Концерт Патриции Каас. 4. Недалеко от Москвы. Жизнь продолжается

Даниил Дубинин стал работать сменным тренером в спортзале охраны объекта и поселился в общежитии вместе с ребятами из лесной школы. Помогал Таисии Архиповне в общежитии, подружился в парнями и девчатами. Они его вытащили на танцы, где они с Машей и увиделись первый раз.

После своего разочарования в мужчинах Маша очень настороженно относилась к ним, тем более к тем, кто был старше нее. Поэтому Даниила она даже не очень и заметила, а он, приглашая ее на танец, больше молчал.

И когда он робко предложил Маше прогуляться после танцев она согласилась с большим сомнением. Они пошли обычным маршрутом всех прогуливающихся – вокруг несуразного огромного здания Дома культуры и по дорожке вдоль опушки – там, где горели фонари.

И как-то Маша сама не заметила, как долго они прогуливались – оказалось, что Даниил умеет очень хорошо рассказывать. Тогда, в первый раз он рассказывал Маше про черноту средне-азиатских ночей и тишину узких извилистых улочек старого города между толстыми глинобитными стенами, про яркие и большие звезды, про удивительные запахи старых городов …

Следующий раз на танцах, когда он пригласил ее, Маша спросила.

– Дан, а птицы там ночью летают?

Все знакомые называли Даниила Данилой или Деном, но Маше больше понравилось называть его Даном, и ему это понравилось тоже.

Он тогда что-то ответил Маше, но рассказывать начал потом, когда они не сговариваясь снова пошли погулять после танцев.

Даниил не только рассказывал Маше много интересного, но и расспрашивал ее, и она стала рассказывать ему о своих школьных новостях, о тренировках по гимнастике – в общем о том, что составляло ее жизнь.

Общество Дана становилось не просто привычным для Маши, но даже необходимым, и когда пару дней у нее не получалось посетить танцплощадку, она уже ждала следующей встречи.

А Дан был с нею вежлив и не назойлив, рукам воли не давал и в темное место не заводил.

Да Маша как-то и не отметила этого – ей с Даном было спокойно и легко.

И даже когда он молчал Маша не скучала и не обижалась на него.

О себе Дан рассказывал очень скупо – служил в Азии и на Кавказе в горячих точках, демобилизован по ранению, работает теперь инструктором по спецподготовке.

Что такое спецподготовка Маша представляла себе с трудом – в ее воображении это была смесь физкультуры, борьбы и еще чего-нибудь такого нужного солдатам.

Что за рана у Дана Маша не знала, да она и не спрашивала, но вдруг Дан исчез.

Маша поинтересовалась у интернатовских – оказалось, что Дан в госпитале.

Но никто не знал, где он и что с ним, и Маша спросила об этом у дяди Толи Свиридова.

– Почему это тебя интересует, Машенька?

– Знаешь, дядя Толя … Вдруг человек исчез, а куда … Родных у него тут нет, а может ему помочь надо? И вообще …

– Ну, если вообще …

– Брось, дядя Толя, нет ничего. Просто знакомый и приятный мне человек, по моему очень хороший. Ты знаешь, где он, что с ним?

– Знаю. Но если он просто знакомый тебе человек, то неплохо бы тебе знать о нем кое-что. Капитан Дубинин был тяжело ранен во время боя, когда погибли все его товарищи. А он отстреливался из пулемета до последнего и выжил чудом. Теперь из него осколки вынимают. Он награжден, но очень тяжело переживает гибель товарищей. Завтра к нему в госпиталь поедет Саша Хитров, если хочешь, то можешь поехать с ним. Как, поедешь?

– Поеду.

По дороге домой Маша стала думать – а с какой стати она собралась ехать к малознакомому человеку? Зачем? Но она сама себя прервала – «я так хочу, и все!».

Дан был удивлен появлению Маши и очень ей обрадовался, и Хитров сразу заторопился к врачу, чтобы узнать о состоянии дел раненого.

Дан уже вставал и вышел с Машей в коридор. Маша отметила, что двигается он скованно и с трудом.

– Ладно, про то, где у тебя были осколки и как их из тебя выковыривают, ты мне расскажешь потом, – удивляясь себе самой сказала Маша, – Лучше расскажи, как здесь кормят и что тебе принести в следующий раз.

Она сказала это, удивилась сама сказанному и еще больше удивилась, когда поняла, что держит Дана под руку и помогает ему двигаться.

