Дневник из преисподней

Совершенство – нечто большее, чем красота тела, ума и души, независимо от того, гордость живет в наших сердцах или гордыня.

Совершенство – это долгая дорога, тяжкий труд и бесконечное развитие, и нет никакого приза в самом конце пути, ибо никто не способен пройти его до конца. Но, ступивший на бесконечную дорогу путник обретет цель своей жизни и найдет ее смысл, в чем бы они ни состояли.

Принц Дэниэль, поделившись со мной своей властью, лишил меня этого пути. Он подарил мне цель, придал смысл моей жизни, и мне не пришлось идти к ней босыми стопами по раскаленным углям. Мне даже показалось, что Дэниэль испытал какое-то облегчение, поделив свою власть между нами. И сейчас я думаю, что именно Дэниэль сделал за меня выбор, который мне предстоял, который мог быть совершенно иным.

Шестым чувством, почти интуитивно он понял, что мы очень похожи в одном – мы оба не способны предать доверие, не способны на предательство, в чем бы оно ни заключалось. И для меня, как и для него, преданность была не просто словом, а образом жизни. Дэниэль сделал очень простой, но гениальный ход в этой игре. Он сделал меня частью своей семьи. Он сам стал для меня семьей, и моя преданность автоматически распространилась и на него.

Покинув зал приемов, принц Дэниэль направился в свой рабочий кабинет, и я последовала за ним, чувствуя определенную растерянность. Героями и правителями не становятся за одно мгновение, ибо подлинное величие заключается не в статусе человека, а в его делах. Даже малое действие, совершенное нами в целях восстановления истины и справедливости, и есть настоящее величие. Истинная цель нашей жизни – не в достижении власти и почета, а в хороших и правильных делах. И совершенно неважно, действуем мы во имя нашего Бога или человеческих законов, но очень важно соблюдать границы божественной воли и человеческой морали. Без понимания огромной ответственности за судьбы других людей нет истинного правителя. И я не могла не понимать, что никогда не смогу стать равной принцу Дэниэлю, ибо не только не была готова к ответственности, которую он возложил на меня, но и боялась ее безумно.

Когда принц Дэниэль остановился возле дверей кабинета, я чуть не налетела на него, но он успел обернуться и придержать меня за плечи. Я снова увидела прежнего Дэниэля, словно он сбросил свою маску правителя. Мне еще предстояло привыкнуть к его способности жить двумя совершенно разными жизнями одновременно, но Дэниэль без маски принца нравился мне намного больше. И в глубине души я не могла не признать, что порою тоже была вынуждена играть отведенную или навязанную мне роль. Игра была способом выживания в окружающем меня мире – достаточно жестоком и способном поглотить мою уязвимую и открытую душу, и даже уничтожить ее без причины. Желающих бросить камень не нужно было искать, они всегда находились сами.

Перемены, происходящие с внешностью принца каждый раз, когда он надевал маску правителя, казались мне совершенно естественными. Но также следовало признать, что я была напугана произошедшими событиями и его решением, и испытывала смешанные чувства, неожиданно осознав всю реальность происходящего. Меня сознательно втягивали в игру двух правителей, подталкивали меня, требовали незамедлительных перемен, а я не успевала за ними.

Только сейчас по прошествии многих лет я понимаю, что принц Дэниэль был прав, определив мое положение ясно и недвусмысленно, предоставив мне независимость и одновременно взвалив на меня груз ответственности. Независимость не раз помогала мне выжить впоследствии, а практически неограниченные полномочия, которыми наделил меня мой друг, спасли не одну жизнь.

Принц Дэниэль не просто стал моей семьей, он противопоставил милорду меня и свой народ, только что ставший и моим тоже. Одно дело – отвечать только за себя, и совсем другое – за тысячи других людей, готовых дать клятву верности и умереть за тебя. Не знаю, откуда он понял, что я хорошо отношусь к людям, несмотря на собственную отстраненность от их проблем. Но так же, как и принц Дэниэль, я была способна увидеть в каждом человеке даже те достоинства, которые были скрыты от него самого. И я искренне верила в то, что люди добрее, чем кажутся, умнее, чем кажутся, и человечнее, чем может показаться с первого взгляда.

