Дом для призрака

Я заварил себе кофе и, удобно устроившись в кресле, начал отдыхать, периодически залезая ложечкой в стоящую на журнальном столике вазочку с мёдом. Мед был отличный, даже запах пошёл по комнате.

Семёныч, почуяв запах мёда, подошел ко мне, грустно посмотрел на вазочку, а потом спросил:

– Сань, а у тебя ещё есть мёд? – подвоха я не почувствовал, и, ответил утвердительно

Услышав это, медведь ускакал к холодильнику и начал чем-то там греметь. Когда вернулся, в руках у него был гигантский бутер с колбасой и сыром, состоящий из двух половинок батона. Он снял верхнюю половину бутера, сцапал вазочку и вылил всё её вязкое содержимое на начинку бутерброда. Я смотрел на всё это, вытаращив глаза. Такого бутерброда я не видел никогда!

– Саня, прости!.. Искушение слишком велико!.. – прогудел этот ненормальный медведь и откусил такой кусок, что я испугался – сейчас подавится. Не подавился!.. Продолжал с наслаждением жевать свой бутер, причём жевал так, что ни одной капельки мёда не уронил.

По всей вероятности, он спросил у меня про мёд для того, чтобы не забирать последнее. Как я уже упоминал, здесь работают добрые люди и нелюди. Последнее они, видишь ли, не забирают.

– Семёныч, нам скоро на обед, аппетит перебьёшь, – напомнил я ему.

– Не перебью, – довольно прогудел он, продолжая с удовольствием чавкать.

После обеда я отправился в научный отдел, разыскал Алексея Геннадьевича и спросил про результаты анализа своей крови.

Учёный завёл меня в свой кабинет, взял бумажку, лежащую у него на столе, повертел её в руках, вздохнул, после чего протянул её мне и сказал:

– С кровью у Вас всё в порядке. По составу она точно такая же, как и у простого человека, но… – сделал он паузу, – у Вас в крови всего в разы больше, чем должно быть. Заметив, что я тупо смотрю на него, он хмыкнул:

– Видите ли, Александр, если бы у Вас в крови было повышенное содержание какого-то одного из элементов, например, лейкоцитов. То можно было бы говорить о том, что в вашем организме идёт какой-то воспалительный процесс. Другими словами, Вы болеете.

Повышенное содержание эритроцитов тоже плохо. Негативно сказывается на процессе дыхания, кровоснабжения и функциональности клеток головного мозга. Если будет избыток тромбоцитов, будут образовываться тромбы, которые начнут закупоривать сосуды.

– А у меня? – напомнил я.

– А у вас всего много! Очень много! Однако Вы совершенно здоровы, что говорит о том, у Вас для самого себя нормальная кровь. Ваши внутренние органы работают именно на такой крови. Вырабатывается у Вас именно такая кровь, она для Вас норма. Другой человек умрёт, если Вашу кровь ему перелить в достаточном количестве. Очуметь можно, откуда Вы вообще взялись, Александр Андреевич?

Это меня задело, и я, сдерживаясь, проговорил:

– Алексей Геннадьевич, а Вас не удивляет, что по вашей лаборатории ходит девушка-оборотень. Что за стенкой сидят взбесившиеся духи и летают больные призраки. Этажом выше вообще бродит целая стая оборотней, а ещё там, – я кивнул головой вверх – ведьмы водятся. А у меня только кровь другая, и это вас вдруг смущает.

– Александр Андреевич, простите, бога ради!.. У меня и в мыслях не было Вас обидеть! Поверьте, ночь не спал, думал, что с Вами не так. Ничего понять не могу. Вы для себя в полном порядке. И пока я бессилен что-либо объяснить, а бессилие бесит и раздражает. Простите ещё раз!.. – при этих словах он сложил руки на груди в каком-то молитвенном жесте.

Было видно, что он действительно уставший, под глазами мешки, лицо осунувшееся, весь какой-то помятый.

Я махнул рукой.

– Всё в порядке, Алексей Геннадьевич, я тоже погорячился. Когда отдохнёте, я опять приду, если Вы не возражаете, конечно. У меня есть некоторые вопросы.

– Да-да, конечно, Александр Андреевич, в любое время заходите, всегда буду рад Вас видеть, – скороговоркой выдал старший научный сотрудник.

Я встал, пожал ему руку и вышел из кабинета. Почему-то мне кажется, что он меня боится. А может, это мне кажется, что он меня боится?

