Туда, где растет амарант

– Кристина, – встала мама Карла напротив и сдвинула брови, уверенная, что это придает ей грозности, – я же тебя просила!

– Мама, но что я…

– Тебе сложно делать то, о чем просят? – подняла мама Карла бровь. – Иди мыть посуду, в таком случае.

Кристина надула губы. Мама Карла ничего не понимала в счастье. Но ее проблема была в том, что она не хотела понимать…

Папа Мигель попивал разбавленный херес, удобно устроившись на совершенно твердом стуле. Папа Мигель был как кот – любое место могло стать ему уютным, лишь бы настроение хорошее.

Кристина продолжала оттирать золой чан с упорством разъяренного быка.

– Ну, почему мама такая?! – воскликнула она.

Папа Мигель был уже в курсе. Папа Мигель всегда был в курсе. Когда хотел, конечно. И сказал неожиданно:

– В тебе гораздо больше от мамы, чем ты думаешь.

Кристина даже перестала двигать скребком.

– Да не может быть! Ненавижу, когда она так делает!

– Есть, есть. Ты – ее дочка. У тебя ее глаза и ее кулинарный талант. А я только умею делать счастье, и больше ничего… Вот во мне от мамы Карлы нет ничего, совсем. Но я ведь с ней уживаюсь, и даже люблю больше жизни.

– Ты же – папа Мигель, – пробурчала Кристина, чувствуя свою злость преступлением.

– А ты – дочь папы Мигеля. И мамы Карлы, кстати… В тебе половина Вертикали и половина Горизонтали… – голос папы Мигеля неожиданно ушел куда-то в другой мир.

– Но где же я, если во мне только ваши половинки? – растерялась Кристина.

– Половинки – это то, что мы тебе могли дать. Остальное зависит от тебя, – пожал плечами папа Мигель и отставил стакан. Посмотрел на Кристину и прищурился в свете пляшущего пламени в камине. – Вся жизнь человека в том, чтобы искать себя.

Кристина рассеянно осмотрела чан со всех сторон. Мама Карла не пропускала ни единого пятнышка. Но что-то в большой голове Кри не укладывалось.

– А ты уже нашел себя? – спросила она вдруг.

Ей казалось, что да. Потому что папа Мигель всегда знал, что ему нужно. Ну, кроме тех моментов, когда уставал делать счастье. Но и она уже привыкла – в эти моменты ты ДУМАЕШЬ, что все кончено. А на САМОМ ДЕЛЕ это не так. Главное – хорошенько пострадать, но не поверить, что это ВЗАПРАВДУ. И тогда все пройдет.

– Ну-у, не знаю, – протянул папа Мигель.

– Ну, как у вас дела? – весело зашла на кухню мама Карла. – Кри, ты закончила? – и мама Карла начала придирчиво осматривать чан.

– Я не знаю, – пробормотала Кристина и переложила скребок в другую руку. Уселась на скамью рядом с папой Мигелем.

– Но ты ведь был без пяти минут адмиралом? – вспомнила она давешний разговор. – Ты там себя не нашел?

– Как тебе сказать… – почесал папа Мигель макушку и посмотрел на маму Карлу. Она отставила чан и приготовилась внимательно слушать.

– Но был же! – с нажимом повторила Кристина. – Это же не сказка была, как все остальное?..

– Адмиралом? – уточнила мама Карла.

Она этого не знала. Хотя подозревала, что прошлое у папы Мигеля бурное. Но какая разница, что за прошлое, когда они теперь в настоящем.

– Без пяти минут, – поправила ее Кристина.

– Да, я любил плавать, – сказал папа Мигель медленно и просто. – Но когда я встретил твою маму, я полюбил ее больше.

Мама Карла покраснела. Ей стало стыдно, что она, может быть, загубила карьеру папы Мигеля. Четырнадцать лет назад!

– Но ты мог…

– Не мог, – ответил папа Мигель сразу. – Я хотел быть мужем, отцом… Может, не лучшим в мире, но лучшим из тех, какими мог стать.