Дэниэль также понял, что ответственность является неотъемлемой частью моего характера, несмотря на мое отрицание собственной готовности отвечать за чужие жизни и судьбы. Даже не считая себя надежным другом или партнером, в глубине души я придавала огромное значение собственным обязанностям и взятым на себя обязательствам, и чем больше от меня зависело, тем меньше я поддавалась своим желаниям и инстинктам, руководствуясь исключительно разумом, лишь ему позволяя решать и находить ответы.

Возможно, принц Дэниэль не осознавал этого до конца, но он уловил мою суть, и я видела его глаза, когда он произнес:

– Я почти не ошибаюсь в людях и знаю, что не ошибся в тебе…

И я сказала ему то, чего он ожидал, будучи неуверенной в его знании моего характера:

– Благодарю вас, мой принц…

Дэниэль коснулся губами моего лба и ничего не ответил. Двери его кабинета распахнулись. Он пропустил меня вперед и осторожно прикрыл их за собой. Затем сразу направился к окну и выглянул во двор, выискивая кого-то снаружи. Судя по его поведению, посланник Короля Орлов должен был прибыть с минуты на минуту.

Я же воспользовалась передышкой, чтобы оглядеться.

Покои принца были полной противоположностью моей комнате – ни штор, ни цветов, ни витражей. Деловая атмосфера рабочего кабинета делала комнату холодной, большой и лишенной жизни. Длинный и широкий стол, абсолютно черный, с матовым оттенком, выделялся своей массивностью и редкой, почти экзотической красотой из-за многочисленной резьбы, изображавшей диких зверей, птиц и рыб в их естественной среде обитания.

Вдоль стены стояли огромные мягкие кресла, в одном из которых я буквально утонула. А к противоположной стене был придвинут маленький синий столик, на котором в беспорядке располагались книги, исписанные листы бумаги, письменные принадлежности на бронзовой подставке и красивый черный камень в золотой оправе. Вещи выглядели так, словно они заблудились и не нашли себе места ни на столе, ни в самой комнате. Только ковер на полу был поистине огромным и роскошным, составляя гармоничное сочетание с мебелью и естественным цветом каменных стен. И все же в кабинете принца Дэниэля было холодно и неуютно, и даже огромные стеллажи с книгами не вызывали желания прочесть их.

Дэниэль продолжал смотреть в окно, но мне показалось, что он совершенно перестал обращать внимание на происходящие снаружи события. Я увидела отражение его лица на стекле и поняла, что он не замечает ни меня, ни самого себя, ни внешнего мира. Тогда я впервые подумала о том, что в своих тайных мыслях он уходит слишком далеко от реальности. И впоследствии я не раз сталкивалась с тем, что принц Дэниэль, оставаясь со мною наедине, на самом деле оставался в полном одиночестве. В такие минуты он замыкался в себе, и мысли его уходили куда-то далеко-далеко, прочь от него самого. И я никогда не задавала ему вопросов о том, куда они уходили и где пребывали, а он никогда не говорил мне о них.

Только однажды он дал мне понять, насколько ценит мое общество, и насколько благодарен за мою сдержанность, словно именно я помогала ему погружаться в неведомые и недоступные для меня грезы. Тогда я не знала, что съедало его или что догоняло. И совершенно не понимала, что заставляло закрываться его сердце и душу. Но это не могло обидеть меня. Сердце человека, особенно близкого человека, способно хранить в себе тайны, которые не следует раскрывать, если сам он этого не захочет. Терпение и время способны уменьшить прежнюю боль, но каждый из нас имеет право на тайну, маленькую или большую, и проявляя настойчивость в ее раскрытии, мы можем навредить своему другу и даже лишиться его любви.

Не знаю, сколько прошло времени, ибо я, как и принц Дэниэль, тоже погрузилась в какую-то серую меланхолию, но внезапно за дверью послышались шаги и в комнату вошел Грэм. Он сообщил, что посланник Короля Орлов прибыл, и уловив кивок принца, не медля ни секунды, пригласил его в комнату.

Я вскочила с кресла и мой взгляд метнулся к раскрытым дверям. Дэниэль остался стоять у окна, и когда посланник вошел, я услышала его радостный голос:

– Алекс! Я рад видеть тебя снова!

