Концерт Патриции Каас. 4. Недалеко от Москвы. Жизнь продолжается

– А школу-то ты как кончать будешь? С младенцем на руках?

– Зачем ты так, дед? Можно кончать экстерном, можно отложить на год … Там видно будет.

– Действительно, Василий Васильевич, зачем вы так … – Тоня назвала его по имени и отчеству, хотя обычно называла дедом.

– Извините, ребята. Просто я … конечно, что Уля выйдет когда-нибудь замуж было понятно … Но я как отец …

– Дед Вася! Вы с мамой Галей были мне отцом и матерью, и я этого забыть не могу. И любить вас буду всегда … Только я Гришу люблю и теперь я его … жена …

Уля хотела сказать «я его женщина», но пощадила моральные устои старого человека.

– Не нервничай, Уля. Все обойдется, все встанет на свои места – просто время нужно. Где вы жить думаете? Ведь Уля у нас невеста богатая – у нее комната в двухкомнатной квартире.

– Слушай, Толя, ты что провокациями занимаешься? Или думаешь, что я ничего не знаю про тебя? Говори, что ты знаешь!

– Дед Вася! Сам то ты как думаешь? Ты же умный … по крайней мере мы с Тоней всегда держали тебя за умного …

– Наша с Галей квартира – Улина квартира, а я в ней как довесок, пока не помру. Молодые могут жить и у нас … Ты что, думаешь, об объединении квартир? Верно, Толя?

– Подумаем. Спешить не нужно, время есть.

– А если я завтра помру?

– Не помрешь. И живи долго. Еще внуков понянчишь … Лучше пусть Гриша расскажет, как дела у него в редакции.

– Все в порядке. Работу приняли и еще подкинули. Больше всего им понравился портрет девушки – я сейчас покажу.

Гриша вышел и вернулся с листом, на котором была нарисована счастливая Уля.

– О!

– Гриша, ты молодец!

– Когда ты успел такое нарисовать?

– Это он сегодня ночью нарисовал … Наверное, с натуры. – Уля смущенно улыбнулась. – Он хочет этот портрет на стенку повесить. Говорит, первый наш семейный портрет …

– И правда, первый семейный портрет молодых Свиридовых …

Беседа за столом продолжалась, перескакивая с одного на другое.

Вскоре ушел к себе Василий Васильевич, затем Гриша увел к себе Улю .. .

СТАЛИ ЦЕЛОВАТЬСЯ

Войдя в комнату они не сговариваясь начали целоваться.

– Гришка, в чем же дело? Ну, что, мы вчера познакомились? Только начали целоваться?

Гриша уселся на диван, притянул ее к себе. Она села рядом, обняла его.

– Скажи мне, почему … почему нам с тобой так хочется … целоваться … и все прочее …

Она пересела к нему на колени, но целоваться так было неудобно, и она встала и села на его ноги верхом, обняв его коленями.

– И почему … я тебя стала немного стесняться?

– Правда?

– Правда. Но немного, – и она обхватила его и прильнула к нему. – И чуть-чуть, когда я голая или ты голый …

– Так хочется проверить …

– Давай!

– А как теперь? – Гриша приподнялся и посмотрел на ее обнаженное тело, раскинувшееся рядом.

– Знаешь, мне теперь кажется, что когда ты смотришь на меня, то ты меня ласкаешь … а это так замечательно …

– А мое тело тебя смущает?

– Глупый!

Она ласкала его еще неумело, но очень ласково, и не стеснялась самых откровенных ласк, поэтому они снова слились воедино …

В душе они мылись вместе, уставшие и счастливые, и опять целовались …

– Ты знаешь, когда-то давно родители ходили в душ голышом …

– Прямо при тебе?

– Да, и я видел их голыми. Потом перестали, стали надевать халаты. Нам с тобой тоже надо приобрести халаты – мы же теперь солидные семейные люди …

– Смешно!

– Придется привыкать.

– А ты … ты видел их … в постели?

– Да, я видел их, как они спали голые обнявшись. А еще я забирался в кровать к маме … к Тоне, когда мы жили там, далеко, и мне было плохо … Это тогда, когда умерла моя настоящая мама …

– Не надо, успокойся, – Уля прижала его голову к своей груди и стала гладить.

– А ты совсем меня не стеснялась?