Кристина раскрыла рот. Мама Карла почти что тоже.

– Ты… не жалеешь? – уточнила Кри. – Ведь плавать в море в сто раз интереснее!

– Я не жалею, – покачал папа Мигель головой и рассмеялся. – Вас я ни на какое море не променяю.

Мама Карла заплакала. Кристина не понимала, как это, но мама Карла утверждала, что так бывает от счастья. Папа Мигель всегда умел его делать неожиданно.

– Вы ведь лучше всякого моря, – раскрыл папа Мигель объятия своим растроганным женщинам.

В ту ночь Кристина не могла уснуть. Отчасти – из-за синяков и ушибов. Оно-то, хоть и песок, а падать несладко. Выносливость, самодисциплина… Вот и понятно, откуда папа Мигель все это знает. Он мог бы стать адмиралом. Без пяти минут – это почти то же самое, что ровно полночь.

Папа Мигель точно грустит об этом иногда. Вот почему он смотрит в море и в небо, когда ему плохо. Тогда он думает, что было бы, стань он адмиралом, а не папой Мигелем. Его бы точно уважали больше, и мама Карла бы не ругалась, что он мечтает, болтает или фехтует. Не заставляла бы и его мыть посуду, если она сердится. Он бы бороздил моря и бил пиратов, как Энрике.

Не было бы счастья на Холме Святой Марии и «Горизонта». Кристина вытаращила глаза и, кажется, темнота стала светлее. Такое представить невозможно, еще невозможнее, чем то, что тебя самого нет.

Нет, он точно не жалеет. Разве иногда понарошку. Если бы папа Мигель жалел по-настоящему, его бы давно здесь не было. Ведь нет слова «не могу» для того, кто умеет ковать счастье.

Вставать и идти. Кристина откинула легкое покрывало и подползла к окну. Ноги гнулись с трудом… Но она выучится. Станет фехтовать шпагой со стены, фехтовать, как без пяти минут адмирал. Несомненно. Нет слова «не могу» для той, что умеет варить счастье! Всего-то три вещи: падая, вставать, владеть телом, владеть духом. Три. Кристина растопырила пальцы и оценила их количество. Совсем не много.

Над морем серебрился лунный свет. Прибоя почти не было. Штиль. И на легких волнах только рябь, как волшебный шелк торговца Педро.

Кристина сощурилась. Это счастье. Ее личное счастье.

Рассвет только-только выполз на небо. Облака были тонкими и длинными, их причудливым узором разметал по еще розовому небу ветер.

– Шаг вперед… – скомандовал папа Мигель.

Оказывается, он умел быть твердым, даже жестким. На уроках он не знал жалости. Как и полагается адмиралу. Без пяти минут.

– Не прыгай на меня бесцельно, Кри! Вот, я тебя уже убил..! Когда я колю, ты должна защищаться. Стукни по моей шпаге, поймай… Так, да. И только после этого выпад… Коли, вперед! Теперь оборона… Да, молодец! Колени не распрямлять! Ты должна быть как пружина! В любую минуту готова прыгнуть… Спину ровно, что за колесо, ты не телега!

Папа Мигель молниеносно подскочил сбоку и хлопнул ее тонким шестом по спине.

– А-а..! – возмутилась Кристина, мгновенно распрямляясь. – Не телега я!

– Так докажи! Укол… Оборона… Опять прошляпила – не дай себя уколоть так просто! Отбивай удары… Почти… – шпага Кристины скользнула вхолостую, и снова шест папы Мигеля коснулся ее груди. Она начинала отчаиваться. – Стойка… Где стойка? Колени согнуть, спина ровно, стопа вперед… Руку отставить!

Кристина чувствовала себя кроликом, который не знает, откуда посыпется следующая атака. А еще она совершенно выбилась из сил, а ведь это только начало. Ярость росла с каждым новым уколом.