Они посидели в коридоре, потом пришел Хитров, разговор стал общим и перед уходом Маша помогла Дану вернуться в палату …

ПРБЕЖАЛА ЗАРЕВАННАЯ

А тут Маша пришла из школы раньше времени и зареванная.

– Что случилось, Маша? Кто тебя обидел?

Этот невинный вопрос вызвал еще более обильные слезы.

– Виола … Виола … – сквозь слезы произнесла Маша.

Успокоив ее Виолетта сказала.

– Если хочешь – расскажи. А если не хочешь – то не говори.

– Виола, милая, у нас был медосмотр …

Из последующих слов, перемешанных со слезами и соплями, Виолетта узнала, что Маша была на осмотре у врача и тот дал ей направление в венерологический диспансер на заводе, и что она ужасно боится …

– А у тебя болит что-нибудь? Или выделения какие-нибудь появились?

– Да … трусики все время грязные, я даже прокладки стала носить … И горит внутри …

– Давно?

– Нет, пару дней всего … я стеснялась сказать …

– Тогда поезжай прямо сейчас в диспансер. И успокойся – думай, что все это происходит не с тобой, а с кем-то другим. А потом поговорим. Хорошо?

– Хорошо. Только мне все равно страшно …

– Даже если у тебя и есть что-нибудь, то совсем недавно и это можно вылечить. Ну, давай.

Когда Маша ушла Виолетта задумалась, а потом взяла телефон.

– Здравствуйте. Я Ерцкая. Первого, пожалуйста.

– Толя? Привет, Виолетта. Извини, может быть ничего и нет. Но лучше все перехватить побыстрее. У Маши врач в школе нашел признаки венерического заболевания. Не знаю … По признакам похоже на гонорею … Она поехала в диспансер на заводе … Я боюсь за Витеньку, ведь это передается не только … Ну, ты понял. Может быть я зря …

Свиридов ответил так громко, что было слышно даже рядом с Виолеттой.

– Не зря! Я все проверю и позвоню тебе! Не нервничай, все поправимо.

Маша вернулась часа через полтора, и сразу, только войдя в квартиру, принялась плакать.

– Ну, что тебе сказали?

– Взяли мазки и кровь на анализ … Подозревают гонорею … – она по слогам произнесла новое для нее слово и разрыдалась.

– Виола, миленькая! А если я Витеньку заразила?

И Маша помчалась в ванну и там стала мыть руки и лицо, но за шумом воды все равно было слышны ее рыдания.

Она еще не вышла из ванны когда вошел Виктор.

– Привет, Виола. У вас что-то случилось?

Тут из ванны на него выскочила Маша, обняла его и сквозь слезы начала говорить.

– Папа, папочка … Прости меня …

Но слезы мешали ей говорить и Виолетте пришлось объяснить Виктору.

– Врачи подозревают у Маши гонорею.

– Ой, папа!… Папочка!..

– Гонорею? Но это … это штука заразная, хотя и излечимая, насколько я помню?

– Да, именно так. И симптомы у Маши появились недавно …

– Ой, папочка, миленький!.. Прости меня! Прости меня, папочка!..

– Ну, Машка, успокойся. Ты то в чем виновата? Думаю, ты заразилась … известным способом. Теперь лечится будешь. Хорошо, что во время заметили …

– Папка!!!

Виолетта накапала Маше капель и та постепенно успокоилась.

– Виола, ты не помнишь, как можно заразиться гонореей?

– Там гонококк какой-то. И кроме мочеполовой болезни есть глазная …

– Ладно. Наверное, нам всем надо анализ крови делать.

Тут Машу снова потрясли рыдания и она опять обняла отца и что-то зашептала ему на ухо.

– Час от часу не легче! Ладно, Машка, прорвемся! Иди, поплачь в подушку!

– Она сказала, что могла заразить Костю. Не знаешь, у них что-то было?

– Все может быть, – уклончиво ответила Виолетта, – Но ты прав, надо делать анализы. Я очень боюсь за Витеньку. Хотя Маша, скорее всего ни в чем не виновата – виноват ее партнер.

– Ты знаешь, кто это?

– Это ее тренер в спортивной школе, там, на заводе, – после некоторого молчания ответила Виолетта. – Его тоже надо проверять, а то он мог заразить не только Машу.

– Вот как.

– Витя, мы вместе. Мы все сможем. Позвони, организуй анализы. Позвони Толе, он может сделать все остальное.