Вечером домой меня забросил Семёныч. Напомнил об обещании показать, где именно я купил этот мёд, и укатил.

Я зашёл к себе в квартиру и рявкнул:

– Здорово, «гараж», – и сразу же пошёл в ванную умываться. Зубастика в ванной не было, но я не придал этому значения, умылся и зашел на кухню.

Повар сидел возле окна на табуретке, а его голова смотрела телевизор, болтаясь напротив стола, над которым тот висел на стене.

– Сэр, – обратился я к голове повара, – чем мы будем сегодня ужинать? Голова кока мгновенно оказалась у того на плечах, после чего он встал, церемонно наклонил её и выдал:

– Если уважаемый хозяин ничего не имеет против пирога с картофелем и сыром, то именно пирог и будем есть. Если возражения имеются, то будет приготовлено что-нибудь другое.

Нет! Возражений у уважаемого хозяина не имелось. Другого мне ничего и не надо было. Я уселся за стол, отказался от тарелки, и тогда повар поставил передо мной противень со своим произведением.

Пирог даже внешне был красивым, с желтовато-коричневой, хрустящей корочкой. С удовольствием вдохнув его аромат начал, есть, как обычно радуясь тому, что Повар живёт в моём доме.

Через некоторое время на кухню зашёл Киллер и, сел за стол. Я показал ему рукой на противень, паук кивнул, сделал руку лопаткой и тоже начал есть.

Отдыхая в кресле после ужина, я вдруг понял, что не вижу Шарика, а ведь он всегда крутился возле меня, когда я возвращался домой. По крайней мере, первое время после моего прихода. Интересно, куда он делся?

Наконец, я отдохнул настолько, что мог встать и идти на поиски этой псины. Но ни на кухне, ни в игровой комнате, ни в спальне Шарика не было. Его не было нигде. Зубастика тоже не было. Исчезли оба.

Их не было в квартире. Странно, обычно они покидали квартиру только после моего пинка. Я стоял в коридоре и размышлял, пока не услышал, как меня зовёт Удав, который что-то с интересом разглядывал на балконе.

Когда я подошёл и заглянул на балкон, то увидел там спящего Зубастика, который храпел, сидя на полу. Во сне он продолжал что-то усердно жевать. Через открытое окно, ведущее на балкон, перегнулся Паук и отросшей лапой постучал Зубастика по голове. Тот продолжал спать, Паук вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул, тогда он долбанул толстого по башке так, что у того лязгнули зубы.

После такого удара Зубастик проснулся и непонимающе уставился на нас.

– Тебя что, лунатик покусал? – спросил я его.

– Не-е-е-т, – проблеял он, – меня никто не кусал.

– Тогда почему ты жрёшь и спишь одновременно? – сурово спросил я.

И тут влезла змея со своими разоблачениями.

– Он сожрал Шарика, – с трагическим надрывом простонал Удав. – Я его искал, искал! Везде искал и нигде не нашёл! – со слезой в голосе закончил он свою обличительную речь.

Я опять посмотрел на зубастого толстяка и увидел, как его физиономию перекосило от ужаса. До него дошло, что он сотворил. В последнее время они с Шариком часто были вместе, видимо, стали друзьями. А тут вдруг такое. Сожрать во сне друга. Врагу не пожелаешь.

Слушая удава, я почувствовал, как где-то в квартире проснулась основательно поселившаяся у нас истерика и пошла меня искать.

– А чего это тебя так перекосило? – спросил я с подозрением в голосе. – Тебе стало плохо? Ты переел?

– Он отравился Шариком, – сказала голова повара, – наверное, сожрал его сырым, и, скорее всего, грязным. А так делать нельзя, еду надо мыть, а потом чистую готовить, – закончил свой ликбез Повар, и его голова улетела обратно на кухню.

– Может, ему вызвать скорую, – проявил жалость Котяра и тоже долбанул Зубастика по голове хвостом.

– Не надо скорую. Пускай сдохнет сам, – опять влез добрый друг Удав.

– Ну ладно, давайте подождём, может, действительно сдохнет! – поддержал Удава великодушный хозяин квартиры и ушёл обратно смотреть телевизор. Слава богу, с истерикой пронесло, она, не добравшись до своей жертвы уснула.