– И – хладнокровие прежде всего! – картинно отсалютовал папа Мигель шпагой. – Какие три главные вещи?

– Владеть телом, – уклонилась с торжеством Кристина от укола, – владеть духом… – прыгнула в атаку и напоролась на кончик шеста, – падая, вставать, – зазвенел ее голос от раздражения.

Папа Мигель теснил ее к морю. Так нечестно! Кристина попыталась напасть, но ее лишь снова «убили» несколько раз… Вот уже ноги и на мягкой морской пене, вот уже по щиколотку, и прибой лишь мешает. С криком Кристина взмахнула шпагой, сетуя на тяжелую неудобную рукоятку: от нее ныло все запястье.

Папа Мигель сделал лишь одно движение, и шпага вылетела из ее уставшей руки, а Кристина свалилась в море. Оба кончика упирались ей в грудь: как-то папе Мигелю удалось перехватить ее шпагу?.. Все внутри всклокотало, как прибой, намочивший косички до самого основания. Кристина замолотила пятками по морской пене.

– Вот именно, – с упреком сказал папа Мигель, – владеть духом. Не менее важно, чем владеть телом. Знаешь, почему?

Он отбросил настоящую и поддельную шпагу назад в песок и подал Кристине руку. С мгновение подумав, она протянула свою навстречу.

– Не чувства должны владеть тобой, но ты – чувствами. Можешь их использовать себе во благо, но никогда не отдавайся в их власть.

И потянул ее, разъяренную, вверх. Что ж, использовать во благо? Кристина резко повернула запястье и дернула руку на себя, а папа Мигель, не ожидая подвоха, загремел носом в прибой.

К сожалению, план Кристины вскочить и схватить шпагу не сработал. Папа Мигель успел вынырнуть и схватить ее за ногу прежде, чем она поднялась на ноги. Они забарахтались в пене прибоя. Папа Мигель победил, как и всегда. Он, адмирал без пяти минут, поддаваться даже не пытался.

Кристина облизнула соленые губы и распустила мокрые косички.

– Мне никогда тебя не победить, – вздохнула она.

– Не переживай, – положил папа Мигель свою ручищу ей на плечо. – Ты научишься. Ведь это почти то же самое, что ковать счастье.

– Варить…

Кристина подняла на него глаза и прищурилась. А ведь он… прав. Пострадать, но только строгую чуточку – это ведь тоже владеть духом. Да и тот, кто падая, не встает, тоже не знает, что такое счастье.

– Значит, мне осталось только владеть телом? – она подняла с песка шпагу и вложила руку в гарду, примериваясь.

– В остальном тоже работы непочатый край, – усмехнулся папа Мигель и легонько дернул ее за кончик носа. – Но спеши победить не меня, а себя. Это и есть жизнь.

Папа Мигель часто говорил загадками, но звучали они восхитительно. Все, как сказка про амарант.

– Знаешь… – обняла его свободной рукой Кристина и прижалась щекой к его мокрой рубахе, – спасибо, что не стал адмиралом. Наверное, это здорово – быть дочерью адмирала королевского флота, но я счастлива быть дочкой папы Мигеля, который учит меня варить счастье каждый день.

Глава 7. Вертикаль. Мескито рассказывает историю

На центральной площади цветет несколько роз. Землю для кадки привозят раз в год. Это единственные растения на Вертикали – жизнь здесь суровая.

Зато собравшиеся свободны от законов Горизонтали.

Мескито и Аннато, ежась от холода, прижались к боками друг к другу. Если бы не Ветродуи, облака бы поглотили Вертикаль, да и никакого тепла в домах бы не было. А так – светит солнце, пусть и дует со всех сторон сквозняк. Но Венто, сын погибшего ловца, больше не работает на Ветродуях.

Старейшина рода сказал о том же – Венто бежал. Украл парашют одного из вернувшихся ловцов. И оставил Вертикаль.

В толпе поднялось волнение. А что, если Венто решит привести сюда людей из Горизонтали, и о них узнают?