– Да, и не могу понять, как ты это сделал. Но ты для меня был … ну, не знаю, бог или самый главный, самый сильный и самый верный … Как я тебе верила и верю … и как люблю тебя …

– И я тебя люблю очень-очень … моя милая Улечка …

ПОЙДЕМ НА ТАНЦЫ

– Сегодня на заводе танцы. Пойдем?

– Пойдем.

Уля обрадовалась и стала переодеваться. Через десять минут она была готова – джинсы, открытый живот, белый топик, обрисовывавший ее грудь. И он был не хуже – тоже модные джинсы, модная короткая майка.

На автобусе они доехали до завода – так в просторечии называли соцпоселок при машиностроительном заводе и появились на площадке. На танцы ходили постоянно все свои и с ними здоровался каждый второй.

Но как и прежде Уля танцевала только с Гришей, если в этих бесконтактных танцах в куче народа можно было выделить пары.

Гриша залюбовался ее стройной и гибкой фигурой, обнаженным животом, упругими грудями под тонкой тканью. Любовался не он один, но никто не пытался как-то приблизится к Уле, зная Гришу.

А Уля, танцуя, обняла Гришу за шею и прошептала «Может, убежим?»

И они ушли с танцплощадки и вернулись домой.

– Знаешь, я только сегодня поняла, – Уля разглядывала себя в зеркало. – Подойди сюда!

Она взяла его руку и приложила к соску, оттопыривавшему ткань. И одновременно затрепетали и его рука, и ее грудь.

– Как ты мог … как ты мог раньше видеть все это, знать, что все это – твое, и сдерживаться? Я же так перед тобой виновата – я постоянно … соблазняла тебя?

Уля стянула топик через голову и спустила джинсы.

– Я же только сейчас по настоящему поняла, что такое эти танцы … и как ты мог сдерживаться?

Она одним движением сбросила трусики и сделала перед Гришей несколько танцевальных движений, вращая бедрами и вскидывая руки.

И обняла Гришу, прижалась губами к его губам и буквально повалила на диван.

– Я не понимаю … как ты мог … сдерживаться раньше … в прошлом году …

Он обхватил ее за талию и поднял над собой. Уля поняла и опустилась верхом на него.

– Давай … помоги … давай … как это …

Опускаясь грудью в его ладони Уля прошептала «Ты у меня самый-самый …»

Потом они долги лежали неподвижно. Уля обняла его руку двумя руками и прижалась к ней.

– Скажи … Когда на меня смотрят вот так … с желанием … Что ты чувствуешь? Только честно!

– Когда тебя откровенно хотят, как сегодня … Я думаю, что ты ни с кем не пойдешь, что ты – моя, и тогда я просто горжусь и любуюсь тобой. Но если я почувствую, что ты хотя бы на миг не со мной, то …

– Этого не будет никогда! Клянусь! Неужели кто-то может быть мне нужен, кроме тебя?.. И ты знаешь, я чувствую тоже самое – если ты вдруг будешь не со мной …

– Так давай никогда не давать друг другу повода усомниться в этом …

– Скажи, а тогда, когда ты дрался из-за меня – ты приревновал меня?

– Пожалуй нет, ты мне такого повода не дала … Просто отстаивал свое право собственности … на тебя …

– Но право на себя могу дать только я сама?

– Тогда защищал твое право давать право собственности …

– Гриша, я без тебя не могу … Ты уходишь, а я места не нахожу … Мне нужно все время тебя хотя бы видеть … Я сумасшедшая, да?

– Нет, ты не сумасшедшая. Ты влюбленная, но это пройдет.

– Что пройдет?! Пройдет, что я без тебя не могу жить!?

– Нет, пройдет это сумасшедшее чувство, что обладать надо постоянно, все время. А останется любовь, которая … которая многогранна и прекрасна … Полежи, не вставай, мне нужно порисовать …

Уля послушно осталась лежать, наблюдая за Гришей – как он сел за стол, как привычно не глядя вынул лист бумаги и взял сразу несколько карандашей, как замер.

Она знала, как он готовится к созданию рисунка, сидя с закрытыми глазами – она просто залюбовалась его обнаженным телом и снова в ней проснулось желание слиться с ним.

Как всегда Гриша рисовал быстро, меняя карандаши и что-то бормоча про себя.

Уля ждала.

Гриша кончил, бросил карандаш, но ринулся не к ней, а к двери.

– Оденься! – успела только сказать Уля, но он уже исчез за дверью.

Она тоже встала и пошла за ним.

Гриша коснулся плеча Тони.

– Мама! Проснись!