Я смотрел телевизор. Кок что-то делал на кухне. Вся оставшаяся братия сидела на балконе и смотрела, как будет подыхать толстый. Толстый не подох, не дождались. Дождались Шарика. Последний залетел в верхний шкаф кухонного гарнитура, когда дверца была открыта. Устроился там и уснул. Повар не заметил его и закрыл дверцу. А потом нашёл, когда опять открыл за какой-то надобностью дверцы шкафа.

Когда Шарик прискакал и начал прыгать вокруг Зубастика, тому полегчало. Он даже попытался улыбнуться – жуткое, скажу вам, зрелище. После появления Шарика, банда разочарованно разбрелась по квартире. Никто не сдох, трупов не случилось. Скука.

Посмотрев ещё немного телевизор, я решил, что пора спать. В спальне согнал с кровати Котяру и завалился. Я был дома. А дома хорошо и весело. И спокойно.

Глава 5 Обучение. Искушение. Потрясение

Так прошёл месяц. Скучать мне не давали.

Алексей Геннадьевич периодически попросил зайти к нему. И, под каким-нибудь благовидным предлогом брал у меня кровь, волосы, даже обрезки ногтей.

Я даже начал опасаться, что в один прекрасный момент он подкрадётся сзади и отрежет мне ухо, чтобы взять ткани на анализы. Была у него привычка, рассказывая о чём-то, расхаживать за креслом, в котором я обычно сидел.

Знал он, конечно, много. Во многом был уверен. Но ещё о большем Алексей Геннадьевич мог только предполагать, так как объяснить происходящее было невозможно, например: каким образом Светлана или её начальница могли заставить идти дождь там, где они хотели? Или, наоборот, прекращали осадки и, образно выражаясь, разгоняли тучи.

Не мог он объяснить и под влиянием чего или кого, стали изменяться наши славянские духи. А когда я спросил у него, почему призраки или духи стали материальны. Я чувствую их, могу брать руками, в то время как они должны быть бестелесными. Вроде какого-то образа.

Он снисходительно улыбнулся:

– Видите ли, Александр Андреевич, прозрачных призраков, которые живут в каких-то там развалинах, не бывает! Я, скорее всего, могу согласиться с тем, что, возможно, есть какая-то энергия, которая создаёт эти образы. И, скорее всего, это энергия, исходящая от земли.

Как вы, наверное, уж слышали, учёные пришли к мысли, что наша планета – живое существо, и я склонен с этой мыслью согласиться. Эти призраки, вероятнее всего, что-то вроде фантомов прошлого, которые сохранились в местах наиболее сильного выхода энергии на поверхность. Человека тянет к этим местам, и поэтому раньше в таких местах строили замки, церкви и другие дома.

Смею думать, что для вас не является секретом то, что после смерти человека его душа или, проще говоря, энергия, ещё какое-то время находится рядом с телом, а затем, уходит в энергетическое поле планеты, – он вопросительно посмотрел на меня и, дождавшись моего кивка, продолжил:

– Эти фантомы действительно были когда-то людьми, но после смерти их энергия или, если хотите, душа, осталась в месте выхода энергии земли. Грубо говоря, энергия умершего спутала место своего конечного назначения, с местом мощного выхода энергии земли на поверхность, где до своей смерти жил человек.

Поэтому призраки не могут покинуть место своего обитания, думая, что они уже находятся там, где и должны находиться. Вернее будет сказать, они, в конце концов, покинут его, как только выйдут за пределы этого места выхода земной силы. Но, сколько при этом пройдет времени, неизвестно. При выходе за пределы они поднимутся туда, куда и должны были попасть изначально после смерти тела – в энергетическое поле планеты. Отсюда, скорее всего, и пошло выражение «освободить душу».

А что касается наших изменённых духов, то, возможно, в этом виновата та же энергия планеты, она могла изменить их. Сама по себе энергия целительна для всего живого. К местам выхода тянутся и люди, и животные, и наша нечисть. Но если эту энергию что-то изменило, она может нести изменения и первым своим разумным жителям, так как они напрямую связаны с планетой. Они её дети.

Если земная энергия поменяет плюс на минус, другими словами, начинает оказывать негативное влияние, то человек или животные просто уходят из ставших нечистыми мест. Они интуитивно понимают, что это опасно. А духи уйти не могут, они, скорее всего, даже не чувствуют опасности, так как Земля их создала. Она их мать, она не может причинить им зла.

Он замолчал и вытащив из нагрудного кармана очки, начал сосредоточенно их протирать. Потом, нацепил их на нос и добавил:

– Никто не может взять в руки, или как-то иначе прикоснуться к духу. К нормальному, не претерпевшему изменений, конечно. Если он этого не захочет.