Старейшина поднял руку. Нет, Венто не найти их в небе. Небо слишком велико. Они переместятся. Возможно. Однако, Венто сам себя покарает. Там, внизу, он не сможет быть счастлив. И этого с него довольно. Ведь старейшина никого не заставляет жить на Вертикали. Таково добровольное решение каждого.

Толпа одобрительно загудела. Но кто-то крикнул: а если он кому проболтается, и придут неудержимые первооткрыватели, подобные Колумбу и Магеллану?

Старейшина прикрыл глаза. Ветерок колыхнул его седые длинные волосы. Что ж. Значит, такова судьба Вертикали, и связь ее с Горизонталью невозможно разорвать. Но он позаботится, чтобы найти другое место для базы.

Ловцы счастья запротестовали: Гибралтар – самое удобное место для добычи, и, если переместить базу, слишком долго придется добираться в нажитые места.

Старейшина остановил их жестом. Он проверит карту. Но благоденствие Вертикали ставить под вопрос нельзя.

Не легче ли спуститься и поймать мальчишку? Он не мог уйти далеко, если еще не сгинул.

Нет. Вертикали чуждо насилие.

– Мескито, – утерла слезу Аннато, присаживаясь на лавку. В кухне пар привычно царствовал всюду, и можно было сбросить пончо с плеч. – Ведь это я виновата…

– О чем ты? – удивилась Мескито, подпоясываясь фартуком. Заметив, что подруга сильно расстроена, она присела рядом и обняла ее. – Ну, чего ты, Аннато?..

– Я… рассказала ему про землю… И я – та, что дала ему флакончик счастья. Если бы он его не попробовал…

– Пути человеческие неисповедимы, – отмахнулась Мескито и вытерла ее щеки пухлыми пальцами. – Что было в его сердце, то было. Венто – маленький глупец, и ничего бы ты не изменила. Прав старейшина – он сам себя накажет. Там, внизу, так много опасностей! Если он, вообще, еще жив… Выживать умеют только ловцы. Пусть он и из их рода, он был слишком мал…

– Нет, я тоже виновата. Он еще мальчишка. Сирота. Отец погиб на добыче, мать – от простуды. Мы все были ответственны за него. И не справились…

– Олер взял его на Ветродуи под крыло. К нему и претензии, – возразила практичная Мескито. – Вставай, ловцы привезли специи. Пора их расфасовать и готовить новые флакончики.

Аннато покачала головой и взяла со скамейки косынку.

– Хотя, помнишь… однажды целый отряд ловцов не вернулся, – сказала Мескито, вздыхая. – Только адмирал Дио и несколько рядовых. Сколько толков тогда ходило… Но адмирал Дио подтвердил, что их корабль потопили, испанцы, кажется. И они были вынуждены бежать, чтобы не раскрыть секрета Вертикали.

– Я была маленькой… – сказала Аннато. – Я думала, это легенда.

– Не легенда. Ловцы погибают на добыче. Так что дело Венто гиблое. Эх, мальчишка… – невесело усмехнулась Мескито. – Горизонталь – место опасное и жестокое. Я счастлива, что все мое знание о ней – сколько сока агавы выжать во флакончик счастья.

И Мескито проверила нагрев печи. Аннато покачала головой. Что-то здесь было неправильно.

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ. НАСТОЯЩЕЕ И МОРЕ

Глава 8. Пришелец на холме Святой Марии

Он пришел на закате, босиком по линии морского прибоя, со стороны Валенсии. Походкой капитана. Уверенной и свободной. От жары его голову защищала широкая шляпа: точно такая, как носят за океаном. Ветер трепал его волосы, которые из-под шляпы свисали почти до самых плеч и напоминали крепко свалявшуюся линялую шерсть. На пришельце были лишь рубаха да бриджи. Камзол и сапоги он перекинул через плечо – поверх небольшой сумки.