Тоня по выработанной многими годами привычке проснулась сразу и села.

– Мама, я сумасшедший или …

Гриша протянул Тоне свежий рисунок.

Тоня прибавила свет в ночнике и всмотрелась в рисунок.

В двери тихо появилась Уля.

В руках у Тони был рисунок обнаженной танцующей девушки, всю себя отдающей зрителю, тянущейся к нему, зовущей его.

А перед Тоней стояли двое обнаженных молодых людей – ее приемный сын и его жена, такие же прекрасные в своей наготе.

– Гриша … Уля … Но это же гениально! Ты же тут как живая!

Уля тоже посмотрела на рисунок – там танцевала она, но как!

Ее обнаженное тело было прекрасно, ее движение, схваченное в застывшем мгновении, было живым и тоже прекрасным, и даже не всматриваясь было понятно, что девушка всю себя хочет отдать ему, зрителю …

Они тихо посидели обнявшись – полуодетая Тоня и голые Гриша и Уля, обнимавшие ее с боков.

Тоня всхлипывала и гладила детей, и что-то говорила им, а они обнимали и целовали ее.

А потом обнявшись пошли к себе и Тоня залюбовалась их обнаженными телами …

ВИОЛЕТТА

МЫ УЛЕТАЕМ В МОСКВУ

– Собирайся. Мы улетаем в Москву.

Виолетта закрыла лицо руками, потом вскочила, зашла к Виктору сзади, обхватила его за плечи, прижалась к нему.

– Ты знаешь … – помолчав сказала она, – а как там будет Витюше? Если бы не он, я бы помчалась за тобой не глядя, но у меня есть сын и я должна думать о нем …

– Молодец, Тота! Ты настоящая мать! Милая моя, Витюше там будет хорошо. Маша с Костей уже ждут своего братика, у вас с ним будет своя комната … И я буду рядом …

– Слушайте вы, молодые. – вмешался Свиридов. – Вы разберетесь без меня, но я тебе могу обещать следующее. Если тебе что-то покажется неприемлемым или даже чуть-чуть некомфортным, то я тебе обещаю любой вариант от отдельной квартиры, переезда в соседний с нами город или возвращение сюда обратно. Решение будет зависеть только от тебя, Тота.

В САМОЛЕТЕ ОН СПАЛ

В самолете Витя-младший спал, просыпаясь только за тем, чтобы пососать маму. Тогда Виолетта начинала расстегивать кофточку и мужчины дружно уходили.

На аэродроме прямо у трапа их встретила Тоня на машине, и Витенька перекочевал из салона самолета в салон машины. Виолетта с мальчиком и Тоня устроились сзади, а Виктор и Свиридов спереди.

– Толя, останови на минутку, а то я такое нарисую, – и Тоня несколькими касаниями карандаша чуть-чуть подправила глаза Виолетте. – Все-таки едем к новым людям.

Тоня не стала подниматься. Виолетта несла мальчика, Виктор нес ее небольшую сумку, а перед дверью квартиры Свиридов взял сумку у Виктора.

– Витя, возьми ребенка. Войдешь – сразу передай его Лене.

Виктор так и сделал. Их ждали, и за спиной Лены были видны любопытные лица Маши и Кости.

– Здравствуйте, это мы, – и Виктор передал спящего ребенка Лене.

Лена бережно взяла живой сверток.

– Здравствуйте. Добро пожаловать!

Женщины в упор уставились друг на друга.

Наверное этот первый осмотр их удовлетворил, по крайней мере на первое время, и они обрели дар речи.

– Проходите. Меня зовут Лена, а это Маша и Костя.

– Виолетта, очень приятно.

– Входите, Виолетта. Плащ можно повесить сюда, А это ваша комната.

Лена, не выпуская ребенка, открыла дверь – раньше это была их с Виктором спальня. В комнате прибавилась детская кроватка, на большом столе около нее было постелено что-то белое и стоял тазик с бутылочками, сосками, кремами и прочими детскими причиндалами, прикрытыми марлей, а в окно заглядывало солнце.

«Молодец, Лена! – подумал Виктор, – отдала нашу спальню Виоле! Так им с Витюшей будет удобнее …»

Лена положила мальчика на стол.

– Он не скатится? Маша, присмотри! А я покажу вам квартиру.

И она повела Виолетту показывать квартиру. А когда они вернулись, Виктор отметил, что женщины уже перешли на ты.

– Мне покормить Витеньку надо. Я пойду сполоснусь.

