед толпой и выкрикивал какие то лозунги, после которых толпа вскидывала в вверх оружие в знак поддержки. Говорить, а тем более призывать собравшихся людей к совести, равносильно было тому, чтобы бросится в центр волчьей стаи, когда те раздирают свою добычу. Но выхода не было, нужно было узнать причину, которая побудила людей, не первый день смотрящих смерти в глаза, пойти на предательство и оставить самые стратегические высоты противнику. Увидев нового командира, Наиль решительно двинулся на полковника, выкрикивая ругательства. Чем ближе он подходил к стоящим у входа офицерам, тем остывала его спесь и смелость, и он замедлил шаги, сдерживая напирающую на него толпу.

Горящий ненавистью взгляд полковника врезался в его затуманенный спиртом мозг, разрывая туманную пелену, и пронизала его сознание. Не доходя пару шагов, Наиль остановился. За спиной его еще раздавались крики, но бородачи в первых рядах стали осознавать свои действия, видя перед собой офицеров, которые стояли стеной прижимаясь, друг к другу плечами, как монолит. Крики постепенно стихли. Полковник решительно двинулся на толпу. Тараня ее, он прошел на середину коридора, толпа изумленная его действиями, молча расступалась, пряча от его взгляда свои пьяные глаза.

– Командир батальона, – как мог спокойно подал команду полковник, будто минуту назад здесь ничего не происходило:

– Прикажите всем построиться, чтобы я мог отдать приказ, время не терпит. Толпа засуетилась, более старшие по возрасту бородачи, стали покрикивать на толпу, заставляя ее изобразить подобие строя. Возмущающихся солдат, тут же одергивали их собратья. Полковник стоял на середине, заложил руки за спину, слегка покачиваясь телом, с носка на пятку. Казимов, видя такое, быстро сообразил, что к чему, подошел к Тофику Огузу и стал что-то тому докладывать, резко жестикулируя руками.

– Воины, – обратился полковник к толпе, – я пришел к вам в надежде, слышите меня, в надежде, что вы, только вы можете сегодня сделать то, что никто не сможет потом. В Набилярах противник сосредоточил большую силу, чтобы захватить единственную дорогу, соединяющую Шушу с Лачином, но это ему не удастся, потому что вы этого не допустите, потому я и приехал к вам за помощью. По рассказам Тофика Огуза, я знаю, какие вы храбрые и мужественные войны, никогда не отступающие и не показывающие свою спину противнику. Сегодня Родина, Шуша зовет вас на помощь.

Займите посты на подступах к Набиляр и, не дайте врагу захватить ее. Войны ИСЛАМА, я верю в вас! – закончил свою пламенную речь полковник, под одобрительные возгласы толпы. Дальше оставаться здесь не было смысла. Битва за умы солдат, была выиграна у Казимова, и теперь надо было быстрее воспользоваться этой маленькой победой.

– Командир батальона, немедленно прикажите занять посты в районе населенных пунктов Зараслы и Набиляр. Одну роту направьте на Большой Кирс и восстановите оборону, сами в 7 утра прибудете в штаб бригады за письменным приказом, – полковник громко, чтобы слышали остальные бойцы, поставил задачу, не давая Казимову опомниться. Слова его резали тишину, заставляя людей осознать ту ответственность, какую комбриг возлагал на батальон. Не дожидаясь вопросов и возмущений, он повернулся, не обращаясь ни к кому, пошел на выход. За ним вышли и прибывшие с ним офицеры.

– Ну, ты брат, даешь, – заметил Джахангиров, когда они сели в машину и отъехали от казармы батальона. Он не стал развивать свою мысль, увидев, как тяжело вздохнул полковник, закурив сигарету. Руки его при этом мелко дрожали, по усталому и изможденному лицу текли крупные капли пота.

В штабе их ждали.

Поздоровавшись, полковник прошел в свой кабинет. Снял бушлат и невольно посмотрел на часы. Пять утра. Скоро начнет светать, третий день пошел, как приехали, а так и не удалось отдохнуть, хотя бы пару часов. В дверь постучались, прерывая его мысли. Вошел Тябрик и принес чайник. Запах ароматного кофе заполнил комнату. Полковник молча посмотрел на своего порученца.

– Тут в местном магазине достали кофе, так я вам заварил полный чайник, – как – бы оправдываясь рассказывал порученец, расставляя все принесенное на столе, но полковник его не слушал. Мысли его были сейчас там, в Карагяфских высотах, которые он с трудом отыскал на карте.

– Что могло там случиться? – если командир выехал в ночь, рискуя нарваться на армянскую разведку или провалиться в пропасть.

– Пригласи командиров, а сам приготовь им чай, – доставая карту из сумки, попросил он солдата.

Через минуту, в кабинет вошли командир – ППС (патрульного постового батальона) и участковый деревни Карагяфт. Оба они служили в полиции, только комбат прибыл из Баку и его посты располагались в противоположной стороне на въезде в Шушинский район в районе Зараслы. Степенно поздоровались и стали рассаживаться. Вслед за ними вошли Сафаров, Джахангиров и Тофик Огуз, вместе с Исламом Кяргиджаханским.

– Давайте сначала послушаем командиров прибывших с позиций, а потом будем решать наши внутренние вопросы, предложил полковник собравшимся в его кабинете командирам.

– С кого начнем? – он посмотрел на прибывших гостей. Первым заговорил командир ППС, лет сорока, плотного телосложения, с густыми кудрями, торчащими из под солдатской ушанки.

– Абель меня зовут. Я к вам за помощью. Мы прикомандированные из разных районов Азербайджана, стоим на постах на Беюк Кирс. Вот уже два дня в горах выпал снег и дороги занесло. Продуктов никто не подвозит, купить ничего нельзя, можно сказать люди голодают, вот я и приехал, – подытожил он, свой доклад.