Я задумался. Алексей Геннадьевич всё-таки очень умный человек, его интересно слушать. Из раздумий меня вывел звук за спиной, очень похожий на клацанье ножниц, а вот это уже серьёзно. Хоть опасности и не чувствовалось, я встал, поблагодарил учёного за знания и поспешил убежать от греха подальше. А вдруг моё «боюсь» даст сбой, и я останусь без ушей? Нафиг. Нафиг.

Начальница научного отдела слов на ветер не бросала. Во главе со своими подчинёнными, пыталась усовершенствовать моё предчувствие опасности самыми изощрёнными способами. Начиная от стрельбы в меня холостыми патронами, до создания образов опасных зверей, пытающихся разорвать моё несчастное тело. Её группа поддержки даже не чуралась тупым сбрасыванием кирпичей с крыш, под которыми я проходил.

Я не реагировал. Моё чувство самосохранения спокойно храпело, когда я показывал средний палец какому-то мужику, грозившему разрядить в меня, обойму из пистолета. Он пытался меня ограбить, но при этом ближе пяти метров подходить опасался. Тоже самое касалось и кирпичей, сыплющихся на мою подопытную голову. Спокойно перешагивал через их обломки и топал дальше. Так же равнодушно проходил сквозь созданных гением наших ведьм очень реалистичных хищников.

Но когда Серёга закрепил над дверью в нашу комнату отдыха тазик с водой, мой ангел хранитель порекомендовал мне не ломиться нахрапом в комнату, а осторожненько толкнуть дверь ногой.

Время шло, и я наконец-то получил свою первую зарплату. Утром, когда пришёл на работу, Женя, приподнявшись за своей стойкой, крикнул:

– Саня, давай в кассу за деньгами!

Я поблагодарил его, шуганул на место второго охранника и побежал за деньгами. Взлетев на второй этаж, понял, что не знаю, где находится эта самая касса.

Пока раздумывал, в какую дверь толкнуться и спросить, помощь пришла сама по себе. Она шла по коридору прямо на меня и на ходу расстегивала пуговицы на желтой блузке. Подойдя ко мне почти вплотную, помощь промурлыкала:

– Сегодня очень жарко. Ты не находишь?

Потом засунула два пальца за пояс моих джинсов, подтянула меня поближе к себе, встала на носочки, чтобы дотянуться, и томно прошептала прямо мне в ухо:

– Хотя там, где ты живешь, наверное, ещё жарче. Ты ведь как-нибудь покажешь мне свое жилище в преисподней?

Всё, что я смог сделать, это только тупо кивнуть. Я чувствовал её пальцы за поясом, поэтому говорить не мог. Меня и в самом деле в жар бросило.

Наконец она наигралась, сделала шаг назад и проговорила:

– Касса рядом с кабинетом Николаича – железная дверь под номером три. И пошла по своим делам, но пошла так, что я забыл и про свои дела, и про деньги. Стоял и смотрел ей вслед, пока она не скрылась за дверью какого-то кабинета.

Через некоторое время, немного придя в себя от этой встречи, грустно подумал:

«Странно получается. У нормальных людей все ведьмы как ведьмы – старые, страшные, горбатые. Мне же попадаются какие-то неправильные. С ними спокойно общаться невозможно. Когда их видишь, думаешь только об одном… А может, они не причём?.. Вдруг это я озабоченный?»

А с другой стороны, я понимаю, что они играют, по-другому, наверное, не могут. Что с них взять? Ведьмы. Но как-нибудь, они, в конце концов, доиграются.

Приняв решение о будущем отмщении ненормальным ведьмам, я почувствовал облегчение.

С этими мыслями добрёл до двери номер три, открыл её и вошёл в маленькую комнатку, в одной из стен которой имелось зарешёченное окошко. Постучал, окно открылось и, молодая девушка, которую я раньше ещё не видел, даже не спросив у меня паспорта, вручила мне стопку наличных.

Сверху на купюры положила банковскую карту, сообщив, что с этого момента, все мои выплаты будут производиться на неё. Я поблагодарил и пошёл в комнату отдыха.

Когда я туда ввалился, там уже находились Сергей, Семёныч и ещё один парень, примерно Серёгин одногодка. Я его раньше уже видел несколько раз, но вот так вблизи сталкиваться не приходилось. О том, что это ещё один родственничек Серёги, было ясно с первого взгляда: глаза и телосложение одинаковые, как под копирку.