– Идем, я покажу тебе полотенца и все остальное, – Лена вышла за Виолеттой.

– Пока нормально? – вопросительно сказал Виктор.

– Посмотрим. – ответил Свиридов.

Женщины вернулись и Виолетта стала разворачивать мальчика.

– А мне можно посмотреть? – сунулась в комнату Маша.

Мальчик сладко потянулся и огляделся, увидел маму и папу, заулыбался. Оглядел Лену и Машу – они улыбнулись ему и он улыбнулся им в ответ.

– Привет, малыш! Здравствуй, Витенька!

– Здравствуй, братик!

Но маленького больше интересовала мама, а точнее мамина грудь, и все вышли из комнаты.

– Витя, на тебе документы Виолы, ее кредитные карточки, телефон. Научи ее пользоваться всем этим. А мы с Тоней и Гришей заглянем к вам вечерком, хорошо?

– Приходите обязательно.

Лена подошла к Свиридову, положила руки ему на плечи.

– Думаю, твоя помощь нам еще потребуется. И спасибо тебе.

Виолетта пеленала мальчика.

– Все в порядке?

– Наверное. Только я так волновалась. Но жена у тебя – прелесть! Я бы так не смогла …

– Тогда приляг, отдохни. А потом посмотрим, что необходимо будет купить на первых порах.

– Лена очень хорошо подготовилась к приезду мальчика, а мне много и не надо.

– Надо. Обязательно. Моя женщина должна быть в полном порядке.

– Ты … останешься … здесь?

– Нет, я буду приходить к вам каждый день, а моя квартира – рядом. Лена перенесла свою спальню в мой бывший кабинет, а мой кабинет теперь – однокомнатная квартира рядом.

– И я смогу … приходить туда к тебе?

– Приходить я буду сам. И к тебе, и к Лене. И вам придется примириться с тем, что я буду приходить на ночь то к одной моей любимой женщине, то к другой. И спать с ней. Наверное, это непросто. Я сам пока плохо себе это представляю.

– Мне к этому будет легче привыкнуть, ведь она – твоя жена.

– Теперь тут нет жены, а есть две мои любимые женщины. И я постараюсь, чтобы они были счастливы … по мере моих сил.

– Я люблю тебя, Витя. Очень люблю.

– И я тебя люблю тоже. А теперь я пойду обживать свою новую квартиру.

– Помочь тебе?

– Я думаю, что правильнее будет позвать вас туда обоих – и тебя, и Лену. И без особой нужды вам туда … приходить не надо. По крайней мере первое время.

Его однокомнатная квартира оказалась здесь же, на этой площадке, и была она довольно уютной.

«Это Тоня постаралась» – подумал Виктор, передвигая кресло и подключая компьютер. Его одежда висела в шкафу, его зубная щетка, полотенце и халат висели на привычных местах в ванне, а удобный диванчик был застелен свежим бельем.

Он встал под душ, а затем прилег на диван и заснул.

Разбудил его телефонный звонок.

– Ты, что, спишь? Мы ждем тебя!

– Бегу, Тонечка!

Я ВЫКУПАЮ ВИТЕНЬКУ

– Переезд утомил не только тебя. Давай, я выкупаю Витеньку и уложу его, а вы пока садитесь за стол.

– Нет, купать его буду я!

И Виктор пошел устанавливать и наполнять детскую ванночку, которая тоже оказалась к месту. Витенька с большим удовольствием брызгался и пытался плавать, а потом с аппетитом принялся за еду. Виктор с такой любовью наблюдал за этим процессом, что у Виолетты слезы навернулись на глаза.

Виктор часто присутствовал при кормлении сына, и каждый раз Виолетта удивлялась тому, как менялся его взгляд, становясь нежным и по детски наивным.

Виолетта стала укладывать мальчика, а Виктор вышел в гостиную.

– Ну, как там дела? Скоро Виола выйдет?

– Сейчас. Давайте садится. Лена, ты сядь тут, а здесь будет сидеть Виола.

– Я для детей и Виолы приготовила виноградный сок, а для взрослых Толя принес коньячку!

Виолетта вышла, подошла к столу.

– Садись вот сюда. Это теперь твое место. Налили? Тогда тихо!

Все замолкли. Виктор подождал, поднял рюмку.

– Пусть в этом доме всегда будет мир и согласие!