Когда пришла Лена и ей в нескольких словах обрисовали ситуацию, она в изнеможении опустилась на стул.

– И ты знал, что Маша живет с тренером?

– Давай оставим разборы полетов на потом. Сейчас надо поддержать Машу, сдать анализы, организовать лечение. А выяснять, кто что знал или не знал будем потом …

Очень быстро в дверь позвонила медсестра и стала брать кровь из вены у всех, начиная с маленького.

А еще через некоторое время пришли Костя, Свиридов и Умаров …

Виктор остался ночевать на диване в гостиной, и перед сном с ним поцеловались и Лена, и Виолетта.

Утром все встали тихие и Витенька удивленно смотрел на всех и ждал, ну когда же с ним начнут играть, как это обычно бывало каждое утро.

Виктор взял Машу и Костю с собой и привел их к гинекологу. Сперва он поговорил с врачом сам, а затем к нему пошла Маша. Потом ее сменил Костя, и только самым последним пошел Скворцов.

– Итак, Виктор Антонович, что я могу вам сказать. Все анализы показывают, что опасения о заражении гонореей были ошибочными, основанными на некоторых внешних признаках. Конечно, мы повторим анализы для большей уверенности, но причин для тревоги пока нет. Почему я говорю пока … Получается, что с момента последнего полового контакта вашей дочери прошло немного времени, и гонококк, если он был, еще может проявиться. Может, хотя это и маловероятно. Но на всякий случай я свяжусь с ее врачом в диспансере и пропишу ей соответствующее лекарство для профилактики. Очень важно проверить сейчас возможного носителя болезни – или убедится в ее отсутствии.

– Анатолий Иванович уже поручил это по своим каналам.

– Вот и прекрасно! А пока посоветую вашей дочери не волноваться и не перегреваться – горячий душ, горячая ванна ей пока противопоказаны.

– Спасибо, доктор.

Скворцов пошел проводить детей до проходной.

– Пап, у меня действительно ничего нет?

– Почти наверняка. Те внешние признаки, на которые обратил внимание школьный врач, запутали его. Но всегда лучше перестраховаться, и то, что мы все проверились, небесполезно …

– Как хорошо, что Витеньке ничего не угрожает!

ВИКТОР СОБРАЛ ВСЕХ

Вечером Виктор собрал всех вокруг себя.

– Давайте поговорим. Давайте обсудим случившееся. Но, пожалуйста, без нервов. Врачи почти убедились, что их подозрения оказались беспочвенными.

– А тот врач, в школе?

– Он обнаружил некоторые признаки этого заболевания и направил Машу на дополнительное обследование к специалистам. А мы здесь подстраховались. Я узнавал причину его настороженности – оказывается, причина есть.

– Что, у нас в школе есть венерические заболевания?!

– Представь себе, что такие случаи были. Ранний секс, секс без защиты, случайные связи на стороне … Были три случая, этих больных вылечили. Но гарантии, что такое не повторится, нет.

– Итак, что мы имеем. У Машеньки случился …

– Маша, не плачь. Иди ко мне, я тебя обниму.

– Спасибо, Виола. Но давайте поговорим начистоту, никого не обвиняя. Случился у Маши роман с взрослым женатым человеком, и предохранялась она, а не он. Таким образом он в принципе мог явиться источником полового заболевания, но об этом чуть позже … Там пока еще проверяют …

– У Маши был контакт с Костей, что, конечно, прискорбно, но не смертельно, и она могла заразить его. Ну, и наконец, этот гад-гонококк может передаваться не только половым путем, и поэтому мы все, кто с Машей был в бытовом контакте, могли тоже заразиться.

– Витя, но как все это возможно! Маша и Костя …

– Лена, я же просил без нервов! Что было, то было. А поскольку Костя, как я понимаю, целуется со своей Олимпиадой, то она тоже могла стать носителем …

– Но теперь это невозможно?

– Да, Костя. Повторные анализы дадут сто процентную гарантию.

– Опять у всех будут брать кровь?

– Придется.

– А что с тем тренером, с которым у Маши произошел роман?

– Там обстоят дела так. У этого тренера есть жена, бывшая спортсменка. Старые друзья по команде пригласили ее на встречу, и она туда ездила на три дня. У нее обнаружено свежее заболевание и она призналась, что сексуальный контакт у нее там, на этой встрече, имел место. Это и было причиной заражения. А тренер получил свою порцию от нее, но то ли пока еще не заразился, то ли организм его очень хорошо борется. По крайней мере получается, что у него контакт с зараженной женой после ее возвращения был на день раньше последнего контакта с Машей. А как он наградил других своих учениц – разбираются.