Первым с ним встретился старик Санчо, у поворота с пляжа в деревню. Точнее, путник встретился с Санчо.

– Эй, друг! – крикнул пришелец, заметив старика, присевшего отдохнуть в тени оливкового дерева.

Санчо, начавший было дремать, вздрогнул и огляделся. На песке напротив расселся незнакомец и натягивал кожаный черный сапог. При этом лукаво смотря на Санчо. Так, словно этот пришелец владел миром, а Санчо должен был обязательно знать об этом.

Санчо был умен. Он сразу понял нечто эдакое. Потому ответил чуть дрогнувшим голосом:

– Д-да?

Пришелец встал на ноги и стукнул каблуками друг о друга. Изобразил задорную улыбку и махнул рукой неопределенно:

– Есть тут где таверна или постоялый двор?

– Е-есть, – продолжая заикаться, отвечал Санчо. – «Горизонт». Вон там, – и он ткнул в сторону вершины холма.

– «Горизонт». Как оригинально, однако, – одобрительно причмокнул пришелец. – И что, кухня там, должно быть, дрянная?

– Самая лучшая, – горячо возразил Санчо и на всякий случай отодвинулся в сторону. – На побережье…

– Что ж там такого особенного? – заинтересовался пришелец и присел на корточки напротив старика.

Сбежать Санчо не удалось. А хотелось.

– Ну… там дают счастье.

Пришелец вздохнул и почесал затылок, сдвигая шляпу на лоб.

– И по чем?

– Да нет… – замахал Санчо руками, потому что незнакомец явно рассердился. – Флакончики сейчас не укупить ведь… Просто папаша Мигель знает секрет счастья.

– То есть как – знает секрет счастья? – оживился незнакомец и с интересом взглянул Санчо в лицо.

Глаза у пришельца оказались зеленые, как примаверская трава, а горели, чуть ли не как у кота.

– Ну, я откуда знаю… А приходишь – и счастливеешь…

– Что ж, один папаша Мигель на всем побережье секрет счастья знает? – уточнил незнакомец и встал, посматривая в сторону «Горизонта». Таверну словно вытесали из тьмы на фоне заката. – И никто больше?

– Он один, того все к ним и ходют. Посидишь, поешь, глядишь, и жизнь легче покажется. Хотя… – Санчо задумался. – Дочка у него растет, Кристина… Кажется, она тоже что-то знает.

Пришелец нырнул рукой в рукав камзола. И смотрел на холм, не отрываясь. Кажется, о чем-то размышляя. Потом повернулся к Санчо, и тот вновь не успел исчезнуть. Натянул камзол окончательно и вынул что-то из кармана.

– Держи, – бросил он Санчо мешочек прямо в руки.

– Ч-что это? – спросил бедный старик, перепугавшись.

– Купишь себе флакончик счастья, – пожал плечами незнакомец и зашагал по дороге к «Горизонту». От него пахнуло на миг грозой и штормом.

Старик Санчо развязал мешочек и ахнул: в нем блестели золотые.

Второй пришельца встретила местная торговка бусами из морских раковин. Марита была одной из самых надоедливых торговок на побережье. Так что, совершенно не в ее характере было упустить загадочного молодого путешественника.

– Сеньор! – подскочила она к пришельцу, легко шагающего к «Горизонту». В его суме явно скрывались богатства, и ее просто необходимо было облегчить. – Купите вашей даме!

«Сеньор» сделал небрежный властный жест рукой, давая Марите понять, что раковины его не интересуют. Но краснощекая Марита только начала.

– Других таких нет до самой Валенсии! – возразила она, забегая вперед и протягивая в ладонях бусы с сушеной морской звездой. – Только взгляните!

Пришелец остановился на миг и сдвинул шляпу на затылок. Мариту прожег внимательный взгляд зеленых глаз. Еще она заметила странного пепельного цвета густую щетину. Затем пришелец заговорил, и Марита больше не могла его разглядывать.