Потом, уже через некоторое время Виктор поднял тост за своих милых и любимых женщин и поцеловал обеих – сперва Виолетту, затем Лену …

ЛЕЧЕНИЕ

«Безобидная» физиотерапия, которую порекомендовали Владику, была довольно утомительным занятием. Приходила медсестра из медсанчасти и неукоснительно выполняла предписания Умарова. Нельзя сказать, что это было больно, но неподвижность во время всех предписанных режимов очень утомляло Владика, хотя Ника старалась в это время чем-нибудь занять его.

Но потом, когда приходил Свиридов, и начинался массаж!

Массаж делал сам Свиридов, а иногда – Ника под его наблюдением. Массаж был достаточно болезненным, и Владик терпеливо сносил его, тем более что Свиридов во время массажа всегда беседовал с ним и с Никой. Эти беседы немного скрашивали тяжесть процедуры, но все равно после физиотерапии и массажа Владик чувствовал себя совершенно обессиленным.

Ника успокаивала его, старалась приласкать, убеждала в необходимости всего этого.

– Потерпи! Зато ты сможешь ходить!

– А если все зря и ходить я не смогу?

– Давай будем надеяться на лучшее …

Ника переворачивала его и старательно втирала специальную мазь в ноги и вдоль позвоночника, и убаюканный ее руками Владик засыпал.

Процедуры физиотерапии и массажа проводились через день, и только через день Владик мог спокойно засыпать, обнимая Нику …

НАЧАЛЬНИК 1-го ОТДЕЛА

Он пришел в субботу – Ника только собралась вывезти Влада погулять и прихорашивалась перед зеркалом, а он влюбленными глазами наблюдал за этим действом.

– Полковник Воронов, – представился вошедший и показал удостоверение, – Валерий Макарович.

– Здравствуйте, Валерий Макарович, Проходите, садитесь.

С начальником первого отдела института знакомы были оба – и Ника, как работник КБ, и Владислав, занимавшийся различными секретными разработками в отделе Авдоконихина.

– Вероника Константиновна и Владислав Юрьевич, – начал Воронов, – я зашел к вам в субботу, чтобы застать вас вместе. И напомнить о секретности всех работ, к которым имеет касательство Владислав Юрьевич. Никаких подписок мы делать не будем, просто я напоминаю о том, что тут у вас в квартире бывают разные люди, они могут слышать обрывки разговоров, видеть на экране что-то важное.

– Вы знаете, Валерий Макарович, тут у нас бывают только свои. И ограниченный круг лиц, пользуясь вашей терминологией. Вы же знаете – это Алевтина и Иван, наши соседи, это Гриша Свиридов с Ульяной, это мальчики во главе с Олегом Ерлыкиным, это сам Анатолий Иванович, Потап Потапович и Виктор Антонович Скворцов. Сотрудники Авдоконихина, которые приходят по работе, вам известны, и только они из посторонних в курсе наших работ. Все материалы хранятся в сейфе, на столах не валяются.

– Я знаю вашу аккуратность, Владислав Юрьевич. Не сочтите за назойливость, но напомнить вам о правилах секретности меня просил Анатолий Иванович, видимо в преддверии каких-то новых секретных работ. А как ваши дела, Вероника Константиновна? Как успехи в институте?

– Неужели я так сильно постарела, Валерий Макарович, что вы стали называть меня по имени и отчеству!?

– Ну, что вы!

– Дела идут нормально. Хотя на институт времени не хватает и Владик меня постоянно ругает.

– Вы оформили академический отпуск? Может быть поспособствовать? Возможности есть …

– Вот, вот! Нике обязательно нужно оформить академический отпуск – через годик она продолжит учебу!

Вскоре они все вышли на улицу – полковник Воронов, Ника и Владик в коляске.

Полковник даже прошелся с ними до сквера, а затем откланялся …

ВЛАДИК ТВОРИТ

Рабочий день у Владика был расписан по минутам.

Утром он делал зарядку и наспех проглатывал приготовленный Никой завтрак. Потом она убегала на работу, а Владик мог заняться любимым делом.

Почти каждый день к нему приходили молодые сотрудники Авдоконихина, и тогда они вместе трудились в несколько рук. Вернее, в несколько компьютеров – на длинном стеллаже уже разместились четыре монитора и несколько системных блоков. Точно определить сколько же их было, становилось все труднее и труднее, потому что раздетые и полураздетые блоки стояли и сверху, и под стеллажом, и из-за этого пришлось усиливать электропроводку.