– И что ему будет?

– Суд будет. Как минимум за совращение несовершеннолетних.

– Ой, папка, стыд какой!

– Суд будет где-нибудь подальше от нашего города, на нейтральной территории … Но все равно приятного мало …

– И какие выводы мы должны сделать? Надо запретить детям всякие половые контакты до совершеннолетия! Жестко! И чтобы никаких …

– Лена, уймись. Я не сторонник раннего секса, но оглянись вокруг. Вон гуляет четырнадцатилетняя девочка, родившая в тринадцать лет, и ее мужу было всего пятнадцать. Да я уверен, что половина девочек в Машином классе уже не девочки. А Гришина Ульяна? Тут запреты не помогут.

– А что поможет?

– Голова. Думать надо, хоть они и молоды. Или советоваться, если есть с кем …

Виктор мгновенно гасил все попытки Лены выйти на уровень скандала, ссоры.

– Папка, ты у нас самый умный и самый хороший! – Маша обняла Виктора. – Мать, не кричи. Криком тут не поможешь …

НАСЧЕТ БАНИ

– И что там за старые знакомые у вас с Витенькой объявились?

– Сандал. Он нас узнал, узнал Витеньку. Как он радовался! И Витенька радовался. А потом мы познакомились с лошадью, и они с Витенькой друг другу понравились. Правда, Витенька?

Витенька, сидевший на руках у Виктора, утвердительно залопотал.

– И мы с ним даже посидели немного на лошади.

– И вам не страшно было? – спросила Лена, – Я так боюсь лошадей!

– Сперва было страшновато, особенно залезать на нее. Но потом ничего, она даже чуть-чуть нас провезла по двору. И Витеньке очень понравилось, он так гладил ее. И еще мы договорились насчет баньки.

– Как вам это удалось? Ведь Кузьмич туда никого не пускает!

– А это нам по знакомству. Сандал за нас слово сказал, и Кузьмич согласился. На всю компанию – нас с Леной и Машей, тебя с Костей. Сказал, что Витеньке уже можно и он сам придет его попарить. Решайте, когда пойдем – ему сказать надо.

– Это что – париться всем вместе?

– Да, Маша. А раньше на Руси всегда парились всей семьей, все вместе. И это не считалось грехом и этого не стыдились. Как, Лена? Пойдем?

– Я даже не знаю, Виола … Так неожиданно … Да конечно пойдем!

Лена вопросительно поглядела на Виктора, на Костю.

– Вот и хорошо. Правда, Витенька? Когда лучше – в пятницу или в субботу? Ты сговорись с Кузьмичем, ладно?

– Ладно. Мы завтра пойдем гулять с Витенькой и договоримся. Может, нас еще на лошади покатают.

Виктор улучил момент и, когда никого не было рядом, спросил Лену.

– Как ты думаешь, стоит нам в баню брать с собой Машу и Костю?

– Я думала над этим, – ответила Лена. – И мне кажется, что их брать не стоит. Мне будет неловко … Но ты спроси Виолу.

– Хорошо, я спрошу.

Виолетта тоже отнеслась к совместному с Машей и Костей мытью в бане отрицательно.

– А почему? Ты стесняешься?

– Нет, я их стесняться не буду, – ответила Виолетта и уточнила, – При тебе. Но мне кажется им рановато де факто присутствовать при голом мужчине и двух его голых женщинах. Это на уровне эмоций, мне трудно точно сформулировать, но мне кажется – им это еще рано. Позже – вполне возможно. Они уже достаточно взрослые, но психологически им еще рано …

– Умница ты моя!

Вечером при всех Виктор объявил.

– В баню мы идем без Маши и без Кости. Маше сейчас не рекомендовано перегреваться, ну а Косте – за компанию. Мы втроем так решили. Так что Виола уже может договариваться с Кузьмичем …

В БАНЕ

Вечером в субботу Виктор с Леной и Виолеттой направились к Кузьмичу.

Баня была уже разогрета и Кузьмич проводил их.

– Чего молодежь не взяли? Остереглись? Ну, да ладно. Осваивайтесь, помойтесь, а потом я приду и отделаю вас вениками. Договорились?

– Витя, дай нам раздеться. Мы уйдем в парилку, а ты приходи потом. Ладно? – попросила Виолетта.