– Ну, а у вас что, за беда? – обратился полковник к участковому деревни Карагяфт.

– У нас людей нет, народ из деревни постепенно уходит, и на постах почти не осталось людей. Председатель сельсовета продукты не дает, – говорит, что самим не хватает, – удержать рубеж не смогу, если не окажите помощи.

Все молчали, понимая, что командиры действительно доведены до отчаяния, если пустились в такой тяжелый путь среди ночи.

– Вот видишь Ислам, не у тебя одного плохо с обеспечением, так они же не покидают посты как твои, так называемые, вояки и не устраивают бунты, – стыдил полковник его, прекрасно понимая, как сейчас тому будет нелегко оправдываться за то, что совершил преступление.

– Но решать проблемы будем, иначе, зачем мы здесь. Хорошо, что вы сами поднимаете такие вопросы, мне только хочется вам одно сказать. Мне одному с проблемами не справиться, если вы не поддержите меня на собрании у главы исполнительной власти, которое я хочу провести по приезду из Баку. У меня тоже есть вопрос – это как быть с командованием бригады? Из Баку офицеров не дают, мне тяжело охватить все вопросы, касающиеся организации обороны, приведения людей к присяге и создания системы огня в полосе обороны, а еще срочно необходимо организовать прибытие пополнения из призывников. Просто физически я не успеваю, а враги не дремлют. Последние доклады с постов, говорят о том, что идет концентрация войск на всех направлениях. Командир Косаларского батальона прислал доклад, где указывает, что на аэродроме в городе Ходжалы ежедневно садятся от 10 до 12 самолетов. Я лично видел, как идут инженерные работы у противника по линии обороны. Поверьте мне. Так враг поступает, когда готовится к наступлению. У меня есть первое предложение, – полковник повернулся к Тофику.

– Тофик – муаллим, я предлагаю вам занять должность заместителя командира бригады и помочь мне в формировании части. Подумайте, я вас не тороплю, но учтите времени у нас нет. Ваш авторитет сегодня нужен не мне, он необходим всем нам, для решения задач, в том числе и тех, о которых сегодня было сказано здесь.

Полковник взял сигарету и закурил, в кабинете стояла гнетущая тишина. Все понимали, что от ответа Тофика Огуз будет зависеть многое, если не сказать все. Тот встал и поставленным учительским голосом, сказал:

– Это для меня большая честь, но я не проходил военной службы и не могу ручаться, что смогу оказаться вам полезным.

– Поймите и меня, как мне командовать бригадой, если нет военного образования, ударился Огуз в полемику и полковник, не стал его слушать.

Он понял одно, Тофик хочет, чтобы этот вопрос был решен на общем собрании, для удовлетворения его самолюбия и авторитета. Прекрасно, так мы и сделаем, – решил полковник, выпуская колечки дыма.

– Эх, мужики вы мужики, не изучали вы военную психологию. Тогда бы вы знали, что дураков в Советской армии не допустили бы командовать отдельным танковым батальоном в Германии и не доверили бы целый танковый полк человеку не русской национальности, если бы он не разбирался в психологии людей, – полковник улыбался над своими мыслями, продолжая курить.

– Хорошо, Тофик муаллим, мы вернемся к нему еще раз, а пока вы подберите себе замену из авторитетных людей, кто после вас смог бы управлять вашим батальоном. Он посмотрел на часы. Семь часов.

– Джахангиров, ты рискнешь со мной проехать Дашалтынскую дорогу, так как сейчас я хочу срочно выехать в Баку и встретиться с Министром Обороны.

– Ну, как говорят старики, – куда нитка – туда и иголка, – улыбаясь, сказал Магеррам. Тем более, куда мы денемся с подводной лодки.

– Вот и ладно. Ислам, – он посмотрел на парня, спокойно сидящего в углу кабинета, опустив голову, – иди в отряд и готовь людей к выходу на посты. По приезду из Баку обязательно зайду к тебе в отряд и сам лично вручу оружие, только тем, кто примет присягу на верность Родине. Понятно тебе?

Ислам встал, одернул куртку: – Все понятно, кровью искупим свою вину, – он помолчал, а потом добавил, – командир.

Это простое слово «командир» как бальзам лег на душу полковника.

– Я верю вам, Ислам, и вашим людям. Прошу так им и передайте, он подошел и крепко пожал руку этого отважного немногословного командира, прошедшего через ужасы войны. Полковник вернулся за стол. Это была уже еще одна победа на пути подчинения отрядов в Шуше.

– Сафаров, – услышав свою фамилию, он резко вскочил с места, – А ты, брат, хоть понял, что сегодня мы тебя спасли от позора и теперь хочешь показать свое рвение, да? – подумал про себя полковник, видя, как вскочил с места комбат. Ну что же, это похвально! Встретитесь с Рамизом Гамбаровым и выезжайте на посты Халфали и Кейбалы, примите меры по укреплению там постов, это очень важное направление, так что я на вас надеюсь.

Вас, Тофик-муаллим, я попрошу, пожалуйста, подготовьте свои предложения по укреплению обороны города, вы тут все прекрасно знаете, и ваше мнение будет для меня очень полезным. И еще, он немного помолчал, – я знаю, что у вас есть много боеприпасов, пусть подготовят список имеющего вооружения, нам придется с вами, – полковник сделал ударение на слове, с вами, – решать вопрос укрепления отрядом. Старший лейтенант Рустамов будет вашим помощником. А вам, – он посмотрел на полицейских, – я немедленно позвоню начальнику полиции Вахиду Байрамову и попрошу на первое время помочь с продуктами, он не обеднеет. Все заулыбались. Это было первая улыбка, что прошлась по устам и полковника, за последнее время.