При виде меня парень встал, сделал шаг навстречу, и, протянув руку, представился:

– Георгий.

Я пожал протянутую руку.

– Александр, – и как всегда, – можно Саня.

Он улыбнулся в ответ:

– Можно Гоша.

Они с Сергеем даже улыбаются одинаково.

– А вы случайно не братья? – озвучил я свою мысль, обращаясь сразу к обеим. Ответил Сергей:

– Нет, Саня, даже близко нет. Но, в силу некоторых причин, похожи, что есть, то есть, это правда.

Я подсел к Семёнычу, выпросил у него большую сушку и стал грызть её, запивая чаем.

– Саня, когда проставляться будешь? – прогудел берендей, прихлёбывая чай, которым он запивал мёд, черпая его ложкой из трёхлитровой банки.

Пару дней назад он всё-таки уговорил меня, и я съездил с ним за мёдом. Семёныч выцыганил у деда двадцатилитровую флягу и был счастлив.

– В любое время, когда хотите.

– А мы всегда хотим, – не унимался тот, – и как можно чаще, и чтобы всего как можно больше! И чтобы мясо, и выпечка, и таз с пельменями… – Семёныча явно понесло. На землю его опустил Гоша:

– Семёныч, а у тебя рожа не треснет? – поинтересовался он, с любопытством разглядывая его, как будто видел впервые.

– А может, тебе ещё и бабу, чтобы из торта вылезла и тебя ублажать начала? – засмеялся Сергей.

– Не-не-не!.. Бабу не надо! – с поддельным ужасом замахал руками Семёныч. – У меня своя есть.

Так мы сидели и трепали время, но идиллия продолжалась недолго, зашел Николай Николаич и сказал:

– Хватит чаи гонять, поехали в лес, парня подготовить надо. Показать, как всё это у нас проходит.

Поехали в сторону Кедровки. Проехали деревню и по просёлочной дороге, углубились в лес ещё километра на три. Наконец, Сергей выбрал полянку, съехал с дороги и остановился.

– Прибыли! – радостно объявил он. – Здесь никто не увидит…

Я обратил внимание на то, что все оборотни находятся в каком-то радостном возбуждении. Уж не хотят ли они меня сожрать? Может, я и есть для них та самая пресловутая поляна? И прямо сейчас начну проставляться собственными потрохами.

Николай Николаевич обратил внимание на мой несколько ошалевший вид и просветил:

– Это всегда так, можно сказать, предвкушение удовольствия. Нравится нам принимать вид своей ипостаси. Такое чувство, как будто заново родился! Словами это не передать, а почувствовать ты не сможешь, – и он улыбнулся, – я перекидываться не стану. Постою с тобой.

Немного позднее я понял, почему он принял такое решение.

Сергей и Гоша разделись полностью, после чего Сергей подошёл к какому-то поваленному и уже засохшему деревцу и кувыркнулся через него. Кувыркнулся без затей, как учили кувыркаться через голову в школе, на уроках физкультуры. Тут же пришла сторонняя мысль: «А я, оказывается, в школе учился, здорово».

В сам момент кувырка ничего не происходило, а вот когда он выходил из него, я оторопел: его тело вдруг изменилось, причём изменилось очень быстро и изящно. Не успел глазом моргнуть, и вот он стоит – огромный волк, раза в три больше обычного. Волк потянулся и вдруг одним огромным прыжком оказался возле меня. Я невольно подался назад, и судорожно вдохнул. А ведь струхнул!.. Хорошо хоть просто дернулся, а не сбежал, и то молодец.

На Гошу я уже смотрел более внимательно. Хотел заметить момент переворота, но так и не заметил. Черты его тела как будто смазались и поплыли при обращении, и из переворота вышел уже волк, такой же, копия.

Пока я разглядывал волков, ко мне подошёл совершенно голый Семёныч. Выглядел он более чем внушительно. Мышцы бугрились под кожей при каждом движении. Он потянулся, хохотнул и, обратился.

Вот прямо так – только что стоял человек на полголовы ниже меня, а через секунду – Медведь. Чудовище больше трёх метров в высоту. Огромный, страшный, неимоверно сильный и опасный. И, скорее всего, чтобы произвести на меня ещё большее впечатление, медведь нагнулся ко мне и заревел.