Виктор отвернулся и женщины быстро разделись и юркнули за дверь. И только тут взглянули друг на друга.

Лена была постарше Виолетты и это было заметно. Талия ее округлилась, груди начали отвисать, и еще все волосы на ее теле были удалены начисто.

Виолетта была пониже Лены, грудь ее, еще полная молока, тяжело выступала вперед, волосы на лобке уже отросли, и вся ее фигура была полна радости материнства.

– Вот ты какая … А я уже старая …

– Ты бреешься?

– Неужели Витька не сказал тебе?

– Я же тебе говорила, что про тебя он ничего не рассказывал.

– Когда-то брила, а теперь американским кремом удаляю. Привыкла … и он привык к этому. Единственное преимущество старухи!

– Тоже мне старуха!

Тут к ним вошел Виктор и обе женщины уставились на него.

– Ну, что вы на меня уставились? Голым меня не видели? Мыться давайте.

Он стал ловко намыливать женщин по очереди и смывать мыло мочалкой, и похлопывать по мокрому телу. И неловкость ушла, и обе женщины стали вести себя естественно – брызгая на него водой, повизгивая. А потом они дружно отмывали Виктора, намыливали его, терли, окатывали водой.

Постучал в дверь Кузьмич – женщины, тихонько взвизгнув, шлепнулись животами на лавки. Кузьмич вошел с вениками, голый, но в кожаном фартуке.

Он выплеснул пару ковшей на печь, опустил веники в горячую воду.

– Слышь, Антонович, а ты массировать-то умеешь? После веника помассировать чудо как хорошо!

– Я постараюсь, Кузьмич. Давай, начиная с меня, – и он улегся на широкую лавку.

Обе женщины, повернув головы, с интересом наблюдали за процедурой охаживания вениками – Кузьмич работал обеими руками. Сперва он легонечко прошелся по телу Виктора – разогрел его, затем прошелся посильнее, потом стал обрабатывать вениками отдельные части тела. Виктор покряхтывал, поворачиваясь и подставляя себя Кузьмичу со всех сторон.

– Теперь иди, окати себя холодной водой из бадейки – речки-то рядом нет. Ну, бабоньки, с которой начнем? Давай с тебя.

Кузьмич подошел к Лене и стал водить над ней вениками. На спине Лены выделялись белые следы от лифчика и трусов, а загар был неяркий, малозаметный – если бы не эти белые следы, то можно было бы подумать, что все это естественный цвет ее кожи.

Кузьмич прошелся по спине и ногам Лены и наказав обождать принялся за Виолетту.

– Где же этот ты так загорела, красавица? Загар-то не наш, не московский.

– Далеко, Кузьмич. В горах, мы там работали.

– Ну, ну! Смотрю, загорала ты без мужиков!

– А у нас там свой пляж был, женский …

Поработав над спиной и ногами Виолетты Кузьмич вернулся к Лене и начал ее охаживать как следует – Лена терпела-терпела и начала орать в голос.

– Терпи! Спортом не занимаешься! Вон сколько сала нагуляла! Давай терпи!

Огладив ее веником Кузьмич прогнал ее остужаться – Виктор вылил на нее бадейку холодной воды, после чего Лена, прикрываясь руками, вернулась в парную и легла погреться.

Виолетта под вениками Кузьмича сперва покряхтывала, а потом начала постанывать, что Кузьмичу очень понравилось.

– Ты покричи, покричи! Это полезно. Когда кричишь воздух легкие прочищает.

– Кузьмич, можно мне … перевернуться?

– А чего спросила-то?

Виолетта перевернулась на спину и Кузьмич начал обрабатывать ее спереди.

– Не боись, твою молочную ферму не трону … Долго еще кормить-то будешь? Малец у тебя большущий!

– Я уже приучаю его к обычной пище из молочной кухни …

– Не боись, я живот твой не обижу. Роды нормальные были?

– Нормальные.

– Тогда маленько постегаю – это полезно, мышцы восстанавливает. А еще ногу подними, я тебе ногу обработаю.

Он нагнулся к ней и тихонько прошептал:

– А Ленка своей пизды лысой стесняется! – и лукаво подмигнул Виолетте.

Он по очереди обработал вениками ноги Виолетты.

– Теперь беги, пусть тебя Антоныч холодной водой обольет!

Разомлевшие и голые Виктор и женщины сидели за столом в предбаннике и слушали Кузьмича – правда, Лены обернулась полотенцем, но не вся, а только в нижней части.