– Твои бусы тоже делают счастливым? – прищурился пришелец. Морщинки рассыпались по его щеке от правого глаза.

– Конечно, – поспешила заявить Марита. – В десять, нет, в сто раз счастливее будет дама, которой вы их подарите, ибо нет места, равного Холму Святой Марии! Здесь счастье расцветает всюду!

Пришелец поморщился.

– Меня не интересует твой товар, – внезапно принял он решение и отодвинул Мариту с дороги.

– Но, сеньор! – не сдалась Марита, хватая его за рукав. – Вам не найти ничего лучше!

«Сеньор» ничего говорить не собирался, лишь брезгливо отцепил грязные пальцы Мариты от рукава своей рубашки.

– Сеньор! – воскликнула Марита.

– Оставь меня, женщина, некогда мне, – царственно махнул рукой пришелец.

Марите показалось, что ее ударили. Женщина! Да ведь ей всего… всего… По щеке торговки скатилась слеза.

– Будь ты проклят, незнакомец! – воскликнула она в сердцах.

Пришелец медленно развернулся на каблуках.

– Что ты сказала? – голос его зазвенел угрожающе.

Марита испугалась. Эти зеленые глаза, казалось, могли съесть на месте. Она съежилась, прижимая бусы к груди.

– Проклятиями нельзя бросаться, – сделал шаг к ней пришелец.

– Убивают! – Марита закричала и заслонилась руками.

Пришелец расхохотался прямо над нею. А потом что-то стукнуло о ремешок его сумки и заставило оглянуться да оставить Мариту в покое.

– Это еще кто? – процедил незнакомец сквозь зубы, потирая плечо: камешек ударил по пряжке на ремне и по плечу.

Подбрасывая в ладони второй камушек, перед ним остановилась светловолосая девушка; совсем юная, почти девочка. Нос ее забавно напоминал бушприт.

– Как ты смел обижать Мариту? – Голос девушки звенел едва сдерживаемой яростью. Торговка поспешила спрятаться за ее узкую спину.

– Кристина… – едва не плача, вцепилась она за плечо девушки. – Он…

– Я слышала, – с достоинством уронила девушка. – Угрожал тебе.

Пришелец снова расхохотался, откидывая голову назад. Это он – угрожал?.. Шляпа его свалилась за спину в пыль, обнажая голову. Совершенно пепельную, а волосы – как прядильная шерсть.

– Советую поднять, – кивнула девушка на шляпу. – Дороги у нас пыльные. А еще на Холме Святой Марии не принято обижать женщин. Если вы не знали.

– Кристина! – воскликнула Марита, сердито толкнула девушку и убежала, едва не потеряв бусы.

– Что? – удивленно обернулась девушка ей вслед. Что она не так сказала?

Пришелец подобрал шляпу и пристально посмотрел на Кристину. Она ответила недоумевающим и осуждающим взглядом.

– Не во всякое дело стоит вмешиваться, – пояснил он назидательно.

– Вы ее обидели, – возразила Кристина.

– Ты тоже, – пожал плечами незнакомец, улыбаясь.

– Ничего подобного, – тряхнула головой Кристина. – Я отвечаю за счастье на Холме Святой Марии, и каждый, кто попытается его нарушить, будет иметь дело со мной.

Пришелец смерил девочку взглядом. Вот, значит, она – дочка папаши Мигеля из «Горизонта». Которая, вероятно, знает рецепт счастья. Она хмурилась так важно, что он не удержался и поддразнил ее:

– Что же, на дуэль меня вызовешь? – издевательски прищурился, и морщинки снова поползли по щеке, как муравьи.

– А вы бы согласились? – вспыхнули глаза Кристины. И, словно устыдившись своего порыва, она закусила губу и повозила босой ногой по пыли. – Я имею в виду…

– На дуэли ходят мужчины, с тобой бы, скорее, вышло свидание, – ухмыльнулся пришелец.

Кристина сжала кулаки. Меньше всего она любила вот таких бесчестных. Она была просто обязана проучить его. И попробовать себя на дуэли.