Я как-то отстранённо подумал: «А сердце то у меня не бьётся. Наверное, остановилось, и я сейчас умру…». Потом развернулся и бросился бежать, но, как на столб, налетел на Николая Николаевича. Он поймал меня за плечи, легко встряхнул и рявкнул:

– Саня очнись!.. Это Семёныч!.. Се-мё-ныч!..

И ещё раз встряхнул.

От его голоса я, наверное, опять стал соображать и пришёл в себя. Тем более что за мной никто не гонялся, и никто не жрал. Только возле машины с довольным видом лежали два огромных волка и смотрели на нас.

И ещё была эта огромная лохматая скотина, благодаря которой, я чуть не окочурился со страху. Эта гадина сидела на заднице, тряслась и взрыкивала, явно ржала, тварь…

Обратно мы возвращались часа через полтора, Николаич дал побегать по лесу двум серым волкам и побродить одному бурому козлу.

Пока ждали оборотней, Николай Николаич пытался меня утешить, рассказывая, что я повёл себя как любой нормальный человек.

– Если ты не идиот, то, столкнувшись со смертельной опасностью, с которой не можешь справиться, ты из чувства самосохранения постараешься оказаться от неё как можно дальше. А внешний вид нашего колдуна может вызвать нешуточное опасение, сам видел. Обычно мы начинаем показывать обращение с некоторого расстояния, но перед тобой Семёныч решил рисануться.

Ну что же, для меня это было хорошим уроком. От страха я совершенно упустил, что моё ощущение наличия опасности молчало, совершенно молчало.

Всю обратную дорогу Семёныч сидел с виноватым, но довольным видом. Он несколько раз, конечно, извинялся, но было видно, что ни капельки он не раскаивается. Рожа у него прямо светилась. Гад, одним словом.

Но, как я уже понял, долго на него сердиться было невозможно в принципе. И когда наш микроавтобус вернулся на базу, мы с ним уже помирились, Семёныч опять начал обсуждать предстоящее проставление. Пожрать он любил, как, впрочем, и все в нашей компании.

Вечером, на обратном пути домой я попросил Сергея высадить меня возле магазина и начал затариваться продуктами. А то любителей поесть в моём доме тоже развелось немало.

Домой притащил четыре больших пакета, бросил их в коридоре и заорал:

– Где все?

Все были на своих обычных местах.

– Разберите пакеты, – начал я рулить, – а то мороженое растает.

Услышав про мороженое, к пакетам метнулись все, кроме Зубастика – этому было всё равно, что в пасть толкать.

Пока моя нечисть занималась с пакетами, я умылся и, облил водой толстого. Но он видимо уже привык, поэтому на поливание никак не отреагировал. Ладно, придумаю что-нибудь другое.

На кухне меня ждал целый тазик окрошки, которую я любил нежно и самозабвенно. Наевшись от души, придавил её мороженым и потопал в зал, где пару часов смотрел телевизор. Когда пришла пора ложиться спать, подумал о том, чтобы мне не приснился один мой знакомый медведь. Он, слава богу, не приснился. Значит, с нервами у меня всё в порядке.

На работе я уже со всеми перезнакомился и чувствовал себя в конторе, как дома. Ещё несколько раз выезжал на «дело», но особо интересного ничего не было.

Один раз, правда, нашли духа, который обосновался на складе хозяйственного магазина. Он ничтоже сумняшеся высыпал на проходящих мимо людей всевозможные строительные смеси. Это хулиганство быстро дошло до нашей эмигрантской конторы. И мы, под видом МЧС, прибыли проверять противопожарную безопасность в этом самом магазине.

Склад большой, через всё его пространство тянулись несколько трёх-ярусных стеллажей, которые были забиты строительными материалами. О том, что здесь что-то есть, я почувствовал сразу же, едва мы с Сергеем вошли в складское помещение

Духа обнаружили на одном из стеллажей. Он сидел на самой верхней полке и выглядел как бесформенное тело. Рядом с ним лежали мешки с гипсом.

– Саня, а ведь если этот чёрт скинет мешок целиком, он запросто может и шею свернуть! В этом мешке двадцать килограммов, ты поосторожней там с ним. Хорошо, что у него до этого, хватало ума рвать их. А не сбрасывать целенькими, – с опаской проговорил оборотень.

«Да. Серёга прав, если мешком по башке попадёт, мало не покажется!» – подумал я, осторожно приближаясь к стеллажу.