Алекс улыбнулся в ответ, искренне и широко, глаза его засмеялись, излучая неподдельную радость, и он устремился к Дэниэлю. Они обнялись и посмотрели на меня…

Когда я закрываю глаза, вспоминая тот миг, я вижу яркое солнце, чьи лучи, падая на друзей из раскрытого окна, создают ослепительный ореол света вокруг их голов. Радость на их лицах усиливает этот свет и он становится нестерпимым для моих глаз. Я чувствую их счастье всем своим телом и оно непомерно для моих эмоций. Боже мой! Как я завидую им, как я хочу почувствовать то же самое, ощутить пьянящую радость от встречи со своим другом!

Алекс принес с собою какую-то легкость и свежесть, словно в комнату вместе с ним проник летний дождик. И он улыбнулся мне такой же искренней улыбкой и поклонился, на секунду задержав взгляд на подаренном принцем Дэниэлем кинжале.

Затем он представился и произнес:

– Я рад познакомиться с вами. Позволено ли мне предложить вам свою дружбу и свою защиту?

От его голоса и слов по телу побежали приятные мурашки, и я поразилась тому, как быстро обретаю чувства симпатии и доверия к Алексу. Это смутило меня и даже испугало – слишком много времени я не испытывала столь ярких и сильных эмоций. Мое сердце несколько лет не вспоминало о том, что можно радоваться и смеяться, купаться в солнечном свете, наслаждаться неиссякаемой энергией жизни, знакомясь с новыми людьми, и приобретая новых друзей.

Открывшийся мир ошеломил меня, перевернув устоявшийся и привычный образ жизни, где никто и никогда не предлагал мне защиту или дружбу. Мир Алекса и Дэниэля поглотил меня слишком быстро, не давая опомниться, остановиться, просто задуматься или поразмыслить. Эмоции не просто переполняли, они перехлестывали через край, заставляя меня сдерживать их, ибо такой объем не могли переварить ни мой разум, ни мое сердце. Охватившее меня смущение было следствием моей неуверенности в собственных чувствах, но Алекс посчитал себя причиной моего смущения.

Я не нашла слов, чтобы ответить ему, только кивнула и улыбка Алекса неожиданно изменилась, выразив некое сожаление и даже сочувствие. А затем он подошел ко мне и вместе со сменой его настроения неуловимо изменилась и атмосфера в кабинете, словно нечто, исходящее от Алекса, заполнило окружающее нас пространство, изменяя наше восприятие внешнего мира.

Алекс принес с собою письмо от своего короля. Оно было адресовано мне лично и я вскрыла пакет. В своем послании Король Орлов обращался ко мне так, словно знал меня очень давно:

"Рэ Амми! Позволь называть тебя этим именем. Мой народ называет так наших детей, еще не расправивших крылья.

Мне кажется, я прожил целую вечность. Жизнь орла – это бессмертие по сравнению с человеческой жизнью.

Я видел войны, о которых не помнят люди, и они не пугали меня. Но только не Магистр и не его война. Она не должна повториться. И я готов поверить в пророчество, если моя вера важна для тебя.

Но ни одно пророчество не способно изменить мир без необходимых усилий. Перемены возможны, а к будущему ведут разные дороги.

Я хочу увидеть тебя прежде, чем сегодняшний закат уступит место холодной ночи, потому что я умираю, как этот закат. И смерть, как и ночь, скоро вступит в свои владения.

Ты связана с этим миром, Рэ Амми! Твое появление изменит его, а людям и орлам нужны перемены.

Моя смерть ляжет черными камнями на крылья Алекса, и я не смогу летать в том мире, куда ухожу. Невозможно отправиться к звездам, сожалея о незаконченных делах.

Я хочу завершить их и ты нужна мне!».

Письмо ничего не объясняло – оно лишь просило о встрече, но по какой-то причине я почувствовала, что теряю близкого мне человека. Послание Короля Орлов разбудило во мне нечто, что было сокрыто от меня и таинственно пряталось где-то в самой глубине души. И теперь, словно ключ повернулся в замке, открывая мне дверь. Я шагнула в нее и отчетливо поняла, что снова увижу лишь смерть и боль. Но я не могла отказать королю в столь ничтожной просьбе.

Я показала письмо Дэниэлю и он прочитал его.

– Ты знал об этом и ничего мне не сказал? – В его словах, обращенных к Алексу, послышался явный упрек.