Потом приходила серьезная женщина Алевтина и выпроваживала Владика гулять, и они вдвоем с Иваном гуляли по дорожкам вокруг дома. Это было не так уж и мало – чтобы объехать дом вокруг требовалось не менее сорока минут, а если не спешить, то и больше. Владик поколдовал над силовой частью коляски Ивана и теперь они даже иногда устраивали шуточные гонки.

Как ни странно у Владика и Ивана нашлись общие темы для разговора, и если бы их жены подслушали их, то узнали бы много нового. По крайней мере они бы узнали о том, как любят и ценят своих жен эти два инвалида, как они скрывают свою нежность – частью из-за невозможности полноценной ласки, а частью из-за стеснительности.

А в разговоре друг с другом Владик и Иван не стеснялись и разница в интеллектуальном развитии им ничуть не мешала.

У Владика хватало времени и на общение с мальчиками, которые частенько забегали к нему, и на свои собственные изобретения, которые так высоко оценивал Авдоконихин.

Где-то во второй половине дня Владик разогревал себе еду, стараясь тратить на это минимум времени, и подкреплялся прямо у экрана монитора.

Ника всегда ругала его за это, но он пользовался ее отсутствием, а потом с нетерпением ждал ее с работы.

Он встречал ее разогретым обедом и обязательным поцелуем.

И этот поцелуй не стал ритуальным – оба отдавались в поцелуе друг другу так же самозабвенно, как в первые дни знакомства …

ТРЕНИРОВКИ СВИРИДОВА

Иногда к Владику приходил Свиридов.

Обычно Свиридов предварительно звонил и тогда они общались без посторонних, наедине.

Но бывали случаи, когда присутствовал кто-то из мальчиков, и тогда Владик с удивлением наблюдал неречевое общение Свиридова с мальчиками.

Это было удивительно!

Вдруг среди обсуждения какого-либо сугубо технического вопроса мальчик и Свиридов замолкали и через очень короткое время оказывалось, что они так продвинулись в обсуждении, что Владику стоило большого труда не отстать от них.

Еще интереснее были «тренировки» Свиридова с электронными компонентами различных устройств. Владик специально разрабатывал схему такого устройства, вычерчивал ее и рассказывал Свиридову, как она работает.

После этого схему паяли, включали и через некоторое время она переставала работать без всяких видимых причин.

Иногда определить причину выходы схемы из строя установить удавалось, иногда – нет, но не было ни одного случая, чтобы схема устояла и продолжала работать после мысленного вмешательства Свиридова в работу электронной схемы.

Иногда схема была рассчитана на мысленное переключение и по мысленному приказу Свиридова схема послушно переключалась. А самым простым оказалось элементарное короткое замыкание, когда какой-либо участок схемы просто выгорал – причем без подведения к нему дополнительного напряжения!

Постепенно схемы усложняли, обычную логику заменяли цифровой и экспериментировали не с отдельными элементами, а с целыми устройствами.

Цифровой фотоаппарат не только переставал снимать, но из его памяти исчезали все записанные снимки, а видеокамера продолжала функционировать, но в ее памяти не оказывалось записи сигнала, сотовый телефон замолкал, и радиодетонатор срабатывал без сигнала – или переставал «слышать» команду на взрыв.

Расстояние, на котором удавалось выполнять подобные манипуляции, было различным, и никак не удавалось установить причину столь различного прохождения сигнала.

Владик удивлялся, каким образом Свиридову удавалось «прочувствовать» каждую схему, «проследить» путь сигнала по лабиринтам схемы и найти именно то слабое место, на которое ему каким-то неведомым способом удавалось воздействовать …

НИКА БЕРЕМЕННА

Владик, казалось, изучил все закоулочки тела Ники и научился своими прикосновениями доставлять ей максимальное удовольствие. Но каждый раз каким-то чудом ему удавалось находить все новые и новые неизведанные области ее тела и новые прикосновения.

Ника в своих исследованиях тела Владика от него не отставала, и каждый раз такие путешествия становились все удивительнее. Владик постепенно научился несколько поворачиваться и поза «наездника» у Ники перестала быть единственной в их сексуальной практике.

– Слушай, Влад, а что это дядя Толя к тебе зачастил? Алевтина говорила, что вы занимаетесь чем-то секретным.

– Анатолий Иванович приходит заниматься электроникой. Мне помогает кто-нибудь из мальчиков, и мы вместе пытаемся научить Анатолия Ивановича … Знаешь, даже трудно сказать, чему же мы его учим …