– Значит, трусите, – пожала она плечами с деланным безразличием. – Я так и знала.

Пришелец поднял брови.

– Это я-то боюсь? Ты хоть шпагу держать…

– В таком случае буду ждать вас завтра в бухте, – перебила Кристина и ткнула пальцем вниз по дороге. – Там есть развалины. видите? Я отправлюсь туда сразу после первого луча рассвета.

– Так мечтаешь о свидании? – невинно поинтересовался незнакомец. – А что скажут родители?

– Не забудьте захватить свою шпагу, – отбрила Кристина и, расправив плечи, развернулась к дому.

– Разочарую тебя, дитя: на рассвете я буду видеть десятый сон: я собираюсь отлично выспаться в «Горизонте», если он хоть вполовину так хорош, как говорят.

– В «Горизонте»?! – в ужасе Кристина вздрогнула и остановилась.

Пришелец прошел мимо нее, посмеиваясь. Прямо по дороге к ее дому.

Потом он перестал быть пришельцем. Потому что представился папаше Мигелю как Бускадор.

Глава 9. Кристина против Бускадора

– Ах, мама… – взмолилась Кристина. – Но я же так редко прошу!

Маму Карлу и пытаться не стоило умолять. Одним глазом она заглядывала в зал, где новый постоялец со странным именем Бускадор с аппетитом потреблял жареную ногу барашка. Вторым глазом мама Карла контролировала, насколько качественно Кристина моет посуду в миске с горячей водой.

– Не может быть и речи, – отрезала мама Карла. – Завтра утром ты мне нужна на рынке и кухне.

– Но это всего на часик! Я выйду с рассветом, даже не по темноте! Тебе ведь не так много надо купить, ты справишься и без меня…

– Что у тебя такого важного? – прищурилась с подозрением мама Карла.

Кристина закусила губу. Скажи она правду – «дело чести» – мама Карла начала бы еще больше возражать.

– Завтра самый длинный день в году, – соврала Кристина.

Мама Карла в солнцестояниях не разбиралась. Это ей казалось грешным. Соврала и сразу почувствовала угрызения совести. Но ради дела чести можно пожертвовать многим, не так ли?..

– Я хочу его встретить и проводить, как полагается… Ну, пожалуйста, мама!

Мама Карла вздохнула. Кристина с каждым годом все больше напоминает папашу Мигеля – как выдумает что-то странное, так не отговоришь. Мужчине-то еще можно простить, но кто захочет взять в жены девушку, которая витает в облаках?.. Мама Карла задумалась. Ее долг – сделать из Кристины нормальную земную женщину.

– Хорошо, – согласилась мама Карла, в голове построив вполне конкретный план. – Но учти – отпускаю только на час, вернусь с рынка – будь добра появиться.

– Мне хватит! – от радости подскочила Кристина на месте, разливая воду, и чмокнула маму Карлу в щеку. – Вот увидишь, я обернусь, ты и не заметишь!

– Потом весь день – мой! – погрозила мама Карла пальцем. – И никаких мечтаний!

– Я даже постели в комнатах поменяю! – на радостях пообещала Кристина.

Посуда в ее руках так и звенела от спешки и восторга. Завтра она первый раз будет драться на дуэли!

Кристина чертила ничего не значащие линии острием шпаги на прибрежном песке. Рассвет уже упал в море, и сердитые волны безжалостно выбрасывали его на берег.

Бускадор не пришел. И ее утренний час близится к концу.

Кристина яростно дернула хвост на затылке, но узел не поддался. Бускадор и не обещал. Он только посмеялся. А она нарядилась мальчишкой, рискуя попасться на глаза тетушке Нине или старику Санчо.

На песке сзади скрипнули шаги. Кристина прыжком обернулась и выставила шпагу вперед.

– А я все ждал, когда славный воин услышит меня, – усмехнулся Бускадор, скользнув взглядом по ее уверенной стойке.