– Он запретил мне. Прости… – Алекс протянул руку, взял письмо и возвратил его мне, обращаясь одновременно к принцу. – Мой отец хотел встретиться с тобою лично. Он будет ждать тебя у Салэнского водопада завтра на рассвете. А я должен проводить Лиину.

– Почему он умирает? – Я бесцеремонно вмешалась в их беседу, инстинктивно ощущая, что Алекс чего-то не договаривает и избегает ответов на самые главные вопросы.

Но вызвать его на откровенность не удалось. Он лишь сказал мне, что у нас мало времени, и мы спешно покинули замок в сопровождении личной охраны принца Дэниэля.

Всю дорогу мне казалось, что мы опаздываем или уже опоздали. Даже расставшись с Дэниэлем, чей путь лежал дальше Элен Гаарских гор, я не переставала беспокоиться. Только к вечеру мы добрались до подножия Элен Гаара и еще пару часов карабкались по узкой тропинке, ведущей к ущелью Снов. В этих местах росли дикие цветы айды, из лепестков которых готовили сонный напиток. Отсюда и название места встречи. Мы добрались до небольшого ровного участка земли среди каменных скал, который облюбовали эти нежные серо-голубые цветы, и я увидела Короля Орлов.

Он показался мне неожиданно молодым. Много моложе, чем я представляла себе. Даже в его приветствии было что-то юное и мальчишеское. Но его глаза были слишком мудры и в них не было радости – только скрытая боль и безмерное понимание. Точно такие же глаза были у старого Учителя. И только они выдавали настоящий возраст Короля Орлов.

– Мой король… – Преклонив колено, Алекс склонил голову, и я повторила его слова и движения, чуть замешкавшись.

Проглотив подкатившийся к горлу комок, я посмотрела прямо в лицо короля, а затем мы встали, повинусь его жесту.

– Ты пришла… – Он улыбнулся мне, но глаза оставались печальными. Казалось, они жили собственной жизнью на его лице. И я окончательно поняла, что Король Орлов умирает.

Он почти ушел из этого мира, и его душа поселилась в глазах, готовая вот-вот вырваться наружу. Но король не отпускал ее, и она смотрела на меня – такая сильная, властная, мудрая, все понимающая и смертельно уставшая.

– Ты очень молода, Рэ Амми!

Я осторожно улыбнулась в ответ и тихо ответила:

– Со временем этот недостаток исчезнет, мой король.

Он кивнул и продолжил:

– Слишком хрупкая и нежная, как цветок айды. Но ты нравишься моему сыну, а я доверяю его суждениям! – Он прикоснулся ко мне, словно хотел убедиться в том, что я не цветок и не сломаюсь от его прикосновения.

Я инстинктивно пожала плечами – мой излюбленный жест абсолютного противоречия при полном отсутствии желания говорить. И как ни странно, он его понял и поддержал меня:

– Ты права. Иногда все решает не тело, а наша душа. Тело может подвести, а душа никогда… Я желал нашей встречи, чтобы передать тебе Годертайн! – Он снял с себя серебряную цепь с медальоном и протянул мне. – Этот медальон носит имя первого короля моего народа – Годертайна. Он сотни лет передавался от отца к сыну и я стану первым, кто нарушит эту традицию. Владеющий Годертайном стоит выше, чем сам король, обладает властью большей, чем все короли моего народа. Потому я хочу передать его тебе – человеку, а не орлу! – Его голос прервался от волнения, а рука вложила медальон в мою ладонь.

– И что мне с ним делать? – Слова недоумения автоматически вырвались из меня, ибо мое настроение ничуть не соответствовало значимости этого момента.

– Никогда не использовать… – Король сжал мои пальцы вокруг Годертайна и убрал свою руку.

Мы посмотрели в глаза друг друга и ко мне наконец пришло понимание:

– Кто-то из орлов желает слишком многого?

– Кто-то из моих сыновей… – И Король Орлов рассказал мне, почему умирает.

Алекс не был единственным сыном. У Короля Орлов был еще один сын – Лан Эли Гэр. И два брата не ладили между собой точно так же, как принц Дэниэль и Магистр. Единственная разница между ними заключалась в желании Лана править и полном его отсутствии у Алекса. Король умирал, потому что Лан ранил его. В кровь попал яд циаты – божественно красивой маленькой птички, похожей на земную колибри. Кинжал был пропитан им и противоядия не существовало.