– Если бы не Анатолий, то не знаю, как бы я жил … Он меня сюда вытащил, он нашел и привел лошадей, он мне молодых подкинул … Что Гена, что Настя – оба золотые ребята. Работы не боятся, ко мне со всем почтением. Я их полюбил, верите? Как родных …

Кузьмич нахмурился и помолчал. Видимо, вспомнил сына, который от него отказался, когда Кузьмича арестовали в свое время по ложному доносу о сотрудничестве с немецко-фашистскими оккупантами.

И после реабилитации и вручения ему партизанской медали сын к отцу не пришел.

– Я Настю учу банному делу, она уже может и побанить … Но к вам ее постеснялся пустить. Честно. Я старый, но первый раз вижу, чтобы промеж двух баб и одного мужика такая любовь была … Молчите, я все вижу! У вас любовь настоящая, душевная, не похоть. Вы меня, старика, простите, но я все вижу! И какая любовь промеж вас, и какое уважение …

ПОСЛЕ БАНИ

– Ух, какие вы … разомлевшие! Папка, а я тебе пивка припасла!

– Спасибо, милая моя Машенька!

– А мне? – спросила Лена скорее для порядка.

– Ничего, обойдешься. Пока Виоле нельзя, так и не дразни ее.

Женщины пили чай с какими-то духовитыми листьями, а Виктор тянул пиво банку за банкой.

Потом он устроился на полу около ног Виолетты. Та сидела на диване и забавлялась с Витенькой. Дверь в коридор осталась открытой и Лена подошла к ней.

Виктор гладил колени Виолетты и целовал их.

Трудно поверить

Что было лето,

Ведь сосульки

Лишь изредка капали.

Она представилась – Виолетта.

Сосульки сверкнули,

Забыв прокапать.

И сердце забилось,

И даже звезды сверкнули,

Напомнив это,

Что несмотря

На снежный покров -

В душе и природе

Лето.

Виолетта гладила его волосы и из-под закрытых век ее глаз сползли две слезинки.

– Лена, иди к нам! – увидела она Лену за дверью, – Садись вот сюда.

Виктор снял одну руку с колен Виолетты и положил ее на колено Лены, сдвинув вверх подол ее платья. Он поцеловал колени и прижался к ним лицом.

Нет,

Никогда не говори мне нет,

Не говори мне!

И если постучу я в дверь,

То отвори мне.

Отвори мне!

И если

Мне нужна твоя ладонь,

То дай мне.

Дай мне!

И если память

Никогда

Моя

Тебя не отпускает,

То прости мне.

Прости мне!

Такая неистовая боль звучала в его голосе, что обе женщины стали гладить его волосы, и их руки сталкивались, но они старались не мешать друг другу.

До конца,

До тихого креста

Пусть душа

Останется чиста!

Перед этой

Желтой, захолустной

Стороной березовой моей,

Перед жнивой,

Пасмурной и грустной

В дни осенних

Горестных дождей …

Он читал совсем тихо, про себя и для себя, и от этого обе женщины поежились и обняли друг друга.

….

Перед всем

Старинным белым светом

Я клянусь:

Душа моя чиста.

Пусть она

Останется чиста

До конца,

До смертного креста!

Витенька удивлялся – что это обе мамы плачут? И почему они так гладят папу, а он спрятал лицо между их ног и ничего больше не говорит?

А потом его оставили с Машей, а сами обняли папу и куда-то увели.

Лена и Виолетта привели Виктора к нему в квартиру и уложили его в кровать. И склонились обе над ним, целуя и гладя.

– Витя, я так люблю тебя! Милый мой! Но я не могу лечь рядом с тобой, потому что Лена тоже любит тебя и сидит рядом …

– Витя! Мы так любим тебя обе … Я не знаю, как сказать … Виола права – я тоже не могу лечь с тобой, потому что она тут рядом …

НОВЫЙ ГОД

– Гришенька, забери меня из школы!

– Ты что это? Учиться надоело?

– Ой, надоело! И пузико у меня уже весьма приличное, и сидеть целый урок – сил нет. Забери, а?

– Но учится-то надо? И что ты делать будешь, домоседка?

– Учиться я буду. Буду по учебникам заниматься, на консультации ходить в школу – я уже договорилась. И работать с твоей мамой буду.

– Хитрюга ты у меня! Дай сюда твое пузико.