Король Орлов сожалел. Искренне сожалел о случившемся. И дело было не в прощении или ненависти к своему птенцу. Любовь родителей к своим детям обладает одной особенностью – она безгранична. Король любил обоих своих сыновей и сожалел, что его дети так и не стали друзьями, что его смерть не только не примирит их, а лишь усилит противостояние.

Возможность защитить Алекса исчерпала себя с момента, когда король был отравлен и обречен на смерть. Годертайн в руках Лана лишал орлов выбора, делал его единственным претедентом на трон. При его отсутствии народ орлов сам решил бы свою судьбу, выбрав правителя, которого заслуживал. И умирающий Король Орлов оставлял свой народ следовать выбранной судьбе.

Я надела медальон на шею и застегнула куртку. Тепло моего тела согрело холодный металл и я снова ощутила чувство нереальности происходящего, которое уже посещало меня, но я посмотрела прямо в глаза короля и твердо произнесла:

– Даю слово, что Годертайн не попадет к убийце своего отца. Но я не могу обещать, что не использую дарованную вами власть ради вашего сына Алекса. Он предложил мне свое покровительство и я приняла его. Подобные отношения невозможны без взаимной поддержки. Если Алексу будет угрожать опасность, я использую Годертайн. Не знаю как, но использую!

И тогда король кивнул мне и тихо-тихо прошептал:

– Твои слова – моя последняя воля. Но помни всегда, что я любил их обоих…

Он говорил о себе в прошедшем времени, а мне было больно прямо сейчас. И окружающий мир показался мне тенью, готовой завладеть угасающим сердцем короля. И мое сожаление прорвалось наружу, как и сожаление Короля Орлов. Я не хотела, чтобы он уходил.

Какое-то время мы молчали, словно король ждал еще кого-то или хотел чего-то от нас, но никто не пришел, а Алекс не проронил ни слова. Я уже была готова оставить их, полагая, что мое присутствие не позволяет им искренне выразить свои чувства, но я ошибалась. Королю мешала не я. Он не хотел присутствия Алекса, и он отослал его молчаливым и властным жестом. И когда Алекс скрылся за серыми камнями, король прервал молчание:

– Мой дар – это боль. Ты наследуешь не власть, но проклятие. Еще один дар я оставлю тебе, потому что хочу уйти, не боясь твоей молодости и твоей слабости.

И прежде, чем я обдумала его слова или возразила, тьма обрушилась на меня черной пеленой, а окружающий мир растворился в ней и исчез. Король Орлов завладел моей волей и собственное тело вдруг стало чужим и неподвластным мне.

Вмешательство короля было насилием и я ощущала, как он разрывает на части мое подсознание, вырывая из него мои же воспоминания, и заменяя их собственными. В желании вырваться из темноты я пыталась сопротивляться и инстинктивно боролась с чужой волей, подавляющей во мне все человеческое, и не было во мне страха. И Король Орлов прошептал в темноте: «Это хорошо!».

Его собственный разум, состоящий из огромного опыта прожитой жизни, испытанных эмоций и чувств, каким-то образом поглотил мое сознание и изменил его. Я почувствовала, как стремительно меняюсь, словно за секунду проживаю годы, а за минуту – десятилетия, и чужая жизнь вошла в меня, оставив после себя смутные воспоминания и ощущение глубокой старости. Ничего подобного я никогда не испытывала, но мне не было больно. В поглотившей меня тьме Король Орлов говорил со мною, и я слышала и видела его, хотя глаза мои были закрыты, а уши не слышали ни шороха ветра, ни пения птиц. Я увидела голубые небеса и почувствовала боль отца, потерявшего сына. Я испытала его прощение, ярость и бессилие. А затем он наполнил меня спокойствием и любовью, отдал безграничную силу, обрушившуюся на меня огненной волной необычайно яркого света. Свет ослепил меня и все вокруг поглотила тьма…

Когда я открыла глаза, я увидела тот же взгляд – понимающий и смертельно уставший. А еще он спрашивал: «Что я сделал с тобою, Рэ Амми?».

Король с нежностью коснулся моих волос, подарив едва уловимую ласку, и попрощался:

– Вспоминай обо мне иногда…

И лишь позднее я поняла, что он сделал тогда для меня.

Король Орлов подарил мне последние мгновения своей жизни и это все равно, что отдать любимому человеку всю свою жизнь без остатка. Он не просто сделал меня сильнее, он сделал все для того, чтобы я стала частью его народа. Он изменил меня, уничтожив частичку моего человеческого «я», и перемены затронули не только душу, но и мое тело. Часть моего сознания вообще перестала быть человеческой. Когда Король Орлов вторгся в него, я увидела изнутри свое тело, свое сердце и кровеносные сосуды, по которым бежала алая человеческая кровь. А когда он покинул меня, последнее, что я увидела – это поток черной крови, смешавшейся с алым цветом: черной, как ночное небо, сильной и вечной, как горы, окружающие меня и короля. Перед тем, как сознание поглотила тьма, я поняла, почему небеса покорились орлам, и тогда небеса стали частью меня самой, а душа перестала быть только человеческой.

Я возвращалась к Алексу, когда желание обернуться и вновь увидеть Короля Орлов стало просто невыносимым. Меня охватила какая-то отчаянная радость – последняя радость полета и встречи с небом. И когда я поняла, что она не моя, король уже перестал быть человеком. Его человеческое тело изменилось, а серые тени, отделившиеся от земли, скрыли очертания рук и ног. Тени окутали его легким и невесомым покрывалом, ставшим вдруг одновременно черным и прозрачным, словно ночное небо, поглощенное серебристым светом миллиардов и миллиардов звезд.

Через какое-то мгновение огромные черные крылья разбили серебряное покрывало, разрывая его на части. И огромная птица с гордым профилем, массивным клювом и человеческими глазами посмотрела на меня. Она изогнула свою шею, а в моей голове прозвучали слова прощания и надежды. Король Орлов прощался не только со мной. Он прощался с этим миром, прощался с небом, которое так любил и не хотел покидать. Он не сдерживал себя, опалив меня огнем своей боли и своей страсти. И теперь мне кажется, что именно он научил меня радоваться каждому прожитому дню удивительно желанной и единственной жизни.

Затем он покинул меня. Его крылья взметнулись вверх, почти параллельно друг другу, прямые и массивные, все еще в облаке легкого серебристого тумана, сотканного из миллионов пылинок, переливающихся на солнце. Когда тени исчезли, передо мною возник истинный облик Короля-птицы, навечно оставшийся в моей памяти. Небеса скрыли его от меня и я никогда больше не видела Короля Орлов…

Я не помню, сколько времени я простояла в одиночестве среди камней, но вспоминая тот день, я в сотый раз задаю себе вопрос: "Почему?". Почему прошлое никогда не отпускало меня? Почему оно возвращается и каждый раз наносит еще один удар, способный стать последним?

Я почти сбежала от милорда в свой мир, покончив с прошлым, и забыв про него. Но милорд нашел меня, и я знаю, что в его характере упрямства ничуть не меньше, чем в моем. Магистром тоже движет прошлое, которое не отпускает его, и гордость, от которой он не в силах отказаться. И я думаю, что мы противостоим другу другу из-за чистого упрямства, оскорбленной гордыни, сильной боли и безумной любви. Безумной, потому что любовь заставляет нас причинять друг другу боль и страдание. Безумной, потому что я не могу принять такую любовь. Безумной, потому что именно этого милорд хочет от меня. Он хочет, чтобы я изменилась, и я знаю, что могу измениться во имя его любви. И где-то в глубине своей души я хочу измениться, но именно поэтому я не могу полюбить милорда. И это делает безумцами нас обоих…

Но что, если я ошибаюсь? Что, если не прошлое держит меня, а я цепляюсь за него с упрямством безумца? Цепляюсь за то, что никогда уже не вернется? Несмотря на то, что прошлое принесло мне не только любовь, но и слезы, я все равно настойчиво воскрешаю в своей памяти прошедшие годы. Снова и снова я прокручиваю в своем сознании пережитые мгновения – горькие и счастливые, грустные и радостные, печальные и торжественные. Я вспоминаю их и мне больно оттого, что я не могу вернуться назад и пережить все заново. Не могу вернуться…

Но это значит, что я хочу этого. Хочу снова увидеть принца Дэниэля и старого Учителя, почувствовать саму жизнь и поспорить с судьбой, ведущей в темные воды смерти. Вот только сил для этого уже не осталось…